- Не твое  дело,  "кусок"*  (*  прапорщик).  Твое  дело  помалкивать!
Врубаешься?
   Кучеров жалко улыбнулся. Он все еще не понимал в чем дело.
   - С трудом... - А вот это ты зря. За это можно и... - Лохматый сделал
замысловатый жест рукой, - на ножик случайно наткнуться.
   До Кучерова неожиданно дошло.  Он  резко  отстранился  от  Лохматого,
взглянул на него с испугом. Ему вдруг захотелось  стать  невидимым.  Эти
безумные глаза Лохматого, его манеры бывшего уголовника, его шелестящая,
вкрадчивая речь... От всего этого веяло смертельной угрозой.
 
4 
 
   Этой ночью Кучеров спал плохо. Ворочался с боку на бок. А когда жена,
проснувшись, недовольно спросила, чего это ему не спится, он вяло послал
ее подальше:
   - иди ты!..
   - Дурак! - обиделась жена.
   - Сама дура!
   - Не лайся... - Я и не лаюсь. Просто лежу, думаю... Нет,  обязательно
надо встрять!
   - Больно ты кому нужен!
   Обидевшись, жена отвернулась.
   Вот и поговорили! Ну как  с  такой  советоваться.  Нет,  видимо,  все
придется решать самому. Кучеров мысленно  плюнул  и  зарылся  головой  в
подушку.  Он  не  любил  принимать  решения,  всю  жизнь  привык  только
подчиняться.  Армия  приучила  к  тому,  что  у  нас  любая   инициатива
наказуема. Поэтому удобнее всего жить, не высовываясь. По принципу "ты -
начальник, я - дурак". Но сейчас неожиданно наступил момент, когда нужно
было принять решение. Причем вполне могло статься, что от этого  решения
будет зависеть его, Левы Кучерова, жизнь. Только вот как же угадать  это
самое правильное решение?...
 
Глава 3 
 
Дело № 2 
1 
3 
 
1 
 
   Этот мотоциклист в красивом  блестящем  шлеме  с  нарисованным  ярким
драконом где только мог нарушал правила уличного движения, абсолютно  не
обращая никакого внимания на оторопевших от подобной наглости гаишников.
Он проскакивал там, где висели запрещающие  знаки,  он  ловко  выруливал
прямо  перед  носом  грузовиков,  он  презирал   пронзительные   свистки
разозленных милиционеров... Но долго это продолжаться не могло. В  конце
концов лихача "посадили на крючок" - то есть гаишники повели  нарушителя
по рациям. Пару раз он все же довольно успешно миновал засады, однако за
очередным  поворотом  его  уже  поджидал   настоящий   сюрприз:   дорогу
перегородили сразу два сине-белых  "жигуленка"  с  мигалками.  Навстречу
мотоциклисту выскочили четверо в форме,  приказывая  жезлами  немедленно
остановиться.
   - Извините, братцы! Не могу! - весело прокричал лихач.
   И не снижая скорости свернул во дворы... "Колодец", другой, третий...
Удивленные лица старушек на скамейках,  сноп  разлетающихся  брызг,  лай
дворняжек в след... И громкий, все заглушающий грохот  победно  ревущего
двигателя старой "Хонды". В одном из дворов мотоциклист  круто  свернул,
замер на мгновение,  а  потом  -  сориентировавшись  -  поехал  прямо  в
подъезд, ловко открыл  ногой  дверь...  И  выскочил,  проехав  проходной
коридор насквозь, вновь очутившись на оживленной улице.
   Еще несколько кварталов, и он оказался на Литейном. Возле  известного
в Питере серо-зеленого здания Управления национальной безопасности лихой
мотоциклист остановился. Оглядевшись, нашел место для стоянки и уверенно
затолкнул своего "железного коня" между легковыми автомобилями.  "Хонда"
выглядела несколько вызывающе среди двух  красавцев  "БМВ",  но  это  не
смутило ее хозяина.
   Насвистывая что-то легкое, опереточное, мотоциклист  снял  шлем.  Это
был крепкий веселый парень примерно лет тридцати, не больше, с  открытым
лицом, с которого, казалось, никогда не сойдет веселая улыбка.  Прижатые
к черепу уши и  упрямый  волевой  подбородок  говорили  о  том,  что  их
владелец - человек решительный и не подвержен  сомнениям:  если  уж  что
решил, то добьется своего обязательно. Парня звали  Алексей  Николаев  и
был он агентом национальной безопасности.
   Алексей надел на заднее колесо специальное противоугонное устройство,
обмотав для верности  колесо  специальной  стальной  цепью...  Затем  он
направился к входу в Управление. Перед самыми дверями, не выдержав,  еще
раз обернулся - бросил короткий взгляд на мотоцикл.  В  последнее  время
угонщики  в  Питере  настолько  обнаглели,  что  могли  увести  "хонду",
припаркованную даже возле этого здания.
 
*** 
 
   Чувствуя,  что  сильно  опаздывает,  Николаев  спешил   по   длинному
извилистому коридору  Управления.  Свернув  на  очередном  повороте,  он
увидел, как из  буфета,  пятясь  спиной,  осторожно  вышла  полногрудая,
статная буфетчица. Она тянула за собой низенькую тележку  на  колесиках,
доверху наполненную всевозможной снедью.
   Заметив идущего Николаева, хмуро взглянула на  него.  Затем,  оставив
тележку, сняла с нее поднос с едой, сделала шаг...  Алексей  нахмурился,
свернул к женщине.
   - Привет! - громко поздоровался он.
   Буфетчица от неожиданности чуть не опрокинула поднос.
   - Фу! Напугал, черт! И несет тебя!..
   - А чего ты не здороваешься, Лида?
   - Ну ты даешь, Лешка! - всплеснула руками буфетчица.
   - Вот он я, - широко улыбнулся Алексей. - Здоровайся!
   - Да ну тебя! Сам дурак и шутки твои дурацкие.
   - Ладно, ладно... А хочешь, я тебе фокус покажу?
   - Какой еще фокус?
   Николаев прижал указательный палец к губам и  с  заговорщицким  видом
оглянулся.
   - Интересный... Хочешь кремлевские куранты послушать?
   -  Это   как?   -   недоверчиво   поинтересовалась   буфетчица.   Она
недолюбливала Николаева, знала его как известного прикольщика и шутника,
но все же не могла удержаться. Уж  больно  ей  было  интересно,  что  он
придумал на этот раз.
   - А вот так... - Одним молниеносным движением  Алексей  снял  с  руки
женщины золотые часики.
   - Постой, постой, мы так не договаривались... - не бойся, не бойся...
Солдат ребенка не обидит! - Он взял с  подноса  пустой  стакан,  опустил
туда часы, приставил стакан к стене и указал буфетчице на его донышко. -
А теперь прижми сюда ухо... секунду поколебавшись, женщина выполнила его
просьбу. Не выпуская из рук поднос, прижала ухо к стакану. Прислушалась.
Алексей осторожно убрал руку.
   - Ну как, слышишь?
   - Нет... - Ну тогда постой, послушай, - улыбнулся Алексей. - А заодно
и подумай: стоит ли в следующий раз здороваться с людьми или нет.
   Тут до буфетчицы дошло, что она  без  посторонней  помощи  не  сможет
двинуться.
   - Лешка, убью! - закричала она. - Верни все на место!..
   - Пока! - махнул рукой на прощание Николаев.
 
2 
 
   В просторном казенном кабинете находились трое: напарник Николаева  -
толстый, чем-то  похожий  на  школьника,  который  откусил,  но  еще  не
прожевал  кусок  булки  с  маслом,  Сурков,  непосредственный  начальник
Алексея и Суркова полковник Иван Иванович Тарасов и еще один, незнакомый
Николаеву человек - худощавый мужчина лет сорока. Это был Лева Кучеров.
   Опоздавший Алексей попытался незаметно проскользнуть  в  кабинет,  но
рассохшийся  паркет  предательски  скрипнул  под  его  ногой,  и  что-то
говоривший  Кучеров  замолчал,  оглянулся  испуганно.   Тарасов   строго
посмотрел на подчиненного, недовольно кашлянул, но ничего не  сказал.  А
Сурков,  сделав  удивленные  глаза,  выразительно  постучал  пальцем  по
циферблату своих наручных часов.
   Алексей нахмурился. Он и так  знал,  что  сильно  опоздал.  Вчера  до
позднего вечера смотрел фильм по видику - приятели  принесли  сразу  три
кассеты с его любимым Брюсом Уиллисом. Боевики с этим  актером  Николаев
просто обожал и был готов смотреть  ночи  напролет.  Ну  и  посмотрел...
Утром, естественно, проспал. И теперь  приходилось  оправдываться,  хотя
этого и не любил. А что сказать?  Правду  ведь  не  скажешь  -  засмеют.
Ничего себе агент национальной безопасности!  Как  мальчишка,  по  ночам
видик смотрит!
   Николаев  скорбно  опустил  голову,  всем   своим   видом   изображая
раскаянье.
   - Пробки на дорогах, товарищ полковник.
   - И два дня назад были  пробки,  и  вчера  были  пробки,  и  сегодня,
значит, тоже пробки? - язвительно переспросил Тарасов.
   - Честное слово! Не я же их устроил...  -  А  кто?  В  Управление  за
последний месяц уже два раза звонили из ГИБДД.
   Говорят, появился како-то ниндзя-мотоциклист на "хонде". Гоняет среди
бела дня как сумасшедший и каждый раз ускользает от  гаишников  в  нашем
районе. Ты случайно не знаешь такого, а, Николаев?
   Пришлось Алексею делать честные глаза.
   - Честное слово, не знаю! Если вы относительно моего  мотоцикла...  -
Ладно, - оборвал его  полковник,  -  потом  с  тобой  разберемся.  -  Он
повернулся к Кучерову:
   - Продолжайте, пожалуйста.
   Кучеров послушно кивнул.
   - Так вот... Меня в эту секту Пашка Зуйков и привел. Как  я  вам  уже
говорил, мы с ним еще в Афгане служили... То есть с "духами"  воевали...
- было заметно, что рассказ дается Кучерову непросто.
   - Давайте ближе к делу.
   - Вот я и говорю, Пашка меня туда привел... А на той неделе  я  вышел
на проспект, ну, на наш  -  Каменноостровский.  Смотрю,  Зуйков  идет...
Е-мое! А глаза у него стеклянные, страшные... Я ему - "Пашка, Пашка!"  А
он как будто не слышит... Идет, словно робот...  И  вдруг  как  бросится
прямо под машину... - Сам? - вдруг спросил Алексей.
   Кучеров живо обернулся к нему, будто искал поддержки.
   - В том-то и дело, что сам! Я сообразить толком ничего не сумел. А он
раз - и под машину! Прыгнул прямо вперед, на капот.
   - Может, он был пьян? Или не в себе? Мало ли что  могло  случиться  у
человека... Жена бросила, болезнь обнаружили... - Он развелся  с  женой.
Еще в армии. Это еще при мне случилось...  Тарасов  постучал  ручкой  по
поверхности стола, привлекая внимание:
   -  Допустим.  Но  у  него  ведь  могли  быть  и  другие  причины  для
самоубийства?
   - Я не знаю... сурков недоверчиво хмыкнул:
   - А кто знает?
   Бывший прапорщик беспомощно пожал плечами.
   - Только думаю, что он не сам, - вдруг перешел он на шепот. - Помогли
ему.
   - Но ведь вы только что говорили, что он САМ бросился под  машину,  -
удивился Алексей. - Я правильно вас понял?
   - Да... Сам. И не сам... Ну не знаю я, как  вам  все  это  объяснить!
Только чувствую, что все это неспроста. -  Кучеров  замолчал.  Дрожащими
пальцами вытянул из пачки сигарету. Повертел ее в руках,  но  закуривать
не стал.
   Вид у него был такой виноватый  и  беспомощный  одновременно,  что  у
Алексея непроизвольно сжалось сердце. Он не первый год работал в  отделе
Тарасова и уже имел некоторый опыт общения с  людьми,  которые  так  вот
приходили и рассказывали свои истории. Если человек  врет  или  какую-то
свою выгоду ищет, то такое сразу видно, как  бы  он  не  старался  этого
скрыть... Но Кучеров не врал.
   - Ну хорошо, хорошо... - задумчиво и чуть мягче произнес Тарасов. - А
теперь подробнее расскажите про вашу секту. Что это за  секта?  Какая  у
нее философия?
   Когда вас  туда  привел  Зуйков,  кто  встретил?  И  где  она  вообще
расположена? Кто главный? Сколько там человек?
   Полковник задавал  вопросы  спокойно,  не  торопясь,  давая  Кучерову
подумать.
   Тот несколько раз согласно кивнул  головой.  Облизнул  пересохшие  от
волнения губы и стал отвечать на вопросы:
   - Секта называется "Свет истины". Я уже говорил -  меня  туда  привел
Пашка Зуйков, примерно месяца три-четыре тому назад.  А  сам-то  он  уже
давно там, еще с прошлого года, так он говорил... Ну вот.  Как-то  мы  с
ним созвонились - настроение что-то у  меня  хреновое  было,  я  говорю,
давай, Паш, встретимся, выпьем, ребят наших помянем... А он в ответ - не
могу сегодня, мол, иду к отцу Власу. Я спросил, кто это такой, поп,  что
ли?.. Он  говорит,  пойдем  со  мной,  посмотришь,  там  много  наших...
Бывших... Ну я и стал туда ходить.
   - Что значит - бывших? - удивленно поднял брови  Тарасов.  -  Что  вы
имеете в виду?
   - В основном там бывшие военные - солдаты, офицеры, есть прапорщики.
   Человек  сорок,  не  больше.  Располагаются   они   на   Ваське,   на
Васильевском  острове...  -  Это  что  же,  секта  военного  Христа?   -
недоверчиво усмехнулся Сурков.
   - Погоди! - остановил его полковник. - И чем же вы там занимались?
   - Разговаривали. Мантры читали. Расслаблялись. Иногда медитировали...
Отец Влас сказал, что это успокаивает искалеченную войной и  современной
жизнью психику... Там такое заведено правило - сначала  рассказываешь  о
себе, задают вопросы, ты отвечаешь, а потом тебя принимают  в  братство.
Особой философии вроде бы нет. Я, по  крайней  мере,  не  заметил.  Надо
только слушаться отца Власа, ходить и общаться между собой... - А вам не
предлагали  переписать  на  их  имя  квартиру?   Или   делать   денежные
пожертвования? - спросил, подавшись вперед Алексей.
   - Нет. Я тоже поначалу испугался - думал, начнут  деньги  тянуть.  По
телику вон то и дело показывают, как  накалывают  дурачков...  Но  здесь
ничего такого не было. Все чин-чинарем -  вежливо  и  культурно.  Только
разговоры.
   - Интересно. А что собой представляет отец Влас?
   Кучеров пожал плечами.
   - Ну мужик, ну лет сорок пять ему,  может,  полтинник.  Он  вообще-то
бодро выглядит. Носит косицу. Вежливый, но если скажет, то уж  скажет  -
как патрон в обойму загонит. Авторитетный мужик. Его все слушаются.
   - Что-нибудь особенное там у вас было?
   - в каком смысле?
   - Случайно кровь по ночам не пили? - коротко  хохотнул  Сурков.  Было
похоже, что он несерьезно относится к словам  Кучерова.  Тарасов  строго
взглянул на подчиненного.
   - Нет. Вы что! Какая кровь? Все тихо и чинно. Я же  говорю  -  мантры
читали, отец Влас наставления говорил  -  ну,  что,  мол,  надо  жить  в
согласии с самим собой, уважать и почитать братию, в Бога верить надо...
- кучеров задумался. - Хотя был там один странный случай.
   - какой? - впился в него глазами Алексей.
   - Мы один раз, как обычно, медитировали. Отец Влас вместе с  Лохматым
- это помощник его - сандаловые  палочки  зажег.  Знаете,  ароматические
такие, тонкие, зеленого цвета?.. Так вот,  он  их  зажег,  дал  команду,
чтобы мы, значит, мантру пели... Я сейчас вам попробую  воспроизвести...
- Кучеров прикрыл глаза и неожиданно низким голосом затянул:
   - "До-де-де-ден... Оум-оум..."
   Скептический Сурков презрительно усмехнулся - что,  мол,  за  детский
сад.
   Полковник Тарасов поморщился:
   - Достаточно, Кучеров! Что было дальше?
   - Короче, пропели мы несколько раз. Всего минута прошла,  не  больше.
Но только я смотрю - что-то не так.  И  только  потом  дошло:  е-мое,  а
палочки-то истлели все! - Он обвел взглядом фээсбэшников и,  поняв,  что
до них не дошло, пояснил:
   - Они же должны гореть минут сорок!
   Суров и  Алексей  переглянулись.  Толстый  Сурков  недоверчиво  пожал
плечами.
   Он вообще всегда отличался изрядной долей скептицизма.
   - Вы хотите сказать, что все время как бы находились в  беспамятстве?
- осторожно спросил Тарасов.
   - не знаю, где я там находился, но что время пролетело как  стрела  -
это факт.
   - Это еще ни о чем не  говорит,  -  улыбнулся  Сурков.  -  Может,  вы
ошиблись... - Я тоже так считал, пока Пашка у меня на глазах под  машину
не бросился.
   Между прочим, сам бросился!
   - И какая между двумя этими событиями связь?
   - а такая... - Кучеров вновь перешел на шепот. - Его заставили!
   - как?
   -  Загипнотизировали...  В  кабинете   наступило   молчание.   Каждый
размышлял  над  ситуацией.  Полковник  Тарасов   задумчиво   побарабанил
пальцами по столу, поднялся со своего места и подошел к окну.  На  улице
шел мелкий дождь, небо набухло свинцом, ветер с Ладоги нагнал туч... Да,
ситуация, невесело подумал Тарасов, даже  не  знаешь,  с  какой  стороны
подступиться. Уж больно все не правдоподобно  звучит.  Какие-то  мантры,
палочки сандаловые, зомбированные люди, которые ни  с  того  ни  с  сего
бросаются по машины... Просто Аум Сенрике какой-то! Если бы не звонок от
старого приятеля, замначальника  экономического  отдела,  который  лично
попросил  принять  своего  бывшего  однополчанина  по  Афгану   (Кучеров
когда-то служил с ним под Кандагаром), то жил бы себе Тарасов спокойно и
горя не знал. Зомби в Питер появились? Очень хорошо. Но это  не  к  нам,
это к психиатрам... Но теперь так  просто  от  Кучерова  не  отвяжешься.
Нужно проверять его слова, а еще хуже -  заводить  дело!  А  людей-то  у
полковника Тарасова раз-два и обчелся, и  все  заняты,  между  прочим...
Тарасов невольно тяжело  вздохнул.  Хитрый  Сурков  будто  прочитал  его
мысли.
   - Значит, все у вас, гражданин? - тут же спросил он  Кучерова  бодрым
тоном.
   -  Если  вы  больше  ничего  не  хотите  сказать,  то  вот  вам  наши
телефоны...  Если  случится  что-нибудь  необычное  на  ваш  взгляд,  то
обязательно нам позвоните. А мы пока подумаем над вашим заявлением...  Я
правильно говорю, Иван Иванович?
   Тарасов ничего не ответил.
   Николаев тоже промолчал - он  знал  тяжелое  положение  с  кадрами  в
отделе и прекрасно понимал, почему Иван Иванович не реагирует  на  слова
Суркова.
   Поняв, что  больше  ждать  от  фээсбэшников  нечего,  Кучеров  мрачно
кивнул.
   Встал и, сгорбившись, словно его давила к  земле  невидимая  тяжесть,
направился к дверям. Алексею неожиданно стало жалко человека. Чем-то  он
ему был симпатичен.
   Захотел произнести на прощание какие-то ободряющие слова, но вот  так
сразу подобрать не смог - на языке вертелись лишь дежурные,  затасканные
фразы, а захотелось сказать что-то искреннее, идущее от  самого  сердца.
Мысленно чертыхнувшись, Алексей разозлился на самого себя и решил все же
сказать банальность, но в этот самый момент Кучеров вдруг остановился  в
самых дверях.
   - Я вот еще что хотел сказать... - нехотя проговорил он. - Я  чего-то
испугался после случая с Пашкой и перестал ходить  в  секту...  Они  мне
позвонили пару раз, спросили, чего это я пропал.  Я  им  говорю  -  все,
ребята, завязал я с этим делом... Но тут вчера  вечером  вдруг  встретил
Лохматого... И он мне встречу  на  сегодня  назначил.  В  "Поплавке",  у
Тучкова моста. Сказал, что это очень важно для меня.
   Николаев встрепенулся -  последние  фразы  были,  как  соломинка  для
утопающего.
   - А что же вы сразу не сказали? - воскликнул Алексей. - Это же меняет
дело. Товарищ полковник, - обернулся он  к  Тарасову,  -  разрешите  мне
заняться этим?
   Сурков  под  столом  незаметно,  но  довольно  чувствительно   лягнул
Николаева.
   - И Сурков тоже хочет присоединиться,  -  как  ни  в  чем  не  бывало
добавил Алексей.
   - Он шутит, Иван Иванович! - воскликнул Сурков. - Ты чего, Леха?!
   И выразительно погрозил напарнику кулаком.
   - Тихо! - прикрикнул Тарасов и  обратился  к  Кучерову,  который  уже
взялся за дверную ручку и хотел покинуть кабинет:
   - Подождите... Во сколько они вам назначили встречу?
 
Глава 4 
 
"Поплавок" 
 
1 
 
   Известный на весь Питер своим ночным стриптиз-баром частный  ресторан
"Поплавок" принадлежал двум братьям-грекам  Константиниди,  беженцам  из
Баку... Известные трагические события в Баку послужили причиной  бегства
из Азербайджана не только армян, русских и евреев. Столкнулись со  своих
насиженных мест и поволжские немцы, и крымские татары, и курды, и турки,
и даже немногочисленные ногайцы... Словом, все-все-все.  Не  осталась  в
стороне и греческая  колония,  которая  веками  селилась  возле  Старого
кладбища. Бежали кто куда, лишь бы подальше от постепенно разгорающегося
шовинистического костра.
   Братья Константиниди выбрали для себя Питер. Они приехали в  северную
столицу на двух стареньких "Победах", доверху набитых нехитрым скарбом и
многочисленным семейством. И ожидало бы братьев незавидное  скитание  от
одной миграционной комиссии  к  другой,  если  бы  не  судьба.  Фортуна,
улыбнувшись своей ослепительной улыбкой, протянула им  руку.  Оказалось,
что одна из "Побед", на  которой  они  приехали,  когда-то  принадлежала
самому Хрущеву. Это им сообщил известный питерский