- Луиза покачала головой, хмуря брови, - этого не будет. У нее был роман, незабываемый роман со взрослым, опытным мужчиной. Ее возлюбленный живет далеко, в стране с иной культурой, у них нет друг перед другом никаких обязательств. Их роман был волшебным, потрясающим - Луиза именно о таком и мечтала.
     А теперь у нее другая жизнь!
     - Луиза!
     Девушка обернулась и увидела, что матушка бежит к ней по зеленому склону, подхватив юбки, так что видны щиколотки.
     - Лапочка моя, - вымолвила Изабель, задыхаясь от бега и крепко сжимая дочь в объятиях. Расцеловав ее в обе щеки, она сказала: - Мы с твоим отцом только что имели весьма приятную беседу с князем. - Выражение ее лица было добродушным, хотя и несколько встревоженным. - И мы договорились, что именно я сообщу тебе одну важную новость. Не пугайся, ты не против, если мы немного прогуляемся по побережью?
     Они спустились по каменным ступеням, ведущим на дорогу, и перешли ее. На другой стороне дамы сняли чулки и туфли и подоткнули юбки. На пляже никого не было. Оставив туфли у чугунной скамьи, они спустились к воде.
     На берегу не было ракушек - Средиземное море в этой части было на редкость спокойным. Луиза ступала босыми ногами по плоским гладким камешкам величиной с куриное яйцо. Ближе к воде камешки становились мельче и темнее. Луиза шла следом за матерью по мокрой гальке, похожей на тысячи серых пуговичек.
     Наконец матушка нарушила молчание:
     - Позволь мне заметить, что князь самолично желал переговорить с тобой на эту тему, но я опередила его. Как только вы поженитесь, он будет иметь на тебя все права. - Изабель с улыбкой покосилась на дочь. - Но пока я еще не готова уступить ему первенство. - Она помолчала, прошла несколько шагов и вновь заговорила: - Мы с отцом с самого начала были очень рады за тебя. А сейчас считаем, что этот брак для тебя - подарок судьбы. - Она ласково коснулась руки Луизы и повторила с ударением: - Подарок судьбы. - Она вздохнула, набираясь храбрости, и затем затронула тему, которую Луиза была совершенно не готова обсуждать. - Ты должна понимать, что мы с твоим отцом честные, порядочные люди. Мы просто не знали, что и делать, когда ты стала вести себя неподобающим образом... - Мать Луизы воздела руки в безмолвном отчаянии.
     Луиза внутренне ощетинилась, готовя оправдательную речь.
     Матушка обернулась и смерила ее взглядом.
     - Выслушай меня, прежде чем что-либо сказать. - Она начала снова: - Мы с твоим отцом чувствовали себя ужасно неловко, выдавая тебя замуж за... - тут она сделала паузу и произнесла с видимым удовольствием, - за нашего дорогого Шарля без...
     Дорогой Шарль? На мгновение Луизе почудилось, что ее мать говорит о ее паше Шарле. Но тут же поняла: речь, конечно, идет об одноглазом князе. Луиза с трудом удержалась от едкого замечания. Да, он любезен и щедр, и все же вряд ли чудаковатый, неловкий человек заслуживает чьей-либо привязанности.
     Ее матушка продолжала:
     -...без... Словом, вот так. Прежде чем он женится на тебе, мы хотели поговорить с ним откровенно. - Она вздохнула и выпалила: - Особенно теперь, когда мы знаем: ты что-то замышляла на корабле.
     Луиза похолодела и стиснула зубы, чтобы не проболтаться.
     Матушка воздела руки, словно нью-йоркский полицейский, сдерживающий уличное движение.
     - Луиза, успокойся! - воскликнула она. - Не поднимай шума. Нам не нужны ни твои оправдания, ни объяснения. Мы просто хотим, чтобы ты знала: мы далеко не так наивны и скорее умрем, чем позволим князю думать, что наша семья ведет нечестную игру. Мы порядочные люди. Поэтому мы встретили князя сегодня утром, зашли с ним в его кабинет и рассказали ему все, включая наши подозрения насчет... - Она умолкла и с трудом перевела дух. - Луиза, он далеко не глуп. Он выслушал наш рассказ совершенно спокойно, ничему не удивляясь. Вероятно, ему что-то известно. И его дядя вчера был настроен откровенно враждебно. На остальных нам наплевать... - Это было очень сильное выражение в устах ее матушки. - Но с порядочными, достойными людьми надо поступать так же достойно и порядочно.
     Изабель собралась с мыслями и торопливо продолжала:
     - Это было нелегко. Прошу тебя, пойми, что мы с отцом очень любим тебя и гордимся тобой. Ничто не изменилось. Тебя ждет потрясающее замужество, ты этого заслуживаешь. Но мы хотим быть уверенными. Ты наше сокровище, и мы не допустим, чтобы про тебя ходили дурные слухи. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
     Луиза не понимала, но была настолько смущена и потрясена подозрениями родителей (если бы они знали правду!) по поводу ее приключений на корабле, что не имела сил переспросить.
     Ее матушка неожиданно улыбнулась и сказала:
     - Как бы то ни было, князь весьма снисходительно принял наши откровения. О, эти французы! - Она рассмеялась. - Европейская широта взглядов. Он заявил, что не возражает, если его жена будет бойкой, и что он не намерен отступаться от тебя. А теперь слушай меня внимательно.
     Луизе только и оставалось, что слушать. Ее бросало то в жар, то в холод. Лицо девушки пылало. Она отвела глаза, несказанно униженная. И как она могла недооценивать своих родителей? Порядочные, искренние люди. Ну да. Паша тоже называл ее так, но она даже и не подумала о собственной чести, собираясь начать новую жизнь во лжи. Вот почему, вероятно, ей было так неловко от внимания и любезности князя, которые тот проявлял при каждом удобном случае. Душевное спокойствие можно обрести только с чистой совестью - мысль об этом как-то раньше не приходила ей в голову.
     Тем временем матушка продолжала:
     - Итак, вот что мы решили, Луиза. Для соблюдения приличий мы будем делать вид, что готовимся к свадьбе, но князь согласился на две недели увезти тебя в Грасс - так сказать, инсценировать твое бегство с возлюбленным. Ничего более приемлемого мы не придумали, но замужество, как нам кажется, самое подходящее, что можно пожелать такой юной, э-э-э, такой девушке, как ты. - Голос ее пресекся. - Я очень надеялась, что у тебя будет роскошная свадьба, но... - Она подавленно умолкла.
     Луиза не знала, что и сказать, куда спрятать глаза. В течение минуты они обе не проронили ни слова.
     Конечно, роскошная свадьба нужна прежде всего ее матери. Самой Луизе было все равно. И все же она чувствовала себя ужасно, лишив мать того, что было предметом ее мечтаний с тех пор, как Луиза стала понимать, что означают слова ?великосветская свадьба?. Когда Луиза была еще совсем ребенком, родители в шутку говорили ей, что выдадут ее замуж за какого-нибудь князя. Невероятно, но их мечта сбывалась.
     Ее матушка продолжала:
     - Конечно, если ты этого хочешь. Ты согласна?
     К чему спрашивать? Луиза кивнула. Она встретилась с матерью взглядом и выдавила:
     - Мама, прости меня за все неприятности, которые я вам причинила. Мне так жаль.
     Матушка взяла ее под руку и повернула обратно.
     - Я знаю, дорогая моя. Не волнуйся. - Они с Луизой медленно пошли вдоль берега, усеянного мелкой галькой. - Все будет замечательно. Мы с твоим отцом поживем здесь немного, пока не убедимся, что ты устроилась и счастлива.
     Луиза прикусила губу.
     - Мама, я в состоянии сама о себе позаботиться. Мать покосилась на нее и продолжала идти как ни в чем не бывало.
     Луиза остановилась и дернула ее за руку.
     - Нет, ты не поняла. Вы с папой можете уехать, когда сочтете нужным. Я сожалею, если чем-то расстроила вас или обидела, но это моя жизнь. И я должна справиться со всем сама.
     Мать пристально посмотрела ей в лицо, и глаза ее заблестели. Две слезинки показались в уголках глаз и потекли по щекам.
     - О, моя дорогая, - промолвила она. - Позволь мне еще немного побыть твоей заботливой матерью. Я не готова так быстро расстаться с тобой. - Она шмыгнула носом и спросила с горькой прямотой: - Неужели тебе не терпится покинуть нас?
     - Нет, это не так, - возразила Луиза. Она сжала в объятиях женщину, которая обнимала ее тысячу раз. - Конечно, нет. - Она погладила мать по голове. - Я только хочу, чтобы вы перестали тревожиться и ничего больше не предпринимали. - Она чувствовала странную тоску по тому, что еще не ушло, если такое возможно. - Пусть все идет своим чередом. Я сумею о себе позаботиться. Обещаю, что постараюсь стать счастливой и не сделаю ничего, за что вам будет стыдно. Я ведь не глупа и все понимаю.
     Когда они вновь поднялись вверх по каменной лестнице и пошли по лужайке, Изабель Вандермеер снова повеселела.
     - Это все твое, моя лапочка, - повторяла она. - Все здесь теперь твое.
     Она указывала на новый трехэтажный особняк из белого камня, возвышавшийся на холме, который насчитывал сорок пять комнат со всеми современными удобствами. Он был построен всего четыре года назад и занимал три акра побережья, где были самые дорогие на континенте земельные участки.
     Но у Луизы уже имелось все, что она хотела иметь, богатства жениха ее не прельщали. Было, впрочем, кое-что, чего ей отчаянно не хватало. Пережив на пляже бурю эмоций - смущение, горечь, стыд, - она теперь вдохнула воздух свободы, пряный, терпкий, как смешанный запах тимьяна, розмарина и дикой лаванды, растущих на холмах. По коже ее побежали мурашки - с такой силой она вдруг ощутила пробуждавшуюся в ней независимость замужней женщины, чей муж благороден и снисходителен. А князь непременно будет снисходителен к ней. Луиза поняла это с первых минут знакомства с ним. А теперь, когда он, зная все, тем не менее решил на ней жениться, милостивым кивком отпустив ей все прегрешения, она была в этом абсолютно уверена.

***

     Две недели пролетели незаметно. У князя были дела в Грассе. Он уехал туда на три дня, потом вернулся. Тем не менее Шарль нашел время для ухаживания, так сказать, на публике. Один раз они плавали на яхте. Ездили верхом на побережье близ Антиба. Д'Аркур свозил ее в самые фешенебельные игорные дома Ниццы, затем в Монте-Карло, где показал ей крупнейшие казино - вероятно, чтобы проверить ее склонность к азартным играм. В казино Луизе не понравилось. В играх не требовалось особенного мастерства, а шансы на выигрыш были слишком малы. Она выиграла немного денег. Князь, похоже, был доволен проверкой. Затем они отправились обедать к его сестре.
     Луиза и князь, казалось, неплохо ладили. Он был очень приятным в общении человеком. Кроме того, как уже заверяли ее родители, был умен и прекрасно образован. Словом, д'Аркур был для нее подходящей партией. За эти недели между ними ни разу не случилось ни одной размолвки, кроме разве что небольшого недоразумения во время поездки на природу.
     Как только они выехали на окраину Ниццы, Шарль остановил двуколку в оливковой роще и попытался поцеловать Луизу, однако та, резко отпрянув, чуть не вывалилась из экипажа. Преодолев обоюдную неловкость, они рассмеялись. Луиза несколько разочаровалась в себе, поскольку все эти дни готовилась к подобному моменту. Но как, спрашивается, могла она предугадать собственную реакцию, когда к ней склонилось это странное, обезображенное лицо? И его сильная рука крепко обвилась вокруг ее талии? Она терпела, пока его рот не приблизился к ее губам, а потом в ужасе задергалась, вырываясь из его объятий, словно пугливая лошадка, заартачившаяся перед прыжком. Когда они поженятся, все будет по-другому, заверила она его, ей нужно привыкнуть к мысли о физической близости. (Дело, конечно, в другом - всю прелесть физической близости с мужчиной она ощутила во время плавания через Атлантику.) Но князь отнесся к ее заявлению на редкость терпимо и снисходительно. Ну разумеется, он подождет.
     По правде говоря, неприязнь к д'Аркуру беспокоила ее гораздо больше, чем она готова была себе признаться. Что касается его внешности, то Луиза искренне верила: она свыкнется с его уродством. Но в ту секунду, когда ее будущий муж склонился к ней, чтобы поцеловать, перед ней возникло более серьезное препятствие.
     Внезапно появился призрак паши - его запах, его тело, и она почувствовала себя... неловко.
     ?Неверность? - вот подходящее слово. Неверность - это все равно что предательство. Да, она предала своего пашу, позволив другому обнимать себя. Как странно было видеть лицо мужчины так близко от себя. И дело не в его уродстве: просто это другое лицо - не то, которое она себе представляла. Луиза рассердилась на него за то, что он не ее любовник с корабля, за то, что занял чужое место, за то, что его дыхание пахло не шампанским, а спелыми оливками. Ее гнев тут же сменился отвращением. Одному Богу известно, что именно вызвало в ней это, чувство - может, то, как оскорбленно сощурился невидящий глаз князя, и как он отвернулся в смущении (о, как это не похоже на ее настойчивого возлюбленного). Впрочем, возможно, его незрячий глаз тут ни при чем. Возможно, на его месте смутился бы и самый самоуверенный мужчина. Луиза не могла знать наверное. Ей было невыносимо противно - это все, что она чувствовала в тот момент. Да, и еще неловкость из-за собственного поведения.
     Тем же вечером после обеда она принесла Шарлю бокал бренди на лужайку за домом, где он сидел в одиночестве, погруженный в свои мрачные думы. Видимо, собственное уродство удручало его. ?Чудесно, - подумала Луиза. - Значит, и у него есть ахиллесова пята?. Девушка попыталась принести извинения, но Шарль небрежно махнул рукой:
     - Не стоит. У нас ведь вся жизнь впереди...
     Так они и сидели вдвоем, не проронив ни слова: князь, великодушный и умудренный опытом, и она, Луиза, - пугливая и эгоистичная злючка. Девушка ненавидела себя за то, что не могла объяснить ему причину своего отказа и загладить вину, и ненавидела его за то, что он заставил ее чувствовать себя виноватой.
     Луиза всегда ощущала, хочет ли ее мужчина как женщину. И как бы там ни было, за эти две недели она успела понять, что князь согласился взять ее в жены не только из благородства. Он испытывает к ней отнюдь не платонические чувства. В его манере вести себя с ней проскальзывало плохо скрываемое напряжение, но одно ей было совершенно ясно: ему не терпится заполучить ее в свою постель. И это раздражало ее. Какое нахальство! Она ведь его совсем не знает!
     Но она тут же раскаивалась: нет-нет, обвиняла она себя, он ведет себя правильно. Шарль ведь хочет, чтобы у них были нормальные супружеские отношения. Это необходимо, если они собираются иметь детей. Луиза была не против.
     Просто она не знала, как ей заставить себя лечь с ним в постель, когда ей так неприятен его вид. Стоило ей представить, как ее полуслепой и полухромой муж наваливается на нее всем телом и хрипло дышит, ее начинало тошнить. Луизу пугало собственное непреодолимое отвращение, которое она к нему испытывала. Ей надо научиться скрывать то, что когда она смотрит ему в лицо, ее охватывает скорее страх, чем восхищение.
     Как это сделать? Девушка не знала. Но все затмевала тоска по ее Шарлю с Атлантики. ?Так вот, значит, что такое верность?, - думала она. Верность сродни гневу, который не можешь подавить. Быть верной - значит содрогаться от омерзения при мысли, что тобой будет владеть кто-то другой. Невероятно! Она всегда представляла себе верность как необходимость жертвовать собственным удовольствием ради счастья и спокойствия возлюбленного. Но ее чувство ничуть не походило на верность в общепринятом смысле. В нем было больше упрямства и эгоизма. Это все равно что обожать клубнику, и только клубнику, предпочитать ее всему остальному и скорее согласиться голодать, чем откусить хоть кусочек яблока. О Господи, чего же ожидает от нее этот подозрительно великодушный властитель райского уголка?

***

     Чего ожидал от нее Шарль? Того, что все равно должно было свершиться рано или поздно. Невеста его стесняется. Так же ведут себя поначалу многие женщины. Но его невеста достаточно умна, чтобы понять, какие выгоды сулит ей этот брак.
     Венчание состоялось в маленькой часовне в Грассе. Родители Луизы все-таки не устояли перед искушением присутствовать на свадьбе единственной дочери, поэтому они потихоньку пробрались в часовню. Невеста и жених подъехали к дому Шарля в Грассе, затем сразу же после ленча направились к церкви. Дядя Тино был уже там. Кроме него и Вандермееров да еще священника и одного из сыновей Тино, выполнявшего роль помощника священника, при венчании не было никого из посторонних. Изабель Вандермеер тихо всхлипывала в углу, пока произносились клятвы. Ее муж держался более стойко. Луиза была взволнована, но выглядела очаровательно в простом бежевом платье и изящной шляпке с перьями. Ее лицо скрывала кружевная вуаль.
     Когда Шарль приподнял вуаль и поцеловал ее перед алтарем - губы его прижались к ее губам, и она уже не имела права увернуться, - он был вне себя от радости. Его ожидало безграничное счастье. После церемонии, позируя фотографу вместе со своей невестой, Шарль так широко улыбался в объектив с ослепляющей вспышкой магния, что у него даже заболели скулы. Затем все шестеро направились в магистрат, где подписали официальные документы. Дело сделано. Князь и княгиня д'Аркур!
     Его Луиза - в радости и в горе, на всю жизнь, пока смерть не разлучит их.

Глава 18

     Кашалоты обитают в тропических водах по всему земному шару. Обычно они собираются в стаи по пятнадцать - двадцать особей. Одинокие самцы плавают в более холодных водах.
     Князь Шарль д'Аркур ?Природа и использование амбры?

     Родители Луизы уехали сразу после свадьбы. Шарль расцеловался с ними, назвав их ?матушка? и ?батюшка? (все это выглядело довольно смешно, но они сами на этом настаивали), матушка разразилась рыданиями. Шарлю такое прощание показалось излишне трогательным. Можно подумать, мать и дочь расстаются на всю жизнь, когда на самом деле они снова встретятся в Ницце через пять дней.
     Вандермееры сняли дом неподалеку от особняка Шарля в Ницце. Туда они сейчас и направлялись. Дядя Тино с сыном поехали вниз по улочке к своему дому - они жили в Грассе. Шарль и его молодая жена остались стоять в городском скверике перед кафе, где их поздравляли и чествовали в течение целого часа.
     - Ну как ты? Все хорошо? - спросил он, заметив, что Луиза с тоской смотрит вслед отъехавшему экипажу родителей.
     Она слегка вздрогнула, словно очнувшись, и взглянула на него:
     - Да, конечно.
     - Если хочешь, мы можем немного пройтись. Солнце еще не село.
     От скверика, где они находились, начиналась прелестная тенистая улочка, по обеим сторонам которой зеленели аккуратно подстриженные кусты розмарина с острыми листиками, источавшими пряное благоухание. В конце наполненной ароматом улицы, петляющей между домов, открывался вид на розовые крыши и сливочно-желтые стены города, за которыми виднелась ярко-синяя полоска Средиземного моря.
     Но Луизу, похоже, совершенно не интересовали местные красоты. Она выглядела подавленной и усталой.
     Шарль спросил:
     - Ты предпочитаешь вернуться домой?
     Она удивленно посмотрела на него. Несколько секунд Луиза молча смотрела на мужа. Шарль никак не мог угадать, о чем она думает. Луиза отвела глаза, и взгляд ее стал рассеянным и печальным. Наконец она обронила:
     - Да, я бы хотела пойти домой, если вы не возражаете. - Эти слова были произнесены на безупречном французском, который, как казалось Шарлю, воздвиг почти осязаемую стену отчуждения между ним и женщиной, только что ставшей его женой.
     В обществе великосветский французский Луизы вызывал у всех удивление - так пристало говорить разве что великой герцогине. Она изъяснялась на нем так свободно, словно он был ее родным языком. Французы раскрывали рты от изумления, слушая ее. Даже Шарль невольно раздувался от гордости - произношение у нее было превосходное. Однако, когда они оставались наедине, такая манера говорить обескураживала его. От ее изысканных фраз веяло леденящим душу холодом. Все попытки Шарля растопить этот лед заканчивались неудачей. Когда он разговаривал с Луизой в дружеском тоне, сидя рядом в экипаже или, да простит его Бог, пытаясь обнять ее под оливами, он чувствовал себя, как какой-нибудь нахальный лакей, дерзнувший поболтать с надменной королевой.