н свет. Будьте любезны, поверните выключатель.
     Ее паше или султану, или как там его, тоже не помешал бы свет, потому что преследователь в тот же момент наткнулся на нее в темноте. Но он не отстранился. Они продолжали стоять вплотную друг к другу. Луиза почувствовала, как он наклонился к ней. Ну, вот оно, пронеслось у нее в голове. Но ничего не случилось. Он навис над ней черной тенью и ничего не предпринимал.
     После продолжительного молчания Луиза не выдержала и спросила:
     - Вы хотите поцеловать меня?
     Его негромкий голос раздался у самого ее лица.
     - Нет, - ответил он. - Вас распирает от любопытства: что произойдет, если вас поцелует в темноте незнакомец? Но этого недостаточно.
     Его ответ поставил девушку в тупик.
     - Недостаточно?
     - Да, недостаточно - отсутствует интерес, желание, цель. Я не целуюсь с женщиной, пока она сама не захочет этого и ее сердце не затрепещет, как пойманная лань, из страха, что я ее не поцелую.
     Дерзость собеседника развеселила Луизу. Но она еще никогда так не боялась мужчины, который отказался целовать ее. Она отвернулась от него. Ну и глупец! Что ж, пусть подождет. Девушка подхватила щенка и поместила его в клетку. Беар улегся на полу, вытянув лапы, и она закрыла дверцу, защелкнув задвижку. Сумасшедший араб все еще стоял у нее за спиной. Она обернулась к нему, прислонившись плечом к клетке, не собираясь ни отступать, ни просить его пропустить ее.
     - Как вы выглядите? - спросила она. Он не ответил, и она продолжила: - Я сейчас включу свет. Выключатель в двух шагах от меня. Я больше не играю в ваши дурацкие игры.
     Шарль опустил руку и обнял Луизу за талию. Его ладонь легла ей на бедро. Последовала пауза, и было ясно: он не собирается обсуждать ни свою внешность, ни свет, ни тьму - ничего из того, что считает запретной темой.
     Луиза, напротив, не собиралась прикасаться к нему, хотя этого почти невозможно было избежать. Она подцепила нитку жемчуга из своего ожерелья и принялась наматывать ее на палец.
     Сверху донесся его шепот:
     - Луиза, послушайте. Вам никак не удается освободиться от постоянно подавляющего вас сознания собственной привлекательности. Ваша красота пугает вас. Вы спрашиваете себя: что еще есть в вас привлекательного, кроме внешности? Однако уже одно то, что вас тревожит собственная пустота, свидетельствует: вы на правильном пути к истине. Итак, не сосредоточивайте свое внимание на видимой стороне вещей, перестаньте воспринимать окружающий вас мир только глазами.
     - Нет, - возразила она. - Я не слепая и не буду притворяться слепой из желания вам угодить. Я хочу включить свет.
     - Я уйду, если вы это сделаете.
     Девушка рассмеялась:
     - Не уйдете. Я стою между вами и выходом.
     - Я исчезну. Обещаю вам. Исчезну без следа, как если бы я был плодом вашего воображения.
     Луиза поразмыслила над сказанным. Вот упрямец! Ей стало страшно - а вдруг он говорит правду? Весь этот день она живет словно во сне - вокруг все так необычно, таинственно, как в сказке. Ну что же, нет так нет, решила она. Можно будет позже поймать его.
     - Тогда хотя бы признайтесь: на вас так же, как и на меня, приятно взглянуть?
     Он рассмеялся. При звуках его смеха у нее что-то екнуло в груди.
     - Вы упрямы, как ваш щенок.
     - Да. Если не хотите показаться, то хотя бы скажите.
     Его заразительный, низкий, мелодичный смех ласкал ей слух. Она уловила в нем скорее нотку самолюбования, чем признание собственного поражения.
     - О да, на нас обоих приятно взглянуть. При свете дня мы представляли бы собой весьма необычную пару. - Понизив голос, он добавил: - И еще более необычную - в темноте. - Он наклонился к ней.
     Луиза чувствовала его дыхание на своей щеке, жар его тела рядом с собой.
     Сердце ее отчаянно забилось, готовое выпрыгнуть из груди, пока она ждала, когда он коснется ее губ, которые раскрылись сами собой.
     Незнакомец коснулся языком ее нижней губы - удивительно нежное прикосновение, - слегка подул, и Луиза задрожала в предвкушении того, что последует дальше. Однако он пробормотал, прижавшись к ее щеке:
     - Нет, этого все еще недостаточно, - и отстранился.
     Луиза ощутила странную растерянность. Кровь прилила к ее щекам, она приросла к полу, отказываясь верить в происходящее.
     Луиза больше не владела собой, своими чувствами. В глубине души она ликовала: наконец-то она встретила равного себе! Этот человек не только способен соблюдать ее правила, но может даже переиграть ее! Хотя, с другой стороны, девушка была возмущена: презренный негодяй, он думает только о своих желаниях, ему наплевать на ее чувства!
     Шарль продолжал шептать ей на ухо:
     - Сегодня в полночь. Вплетите веточку моего жасмина в волосы и приходите сюда снова. И пусть ваши прелестные губки будут полуоткрыты, как сейчас. - Он тронул пальцем ее губы, коснувшись краешка зубов. - Тогда, если вы захотите - по-настоящему захотите, - я вас поцелую. Или, если вы предпочитаете просто поговорить, - поговорим. - Шарль усмехнулся. - Да, возможно, мы просто побеседуем.
     Луиза и мысли не допускала, что он может уйти, - ведь выход был позади нее. Шелковая ткань его халата зашелестела, и только тут девушка сообразила, что он действительно уходит. Она нахмурилась. Что он задумал? Луиза кинулась к выключателю. Две невывернутые лампочки зажглись, осветив часть загончика, кафельный пол между двумя рядами клеток, терявшийся во мраке там, где лампочки были вывернуты.
     Луизе удалось заметить мелькнувшую полу яркого халата в дальнем конце коридора - араб скрылся в кромешной темноте. Внезапно резкий холодный ветер ворвался в помещение, платье ее прилипло к ногам. Значит, он вышел на палубу для выгула собак! Луиза бросилась вслед за незнакомцем по коридору, крича на ходу:
     - Не хотите целовать меня - не надо! Найдутся другие - таких хоть отбавляй! - Желая поддразнить его, она добавила: - Может, вы чудовище, страшное, отвратительное, откуда мне знать? Я не хочу, чтобы вы меня целовали!
     Девушка распахнула дверь, ведущую на палубу, и выскочила под дождь и ветер. Корабль вздымало на волнах. Дождь хлестал ей в лицо, струи воды текли по спине. Вокруг кромешная мгла. Размытый диск луны проглядывал из-за черных туч. На палубе не было ни души.
     Корабль накренился, и Луиза ухватилась за поручни. Нагнувшись, она заглянула на нижнюю палубу, находившуюся на расстоянии двадцати футов от нее. Не всякий отважится прыгнуть с такой высоты! Затем, бросив взгляд на нос корабля, девушка поняла, что там это расстояние будет в два раза меньше - если перелезть через поручни, повиснуть на них, а затем спрыгнуть на террасу одной из кают класса люкс.
     Именно так все и произошло, вероятно. Ее шах или султан (ей нравилось перебирать в памяти восточные титулы) пробежал по палубе до конца и спрыгнул на уровень своей каюты. Тут, в довершение ко всем неудачам, Луиза потеряла равновесие при очередном наклоне судна, заскользила по палубе и в отчаянии ухватилась за поручни.
     Ее жемчужное ожерелье зацепилось за перила, к тому же она сама прижала его рукой. Нитка жемчуга натянулась, как струна, и порвалась. Черные жемчужинки, высоко подскакивая, покатились по палубе в разные стороны. Некоторые из них соскочили на нижнюю палубу и покатились дальше. Рев океана заглушал их стук.
     Луиза так и осталась сидеть на палубе в промокшем насквозь платье, с растрепанными волосами, держа в руке нитку от своего самого длинного жемчужного ожерелья.

Глава 9

     Образование амбры вызывается несварением желудка кашалота, когда его внутреннюю оболочку раздражают острые спинные пластинки каракатиц или других головоногих.
     Князь Шарль д'Аркур ?Природа и использование амбры?

     Шарль питал слабость к красивым женщинам.
     Как бы то ни было, когда ему случалось задумываться о причине такого предпочтения, становилось ясно, что все дело в боязни показаться непривлекательным: ведь если ты держишь под руку красивую женщину, это говорит о том, что и сам ты по меньшей мере не урод, иначе как богиня могла спуститься с Олимпа и встать рядом с тобой? Словом, россказни о его влечении к очаровательным дамам превратились в легенду - так же как и сплетни о его потрясающем успехе у прекрасного пола. Это было одновременно его гордостью и проклятием.
     К примеру, у него дома почти все догадывались, что Пия - его любовница. Весть об этом разнеслась по всему Лазурному берегу и покрыла Шарля неувядающей славой. В его родных краях интрижка с женщиной, пользующейся успехом в обществе, рассматривалась как проявление хорошего вкуса, безрассудной смелости и свидетельствовала о неотразимости мужчины. С другой стороны, Пия не отличалась особой тактичностью.
     Взять хотя бы сегодняшний вечер. Она позвонила ему, когда он обедал. Шарль попросил ее как можно вежливее перезвонить через полчаса. В ответ Пия пожелала ему подавиться, после чего бросила трубку. Он постоял, отрешенно сжимая одной рукой телефонную трубку, другой - сам телефонный аппарат, затем тяжело вздохнул и набрал ее номер. Конечно, если она так расстроена, он должен...
     Второй раунд переговоров прошел не лучше предыдущего. Пия начала первая, выпалив:
     - Я хотела сказать, что мне позволено быть замужем, а вот тебе нельзя жениться.
     Шарль положил вилку на записную книжку и присел за письменный стол.
     - Пия, тебе придется с этим смириться: я женюсь на ней. Иначе просто невозможно - слишком многое поставлено на карту.
     - В таком случае я не собираюсь быть твоим развлечением на стороне.
     - Почему бы и нет? Я же более двух лет служил тебе таким развлечением.
     - Это не одно и то же, и тебе это прекрасно известно.
     Шарль рассмеялся:
     - Ошибаешься, разницы никакой.
     - Нет, нет и нет! - воскликнула Пия. - Мужчина, который спит с двумя женщинами, - распутный негодяй или еще хуже того.
     Шарль снова рассмеялся:
     - Хуже?
     Она злобно промолчала. Тогда Шарль поинтересовался:
     - А как называют женщин, которые спят с несколькими мужчинами?
     Она фыркнула в ответ, и в трубке снова послышались гудки.
     Шарль еще раз позвонил ей через несколько минут, дав время прийти в себя. Самым рассудительным, как ему казалось, тоном он спросил:
     - Почему ты не пошла обедать вместе со всеми? Тебе нездоровится?
     - Да, я чувствую себя ужасно, - ответила она. - После ленча меня вырвало. Меня все время тошнит. Ненавижу этот корабль!
     Шарль помолчал, потом рискнул задать не совсем тактичный вопрос:
     - Когда у тебя в последний раз были месячные?
     - Да они у меня сейчас! И еще желудочные колики.
     - Вот как. Что ж, прекрасно! То есть мне очень жаль. - Он отчаянно пытался выкарабкаться из щекотливого положения. - Мне очень жаль, что у тебя колики. Может, принести какое-нибудь лекарство?
     - Да, голову Луизы Вандермеер.
     Шарль хмуро уставился на черную трубку:
     - Скорее всего в данный момент она использует ее по назначению. Тебе бы тоже не мешало воспользоваться своей головой, Пия, и перестать меня терзать. Хватит дуться и капризничать.
     В трубке щелкнуло, и телефон снова отключился.

***

     Шарль вернулся в столовую, принялся было за еду, но потом встал и начал расхаживать по каюте, не понимая причины своего раздражения. Телефон зазвонил снова. Шарль насчитал не менее дюжины звонков. Потом аппарат умолк, однако через некоторое время зазвонил опять. Когда же наконец Шарль направился к нему, чтобы взять трубку, взгляд его случайно упал на черную жемчужную бусинку, лежавшую рядом с его записной книжкой. Он подобрал ее во время встречи с Луизой, после того как девушка выскочила искать его на палубу (в то время как он спрятался за приоткрытой дверью загончика).
     Шарль рассмотрел свою добычу - маленькую черную жемчужинку - и, усевшись в кресло, поднял телефонную трубку.
     Не удостоив его приветствием, Пия продолжила прерванную беседу:
     - Не понимаю, когда ты успел к ней посвататься!
     - Я и не сватался. Ее отец сам сделал мне предложение от имени дочери. - Шарль повертел жемчужинку, рассматривая ее при свете лампы. Она была крошечной, но он помнил, как ожерелье из тысяч таких бусинок спускалось на грудь Луизы Вандермеер, словно кольчуга.
     Ответом ему послужила напряженная тишина в трубке. Затем послышался высокий раздраженный голосок Пии:
     - И как ты на это решился? Как дал согласие жениться на девушке, которую никогда в глаза не видел?
     Шарль откинулся на спинку кресла и положил жемчужную бусинку на стол, решив, что сейчас нужно быть начеку.
     - Понимаешь, - сказал он, - сначала я тоже решил, что это глупо. Но они продолжали забрасывать меня письмами. Мне не хотелось обижать их отказом.
     - Да, это ты мне уже говорил. Они те самые американцы, которые потчевали тебя в своем собственном вагоне по дороге из Нью-Йорка в Майами?
     - Да.
     Пия фыркнула.
     - Но когда это произошло?! - воскликнула она. - Когда мы с тобой встречались в Нью-Йорке, ты ведь еще не был... - Пия никак не решалась произнести страшное слово, будто таким образом ей удалось бы отсрочить неизбежное, -...связан с ней обязательствами?
     - Нет, пока не вернулся Роланд и ты не отправилась с ним осматривать достопримечательности Нью-Йорка на целых три дня. - Шарль подождал, пока Пия что-нибудь скажет. Тишина. Ни звука. Он тяжело вздохнул. - Представь себе такую картину, - продолжал Шарль, - после того, как Вандермееры в течение двух с лишним недель предлагают мне весь мир - весь мир, кроме тебя, - я отклоняю их предложение. Но они по-прежнему обращаются со мной так, словно я король. Я приезжаю в Нью-Йорк. Мы с тобой приятно проводим время, и так продолжается несколько дней, пока Роланд в Вашингтоне. Затем он неожиданно возвращается. Мы с тобой сообщаем всем знакомым, что я уже неделю как покинул Америку и вернулся во Францию. На самом же деле я запираюсь в своем номере в отеле в надежде, что никто меня там не обнаружит. Однако ты внезапно исчезаешь на три дня, о которых у нас с тобой не было предварительной договоренности. И Роланд дарит тебе чертово колье, купленное у Тиффани. А я все это время сижу в отеле один, скучаю и злюсь - при том, что передо мной маячит соблазнительная перспектива. Я решил проверить свои шансы на успех. Я телеграфировал домой и приказал выслать от моего имени телеграмму Вандермеерам и пригласить их посетить меня, с тем чтобы еще раз обсудить вопрос о помолвке. Через Ниццу мне пришла ответная телеграмма, в которой сообщалось, что мой кузен Гаспар, находящийся в НьюЙорке, может подписать брачное соглашение от моего имени. Вандермеер сообщал, что он подумывает удалиться от дел и передать мне, как будущему зятю, свой бизнес. Ему же самому потребуется всего лишь ?пенсия?, правда, немаленькая. Сделка представлялась мне очень выгодной. Гаспар подписал брачное соглашение два дня назад. Ну вот, теперь ты все знаешь.
     После долгой паузы Пия тихо спросила:
     - Ты истратил кучу денег на телеграммы и согласился на все условия, чтобы жениться на девчонке, которую никогда в глаза не видел?
     Шарль помолчал.
     - Это не совсем так, - признался он наконец. - Я видел ее портрет у них дома. - И добавил в свое оправдание: - Глупо, конечно. Я решил, что это один из тех портретов, которые богатые родители заказывают художникам, желая польстить своим чадам. Ну, ты знаешь, что я имею в виду: слащавое, приукрашенное изображение, не имеющее ничего общего с оригиналом. Мне и в голову не приходило, что она окажется куда красивее.
     - Гораздо красивее? Да ведь она ребенок, Шарль.
     Его пальцы снова нащупали черную жемчужинку на столе.
     - Луиза Вандермеер будет красавицей и в восемнадцать, и в восемьдесят. Ее красота - дар Божий!
     - Ты и правда находишь ее такой привлекательной?
     - С эстетической точки зрения - да.
     Пия раздраженно возразила:
     - Шарль, ты ведь зрелый, опытный мужчина. Неужели тебя волнует восемнадцатилетняя кокетка?
     Вероятно, ему следовало солгать. Он мог бы солгать, беседуя с Пией с глазу на глаз, видя ее лицо. Но, сидя в прихожей своей каюты и катая в пальцах черную жемчужинку, Шарль неожиданно решил сказать правду. Сам удивившись, он признался:
     - Да, именно так.
     Пия бросила трубку с таким грохотом, что Шарль вздрогнул.

***

     Полчаса спустя раздался очередной звонок. Звонила, конечно же, Пия. Сквозь рыдания она пробормотала:
     - Если ты сейчас же не расторгнешь помолвку, между нами все кончено.
     - Не болтай чепухи, Пия. Когда мы приедем во Францию, ты об этом горько пожалеешь. Тебе сейчас просто нездоровится.
     - Да. - Пия прерывисто всхлипывала. - Меня тошнит от твоих похождений.
     Шарль рассмеялся:
     - За два года я ни разу не променял твою постель ни на чью другую. Я любил тебя и не раз просил выйти за меня замуж.
     - Ну так попроси еще раз.
     Шарль замер, потом осторожно осведомился:
     - А где Роланд?
     - Спит рядом.
     Шарль усмехнулся - с облегчением, этого она, к счастью, не могла заметить.
     Поглощенная своими переживаниями, Пия продолжала:
     - Если ты не откажешься от своих обязательств по отношению к ней сегодня же, между нами все кончено, Шарль, - раз и навсегда.
     Он ответил на удивление спокойно и отчетливо:
     - Хорошо, Пия. Значит, между нами все кончено - раз и навсегда.
     Как это, оказывается, просто! Шарль повесил трубку. Он немного побарабанил пальцами по столу, ожидая, что вот-вот почувствует себя несчастным и заброшенным. Но что интересно, он сейчас ощущал себя гораздо свободнее и увереннее, чем все эти годы. У них с Пией все кончено. Раз и навсегда. Вопреки его опасениям их разрыв не придавил его и не сделал несчастным. Шарль выпрямился, потянулся и осмотрелся вокруг.
     На столе лежала жемчужинка. Он небрежно покатал ее по обложкам книг, по листкам с записями и формулами, расписаниями встреч и знакомств. Затем, опустив бусинку в карман брюк, перебрал бумаги. Итак, стоя в полутемной прихожей, просматривая колонки цифр, приложения и сноски, Шарль вдруг отчетливо осознал, что, хотя женится на Луизе Вандермеер из деловых соображений, этот брак принесет ему массу удовольствий. Было приятно думать о том, что он станет ее мужем. Ему так захотелось поскорее прижать ее к своему сердцу, что он почувствовал возбуждение.
     Шарль возжелал эту девушку так, что у него потемнело в глазах. Он представлял ее себе обнаженной, с гладкой, как поверхность жемчужины, кожей. Она полностью завладела его мыслями. Шарль готов был отдать все, лишь бы увидеть, как платье спускается с белоснежных плеч... вдоль изящных изгибов тела и ниспадает к ногам богини...
     Боже правый, что с ним творится? Должно быть, он сейчас переживает самую настоящую юношескую похоть - хотя и несколько запоздалую. Подумав, Шарль вспомнил девушку, на которую все время глазел в юности. По сравнению с Луизой она была глупа как пробка, но тем не менее красива. Эта девица - ее, кажется, звали Джинетт - отказывалась сидеть с ним рядом в церкви. Он каждый раз задавал ей один и тот же вопрос: ?Это место занято?? - а она, в свою очередь, удостаивала его глупейшим ответом: ?Нет, то есть, да, оно занято... м-м-м... сейчас его займут, если кто-нибудь еще подойдет?. После такого фиаско Шарль решил, что Джинетт слишком мала, совершенный ребенок, ему же нужна более взрослая подруга. Так и получилось. В то время, в восемнадцать лет, ему не хватило смелости ухаживать за самой хорошенькой девушкой в провинции.
     Теперь представилась возможность взять реванш. Он расквитается за все свои прошлые неудачи. Он уверен: самой прелестной девушке на этом корабле он тоже нравится. И успех ему обеспечен. Даже если у него ничего не получится здесь, то есть шанс продолжить начатое во Франции, а там свадьба и брачная ночь. Аллилуйя!
     А Пия? Шарль заглянул к себе в душу. Два года страданий, желаний и надежд. Была ли она взрослой? Вряд ли. Конечно, она земная женщина, опытная в любви. Однако, потеряв ее, почувствовал ли он себя несчастным?
     Нет, он почувствовал...