гель или там Гластонбери
становятся местом сборищ различных маньяков, пост-друидов и
психомедиевистов.
     Конечно же, было бы чрезмерным упрощением параллельное чтение
"Повелителя Колец" и "Смерти Артура", было бы упрощением открытие, что
Артур - это Арагорн, Андурил - это Экскалибур, что Кольцо - это
Грааль, Фродо - это Галахэд, Мерлин - это Гэндальф, а Саурон - это
комбинация Морган ле Фей и диких саксов, которых победили под Маунт
Бадон /на полях Пелленора/. Но нельзя не заметить подобий в более
глубоких слоях обоих произведений и того факта, что весь жанр фэнтези
эксплуатирует артурианский миф в одном, базисном каноне - в лейтмотиве
борьбы Сил Добра и Прогресса, представленных Артуром, Мерлином,
Экскалибуром и Круглым Столом, с Силами Мрака и Разрушения,
воплощением которых стали Моргана, Мордред и стоящие за ними силы.
     Легенда об Артуре стала не только архетипом, прообразом фэнтези -
она была и полем возможности показать свое умение для тех авторов,
которые предпочли творчески эксплуатировать сам миф, вместо того,
чтобы опирать на нем "собственные" замыслы. Прежде всего здесь следует
упомянуть Т.Уайта и его "Короля Былого и Грядущего", правофланговое
произведение "камелотской" фэнтези. Следующим событием стала
публикация "Туманов Авалона" - прелестного и награжденного
произведения Марион Циммер Брэдли. Среди других авторов данного
поджанра можно назвать - уже значительно тише, чем два предыдущих
имени - Джиллиан Брэдшоу, Питера Хэнретти и Стивена Лоухеда. Совсем
недавно к ним присоединилась Диана Пекссон с интересным, хотя и ужасно
вторичным по отношению к "Туманам Авалона" романом "Белый Ворон".


                         ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ !

     Итак, у нас имеется первый корень, root фэнтези - им стал архетип
артурианской легенды. Но фэнтези - это не дерево с одним корнем. Жанр
завоевал популярность только лишь потому, что играл на звучных струнах
легенды, сплетенной с культурой. Популярность была завоевана, потому
что сам жанр стал продуктом определенного ВРЕМЕНИ.
     А точнее - времен. Того способа, которым авторы фэнтези
отреагировали на времена, в которых им пришлось жить. Вспомним - взрыв
популярности фэнтези на переломе шестидесятых и семидесятых годов,
когда эта литература была воспринята и вознесена в ранг символа
наравне с Битлз, детьми-цветами и Вудстоком, был реакцией на выстрелы
в Далласе и на Вьетнам, на технизацию, на отравление окружающей среды,
на расцвет религии вещизма, исповедываемой филистерской частью
общества, на культ ленивого потребленчества перед экраном телевизора,
с которого сочится "Бонанза", "Династия" или очередной гимн во славу
Американского Способа Жизни. В это же время рождается и другой культ -
культ бунтарства. На стенках станций метро появляются оптимистичные
надписи "FRODO LIVES!" и "Gandalf For President!". Газетная заметка о
бессмысленном загрязнении окружающей среды называется "Еще один кусок
Мордора!"
     Естественно, в то же самое время происходит истинный взрыв
воинственной, бунтарской или же предупреждающей SF, но ей далеко до
популярности фэнтези. Ибо читатель начинает понимать и чувствовать
тлеющее внутри желание сбежать от гнусной и пугающей действительности,
от окружающей его бездуховности и бесчувствия, от отчуждения. Он хочет
бежать от "прогресса", поскольку это вовсе и не прогресс, но "Дорога в
ад", как споет об этом через несколько лет Крис Ри. Сойти с этого пути
хотя бы на несколько мгновений, углубиться в чтение, сбежать в Страну
Никогда-Никогда, чтобы вместе с героями податься в Серые Горы, где
золота, как известно, нет. Чтобы рядом с верными друзьями побороться с
Силами Тьмы, потому что вышеупомянутые Силы Тьмы, тот самый Мордор,
который на страницах книги угрожает фантастическому миру,
символизирует и воплощает те силы, которые в реальности угрожают
индивидуальности, а еще - мечте.
     Исходящий из подобных желаний эскапизм остается, все-таки,
эскапизмом меланхолическим. Ведь, что ни говори, всего того, что
творится вокруг нас, с помощью мечтаний ни остановить навечно, ни хотя
бы удержать невозможно. и вот тут мы вновь возвращаемя к Легенде
Круглого Стола, ибо артурианский архетип живьем переносит в фэнтези
особенную, поэтическую меланхолию, свойственную этому жанру. Ведь
легенда о Короле Артуре, прежде всего, легенда печальная и
меланхоличная, она - как наверняка сказал бы Лем - легенда с
"ненулевой суммой". Мы же помним: смерть Артура от руки Мордреда
делает невозможным создание Царства Добра, Света и Мира. Грааль,
вместо того, чтобы объединить рыцарей - распыляет их в разные стороны
и делает антагонистами, делит их на достойных и недостойных
прикосновения к Священной Чаше. А для наидостойнейшего, для Галахэда,
встреча с Граалем означает прощание с этим миром. Ланселот сходит с
ума, Мерлин дает себя обмануть Нимюэ и погружается в колдовской сон в
темнице. Что-то заканчивается - кончается эпоха. Древний, Старший
Народ Великой и Малой Британии - эльфы и другие расы - должен уплыть
на Запад, в Авалон или Тир-Нан-Ог, потому что в нашем мире для них уже
нет места.
     И действительно, не слишком-то чувствуется здесь "гомеостат
сказки". А борьба Добра со Злом?
     В легенде триумф зла происходит не прямо и вообще, не очевидно:
Мордред гибнет, Морган Ле Фей тоже проигрывает. Но сама смерть Артура
должна - ведь мы это знаем - вызвать крушение великолепных планов
короля. Отсутствие наследника должно вызвать хаос, борьбу за власть,
анархию, мрак.
     Но в то же время, Мерлин вечен и когда-то вернется - как и
Гэндальф? А следовательно - ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ. Вернется с Авалона
и Артур, который, все-таки, Король Былого и Грядущего. А вернется он
тогда, когда с нашим миром будет уже по-настоящему паршиво, он очистит
наш мир от остатков Мордора, и вот тогда-то воцарится мир, согласие и
вечное счастье, viribus units, с божественной (чародейской) помощью.


                         ВОЗЗВАНЫЙ - ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ


     Именно эту лирическую меланхолию, печаль уходящего времени и
заканчивающейся эры, смягченной оптимизмом и надеждой, прекрасно
использовал Толкин в "Повелителе Колец". У автора данных строк слезы
стояли в глазах, когда Серый Корабль забирал Фродо с Серой Пристани, и
он даже утирал нос платочком, эх, утирал, когда Сэм Гэмджи докладывал
Розочке Коттон о своем возвращении. Да, да. С Серой Пристани. На
Запад. В Авалон. Все так. Великий Толкин проехался по артурианскому
архетипу как казак по донской степи, но что ж - он был Первым и
Великим. Каждый, кто впоследствии пускался по тому же самому,
архетипному следу, тут же получал этикеточку последователя. А как же
еще не получить? Ведь архетип был тем же самым. и остается тем же
самым.
     В пользу Учителя Толкина следует сказать, что он использовал
вышеупомянутый архетип так великолепно, вложил столько упорного труда
в претворение архетипа в роман, воспринимаемый нашим современником,
что... создал собственный архетип, архетип Толкина.
     Давайте повторим эксперимент, снова возьмем любую книжку фэнтези
с нашей полки и поглядим, о чем же она.
     Итак, в более-менее селянской местности живет себе наш герой, и
живет, заметим, неплохо. Внезапно появляется таинственный некто, чаще
всего волшебник, и сообщает нашему протагонисту, что тот должен
незамедлительно отправиться в длительный поход, ибо от него, от
героя-протагониста, зависит судьба всего мира. Дело в том, что Зло
собирается совершить агрессию на Добро, и единственное, что можно
противопоставить этому Злу - это Волшебное Что-то-там. Волшебное
Что-то-там спрятано Где-то-там, черт знает где, скорее всего, в Серых
Горах, где золота, как всем известно, нет.
     Вызываемый делает большие глаза, поскольку даже в самых смелых
своих мечтах не представлял, что от него будут зависеть судьбы мира.
Он даже немножко сомневается в словах волшебника, но тут неожиданно на
него нападают, совсем уж непременно, Черные Посланники Зла, и ему
приходится от них удирать. Удирает он в Доброе Место, там чуточку
может отдохнуть, там же он узнает о Легенде и Предназначении. Ха, что
ж поделаешь, выхода нет. Наш герой обязан свершить великий Поход -
Quest, согласно карте, которую автор предусмотрительно поместил в
самом начале книжки. На этой карте богато представлены Горы, Леса,
Болота и Пустыни со Страшными Названиями. Это ничего, что Главное
Месторасположение Врага, куда следует добраться, находится в северном
или там восточном углу карты. Можно быть уверенным, что наш герой
будет путешествовать зигзагом, поскольку должен посетить все Страшные
Места. Ходить прямым путем в фэнтези запрещено.
     Герой не может путешествовать сам, посему ему быстренько собирают
Дружину - группу живописных и харизматичных типов. Начинается Квест,
продолжается, понятно, зигзагом, а приключения в Страшных Местах, от
которых стынет кровь в жилах, сменяются селянковым отдыхом в Местах
Дружелюбных. И наконец наступает final show-down в Месторасположении
Зла. Здесь одного из Дружинников обязательно шмякнут, но остальные
победят. Злу покажут кузькину мать, во всяком случае, до того времени,
когда автору не захочется написать продолжение - ибо тогда Зло
"возродится", и нужно будет начинать da capo al fine. ("с начала и до
конца" - муз. термин - прим.перев.)
     Вышепомещенный, сознательно упрощенный и пересмешливый суррогат
должен был подвести нас к следующей теме - к тому факту, что вся
могучая волна посттолкиновской фэнтези является жанром
малооткрывательским, штампованным, дешевым, презренным и не стоящим
даже того, чтобы о нем говорили серьезно. Именно таково мнение
критиков, а с чем же еще считаться, если не с мнением критиков. Данное
мнение, помимо вышеосмеянной вторичности фабул по сравнению с
толкиновской и артурианского архетипа вообще, сложилось еще из двух
элементов - болезненной склонности авторов фэнтези писать многотомные
саги и... книжных обложек.


                               ЛИЦОМ К ЯРОМУ

     Начнем с обложек. Обложка книги - это ее визитная карточка. Не
надо себя обманывать: критики не в состоянии читать всего, что выходит
- они и не читают. Прочтение вовсе не является обязательным условием
написания рецензии. Достаточно глянуть на обложку. Если на ней, к
примеру, название вырисовано истекающими кровищей буквами, а чуть
пониже мы видим оскаленную харю с вытаращенными буркалами - то сразу
же можно сказать, что это дешевый splatter-horror, другими словами -
пардон, друзья - ужасное дерьмо.
     Если же на обложке присутствует полуголая дамочка в объятиях
героического типа с мышцами, блестящими от Oil of Ulay или же какой-то
еще "Джожобы", к тому же, если у этого типа в руке ятаган, а сверху на
все это поглядывает дракон с выражением морды оголодавшего аксолотля,
то мы имеем дело с дешевейшей фэнтези, со жвачкой и гадостью - такую
же следует писать и рецензию. И она попадет в цель, в самое яблочко,
так что позавидует сам Кэвин Кестнер из Шервудского Леса. Почему так?
А потому, что невозможно не попасть! Ведь яблочко это величиной с
Круглый Стол короля Артура, за которым одновременно усаживалось сто
пятьдесят рыцарей, не считая королевы Джиневры со своими фрейлинами.
     Почему так происходит? Ну почему, спросит кто-нибудь, издатель
фэнтези сам, своей рукой, нацепляет на свою продукцию пресловутый
"ярлычок", этикетку дешевки? Ответ прост. Издатель целит в так
называемого ЯРОГО. А так называемый ЯРЫЙ желает на обложку Бориса
Вальехо, это он хочет полуголые задницы и бюсты, что готовы выкатиться
из бронированного лифчика. ЯРЫЙ не ищет в фэнтези смысла, ведь смысл
прямо таки обязан возопить, что в ажурных доспехах в бой никто не
ходит, ибо в таких доспехах не только сражаться опасно, в таких
доспехах невозможно даже продираться сквозь заросли крапивы, которой
поросли яры Мрачных Лесов и Серых Гор, где золота, как всем известно,
нет. А с голой - excusez le mot - задницей можно делать только одно:
то, что совершенно не "heroic" и не "fantasy". В большинстве случаев.
     Складывается впечатление, что фэнтези как жанр так сильно
перепугался критиков, что в своем развитии решил прибегнуть к
своеобразной мимикрии: он совершенно отказался от каких-либо претензий
и совершенно отказался от борьбы за место наверху, то есть, в списках
книг, выдвинутых на соискание "Хьюго", "Небьюлы" или хотя бы
"International Fantasy Award". Фэнтези совершенно не претендует на
признание - для нее достаточно табунов ЯРЫХ, будто кота в мешке
покупающих все, что появляется. У фэнтези имеется своя стабильная и
обязательная группа потребителей, поэтому сей жанр заботится о вкусах
упомянутой группы. Наилучшим примером подобной заботы стали знаменитые
циклы, сериалы фэнтези, чудовищные монстры с пугающим количеством
томов.
     Рекорд в этом отношении принадлежит скорее всего некоему Алану
Барту Экерсу, цикл которого "Скорпион" уже перевалил за сорок томов.
Неплох и старый зануда Пирс Энтони со своим "Ксантом" - он нашлепал
уже тринадцать книг сериала, а при случае - еще семь штук "Адепта",
четыре "Таро" и целую кучу других книг и циклов. У Джона Нормана, о
котором мы еще поговорим, на совести вроде бы одиннадцать томов цикла
"Гор". Скромных авторов, ограничивающихся пяти-, четырех- и
трехтомными сагами, сосчитать невозможно, но имя им легион. К
огромному сожалению.
     Почему "к сожалению", спросит кто-то. Да все потому, что кроме
немногих исключений все вышеупомянутые монстры начинают быть тяжкими,
повторяющимися и скучными уже на этапе второй, третьей, максимум -
четвертой книги. Это мнение разделяется даже ЯРЫМИ, которые в массовом
порядке выкупают все эти тянущиеся как сопля циклы, ибо вдолбили себе
в голову, что им нужно знать, чем все это закончится. Критика и члены
жюри всяких престижных наград, как уже говорилось, презирают все эти
саги, потому что не в состоянии следить за ними. Я сам, хотя и считаю
себя внимательным контролером новинок фантастики, иногда отказываюсь
от покупки только что вышедшего шестого тома саги, так как мое
внимание как-то не отметило предыдущих пяти. Но гораздо, гораздо чаще
я отказываюсь от приобретения тома первого, если с обложки ухмыляется
предупреждение: "First Book Of the Magic Shit Cycle". Нечего греха
таить, случается, причем нередко, мне купить "Книгу третью" и
радоваться, что не купил предыдущие две, и знать наверняка, что
никогда не куплю три последующие. К сожалению, совершенства нет, суча
ногами сейчас я ожидаю десятый "Амбер" Желязны. И знаю, что
разочаруюсь. Это несколько похоже на связи с молоденькими девушками -
опыт учит, что все они одинаковы, так и что с того, не сдержишься,
парень, ой, не сдержишься.


                               ЖАЖДА ДЕНЕГ ?

     Самое интересное, что большинство авторов, выпекающих эти
ужасающие саги, это способные, своеобразные и небанальные писатели.
Что же заставляет, чтобы хороший писатель лепил том за томом, тянул
цикл как жевательную резинку, вместо того, чтобы использовать идеи для
чего-нибудь совершенно нового, вместо того, чтобы поработать над
чем-то совершенно оригинальным, прекрасным и открывательским по идее,
чтобы утереть нос всяческим критикам и недругам фэнтези, записным
пародистам и пересмешникам данного жанра? И мне кажется, что я знаю
ответ. Авторы влюбляются в своих героев и им очень трудно с ними
расстаться. Даже чувствуя, что выработали протагонистов до сухого, они
клепают тома про их детей (Желязны, Пирс Энтони, чувствую, что не
выдержит и Эддингс).
     Авторы влюбляются в свои "миры" и карты. Если на такой карте есть
Серые Горы, и главным героям не хватило пяти томов, чтобы выяснить,
что золота там нет, пишется том шестой. А в следующем, седьмом томе,
мы увидим соседствующую часть карты и узнаем, что находится к северу
от Серых Гор - и будет им обязательно - pardon - Плоскогорье Серого
Дерьма.
     И последнее. Авторы - страшные лентяи, им не хочется думать. Они
ужасно ограничены, и хоть ты лопни, уже не выдавят из себя ничего
оригинального. Потому-то им и приходится прокручивать заезженную
схему. А прежде всего - авторы, это расчетливые бестии, и главное для
них - те деньги, которые они получают с тома. Пирс Энтони продолжает
тянуть "Ксант", цикл, при чтении которого от скуки болит поджелудочная
железа и воспаляются геммороиды, потому что в счет каждого
последующего тома он берет приличный аванс. Авторы - это грубые сукины
дети, уверенные, что читатель купит все, что подписано более-менее уже
известным именем.
     Ха, и все это пишет тип, производящий "Ведьминов".
     Если судить по вышесказанному, тип, производящий "Ведьминов"
склонен признавать правоту противников фэнтези, которые доказывают -
повторю слова Марека Орамуса - мизерность жанра. Согласен, в массе
своей жанр и вправду стал дешевейшим. Но я не могу признать правоту
тех, что утверждают, будто мизерность жанра идет от помещения действия
в выдуманных мирах и вооружения героев мечами. Ничего не могу
утверждать кроме того, что hard SF, киберпанк и political fiction
равно мизерны - в своей массе. Никто меня не переубедит, что мир,
уничтоженный войной или катаклизмом, где каждый сражается с каждым, а
все вместе - с мутантами, чем-то лучше Страны Нигде-Нигде,
квазифеодального мира, где каждый дерется с каждым, а охотятся на
гоблинов. Да пусть мне кол на голове тешут, я не вижу превосходства
путешествия на звездолете к Тау Кита над походом в Серые Горы, где,
как известно, золота нет. Взбунтовавшийся бортовой компьютер для меня
по фабуле не превосходит предателя-колдуна, и никакой там
лазер-бластер не становится для меня автоматически выше меча, алебарды
или же окованного цепа. И уж превосходство пилота Пиркса или Эндера
над Конаном, которое я признаю охотно, не исходит для меня из факта,
что два первых носят скафандры, а третий - набедренную повязку. И это
гораздо более заметно, если рядом поставить Геда Спарроухока или
Томаса Ковенанта Неверующего, героев фэнтези, набедренных повязок не
носящих.


                          ЛЕ ГУИН  CONTRA  ТОЛКИН

     И все же, в современной фэнтези можно заметить некое направление,
желание отказаться от артурианско-толкиновской схемы, желание среди
"фантастических" реквизитов контрабандно протащить всеобщие и
серьезные истины. И еще, это основное направление - если не сказать
"мутация" фэнтези, которую можно заметить - имеет весьма интересный
вид: он практически весь завоеван авторами-женщинами.
     В фэнтези последних лет царит явное преимущество пишущих дам.
Если не считать неодолимых авторов саг, как упомянутый Пирс Энтони, и
пародистов, как Терри Пратчетт, на поле боя еще остается Дэвид
Эддингс, недавно выбросивший на рынок последний (?) том цикла
"Маллореон" и последнюю (?) часть "Эллениум". Еще сражаются Тэд
Уильямс и Чарлз де Линт. После тяжелых родов Роджер Желязны наконец-то
произвел на свет последнюю (?) книжку "Амбера", а Терри Брукс - новую
"Шаннару". Остальные - а имя им легион - это все женщины.
     А революция началась как раз с Урсулы Ле Гуин, которая в своем
вовсе не убогом творчестве произвела, в принципе, только одно
произведение в стиле классической фэнтези - зато такое, благодаря
которому встала на пьедестал рядом с Мастером Толкином. Я имею в виду
Трилогию Земноморья, "Earthsea". С пугающей легкостью пани Урсула не
ограничилась рамками толкиновских законов и отказалась от
артурианского архетипа - в пользу символики и аллегории. Какой?
Давайте присмотримся повнимательней.
     Уже сам по себе Архипелаг Земноморья, это глубинная аллегория -
рассеянные по морю острова сравнимы с одинокими, отчужденными людьми.
Жители Земноморья изолированы друг от друга, одиноки, замкнуты в себе.
Состояние их таково, а не иное - потому что они нечто утратили: для
полного счастья и психического здоровья им не хватает утраченной Руны
Королей с лопнувшего Перстня Эррет Акбе.
     Одиночество и отчуждение жителей Земноморья проявляются в том,
что они скрывают свои настоящие имена - скрывают