они не пересекаются.
     А Тьма, напротив, противник более чем серь„зный:
     ї3- Мы много лет воевали с Тьмой чистыми руками.  - Котенка мои
ї3слова не задели.  - Не убей,  не пошли на смерть,  не предай...  И
ї3Тьма росла.  Хватит.  Мы  воюем  честно,  но  если  обстоятельства
ї3сложились в нашу пользу - почему бы и нет?
     А вот что утверждает представительница Сумрака Гарет:
     ї3- Мы? Мы - те, кто стал рядом с богами. Мы служим Силам; ты -
ї3Свету,  я  -  Сумраку.  Это  ничего,  Свет  и  Сумрак  не   враги.
     И ещ„:
     ї3- Я рада, что ты победил, - продолжила она. - Сумрак не воюет
ї3со Светом.
     Получается, для Света главным врагом является Тьма,  Сумраком
он не интересуется,  а тот, напротив, безразличен к Тьме, зато не-
равнодушен к Свету. Выходит классический треугольник.
     Из этого  можно  сделать вывод - позиции тр„х сил неравны.  И
Сумрак, наверное, обладает некоторым перевесом. В самом деле, вой-
ны он,  кажется,  ни с кем не вед„т, зато использует в своих целях
противостояние Света и Тьмы.  Этакая лисица  из  китайской  басни,
стравившая царя львов с тигриным цар„м, после чего откушавшая обо-
ими. Однако в отличие от упомянутой зверушки  Сумрак,  похоже,  не
заинтересован в чьей-либо гибели.  У него - своя игра, свои далеко
идущие планы, охватывающие бесчисленные миры и времена. И Свету, и
Тьме в  этой  игре отводятся некие роли.  Прич„м Свет важен сам по
себе, а Тьма - лишь в качестве противника для Света,  лишь с целью
связать ему руки. И возникает подозрение - а она вообще существует
ли сама по себе,  Тьма?  Не иллюзия ли это,  порожд„нная Сумраком?
Может, мирозданием тут правят вс„ же не три силы, а две? И класси-
ческая схема даосизма оказывается на поверку миражом, а мир "Двери
во тьму", выходит, вс„ же дуалистичен?
     Интересно получается.  Начинаешь читать - и  сперва  кажется,
что борются две силы, добро и зло, Свет и Тьма, вс„ по-европейски,
потом выходит,  что это обман,  что нет здесь ни добра,  ни зла, а
борются надмировые сущности,  коих уже не две,  а три, вс„ по-вос-
точному, сплошные единоборства (в мягком стиле). А после получает-
ся, что и это неправильно, что Тьма - иллюзия, инструмент Сумрака.
Матр„шка вложена в матр„шку,  и та, в свою очередь... Поневоле за-
думываешься - а что,  если и Свет - не более чем инструмент в руке
мастера?
     А кто же мастер?  Чего он хочет?  Сумрак,  он на то и Сумрак,
чтобы скрывать подробности.  Но даже из  неясных  очертаний  можно
сделать некие предварительные выводы.  Во-первых, он не использует
потусторонних  эмиссаров,  а  действует  через людей,  играя на их
страстях.  В первую очередь имеется в виду гордыня.  ї3"Мы - те, кто
ї3стал  рядом  с богами..."ї0 То есть мы - уже не просто люди,  мелочь
рыбья,  вроде глупого и жалкого мальчишки Лэна.  Мы - нечто значи-
тельное, уже как бы и сверхчеловеческое. Кстати, интересно, что за
богов упоминает Гарет? Очередная иллюзия, порожд„нная Сумраком для
собственных  слуг?  Или...  Или  Сумрак претендует на Божественную
сущность?  А, да это и не столь важно. Тем более, что одно другому
не мешает. В общем-то, жалко этих самоуверенных суперменов, им ещ„
предстоит большое разочарование.
     Во-вторых, целью Сумрака уж никак не может быть торговля меж-
ду мирами. Что бы ни считали его слуги, но торговля - лишь инстру-
мент для какого-то макроскопического воздействия на Вселенную.  Не
случайно, кстати, что самым выгодным товаром являются солдаты. Это
уже говорит о многом.
     Да какая разница, что Сумраку надо? То ли мировое господство,
то ли  игра,  то ли эксперимент в космических масштабах...  Может,
изучают нелогичную психологию Homo Sapiens? А может, "мыслящую га-
лактику" выращивает?  Уж не манекены ли это, оправившиеся от пора-
жения на Планете и здорово с тех пор поумневшие?

                                4.

     Можно было бы и дальше  сопоставлять  метафизические  модели,
примеряя их к повести Лукьяненко.  Но зачем? Разборки между таинс-
твенными силами интересны тут не сами по себе, а лишь применитель-
но к психологии главного героя,  Даньки. Он должен выбирать. И вы-
бор его - не между силами, не между мистическими хозяевами, а меж-
ду любовью и убеждениями,  между долгом и дружбой, между эффектив-
ностью и честью.
     Выбор очень непрост,  и зачастую Данька ид„т вразрез со своей
совестью.  Он,  особенно поначалу,  склонен обманываться,  склонен
возлагать ответственность на других (пускай хотя бы и  в  мыслях).
Он страдает от одиночества, мечтает о друге, но друзей у него нет.
И лишь здесь, привед„нный Солнечным Кот„нком в странный и страшный
мир, он начинает понимать, что причина - в н„м самом. Нужно заслу-
жить право быть чьим-то другом.  И на вс„м протяжении  повести  он
стремится к этому. И, конечно, постоянно совершает ошибки, о кото-
рые очень больно стукается.
     Данька хочет вернуть жителям этого злополучного мира утрачен-
ное солнце. И, сам не понимая того, взваливает на свои плечи непо-
сильный груз. То, что в конце концов Кот„нок воссиял в небе - это,
как мы уже видели, не решение проблемы. Это не настоящее солнце. В
самом деле,  несложно прикинуть, что получится дальше. Пройд„т мо-
мент ликования и эйфории,  начн„тся будничная жизнь, и любовь Кры-
латых к солнцу станет убывать. Тем более, что у Крылатых возникнут
новые сложности. Летящих больше нет, война завершилась, а если так
- зачем нужны Крылатые, зачем взрослым жителям кормить и вооружать
их?  Как  бы  не  пришлось пацанам испытать на своей шее увесистый
подзатыльник от солидных дядь...  А упомянутые дяди, скорее всего,
серь„зно подойдут к делу и, распал„нные открывшимися  перспектива-
ми, начнут делить власть, строить развитой феодализм и т.д. Да ещ„
и  торговать населением прид„тся - народу нужно зерно для посевов,
ст„кла для окон,  солнцезащитные очки и крем для загара. Вс„ это в
обмен на солдат. Кого сплавят в иные миры, сражаться по контракту?
Не их ли, ставших ненужными мальчишек?.. А дальше сменится два-три
поколения,  любовь к солнышку ослабнет. Тем более, что е„, эту лю-
бовь,  вполне могут возвести в ранг общеобязательной идеологии,  и
тем самым обескровить.  И прид„тся Кот„нку погаснуть,  а мир вновь
погрузится во тьму.  Тут-то Сумрак и сделает очередной ход - и вс„
опять завертится.
     Данька, конечно,  ничего этого не видит. Не понимает он и то-
го, что подлинная трагедия здешних людей - это внутренняя,  духов-
ная тьма.  Именно она сделала возможной продажу солнца. Хотя Кот„-
нок об этом знает и даже пытается убедить в том Даньку:
     ї3- ...заставь их быть добрыми!
     ї3- Ни черта себе! Заставить быть добрыми?
     ї3- Да! Заставь их говорить о Свете, чтобы они поверили в него!
ї3Заставь их не просто называть себя хорошими и добрыми!  Заставь их
ї3стать такими!
     Но это задача не для мальчишки.  Вот если бы  отправить  туда
десант  из  нескольких тысяч добрых и мудрых людей,  и дать им лет
пятьсот...  А Данька...  Он,  как и любой на его месте, может лишь
любить  и  ненавидеть,  сфера его возможностей ограничена радиусом
вытянутой руки.  Пускай даже в руку вложен Настоящий меч.  Он не в
силах спасти мир. Зато может спасти друга.
     Между прочим,  если рассматривать повесть под этим углом,  то
нельзя не заметить,  что "крапивинский дух" в ней вс„ же сохранил-
ся,  как бы ни пытался автор выстроить независимую этическую  кон-
цепцию. В конце концов Данька убеждается, что единственное, за что
стоит бороться - это люди. Те, кто рядом.
     ї3- Ты все пытаешься выбрать между Светом и  Тьмой?  -  спросил
ї3тот, кто мне снился.
     ї3- Да...
     ї3- Не стоит...  Не сравнивай правду,  которая стоит за людьми.
ї3Сравнивай людей.
     ї3- Почему?
     ї3- Да потому, что не вера делает нас, а мы - веру. Сражайся за
ї3тех, кого любишь. И если при этом ты на стороне Света - пусть гор-
ї3дится Свет.
     Позиция, конечно, далеко не бесспорная. Но зато взрослая.
     Данька и в самом деле стремительно взрослеет. Он начинает по-
нимать, что слово - лишь об„ртка,  что доверять надо тому, что ви-
дишь своими глазами,  что чувствуешь сердцем, а вовсе не абстракт-
ным схемам, сколь бы убедительными они не казались. Нам, живущим в
эпоху обветшавших слов и агонизирующих идеологий, это близко и по-
нятно, но мальчишке до такого  понимания  ещ„  надо  дорасти.  Что
Данька и делает.
     Но что значит - "взрослеет"? Конечно, становясь старше, чело-
век что-то теряет в себе, и что-то находит. Вопрос лишь в том, что
из найденного и потерянного отвечает его внутренней сути,  его не-
повторимой личности, а что - случайное, наносное. Хотя и трудноис-
коренимое.
     ї3- Жди, ты не сразу увидишь себя... Жди.
     ї3И словно услышав его слова,  в зеркале вновь проступило лицо.
ї3Мо„ - и не мо„.  Оно было взрослым - тому,  кто смотрел на меня со
ї3стекла,  могло быть и двадцать, и тридцать лет. Но не это было са-
ї3мым страшным.
     ї3Тот - за стеклом - улыбался.  Приветливо улыбался, словно на-
ї3конец-то  дождался встречи и безмерно этому рад.  Лицо у него было
ї3спокойным и уверенным.  Это он - не я - хотел уйти из дома. Это он
ї3-  не  я  - легко и красиво отомстил Ивону.  Это он - не я - сумел
ї3пройти Лабиринт,  потому что давно не грустил по маме,  не  боялся
ї3отца и не собирался умирать за друга.
     ї3- Почему?  - спросил я, но губы моего Настоящего отражения не
ї3шевельнулись. Ему этот вопрос был ни к чему, он знал ответ.
     ї3- Потому что ты такой,  - грустно сказал Кот„нок.  - Ты  сов-
ї3сем-совсем взрослый, который ненавидит быть реб„нком.
     Что, собственно говоря, увидел Данька, посмотрев на свою душу
Настоящим взглядом?  Действительно  ли  в  зеркале  отразилась его
подлинная суть?  Вопрос нел„гкий. Да, Данька и в самом деле такой.
Если, конечно,  принять его т„мные стороны за главное. То, что Ко-
т„нок  назвал "взрослым",  не зависит от возраста.  Это - самость,
эгоцентризм,  присущий как младенцу,  так и глубокому старику. Это
сосредоточенность всех энергий души лишь на себе самом.  Это сила,
оборачивающаяся жестокостью. Это мудрость, кончающаяся безразличи-
ем. Это любовь, которая "ищет своего".
     А что  же тогда "реб„нок",  которого столь искренно ненавидит
"взрослый"? Быть может,  это некий центр души,  то,  что не  может
быть лишь суммой тех или иных качеств.  Это личность,  незамкнутая
на себе,  а напротив,  открытая миру. И такая открытость, проявись
она в наивности пацана или в мудрости дряхлого деда,  несовместима
со "взрослым", она самим своим существованием отрицает его, подры-
вает его правоту. За что "взрослый" и распаляется ненавистью.
     И дело тут не в Даньке,  это вообще свойственно  человеческой
природе,  хотя чаще всего мы не замечаем,  что наши прекрасные ка-
чества - сила, мудрость и любовь - отбрасывают уродливые тени.
     Что ж, если так понимать взрослость, то она, конечно, жив„т в
Данькином сердце.  Но жив„т в н„м и реб„нок - и в  конечном  сч„те
оказывается победителем.  То,  что Данька сумел увидеть свою внут-
реннюю гниль, а после и поднять на не„ Настоящий меч - это не слу-
чайно. Он  раст„т.  И  если понимать взрослость иначе - как откры-
тость миру,  соедин„нную с трезвым отношением к себе - то  Данька,
убив в себе "взрослого",  становится взрослым.  Но уже - без кавы-
чек.
    ... Итак,  он прорвался сквозь слои иллюзий и увидел свою нас-
тоящую цель.  Как же быть со средствами? Тут, конечно, сложнее. Не
остался ли он вс„-таки в убеждении, что воевать чистыми руками не-
эффективно? Да, он вроде бы противится такому подходу, но насколь-
ко успешно?  Тем более, что излишне хороший финал повести, похоже,
подтверждает правоту Кот„нка.  Действительно - и солнышко в т„мный
мир  вернули,  и Лэн жив остался,  и пота„нная дверь обнаружилась,
так что пора и домой к маме. Вс„ потому, что Кот„нка слушались.
     Конец повести, по-моему, должен работать на основную е„ идею,
и если так,  то какова же она,  идея?  Конечно,  хочется, чтобы "а
дальше вс„  было хорошо",  но "хорошо" должно из чего-то вытекать,
чем-то быть обусловленным. Здесь же, в "Двери во тьму", счастливый
конец, мягко говоря, не обоснован всей предыдущей драмой.
     Разве что это завязка для будущего продолжения?

                                5.

     Что же касается другой вещи Лукьяненко,  романа "Линия Гр„з",
то вопросов она породила меньше.  В принципе, читатель получил хо-
рошую фантастику,  где  всего в меру - и захватывающего сюжета,  и
футурологических прогнозов,  и,  конечно, человеческой психологии.
Может быть,  по контрасту с "Дверью во тьму", роман не сыграл роль
"зуды". И тем не менее, читается он с интересом.
     Каждый, видимо,  найд„т в н„м какую-то "свою" тему.  Для меня
это - дружба взрослого с реб„нком.  И  видимо,  сия  линия  романа
прежде всего интересна самому автору. Не о меклонцах же с силикои-
дами ему хотелось поведать читателю.
     Итак, Кей Альтос очень не любил детей. Потом, вроде бы, полю-
бил, во всяком случае, Артура, а затем и его "дубля" Томми. Хотя и
не старался  как-то внешне выразить свои чувства.  Но шила в мешке
не утаишь. Ну, что сказать? Бывает.
     И вс„  бы  это  было на уровне неплохой прозы,  кабы не явный
элемент пародии.  Пародируется, естественно, крапивинский подход к
взаимоотношениям взрослого  и  мальчишки.  Легко выделить в тексте
явные нам„ки - взять хотя бы косвенное изображение самого В.П.
     ї3...Воспитателем нашего блока "джи" был хороший человек.  Раз-
ї3носторонняя личность, автор детских сериалов, которые шли по теле-
ї3сети Альтоса.  Не садист, и не извращенец, которые очень любят та-
ї3кую работу.  Он искренне считал, что детей надо защищать от взрос-
ї3лых.  Он всегда говорил о дружбе и доброте...  и, наверное, не мог
ї3понять,  почему его дружные воспитанники не любят маленького  Кея.
ї3Для него я оставался реб„нком с трогательно тощей шеей...
     Или Генриетта Фискаллочи, милая старушка, бывшая контрразвед-
чица, ныне мирная пенсионерка на курортно-садоводческой планете.
     ї3- Если  сынок  ваш  захворает,  уксусом  его натрите.  Лучшее
ї3средство от жара, вы уж поверьте...
     Ну как тут не узнать Генриетту Глебовну из "Лоцмана"? Правда,
кое-что добавилось от т„тушки Эммы из "Корабликов". Профессия, на-
верное.
     Пародия, впрочем, настолько ненавязчива, что не сразу и заме-
чается. Не то что в "Сегодня,  мама!",  где местами ид„т уже явный
перебор.
     Труднее понять,  ї2чтої0 пародируется. Крапивинская идея, что де-
тей надо защищать от взрослых? Ни в коей мере. Взять хотя бы прес-
ледующую Кея с Артуром старуху-кагебешницу Изабеллу Каль,  которая
вполне коррелирует с крапивинским Антуаном Полозом. Может, и здесь
пародия? Но  изображ„нная  автором  ситуация  слишком уж для этого
психологически достоверна.
     Может, пародируется не столько конкретные идеи и персонажи, а
само мироощущение,  когда реб„нок априорно тоньше,  добрее и свет-
лее, нежели окружающие его взрослые?
     Кстати говоря,  явный нам„к на миры Крапивина встречается и в
"Двери во Тьму". Умирающий старый Летящий, покинутый всеми в башне.
     ї3- Уже нет... уже неважно. Кот„нок... У меня тоже был... хоро-
ї3ший... Мальчик, откуда ты пришел?
     ї3Лицо Летящего было землисто-серым,  изо рта при каждом  слове
ї3вылетало облачко пыли. Я попытался ответить и не смог. Ужас шерша-
ї3вым комком застрял в горле.
     ї3- Ты не из Реттельхальма, я вижу... Да... Но жаль...
     Кто же это мог быть? Уж не Галька ли это, Галлиен Тукк, ушед-
ший неизвестно  куда вместе со старым Коммандором?  Какими ветрами
занесло его в эту грань?
     Пародийный оттенок  тут  созда„тся описью имущества покойного
Летящего:
     ї3В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая
ї3странная мелочь:  незнакомая  монетка,  огарок  свечи,  прозрачный
ї3кристаллик, мячик из красной резины, большой бронзовый ключ, перо-
ї3чинный ножик,  карандаш...  Эти вещи, наверное, что-то значили для
ї3Летящего, когда он ещ„ был человеком.
     Но сквозь пародийную интонацию пробивается,  быть может, нео-
сознанный самим автором, комплимент крапивинскому герою.
     ї3- Не ври,  - попросил я. Кот„нок замолчал. Поколебался и ска-
ї3зал:
     ї3- Видимо, ему не хватило решительности. Он был слишком роман-
ї3тичным,  слишком наивным. Думал, что за добро можно драться только
ї3честно.  А когда понял, что от него требуется, растерялся. Ну... и
ї3ушел к Летящим.
     ї3- Может,  он был прав? Летящие не сжигают города - а ты пред-
ї3лагаешь это сделать.
     Крапивинский пацан,  в отличие от Даньки, сумел отказаться от
провокации, не  дал запутать себя хитрыми обольщениями.  Непонятно
только, зачем надо было уходить к Летящим?
     ...Верн„мся вс„ же к "Линии Гр„з". Есть там ещ„ одна тема, не
оставившая меня равнодушным.
     Тема Бога.
     Сергей Лукьяненко,  насколько я понимаю,  человек не  слишком
религиозный, и Бог ему понадобился лишь для поддержания логики сю-
жета.  Надо же было как-то обосновать наличие аТана у Ван Кертиса,
а также проложить мостик к новой игрушке - Линии  Гр„з.  Лукьянен-
ковский Бог выполнил порученное ему задание.  И тем самым роль его
завершилась. Как известному мавру, ему пора уйти.
     Кого же на самом деле изобразил автор?  Бог, скучающий в соз-
данной им Вселенной,  дарящий первому попавшемуся технологию бесс-
мертия - просто так,  чтобы разнообразить сво„ существование. И со
скуки дарящий тому же Ван Кертису Линию Гр„з. Бог, не желающий ви-
деть последствия своих дел, равнодушный к судьбам людей. Да Бог ли
это?
     Зато в  вышепривед„нное описание великолепно укладывается са-
тана.  Назвался Богом.  Почему нет? ї1"И сатана принимает вид ангела
ї1света"ї0.  Обмануть  человека несложно.  Дал он Ван Кертису аТан - и
получил с того колоссальную  выгоду.  Предоставляемое  технологией
аТана  бессмертие  - точнее,  бесконечное продление земной жизни -
закрывает человеку путь к жизни вечной.  Я уж не говорю о том, что
земное  бессмертие  умножает  в  людях зло.  Зачем,  в самом деле,
что-то в себе менять,  зачем вырывать из себя грех,  если никакого
загробного воздаяния,  благодаря аТану, можно не опасаться? Не за-
быть бы лишь вовремя оплатить его.
     Если допустить,  что существует  возможность  неограниченного
продления человеческой жизни, пускай со сменой тела (а автор имеет
право на такое допущение),  то любой, даже самый мелкий бес вполне
может предоставить Ван Кертису подобную технологию. Это они умеют.
     Что же касается Линии Гр„з,  этого источника  миров,  то  как
"пользователь" может проверить, реален ли созданный его волей мир?
Быть может,  на самом деле это лишь иллюзия, игра его воображения,
пускай и столь достоверная,  что не отличишь от  настоящей  жизни?
Получается что-то вроде наркотика, нечто вроде описанного Стругац-
кими слэга ("Хищные вещи века").  Только более изысканное исполне-
ние. О духовном вреде такой Линии, думаю, говорить излишне.
     В общем,  назвавшийся богом бес дурит людей, как хочет. Ника-
ких доказательств его божественности нет. Неуязвимость Ван Кертиса
и Артура таким доказательством считать, конечно, нельзя. Что, бесу
трудно силовое поле вокруг них создать? Да запросто.
     Но люди предпочитают быть обманутыми.  И это понятно.  Вопрос
лишь в том,  не окажется ли обманутым и читатель?  Впрочем,  на то
ему, читателю, предоставлена свобода воли.

                                6.

     Вернусь к тому,  с чего начинал. То есть к "крапивинской сис-
теме координат". Вписывается ли в не„ зрелый Лукьяненко?
     Нетрудно заметить,  что Сергей не хочет никуда вписываться. И
настолько не  хочет,  что  сознательно  пытается истребить в сво„м
творчестве всякое сходство с крапивинской прозой.  Отсюда и  паро-
дийные  мотивы,  и  подбор неожиданных (для крапивинской традиции)
тем - от безжалостного убийцы-реб„нка (Томми,  застреливший Кея из
алгопистолета)  до многочисленных сексуальных сцен с уч