Это
два...А в-третьих, Здесь скорее проблема психологическая...
   - Поясните, что вы имеете в виду.
   - Все очень просто - юноша вырос, чтобы стать настоящим мужчиной, ему
нужно самоутвердиться. Не нужно этому мешать. Сергею нужно помочь.
   - Допустим. Но ведь нельзя пускать дело на самотек!
   - А вот в этом  вы  совершенно  правы,  Валентина  Ивановна.  Мы  все
продумали... Не волнуйтесь, пожалуйста, компетентные органы  держат  это
дело на контроле...
 
*** 
 
   Начальник шестого спецотдела ФСБ пятидесятилетний полковник  Анатолий
Борисович Головач  раздраженно  отодвинул  от  себя  тоненькую  папку  с
отчетом.
   Затем  он  тяжело  поднялся,  и  громадное  кожаное  кресло  радостно
вздохнуло.
   Полковник был очень тяжел, в  последние  месяцы  все  набирал  лишние
килограммы и уже весил около полутораста центнеров.
   Капитан Безруков внимательно проследил, куда же направляется Головач.
   За  двенадцать  лет  совместной  работы  он,  правая  рука   Анатолия
Борисовича,  прекрасно  изучил  его  повадки  и   теперь   с   точностью
легендарной Кассандры мог определить, какое настроение у начальства. Раз
Головач молча  встал  после  прочтения  отчета,  значит,  отчет  ему  не
понравился. Но вот насколько? Если  теперь  он  свернет  к  аквариуму  и
начнет барабанить  пальцами  по  стеклу  -  значит,  настроение  у  него
ухудшилось и жди  теперь  всяких  пакостей.  А  если  Головач  пойдет  к
вентилятору - то дела обстоят немного лучше.
   Головач свернул к вентилятору...
   - Там упоминается город Плахов. Что у нас есть на него в  оперативной
разработке? - неожиданно спросил он, не оборачиваясь.
   Опытный Безруков уже был готов к подобному вопросу.
   - Плахов, до перестройки - Краснокаменск, районный центр на  Северном
Урале, население - порядка ста  тысяч  человек,  отделение  горнерудного
комбината, монастырь пятнадцатого века...
   - Я у тебя не анкету спрашиваю! Светился он у нас в картотеке или еще
нет?
   - Я как раз к этому  и  подхожу,  Анатолий  Борисович.  Город,  можно
сказать, чистый.  Кроме  двух  случаев,  занесенных  в  нашу  картотеку.
Во-первых, семнадцать лет назад произошла небольшая авария  на  номерном
заводе "Старт", который непосредственного отношения к Плахову не  имеет,
но расположен примерно в тридцати  пяти  -  сорока  километрах  севернее
города. Там у них был выброс чего-то химически вредного, а роза ветров в
той местности такова, что могло пострадать все население Плахова. Но бог
миловал - пронесло. И второй случай, можно сказать,  более  свежий.  Это
дело о так называемом салоне Трифонова...
   - Того самого? - обернулся Головач.
   - Да. Того самого Ильи Трифонова по прозвищу Фотограф. Он организовал
в  городе  самую  настоящую   порностудию,   где   проводил   съемки   с
несовершеннолетними детьми. В съемки было вовлечено  порядка  четырехсот
детей! Причем без  принуждения  и  большей  частью  бесплатно.  Какой-то
странный феномен даже  для  сорвавшейся  с  цепи  России...  И  Рафинад,
задержание  которого  осуществила  непосредственно  Зверева,  был  тесно
связан с Трифоновым - он  перепродавал  его  "шедевры"  в  Штаты.  Самое
интересное, что они  там  пользовались  бешеным  спросом  среди  местных
педофилов, намного опережая бразильскую и чилийскую продукцию...
   Полковник  нахмурился.  Деятельность  Ильи  Трифонова  ему  уже  была
известна  по  предыдущей  операции,  в  которой  принимали  участие  его
сотрудники, так что теперь  он  всем  своим  видом  показывал,  с  каким
неодобрением   относится   к   смакованию   его   подчиненным    гнусных
подробностей. Заметив это, хитрый Безруков тотчас умолк  и  тоже  принял
серьезный вид.
   - А ведь Рафинада задержали в квартире Никольского, где в  это  время
находился Сергей Котов! Нет ли здесь какой-нибудь связи?
   Безруков пожал плечами:
   - На мой взгляд - вряд ли.  Простое  совпадение.  Рафинад  уходил  из
квартиры своего агента через студию,  которая  имела  выход  в  одну  из
комнат  квартиры  Никольского.  Если  бы  не  день   рождения   младшего
Никольского - Котова там бы не было... Мне кажется - случайность.
   - Кажется, кажется... - проворчал Головач. - Я бы  тоже  был  в  этом
уверен, если бы речь шла не о сукине сыне Котове, а о ком-то  другом!  Я
думаю,  не  стоит  лишний  раз  напоминать,  сыном  чьих  родителей   он
является...
   - Я знаю, - мягко ответил Безруков.
   - Тогда знай и следующее. Там, - Головач выразительно ткнул пальцем в
потолок, - с самого утра все телефоны оборвали... И сроки, между прочим,
нам уже определили. Очень короткие сроки. Всего десять дней... И если мы
с тобой, Стас, не дай бог, не уложимся в эти сроки...
   Безруков осторожно кашлянул. Головач недовольно посмотрел на него:
   - Что-то еще?
   - Да... Я даже не знаю, как сказать. Дело в том, что это  еще  не  до
конца проверенная информация... -  Капитан  замялся,  всем  своим  видом
показывая, что не знает, как продолжить дальше.
   - Говори, раз начал. Не тяни кота за радость!
   - Есть еще одна вещь, которая касается Плахова. Я о  ней  сначала  не
хотел докладывать, но теперь, когда... когда наши дела зашли так далеко,
скажу, - после  некоторой  паузы  решительно  произнес  Безруков.  -  По
оперативным сводкам местных отделений милиции,  в  городе  зафиксированы
четыре довольно странных случая галлюцинаций. Все эти галлюцинации  были
у молодых людей в возрасте от шестнадцати до двадцати шести лет.  Первые
три  случая  милиция  списала  на  употребление   наркотиков   -   парни
действительно баловались героином и коноплей.
   Но вот четвертый уже не вписывается в рамки  этой  гипотезы.  Дело  в
том, что парень никогда в жизни не употреблял наркотиков...
   - Так уж и никогда?
   - Ни разу! Бывший спортсмен, все характеристики положительные...
   - Стоп! - насторожился Головач.  -  А  ну-ка  подробнее.  Что  с  ним
случилось? Какого рода были галлюцинации? Почему сразу не доложил?
   - Анатолий Борисович, уж больно все это смахивало на фантастику.
   - Ну и что? Двадцать лет назад компьютер в каждой семье разве не  был
фантастикой?.. Ну-ка, давай подробности!
   - В деле есть только копия милицейского протокола. Там говорится, что
некто Сидоренко В. Т., двадцать лет, коренной житель Плахова, не  судим,
не привлекался, не состоял, анкета чистая и тому подобное, был  задержан
по подозрению  на  употребление  наркотиков.  Милиционеры  заключили  из
рассказа задержанного... Вернее - тот сам пришел  к  ним  и  попросил  о
помощи.
   - Ничего не понимаю! - перебил Головач. - Его задержали  или  он  сам
пришел?
   - Сначала пришел. А потом - задержали. Вы же знаете  нашу  доблестную
милицию.
   - Милицию я знаю. А вот  этого  твоего  Сидоренко  -  нет...  Хорошо,
оставим это. О чем он рассказал?
   - Вот здесь и начинается самое интересное, Анатолий Борисович. Парень
рассказал, что видел каких-то очень странных людей,  судя  по  одежде  и
вооружению - казаков шестнадцатого века. Они его поймали, спрашивали про
какой-то брод.
   Потом выпороли. И как утверждает Сидоренко - даже хотели  посадить  в
клетку...
   - Чего-чего?! - насмешливо произнес Головач. - В какую еще клетку?
   Безруков виновато развел руками, всем  своим  видом  показывая  -  ну
ляпнул парень, ну что тут поделаешь.
   - Значит, шестнадцатого века?
   - Да.
   - Поймали. Избили. Хотели в клетку посадить. Так?
   - Да... Это он так утверждает. Причем на  спине  парня  действительно
были следы от плетей. Он говорил, что его били батогами...
   Услышав последнее слово, полковник мгновенно вскинул  голову  и  стал
серьезным.
   - Батогами? Слово явно не  из  лексикона  нынешней  молодежи.  Сейчас
таких и не употребляют.
   - Во-во! - обрадовался Безруков. - И я о том же. И потом - эти  следы
на спине...
   - Странно. И как же ты это объясняешь?
   - Есть одна версия. Слабенькая, но все же...  Науке  известны  факты,
когда гипноз или самовнушение  достигали  такой  степени,  что  на  теле
появлялись следы,  в  том  числе  и  следы  от  мнимых  побоев.  Синяки,
царапины, даже неглубокие порезы. Известны случаи, когда испытуемый даже
впадал в эпилепсию...
   - Это я знаю! - нетерпеливо  перебил  Головач.  -  А  при  чем  здесь
казаки?
   Да еще шестнадцатого века!
   - Если отойти от фантастики, то объяснение только одно -  воздействие
сильного биополя.
   - Допустим. Но какова должна быть его сила! Ты представляешь себе?
   - Если только проводится специальный  эксперимент...  Скажем,  нашими
секретными военными лабораториями.
   - Плаховский "Старт" относится к таким, ты хочешь сказать?
   - На него у нас нет оперативной разработки. Но  я  уже  распорядился,
чтобы добыли информацию.
   Полковник кивнул, в задумчивости побарабанил пальцами по столу.
   - То, что ты этим занимаешься. Стас, - это  хорошо.  Но  сейчас  меня
волнует другое. Не дай бог, не уложимся в отведенные сроки,  -  еще  раз
значительно повторил он,  -  и  полетят  наши  погоны,  как  фанера  над
Парижем!
   Безруков поморщился. А что тут ответишь? Приказ есть приказ; приказы,
как известно, не обсуждаются. И теперь  нужно  искать  этого  проклятого
блудного сынка вице-премьера. Только вот где же его искать?..
   Начальник службы безопасности не  соврал  Валентине  Ивановне,  когда
сказал, что компетентные органы "держат это дело на контроле", а другими
словами - ведут за ее сыном плотное наблюдение.  Так  оно  и  было.  Два
специальных агента ФСБ из шестого отдела постоянно  находились  рядом  с
ним под видом добровольцев, которые якобы  тоже  стремятся  на  Балканы.
Один  из  агентов,  молодой,   крепкого   спортивного   вида   разбитной
рубаха-парень Григорий Кравец, даже  сумел  войти  в  доверие  к  Котову
настолько, что уже через пару часов тот называл его своим лучшим другом.
Второй - Панченко - держался в тени, страхуя ситуацию  извне.  Кравец  и
Панченко имели  немалый  опыт  работы  в  ситуациях,  когда  нужно  было
незаметно опекать "объект".
   И тем не менее случилось нечто из ряда вон выходящее...
   После четырех дней так называемых сборов добровольцев в  Подмосковье,
которые  на  самом  деле  являли  собой  пикник  с  выпивкой  и  прочими
атрибутами разудалого мальчишника, вся эта троица - Сергей Котов, Кравец
и Панченко - бесследно исчезла. Все время были вместе с остальными: и на
стрельбах,  и  во  время  марш-броска,  и  вечерами...  И  вдруг  словно
испарились. Самое странное, что только они трое. Естественно, по тревоге
были подняты все сотрудники спецслужб, имеющие отношение к операции.  Но
троица как  в  воду  канула.  Всех  "добровольцев"  в  пожарном  порядке
задержали, допросили, но ясности в общую картину  это  не  внесло.  Лишь
возник глупый  слух,  что  ребята,  видимо,  сами,  не  дожидаясь  общей
отправки, рванули на Балканы. Конечно, это уже был полный бред. Панченко
и Кравец для того и были  приставлены  к  Сергею  Котову,  чтобы  ничего
подобного не случилось.
   Промучившись трое суток, оперативная группа шестого отдела  пришла  к
выводу, что были сделаны все возможные шаги и были предприняты все меры,
чтобы разыскать пропавших. Результат - близкий к нулевому.  Что  делать?
Кто решится сообщить вице-премьеру, что  ее  единственное,  а  оттого  и
слишком любимое чадо бесследно исчезло?..
   Несколько дней спецслужбы "валяли дурочку", ничего толком  не  говоря
Валентине Ивановне о судьбе Сергея. Между делами  она  спрашивала:  "Как
там Сережа?" Ей  дежурно  отвечали:  все  в  порядке,  без  изменений...
Наконец, минули одиннадцатые сутки со  дня  таинственного  исчезновения.
Все были на взводе.
   Полковник Головач, с самого начала предлагавший все честно рассказать
Котовой,  уже   написал   докладную,   что   снимает   с   себя   всякую
ответственность за то, что предает гласности сам факт исчезновения.
   И вдруг случилось такое!.. Рано утром,  часов  в  пять,  на  одну  из
явочных квартир шестого  отдела,  расположенных  в  Алтуфьево,  ввалился
специальный агент Панченко. Но в каком виде! Изможденный, с ввалившимися
глазами и безумным взглядом. А главное - совершенно седой!  Находившаяся
в квартире сотрудница даже не сразу узнала его.... Две недели назад  это
был цветущий, физически очень крепкий сорокалетний мужчина с  прекрасной
военной выправкой. Теперь же - дряхлый, смахивающий на спившегося  бомжа
старик с трясущимися руками и слезящимися,  выцветшими  глазами.  Четыре
беспощадных года, проведенных в  десантно-штурмовом  батальоне  в  самом
сердце  Гиндукушского  узла  (Гиндукуш  -   название   горной   цепи   в
Афганистане.), и то оставили не такой след, как эти считанные дни  после
исчезновения...
   Очутившись в квартире, Панченко прохрипел всего четыре слова:
   - Водки!.. Плахов... Мать вашу!..
   Затем рухнул на ковер, забился в судорогах.  На  синих,  помертвевших
губах выступила желтая пена, глаза  закатились.  Панченко  схватился  за
живот, застонал, как раненый зверь. Женщина бросилась на кухню, схватила
ложку, с силой разжала зубы и сунула ее, чтобы спасти язык. В этот самый
момент у Панченко неожиданно горлом пошла  кровь.  А  еще  через  десять
минут наступила смерть...
   Вывод медиков  был  единодушен:  Панченко  умер  от  крайней  степени
нервного истощения. Но как всего за одиннадцать дней оно могло наступить
у бывшего кадрового офицера, прошедшего немало "горячих  точек",  врачи,
обследовавшие тело, так и не смогли ответить. Это было что-то из области
научной фантастики!
   Группа  штатных  аналитиков,  возглавляемая   капитаном   Безруковым,
проработала десятки вариантов, но однозначного  ответа  на  вопрос,  как
могло подобное случиться, так дать и не могла. Судя по  странным  свежим
шрамам, обнаруженным на спине Панченко, можно было предположить, что его
подвергали истязаниям и даже пыткам. Шрамы имели вид небольших, не более
полутора  сантиметров,  крестиков  правильной  формы,  которые,  в  свою
очередь, располагались четким полукругом между  лопатками.  Шрамов  было
ровно семь, и похоже, их выжигали специальным тавром.
   Кроме слова "Плахов", произнесенного агентом перед  смертью,  и  этих
семи шрамов - больше никаких зацепок в "деле Котова" не было.
   ...И вот теперь полковник Головач  вызвал  к  себе  Безрукова,  чтобы
принять решение по поводу дальнейших поисков Сергея Котова. Ситуация,  в
которую попал Анатолий Борисович, была  далеко  не  простой.  Все  дело,
естественно, в личности самого пропавшего. Будь  на  его  месте  обычный
смертный, спецслужбы подобных мероприятий  проводить  не  стали  бы.  Но
Котов был Котовым, сыном вице-премьера.  И  поэтому  были  задействованы
самые высшие чины ФСБ. Головачу четко дали понять, что  от  успеха  дела
зависит его личная служебная карьера.
   Самой Валентине Ивановне решили пока ничего не говорить, оттянуть  до
последнего...
   Вспомнив свой последний разговор с начальством, Головач нахмурился.
   - Это не правильно! -  возмущался  полковник.  -  Матери  обязательно
нужно сказать...
   - Считайте, что это приказ, -  твердо  отвечали  ему.  -  Это  вопрос
деликатный, политический... Не нам с вами в  него  вмешиваться.  НАВЕРХУ
уже решили: пока Котов не будет найден,  Валентине  Ивановне  ничего  не
сообщать.
   Никаких подробностей.
   - Но если вопрос политический, почему его скинули на мой отдел?!  Это
же не наш профиль!
   - Панченко и Кравец ваши люди? Ведь это они вели наблюдение...
   - Да, мои, я этого не отрицаю...
   - Значит, и кашу расхлебывать вам, Анатолий  Борисович.  И  не  нужно
спорить. Ваше положение в управлении, честно говоря, не ахти какое.  Две
проваленные операции за последние четыре года. К тому же,  учитывая  ваш
возраст...  Мы  бы  на  вашем  месте,  наоборот,  ухватились  за   "дело
Котова"...
   - Как за возможность доказать свою проф-пригодность?
   - Не нужно острить, полковник. Давайте лучше определимся со сроками.
   Теперь, когда у вас  появилась  ниточка  с  Панченко,  сколько  нужно
реального времени, чтобы раскрутить весь клубок и найти следы Котова?
   - Побойтесь Бога! Какая же это ниточка?! В голосе начальства зазвучал
уставной металл:
   - Мы спрашиваем - сколько времени? Недели хватит?
   - Этого мало.
   - Хорошо. Значит, десять дней... Больше дать не можем. Сегодня  утром
вице-премьер Котова уезжает с правительственной  делегацией  по  странам
Южной Америки. Когда вернется, то первым делом поинтересуется  сыном.  У
вас уже должен быть готов ответ, Анатолий Борисович. Мы имеем в  виду  -
положительный ответ.
 
Глава четвертая 
 
ЗАДАНИЕ 
 
   Итак, для поисков у шестого отдела осталось всего десять  дней.  Даже
девять с половиной, если быть точным. А  настоящих  зацепок  -  пока  ни
одной!
   - Не считая шрамов на теле Панченко и слов,  произнесенных  им  перед
смертью, - задумчиво произнес Головач. - Должна же  быть  хоть  какая-то
связь между ними!
   Безруков пожал плечами:
   -  Мы  пока  нашли  объяснение  только  сильному  нервному  истощению
Панченко.
   - В чем же дело?
   - На него воздействовали особым  электромагнитным  полем,  которое  и
вызвало такое сильное изменение иммунной защиты организма. Можно сказать
проще - Панченко заставили состариться.
   - Но зачем?!
   - Не знаю... Пока не знаем, Анатолий Борисович, - осторожно  произнес
капитан.
   - Странно. Где же тут связь? Забытый богом  город,  который  даже  на
картах не обозначен, выжженные  крестики  на  спине  и  электромагнитное
поле, состарившее Панченко. Это что же получается - над ним  производили
эксперименты?
   А если так, то кто конкретно? А? Что же ты молчишь, Стас?
 
*** 
 
   - Наши люди работают над этим...
   - Плохо работают! - раздражаясь, перебил Головач. Полковник  славился
переменчивым настроением, и в отделе уже  привыкли  к  этим  неожиданным
"ураганам"  и  "штилям".  Он  вернулся  к  своему  столу,   к   аппарату
селекторной связи. - Ну-ка соедините меня с аналитической группой... Это
Головач. Я вам  звоню  по  поводу  дела  Котова...  -  Полковник  сделал
микроскопическую  паузу,  а  потом   загремел   во   всю   мощь   своего
командирского голоса:
   - Что же это вы мышей не ловите, товарищ Фалдин, а? Молчать, когда  я
спрашиваю!.. Что? Только что хотели сообщить?
   Странное совпадение наших желаний... Хорошо, жду вас прямо сейчас.  -
Тон его неожиданно стал почти дружелюбным. Он отключил связь и посмотрел
на Безрукова.
   - Говорит, у него появилась дополнительная информация. Сейчас  придет
и  лично  доложит.  Вот  так  у  нас  всегда:  стоит  только   позвонить
начальству,  повысить  голос  -  сразу  же   появляется   дополнительная
информация...
   Капитан, не таясь, облегченно вздохнул. Гроза, кажется, миновала.
   - Фалдин - мужик  правильный.  И  перед  начальством  прогибаться  не
станет.
   Раз говорит, что появилась  дополнительная  информация  у  -  значит,
действительно раскопал что-то новое...
   - А ты его не защищай, не  защищай!  Я  объективно  говорю,  Анатолий
Борисович.
   - Объективным может быть только факт смерти. Знаешь, чьи это слова?
   - Гиппократ? - вполне серьезно предположил Безруков.
   -  Балда!  -  Не  выдержав,  Головач   усмехнулся.   -   Это   сказал
Дзержинский...
   Фалдин  вошел  в  кабинет  полковника  Головача  и  замер  у  порога.
Стройный, широкоплечий, с большим крючковатым носом  и  густыми  черными
бровями - такого один раз увидишь, и уже никогда не забудешь, ни  с  кем
не спутаешь. Его гладко выбритое лицо было совершенно спокойным,  однако
наблюдательный человек по сдвинутым бровям и легкой  иронической  улыбке
мог бы заметить, что это спокойствие деланное.
   - Ну? - нетерпеливо спросил Головач.
   - Вот... - Фалдин прошел к столу, вынул из папки  и  развернул  перед
полковником большой лист  бумаги.  Это  была  плохая  черно-белая  копия
старинной карты-схемы. Ее заголовок почти не  читался,  но  буква  "ять"
просматривалась довольно четко. На карте  были  изображены  леса,  поля,