жизни - не столько корабельно-кинематографические  дела,
сколько сами мальчишки,  их души.  Это Сашка из "Лоцмана", тянущий
Решилова сквозь Оранжевые пески...  Это Волынов из "Сказок о рыба-
ках и рыбках", это Егор из "Островов и капитанов", это... Впрочем,
можно взять любую крапивинскую вещь - и найти нечто подобное.
     Но почему эта любовь - христианская?  Вроде бы самая обычная,
земная. Что в ней такого? ї2Такогої0 в ней достаточно. Каковы признаки
христианской  любви?  Эта любовь бескорыстная,  не ищущая никакого
блага,  в том числе и собственного психологического комфорта.  Лю-
бовь не к совокупности своих переживаний,  а к конкретному челове-
ку. К другу. К другому. Любовь, не идеализирующая человека, любовь
трезвая и честная.  Человека любят не за что-то, не за ту или иную
совокупность качеств. Ценностью в этой любви является сам человек,
его неповторимая личность. Эта любовь не подлаживается к недостат-
кам любимого, не закрывает на них глаза ради сохранения отношений.
Но и не прида„т им очень уж большого значения, зная, что сам чело-
век бесконечно больше,  глубже и ценнее своих внешних  проявлений.
Христианская любовь означает доверие к человеку, веру в него, неу-
гасающую надежду,  что вс„ мелкое в его душе, все т„мное исчезнет,
будет преодолено, а сам человек - останется. Для христианской люб-
ви не имеют никакого значения все социальные и  возрастные  разли-
чия, не играет роли разница в образовании, культуре, сфере интере-
сов.  Хорошо,  конечно, если и тут люди совпадают, но это не глав-
ное.  Христианская любовь означает единство любящих и в горе,  и в
радости,  стремление поделиться своей радостью - и в то  же  время
взвалить на свои плечи тяжесть "чужой" беды.  "ї1Носите бремена друг
ї1друга, и тем исполните закон Христовї0", писал апостол Павел.
     "- ...Вам не кажется,  что люди разучились любить?
      - Это неправда,  Яр!  - воскликнул Кротов.
      Яр улыбнулся:
      - Я не имею в виду вас,  Дима... И я не про ту любовь. Я про
ту, где тревога и боль друг за друга..." ("Голубятня на желтой по-
ляне").
     Христианская любовь подразумевает любовь ко всему человеку  -
не  только к просторам его души,  но и ко всей его целостности,  к
единству "тело-душа-дух". Поэтому, кстати, тот, кого любишь, всег-
да кажется красивым, независимо от каких-то объективных критериев.
Поэтому болезни любимого человека воспринимаешь  как  беду,  и  не
только потому,  что они доставляют ему душевную боль.  Господь наш
Иисус Христос исцелял больных не только в "педагогических  целях",
не  только чтобы доказать Свою божественность и дать нам,  в какую
бы эпоху мы ни жили, наставление в вере. Вс„ это, разумеется, пра-
вильно,  вс„ это так,  но есть и другое.  Именно та самая любовь к
человеку,  что заставляет скорбеть о его бедах, видеть в страдании
зло, стремиться это зло преодолеть.
     Христианская любовь не сводится и к супружеской любви, к люб-
ви между детьми и родителями.  И та,  и другая -  лишь  конкретные
формы, которые должны быть заполнены главным. И горе, если главно-
го нет.  Отсюда эгоизм,  ревность,  стремление сделать из любимого
игрушку,  подозрительность,  непонимание.  Христианская  любовь не
противоречит любви биологической, но должна наполнять, пронизывать
е„.  И уж разумеется, христианская любовь может возникнуть и между
людьми,  не связанными  никакими  родственными  отношениями.  Это,
кстати, наиболее частая ситуация в произведениях Крапивина. Любовь
между друзьями,  любовь между учеником и  Учителем,  между,  теми,
кто, казалось бы, совершенно чужие друг другу.
     "Это с виду у меня жизнь сейчас растрепанная,  а на душе спо-
койно,  честное слово...  Видно,  сам не знаешь, где чего найд„шь.
Ну, вот кто поверит, что может быть такая радость: ходить в темно-
те между мальчишками,  слушать,  как  дышат,  укрывать  получше...
Сперва думал: просто работники, экипаж, чтобы с корабл„м управить-
ся.  А вышло,  что главное не корабль, а они..." ("Колыбельная для
брата").
     Неудивительно, что в высших своих проявлениях любовь  доходит
до самопожертвования.  ї1"Нет больше той любви, как если кто положит
ї1душу свою за друзей своих."ї0 (Евангелие от Иоанна;  15,13) В книгах
Крапивина множество тому примеров. Это и экипаж "Капитана Гранта",
с риском для жизни в шторм спешащий на  помощь  туристам,  которые
могли погибнуть от лесного пожара.  Это и Корнелий Гласс,  выпрыг-
нувший из машины,  чтобы ценой своей жизни спасти от преследования
мальчика и его родителей. Это и первый Командор, давший себя сжечь
тирану Эгосу, чтобы уберечь детей.
     Христианская любовь  не  ограничена ни пространственными,  ни
временными рамками. Не ограничена она и самой смертью. Те, кого мы
любим, живы для нас.  Прич„м не потому лишь,  что в  нашей  памяти
хранится о них информация,  но живы реально. Мы, христиане, знаем,
что у Бога все живы,  что умершие не исчезли,  они перешли в  иной
слой бытия,  в иной мир,  но между мирами есть связь. (Так, напри-
мер, погибший  мальчик  Ромка является во снах своему другу Журке.
Если мы их любим,  если они любят нас, то общение с ними не преры-
вается,  оно лишь принимает иные формы. Они ї1оттудаї0 могут влиять на
нас, помогать нам, спасать от невидимых нам бед. То же самое можем
и мы. Наша любовь может изменить их состояние там, в загробном ми-
ре,  любовь подобна той нити,  что тоньше волоска,  но  не  рв„тся
(Помните  вер„вочку  в "Вечном жемчуге"?),  за которую мы может их
вытянуть из самых гиблых пропастей небытия.
     В общем,  ї1"Если я говорю языками человеческими и ангельскими,
ї1а  любви не имею,  то я - медь звенящая или кимвал звучащий.  Если
ї1имею дар пророчества,  и знаю все тайны,  и имею всякое познание и
ї1всю веру,  так что могу и горы переставлять, а не имею любви: то я
ї1ничто.  И если я раздам вс„ имение мо„ и отдам тело мо„ на  сожже-
ї1ние,  а любви не имею: нет мне в том никакой пользы. Любовь долго-
ї1терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносит-
ї1ся, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается,
ї1не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; вс„ пок-
ї1рывает, всему верит, всего надеется, вс„ переносит..."ї0 (1 послание
к Коринфянам; 13,1-7)
     Ну, а теперь скажите - разве ї2не таковаї0 любовь в книгах Крапи-
вина?  Да,  конечно, о Боге, о вере там может не быть ни слова, но
что не сказано,  то показано.  Герои Крапивина,  возможно,  весьма
удивились бы, услышав, что их любовь - христианская. Но это именно
так. Христа  можно  не  принимать умом (причиной чему скорее всего
вынужденное невежество),  но знать его сердцем.  Не думаю, что так
уж  необходимо вышеописанные свойства христианской любви подтверж-
дать примерами.  Наверное, любой человек, более или менее знаковый
с  книгами В.П.,  сможет сделать это самостоятельно.  Тем не менее
хотелось бы заметить вот что.
     Конечно, герои  Крапивина способны проявлять христианскую лю-
бовь.  Но "в чистом виде" христианская любовь в жизни  встречается
очень редко. Лишь у святых. Чаще же всего она замутнена человечес-
кой греховностью. В той или иной мере. Замутнена любовь и у многих
героев В.П.
     Настоящая, неискаж„нная христианская любовь - это  любовь  ко
всем людям,  без  исключения.  Это умение в каждом человеке видеть
"ангела,  взятого в плен сатаной".  Другой вопрос, в ч„м конкретно
будет выражена любовь к негодяям. Вовсе необязательно в подставле-
нии щеки. Иногда лучшее, что можно сделать для подлеца - это выйти
против него с оружием в руках.  Но и в этом случае главное - внут-
реннее сочувствие человеку, вера в то, что у него есть шанс испра-
виться,  стремление помочь ему,  не насилуя при этом его свободной
воли.
     Что касается героев Крапивина,  то у них не всегда  так.  Лю-
бить-то они любят, но далеко не всех. И иногда любимых - раз-два и
обч„лся,  а вот нелюбимых - полным-полно. Мир крапивинских героев,
как правило, ч„тко раздел„н на своих и чужих. И если со своими вс„
понятно, то к чужим отношение мягко говоря не христианское. С точ-
ки зрения героев, "чужаки" ї1не заслужили любвиї0. Не заслужили своими
делами,  своими  мыслями.  И если подчас к "чужим" и возникает со-
чувствие,  то ненадолго. Взять хотя бы отношение Кирилла Векшина к
своей классной руководительнице Еве Петровне.  Ему и в  голову  не
приходит хоть разок пожалеть эту биологичку с изуродованной душой.
Нет, "Евицу-красавица" он воспринимает лишь в качестве врага.
     Я не  буду  говорить о том,  что сочувствие и согласие - вещи
разные,  что жалея человека,  вовсе не обязательно  принимать  его
правила игры.  В конце концов от тринадцатилетнего мальчика нельзя
требовать понимания таких тонкостей. Но способность жалеть от воз-
раста и ума не зависит. А крапивинские герои весьма часто заглуша-
ют е„, когда дело касается "врагов".
     Иногда кажется,  что  они  просто боятся поделиться любовью и
жалостью с "чужими".  Может быть, подсознательно боятся, что тогда
запасов любви не хватит на "своих".  Конечно,  это попросту глупо.
Любовь подобна огню, и если от одного костра зажечь другой, первый
не потухнет,  и пламени в нем меньше не станет.
     Впрочем, В.П.  душой не кривит. Описанная выше ситуация дейс-
твительно  типична для человека.  С точки зрения верующего,  здесь
беда,  во-первых, от бесовских стараний исказить понимание любви в
человеческих умах,  а во-вторых, от духовной безграмотности, непо-
нимания того,  что происходит. Стоит ли упрекать в этом мальчиков,
по воле Божией родившихся в эпоху массового атеизма?
     Отсюда же вытекает и неумение прощать.  Герои В.П.  явно не в
ладах с заповедью "Не судите,  да не судимы будете". Конечно, под-
ростковый максимализм - штука неизбежная, но здесь как-то уж очень
он сил„н.  Правда,  когда дело касается взаимоотношений детей, тут
вроде бы немало примеров прощения. Простил же Кирилл в той же "Ко-
лыбельной" Женьку и Петьку Чиркова (простить Дыбу для него,  разу-
меется, немыслимо. Дыба обреч„н на вечное осуждение). Простил Лесь
Вязникова ("Дырчатая луна"). Да и взрослых иногда прощают. Простил
Галька бургомистра,  равно  как  и  Лотик  своих престарелых т„ток
("Выстрел с монитора").  Примеров, казалось бы, хватает. Но вс„ же
куда  больше  героев непрощ„нных.  Непрощ„нных не потому,  что они
этого прощения не захотели, а потому, что самой художественной ло-
гикой произведения им в прощении отказано. А ведь это неверно, что
прощение надо заслужить. Строго говоря, его никто из нас не заслу-
живает,  а  вот Господь почему-то вс„ прощает и прощает.  Прощения
надо захотеть. Этого должно быть достаточно.
     Конечно, рассматривать проблему  надо  в  динамике.  Крапивин
60-х годов  и  Крапивин 90-х - две большие разницы.  Подобрел В.П.
Граница между ч„рным и белым,  между  "своими"  и  "чужими"  стала
расплываться.  Об  этом свидетельствуют его недавние произведения.
Новые темы в них появились.  Например,  тема покаяния,  "метанойи"
(греческое слово,  буквально означающая "изменение ума"). Пожалуй,
лучший пример - это духовная эволюция Егора Петрова ("Наследники",
3-я часть  трилогии  "Острова  и капитаны").  Если в начале Егор -
весьма неприятная личность с задатками садиста,  то в конце -  со-
вершенно  иной  человек,  в н„м и следа не осталось от Кошака (его
старая блатная кличка).

                          ї_4. Соборность

     Многие, наверное,  удивятся.  При чем тут она?  В самом деле,
соборность с точки зрения многих - это что-то связанное  с  кафед-
ральными соборами или с какими-то старыми церковными постановлени-
ями. Смысл этого слова в массовом сознании исказился и из-за того,
что е„, соборность, "приватизировали" национал-патриоты.
  Тем не менее, на мой взгляд, слово уместно. В православном пони-
мании соборность - особый вид объединения людей. Соборность несов-
местима  ни с индивидуализмом,  ни с коллективизмом.  Что касается
индивидуализма - так ведь это на самом деле иллюзия. Иллюзия неза-
висимости от всех прочих людей, не говоря уже о Боге. Многие пута-
ют индивидуализм со свободой.  Но это разные вещи. Свобода предпо-
лагает  ответственность за те или иные поступки (и даже мысли),  а
ответственность - это ни что иное, как ощущение своей связи с дру-
гими,  своего к ним отношения.  Оно и понятно. Вынужденное, подне-
вольное действие не может повлечь за собой ответственности. Приве-
ду банальный пример. Есть такое школьное развлечение - схватить на
переменке кого-нибудь послабее, желательно младшеклассника, раска-
чать и бросить в туалет для девочек.  Визгу!  Но виноват ли бедный
пацан„нок?
     Так что  индивидуалист просто не замечает (или не хочет заме-
чать),  что отказываясь от ответственности,  он отказывается и  от
свободы.
     Коллективизм - иная иллюзия.  Это растворение человека в  ка-
кой-то  безликой  общей  массе,  личность тут является "винтиком",
имеет ценность лишь  постольку,  поскольку  существует  коллектив.
Личность  нужна лишь для осуществления в коллективе каких-то функ-
ций и сама по себе коллективу (как и составляющим его  "винтикам")
не нужна и не интересна. Поскольку винтик свободным быть не может,
а личность, перемолотая коллективом, превращается именно в винтик,
то не может тут быть никакой свободы.  Возникает безликое, мертвое
подобие жизни,  которое, конечно, объявляется "мировой гармонией".
И хочется,  вслед за героем В.П., удивл„нно спросить: "А зачем она
нужна, гармония?"
     Соборность же - явление принципиально иное. Человек преодоле-
вает в ней и свою ограниченность,  и зацикленность на себе  самом.
Соборное  сознание не поглощает личности,  не растворяет е„.  Лич-
ность оста„тся со всей своей неповторимостью,  со всем  богатством
своего  внутреннего  содержания.  И  в то же время она оказывается
связанной с другими столь же неповторимыми личностями, и эта связь
позволяет ей выйти за собственные пределы.  Тогда и  возникает  не
фальшивая, а истинная гармония. Тут действительно уместна аналогия
с музыкой,  с аккордом.  Если индивидуализм - это одна лишь  нота,
если коллективизм - чудовищная какофония разных нот, в которой ни-
какое ухо их уже и не уловит,  то соборность - это именно  аккорд,
сочетание нескольких нот, определ„нным, неслучайным образом распо-
ложенных по высоте.  Когда звучит аккорд, в н„м отдельные звуки не
умирают, но соедин„нные вместе, они создают эффект, который ни од-
на из нот,  взятая по отдельности,  дать не могла.  И ни одну ноту
нельзя  из аккорда выбросить - вс„ тогда пропад„т.  И нельзя заме-
нить одну ноту другой - случится то же самое. Прямая противополож-
ность взаимозаменяемым "винтикам" коллективистской мясорубки.
     Так где же,  в ч„м же видна соборность в произведениях Крапи-
вина?  А вс„ в том же - во взаимоотношениях героев, в том аккорде,
который  возникает  при  объединении  героев.  "Один  да один - не
один", как мудро замечает Белый Шарик.
     Слово "коллектив"  по  понятным  причинам настолько въелось в
наше сознание, что и применительно к произведениям Крапивина поро-
дило штамп - "ребячьи коллективы". Я буду пользоваться другим сло-
вом -  Экипаж (в традициях моей любимой "Колыбельной...").  С ними
мы сталкиваемся пускай и не во всех,  но в большинстве книг В.П. И
всюду мы замечаем, что Экипажи существуют лишь потому, что их чле-
ны - разные.  И в то же время в ч„м-то единые. Прежде всего в том,
что ценность другого ставят выше собственной ценности. Героям В.П.
хорошо в отрядах,  но если бы вс„  ограничивалось  стремлением  к
психологическому комфорту,  они не продержались бы и двух месяцев.
Для героев Крапивина характерно  стремление  делиться,  стремление
дать больше, чем получили (что, кстати, естественно для христианс-
кой любви).  Именно этим стремлением делиться и скрепляются Экипа-
жи. Будь то отряд "Эспада" (трилогия "Мальчик со шпагой"), будь то
команда "Капитана Гранта" в "Колыбельной" или пятеро  в  "Голубят-
не..."
     Экипаж нельзя рассматривать просто как объединение близких по
духу людей. Это и нечто целое, несводимое к ним (точно так же, как
и аккорд не сводится к нескольким одновременно звучащим нотам; для
аккорда важны и соотношения этих нот по высоте,  а эти соотношения
существуют вне нот.  Нота не знает,  что такое интервал,  пока  не
прозвучит  другая  нота).  Экипаж заключает в себя больше энергии,
чем сумма внутренних энергий его членов (кстати, прямая аналогия с
атомным ядром). Он питает своих членов этой "дополнительной" энер-
гией - и люди становятся добрее, чем каждый порознь, смелее, силь-
нее. Он  прида„т  смысл их жизни - и не внешним принуждением,  а в
силу свободы каждого.
     Сейчас я выскажу мысль, которую, по-видимому, мне не простят.
Атеисты  обидятся за неприятное сравнение,  верующие оскорбятся по
той же причине, но "с другой стороны". Так вот. В Экипажах, по-мо-
ему, отражены некоторые особенности Церкви. Разумеется, если пони-
мать Церковь не как исторически обусловленную властную  структуру,
а так,  как понимаем ее мы, православные христиане. То есть мисти-
ческое единство верующих во  Христа,  независящее  от  ограничений
пространства и времени,  как духовный организм,  в котором жив„т и
действует Дух Святой.
     Разумеется, модель  есть  модель - пока она оста„тся таковою,
е„ сходство с изображаемой реальностью будет весьма относительным.
Так почему же я осмелился на подобное сравнение?
     Ну, во-первых, отношения между членами Экипажей весьма похожи
на отношение между членами Церкви.  Связаны и те и другие любовью.
И те,  и другие вступили в эти отношения свободно. Причиной вступ-
ления было стремление к некому "полюсу", некой безусловной ценнос-
ти, придающей смысл всей обыденной жизни.
     Во-вторых, сходство внешней организации.  Отсутствие "высших"
и "низших",  единство всех перед лицом той самой Ценности.  И в то
же время определ„нная структурность, "разделение труда". Но разни-
ца в служениях естественна и не означает чью-либо духовную дискри-
минацию. ї1"Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены;
ї1славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы - тело Хрис-
ї1тово,  а порознь - члены"ї0 (1 послание к Коринфянам; 12,26-27)
     Разумеется, этим сходство и исчерпывается.  Одного лишь подо-
бия отношений совершенно недостаточно. Церковь ведь не есть только
любовь между е„ членами.  И уж тем более не сводится Церковь к тем
или иным организационным формам.  Она неотделима  от  своей  веры,
своего свидетельства, она жив„т в своих таинствах и охраняется Ду-
хом Святым. Охраняется прежде всего от искажения своей мистической
сути, от полного слияния с миром, с его идеями и ценностями (слово
"мир",  конечно,  означает здесь не мир как Вселенную,  не мир как
отсутствие войн,  а лишь систему ценностей, вытекающую из конкрет-
ной политической и экономической ситуации).
     Но достаточно и того,  что есть.  Могу лишь добавить, что сам
я, крестившись и войдя в Церковь, почувствовал в самой е„ атмосфе-
ре,  в каких-то мельчайших,  почти неуловимых деталях нечто знако-
мое. Знакомое, между прочим, по книгам В.П. От них, если выражать-
ся высоким штилем,  исходит свет.  Свет духовности. Но этот свет -
отраж„нный.

                            ї_5. Молитва

     Никакая вера, никакая духовная жизнь неотделима от молитвы. О
том,  что  такое  молитва,  неверующие чаще всего имеют искаж„нное
представление. На  самом  же деле молитва - это обращение к высшей
Реальности,  это разговор с Богом.  Чтобы этот разговор получился,
человек должен быть предельно искренним. Человек в таком разговоре
должен полностью "выложиться". Как ни мала, как ни слаба его вера,
но е„ необходимо использовать полностью.  Вс„, что накоплено в ду-
ше,  все запасы любви, надежды, доверия - вс„ надо представить Со-
беседнику.  Иначе получится иллюзия,  самообман.  Бог, разумеется,
услышит человека,  но Его ответ не пробь„тся сквозь корку внутрен-
ней лжи и самоуспокоенности.
     Сейч