обы обсудить деловые вопросы, плавание и мировые проблемы. Леди проплыли в дамскую гостиную, затем на веранду кафе - выпить по бокалу лимонада, потом в библиотеку, где они принялись писать письма родственникам, оставшимся в Америке.
     За ленчем в потолок взметнулись пробки от шампанского. Вино лилось рекой. Пассажиры провозглашали тосты за капитана ?Конкордии?. Главный инженер был приглашен в ресторан, и его тоже чествовали. Все механики, включая и ученика мастера, присутствовали за ленчем и выпили шампанского. Не забыли никого из тех, благодаря чьим стараниям корабль остался на плаву. Потом стали пить за то, что неподвластно человеку, - за хорошую погоду и спокойные воды океана. Атлантика совершенно переменилась: голубая гладь, легкий бриз - все это как бы говорило: ?Океан даже мухи не обидит?.
     Луиза вышла на палубу перед пятичасовым чаем и, опершись на поручни, мрачно смотрела вниз, на мирно пенящиеся волны. ?О, проклятая Атлантика?, - думала она.
     За чаем отец изъявил желание потанцевать с невестой после обеда, поскольку все это время ?ей было так одиноко?. Луиза с тоской ожидала вечера - обед, потом танцы, огромный оркестр, которому впору играть в театре. Матушка Луизы, со своей стороны, предложила ей перед обедом зайти в цветочный ларек и посетить маленькие магазинчики на нижней палубе. Там она, видите ли, присмотрела одну очаровательную рубиновую брошку, которая идеально подойдет к фиолетовому платью Луизы.
     Теперь они проявляют к ней интерес. Наконец-то они вняли жалобам своей дочери на отсутствие внимания с их стороны и готовы признать, что пять дней назад она была права. Они не устают повторять, как она им дорога, и сожалеют, что не показывали этого раньше. Сейчас, когда Луиза была бы рада, чтобы ее оставили в покое, они изливают на нее свою родительскую любовь. Они делают это из чувства вины, решила девушка. Скоро все вернется на свои места, но двух дней для этого мало. Корабль отделяют от французского порта менее двух суток, и океан раскинулся перед ними спокойный и гладкий. Луиза готова была инсценировать запоздалую морскую болезнь при виде этого ненавистного спокойствия.
     Наконец, она улучила минутку между чаем и походом по магазинам и позвонила в каюту Розмона. Шарль сразу же поднял трубку, но разговаривал как-то странно и отчужденно. Он сказал ей, что устал. Ну да, она тоже устала, и все же ей хочется его видеть. Но Шарль не выказывал особой радости по поводу предстоящего свидания. Возможно, ей не следует приходить - так он сказал. Ему нездоровится. Должно быть, он заболел. Словом, паша довольно недвусмысленно дал ей понять, что сегодня ночью он не желает ее видеть. Растерянная, Луиза повесила трубку. ?Ну хорошо же, посмотрим, мой упрямый дервиш, загадочный халиф, мой мрачный восточный господин из тьмы?. Она попыталась вздремнуть перед обедом, но не смогла сомкнуть глаз.

***

     Сидя утром в своей столовой в кресле с полосатой обивкой и положив ногу на другое кресло, Шарль с тоской уставился на свое колено. Оно страшно распухло и было величиной с дыню. И чем он заслужил такую несправедливость? Дурацкая болячка проснулась совсем некстати. Поразмыслив, он пришел к выводу, что раздувшееся колено - следствие того, что он три ночи подряд провел исключительно на локтях и коленях, развлекаясь с очаровательной Луизой. Как только он женится на ней, ему надо будет отказаться от миссионерской позиции и научить ее кое-чему в кресле и у стены. Но как же приятно лежать на ней сверху!
     И теперь, в наказание за блаженство, он корчится от адской боли.
     Шарль позвонил на корабельную кухню и заказал льда. Иногда лед помогал, иногда помогал горячий компресс. Но чаще всего не помогало ни то ни другое. Шарль уже успел испробовать все таблетки, какие имелись в его аптечке на этот случай, перепробовал все мази, которые могли облегчить боль и чуть-чуть уменьшить опухоль. Оставалось только надеяться, что к вечеру колено придет в норму и Луиза не заметит ничего необычного.
     Однако он знал, что даже при самых благоприятных обстоятельствах в течение недели не сможет обойтись без трости. Возникает вопрос: как быть с подвижной и шаловливой Луизой, как скрыть от нее хромоту? Шарль со стоном закрыл глаза. Яркий солнечный свет хлынул в окна гостиной.
     Дневной свет. Он так ждал ночи. И боялся ее наступления. Если его колено не пройдет, ему придется отказаться от встречи с Луизой.
     Во время ленча нога его все еще покоилась на кресле, и колено по-прежнему выглядело ужасно. Принесли чай. Он не успел его допить, как позвонила Луиза. Шарль уклонился от прямого ответа на ее вопрос, выжидая.
     К шести часам вечера его колено распухло до невероятных размеров, и он снова позвонил ей. Должно быть, она уже одевалась, собираясь на аперитив и обед.
     Луиза взяла трубку, надеясь, что Шарль передумал. Затем разозлилась, когда он заявил, что сегодня они не увидятся. Он сказал ей, что чувствует себя отвратительно. Он что-то съел за завтраком.
     - У меня ужасно сводит живот, дорогая. Оставь меня. У нас еще есть завтрашняя ночь.
     Шарль уповал на то, что после отдыха опухоль несколько спадет.

***

     Однако Луиза думала только о том, что времени осталось совсем мало. ?Завтрашняя ночь, ха!?
     Не успело пробить полночь, как Луиза ускользнула от родственников. Через двадцать минут она убедилась, что Шарль не намерен отзываться на ее условный стук. Она подергала ручку - дверь была заперта. Тогда она позвала его. Сначала шепотом, потом громче. Она колотила в дверь, рискуя разбудить пассажиров в соседних каютах. И Шарль не мог ее не слышать, если, конечно, не лежал без сознания или был мертв.
     Только это могло оправдать его молчание. Луиза решила, что проникнет к нему во что бы то ни стало, - может, он и в самом деле умирает, и некому ему помочь. Он болен. Его голос звучал по телефону так странно.
     Она поднялась на верхнюю палубу, на которой располагался загончик для животных. Сегодня у нее была другая цель - она прошла мимо загончика и огромных дымовых труб, мимо свернутых кольцами тросов на нос корабля. Луиза перевесилась через поручни и с замиранием сердца посмотрела вниз. Там, между палубами, ей удалось заметить освещенную луной террасу каюты Розмона.
     Не слушая доводов рассудка, Луиза подхватила юбки и перекинула ногу через заградительные поручни. Она осторожно глянула вниз. Господи, как высоко! Несколько мгновений девушка стояла, вцепившись руками в холодные мокрые поручни. Резкий порыв ветра яростно разметал ее волосы, вихрем закружил подол платья. Еще секунда - и великолепный наряд превратится в лохмотья. Это придало ей решимости.
     Она прыгнула вниз, юбки вечернего платья взметнулись. Упав на террасу, она больно ударилась. Поднявшись, Луиза обнаружила, что руки у нее в ссадинах, колено поцарапано, а в чулке зияет дыра величиной с ладонь.
     Но она все-таки спрыгнула! ?О Боже, только бы это была его каюта!?
     В комнате послышался какой-то шум. Сердце Луизы подпрыгнуло от радости. Подойдя к французским двустворчатым дверям балкона из темного дерева и стекла, она попыталась заглянуть внутрь. Ничего не видно. Портьеры задернуты, лампы потушены. Луна, звезды и она сама отражаются в стекле. Девушка осторожно нащупала ручку балконной двери. О радость, дверь подалась! Тихо щелкнув, как хорошо смазанный механизм часов, она отворилась.
     Луиза вошла внутрь. Из открытой балконной двери в гостиную проник лунный свет. Она услышала постукивание - в камине перекатывалась жемчужная бусинка. Луиза улыбнулась. Из спальни донесся скрип пружин, шорох покрывал, и голос Шарля забормотал проклятия. Значит, он жив.
     Вот она и дома.
     Его комната была ей хорошо знакома - его присутствие было почти осязаемым. У Луизы гора упала с плеч. Напряжение отпустило, тревога улеглась. Все в порядке, все хорошо.
     Ее радость, впрочем, была несколько омрачена его словами. Он сказал:
     - Черт побери, Луиза! Что ты здесь делаешь? Я не хочу тебя видеть. Я болен. Уходи.
     - Нет. - К ее горлу подступил комок. Девушка приблизилась к постели. Его силуэт вырисовывался под покрывалами. Она робко спросила: - Ради Бога, скажи, почему ты заперся от меня? Только потому, что плохо себя чувствуешь? Ты правда болен? Может, тебе принести что-нибудь? Я хочу тебе помочь.
     - Ты не можешь мне помочь. Уходи. О Боже, меня тошнит. Уходи. - Шарль отвернулся от нее.
     Она уловила в воздухе слабый запах гвоздики и ментола.
     - Как здесь неприятно пахнет. - Луиза принюхалась. - Какой-то мазью. Что ты принимаешь?
     - То, что прописал мне доктор. Завтра мне будет уже лучше. А теперь уходи.
     Луиза закусила нижнюю губу, стараясь не заплакать. ?Прямо как ребенок?, - подумала она. Но боль, которую девушка сейчас чувствовала, не имела ничего общего с детской обидой. Она заметила в свое оправдание:
     - Но я же волновалась за тебя. - И это была правда. Она добавила: - Тебе следовало ответить, когда я стучала.
     - Я не мог.
     - Почему?
     - Потому что я был в туалете, меня тошнило и...
     - О, замолчи! - перебила она его. Еле сдерживаемое раздражение прорвалось. - Я не хочу больше слышать ни слова о том, почему ты не можешь быть со мной, - ни сейчас, ни после. Замолчи. - Луиза присела рядом с ним на кровать.
     Она нащупала под покрывалом его руку. Шарль повернулся к ней, и она прижала его руку к своей груди.
     Так они и сидели - размышляя, выжидая, следя друг за другом.
     Для Луизы молчание становилось все более тягостным. Она знала, что он собирается сказать, о чем сейчас думает. Шарль будет уверять, что он вскружил ей голову и ничего более. Но он скажет это, если она заикнется о других... более глубоких чувствах к нему. И он будет прав.
     А если она не влюблена в него, то что же чувствует по отношению к ней он? Луизе не терпелось узнать ответ на этот вопрос. Шарль слишком резко указал ей на дверь - это не похоже на страстную влюбленность. Но ведь он поднес ее руку к своим губам. Он поцеловал ее запястье и положил ее руку к себе на грудь. Он рассердился на нее за то, что она пришла, он сердит на нее за безрассудство. К тому же он простил ее и позволил остаться без дальнейших пререканий.
     И в самом деле, Шарль лежал, не в силах произнести ни слова, завороженно прижимая ее руку к своей груди. Колено ныло, но он почти забыл о нем. Луиза просидела с ним почти целый час, и ее присутствие было для него лучшим лекарством.
     Девушка почти все время молчала. Собираясь уходить, она сказала, что отец намерен рано утром совершить с ней прогулку по палубе. Так что ей надо лечь пораньше и немного подремать. Она поцеловала его пальцы, каждый в отдельности, и опустила его руку на одеяло.
     - Когда придут горничные, - попросила она напоследок, - скажи им, чтобы не запирали дверь твоей каюты. Я приду к тебе завтра. Я чуть не сломала ногу, прыгая с поручней на террасу. Ты был прав... - Она рассмеялась, хотя и немного печально. - Такие прыжки кажутся романтичными только со стороны - в действительности все не так легко и красиво. - Последнее, что Шарль услышал от нее, были слова, перешедшие в хриплый шепот: - Какое падение... какое ужасное падение.

***

     Действительность. Корабль несся по волнам со скоростью двадцать шесть узлов. Минуты летели навстречу Луизе, как волны вдоль борта лайнера. Вот и наступил вечер последнего дня плавания, появились чайки - они кружились над кораблем, вылавливая остатки пищи, которую выбрасывали с кухни. Луиза наблюдала с палубы, как птицы следовали за судном.
     ?Романтическое увлечение, безумная влюбленность?, - думала она. Они, как груз, который нужно отсечь, чтобы плыть дальше. И все же Луиза прекрасно понимала, где она будет сегодня ночью при первой же возможности: в темной каюте Шарля, в его объятиях. Она не покинет его до последней минуты.
     Луиза смотрела, как солнце садится за горизонт, оставляя на волнах светящуюся дорожку. Волны разбегались по обеим сторонам от носа корабля. За кормой эти волны превращались в безбрежную гладь океана, которая могла поглотить все - даже солнце. Там океан был таким же спокойным и ровным, как будто их корабль никогда не бороздил его воды. Луизе казалось, что то же сейчас происходит и с ней: все, что она испытала, прочувствовала за последние несколько дней, - все перемены в ней, новое мироощущение, - все утекло, как вода сквозь пальцы.
     Все произошло так быстро - она даже не смогла остановиться и поразмыслить над случившимся.
     Корабль летит по волнам, наверстывая упущенное время. Все веселятся. На палубе Луиза внезапно почувствовала себя одинокой и всеми покинутой. Хорошо знакомое ощущение, которое она так ненавидела. Но ничего не поделаешь - ей придется пережить печаль, если она хочет без колебаний идти по пути, который избрала для себя.

***

     Этой ночью Шарль собирался встретиться с Луизой в последний раз. Он занавесил окно пологом от кровати, чтобы создать в комнате полумрак. Натянув на себя одеяло, он так закутал больную ногу, чтобы ее нельзя было прощупать. Спрятав трость в шкаф, он похромал к кровати, забрался в нее и стал ждать Луизу.
     Она пришла поздно, во втором часу ночи. Атлас, жемчуг и тонкий аромат. Девушка показалась ему непривычно высокой, когда подошла к его постели. Тут Шарль заметил, что волосы ее уложены в высокую прическу с перьями и завитками - настоящее произведение искусства.
     - Светская вечеринка. Я сидела за капитанским столиком, - объяснила она ему.
     Шарль попытался представить, как бы он путешествовал с ней на этом корабле, сидел за капитанским столиком при свете люстр. Затем это светское создание прильнуло к нему, зашуршали атласные юбки - и вот она уже лежит в его объятиях. Она снова прежняя Луиза, его Луиза, благоухающая и свежая. Девушка опустила голову ему на плечо, и Шарль забыл обо всем на свете.
     Они немного поспорили по поводу его болезни. Но Шарль сказал, что не позволит ей ничего предпринимать. Она не должна никому ничего говорить. Никаких докторов, лекарств, домашних средств - ему гораздо лучше. Луиза сдалась и больше не предлагала свою помощь.
     Далее они беседовали обо всем и ни о чем. Она рассказала ему о своей поездке в Монреаль, как она там выиграла в карты. Ей везло в азартных играх. Шарль с удивлением выслушал то, что она и родители собирались скрыть от ее жениха. Страсть невесты к приключениям не очень обеспокоила его, поскольку он решил, что у него дома у Луизы не будет причин искать рискованных развлечений. Правда, в игорных домах Монте-Карло стоит побывать - это ближайший крупный город.
     Наконец Шарль сказал:
     - Итак, завтра. Завтра ты вступишь в новый период своей жизни - тебя ждет Франция, замужество. Ты счастлива?
     - Нет, - коротко обронила она, снова прильнув к его плечу.
     - Луиза, - продолжал Шарль, - а как же твой будущий муж? Я знаю, тебе сказали, что он отвратителен, но, может быть, он не так уродлив, как говорят.
     - Я терпеть не могу, когда ты так себя ведешь.
     Шарль вздохнул и напрягся.
     - А как я себя веду?
     - Ты обращаешься со мной, как с ребенком.
     - Но ведь для многих женщин внешность мужчины имеет решающее значение. И их первое впечатление...
     - Замолчи! Я не такая. - Луиза высвободилась из его объятий. - Не считай меня наивной дурочкой, - продолжала она. - Те, кто распространяет такие слухи, попросту ненавидят князя д'Аркура. Я уверена, он не такой, каким его пытаются представить.
     Как приятно это слышать!
     - Дело в том...
     - В чем же?
     - Что он не ты.
     Шарль закашлялся, чтобы не расхохотаться. Как нелепо он попался в собственную ловушку! Как все глупо и страшно.
     - Что с тобой? - Луиза похлопала его по спине.
     - Да-да, - прохрипел он. - Ничего, все прошло. - Когда же к нему вернулся дар речи, Шарль сказал ей: - Ты должна забыть все, что было между нами, и начать новую жизнь...
     - Ну вот, ты опять за свое! Повторяю, я не ребенок, Шарль. Я знаю, как себя вести и что мне делать.
     И вот он загнан в угол. Он молчит, завороженный ее властными интонациями и тем, как она произносит его имя - на французский манер, а теперь еще и чуть презрительно. Луиза не по летам рассудительна и самонадеянна. Спустя некоторое время Шарль пробормотал:
     - Просто я беспокоюсь за тебя. И за того, кто будет твоим мужем. Мне кажется, я причинил ему непоправимое зло, сам того не желая.
     - Я знаю. - Луиза помолчала и добавила: - Я дам ему шанс, не волнуйся. У нас все будет хорошо.
     - Я очень рад, что сегодня ты рассуждаешь, как взрослый, разумный человек. Надеюсь, так будет всегда.
     Луиза не ответила. Тишина. Ни слова. Но минуту спустя, несмотря на всю ее высокомерную браваду, ему показалось, что она беззвучно плачет.
     - Луиза, - спросил он, - неужели ты плачешь?
     - Нет, - быстро возразила девушка. - Я никогда не плачу. Из-за чего мне плакать?
     Это верно. Она молодая жизнерадостная женщина и вполне способна оправиться после мимолетного романа.

***

     ?Вот так пошутил?, - думал Шарль, собирая чемоданы на следующее утро.
     Это приключение должно было его позабавить, а он места себе не находил от беспокойства и тревоги, кидая по очереди рубашки и брюки в чемодан. (Он уже связал в тугой узел и выбросил за борт чалму и цветастый халат.) И кто бы мог подумать, что за пять дней он воспылает такой страстью к собственной неверной будущей супруге?
     Ну и положение. Ему следовало ее пристрелить. Он должен быть в ярости, но она его очаровала. Он обожает эту девочку, свою Луизу. При одной мысли о ней у него кружится от счастья голова. И, безобразное чудовище, он надеялся, что когда-нибудь она полюбит его с такой же страстью.
     Да, хороша шутка. Он сейчас отказался бы даже от драгоценной амбры, чтобы забыть эту рискованную игру. Если бы знать, что это пылкое прелестное создание когда-нибудь простит его! Нет, единственный выход - начать все сначала. Если она сейчас его любит - а это вполне возможно, - она снова сможет влюбиться в него во Франции. Он начнет с чистого листа. Он сделает все от него зависящее и будет добиваться ее так, как не добивался еще ни одной женщины. Они с ней вновь обретут счастье, Шарль был в этом уверен. Счастье - не миф, не чудо. Оно существует.

Глава 15

     Всего один кашалот из тысячи содержит в желудке амбру.
     Князь Шарль д'Аркур ?Природа и использование амбры?

     На следующее утро Луиза раньше всех остальных оделась, уложила свои вещи и выскользнула из каюты, чтобы заглянуть в апартаменты Шарля. Но она не обнаружила никого, кроме горничных, которые там прибирали. В прихожей рядом с дверью стояли ведра и корзины. Потянуло сквозняком, из чего Луиза заключила, что все иллюминаторы в каюте открыты. Когда она прошла дальше, то увидела, что портьеры на окнах отдернуты. Гостиная была залита солнцем. Луиза шагнула в комнату, в которой провела столько счастливых минут и которую впервые видела при дневном свете.
     Внутри было чисто прибрано. На стенах висели ничем не примечательные живописные полотна. Мебель выдержана в строгом стиле - ничего лишнего и в то же время респектабельно. В целом каюта выглядела по-западному, без каких-либо восточных излишеств - кальяна, к примеру, шелковых подушек или пышных драпировок на стенах. Более того, ни в гостиной, ни в столовой, ни в кабинете не осталось никаких следов пребывания Шарля. Луиза прошла в спальню, и горничная, убиравшая комнату, с удивлением воззрилась на нее. С кровати уже сняли покрывало и простыни - остался только обитый шелком матрас.
     Луиза вышла в коридор и увидела у соседней двери группу арабов - вероятно, прислужников ее паши. Они как раз собирались уходить. Она заговорила с ними. Сначала они сделали вид, что не замечают ее, но она была настойчива, и наконец один из арабов - по-видимому, главный среди них, - снизошел до того, чтобы ответить на ее вопросы. Он говорил по-английски с певучим акцентом, которого не было у ее пылкого возлюбленного. Нет, сказал он, в соседней каюте не останавливался ни его знакомый, ни (тут он высокомерно усмехнулся) их пр