Моя мама
с Сашкой посидит.
   Но дел было по горло, только  что  был  подписан  выгодный  контракт,
фирма переезжала в другой офис. Брать отпуск в тот момент было безумием.
Снегирев ответил жене отказом, и она, как всегда,  поехала  в  санаторий
одна.
   Известие о ее смерти пришло через неделю после последней их встречи.
   Поверить в то, что Зинаида утонула, Иван Давыдович не мог.  Пловчихой
она была хорошей, правда, любила заплывать  на  дальние  расстояния,  но
всегда рассчитывала свои силы.
   -  Мышцы  живота  свело  судорогой,   -   ответил   на   его   вопрос
патологоанатом и  пожал  плечами.  -  Такое  бывает  редко,  но  все  же
случается.
   Так Снегирев остался вдовцом. Он долго потом себя корил, что  отказал
жене, что не смог поехать вместе с ней. Хотя, здраво размышляя, понимал,
что от его присутствия мало что зависело. От этой потери он долго не мог
отойти.
   Зинаида снилась ему почти каждую ночь и все время просила,  чтобы  он
не бросал Сашку,  чтобы  смотрел  за  ним,  чтобы  берег  его.  Снегирев
просыпался в слезах и клялся, что никогда не расстанется с сыном...
   И вот теперь, как загнанный зверь, Иван  Давыдович  огромными  шагами
мерил кабинет и пытался понять, почему такое произошло, где он  допустил
осечку, почему не уберег своего ребенка от опасности.

Глава 7

НЕОЖИДАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

   В приемном покое госпиталя раздавался веселый смех. Две  медсестры  и
симпатичный, чуть  полноватый  доктор  травили  анекдоты.  Ранним  утром
посетителей еще не было и можно было спокойно поболтать.
   -  Идет  мужик  по  кладбищу,  -  продолжил  тему  молодой  врач.   -
Представляете, полночь, вокруг ни души, одни кресты вокруг. Идет  мужик,
дрожит от страха и вдруг видит... - Доктор  выдержал  паузу  и  округлил
глаза.
   Медсестры в предвкушении смешного анекдота улыбнулись.
   - И вдруг видит, сидит другой мужик и  красит  крест  в  синий  цвет.
Этот, конечно, обомлел, подходит к тому поближе и  спрашивает:  "А  чего
это ты мол, делаешь?" А тот ему так спокойненько отвечает:  "Не  видишь,
что ли, крест крашу". - "А ты не боишься?" - спрашивает первый.  "Чего?"
- удивленно, в свою очередь, спрашивает другой.
   Медсестры засмеялись, а доктор, выдержав паузу, продолжил:
   -  "Ну,  покойников  всяких,  мертвецов,  не  боишься?"  А  тот   так
спокойненько, продолжая красить крест, отвечает: "А чего нас бояться?"
   По  коридору  пронесся  дружный  хохот.   Молодой   врач,   довольный
произведенным эффектом, тоже присоединился к  медсестрам.  В  это  время
раздалось треньканье мобильного телефона. Врач сделал жест рукой,  чтобы
девушки затихли, и поднес трубку к уху:
   - Да. Сюда? Вас понял. - Он отключил мобильник и утвердительно кивнул
на немой вопрос девушек. - К нам гости...
   В приемный покой  торопливо  вошла  высокая  темноволосая  женщина  с
цветами и пакетом в руках. Она  быстро  прошла  к  справочному  окну  и,
волнуясь, спросила:
   - Могу я навестить отца, мне сказали, он лежит здесь.
   - Как фамилия? - спросила ее девушка в окошке.
   - Суздалев Петр Петрович.
   - Мы так рано посетителей не  пускаем  к  больным.  А  Петр  Петрович
находится в тяжелом состоянии...
   Женщина, почуяв за спиной какое-то  движение,  быстро  повернулась  и
резким жестом толкнула подошедшего к ней  вплотную  мужчину,  одетого  в
белый халат... Пистолет отлетел в сторону, мужчина согнулся пополам. Еще
пара ударов ногой - и две медсестры оказались на полу. Женщина отбросила
далеко в сторону пакет...
   Раздался  взрыв,  помещение  наполнилось  дымом...  Не   оглядываясь,
террористка бросилась вон из приемного покоя. Она быстро пробежала  вниз
по лестнице, но ей навстречу уже бежали трое людей, одетых  в  штатское,
женщина развернулась и увидела небольшой отсек. Она скользнула в проем и
оказалась перед лифтами. Пожилая санитарка закатывала в лифт  тележку  с
грязным бельем.
   - Погодите секундочку, - женщина улыбнулась очаровательной улыбкой, -
я с вами.
   - А что, через приемный покой нельзя?
   - Там все закрыто, рано еще, а мне  отца  навестить  срочно  надо.  Я
уезжаю в командировку, - умоляюще произнесла женщина.
   - Ну ладно, поехали, - миролюбиво ответила санитарка и закрыла  двери
лифта.
   Почти тут же на ее голову обрушился сильный  удар.  Пожилая  женщина,
охнув, сползла на пол...
   На первом этаже лифт остановился, и оттуда вышла  молодая  женщина  в
белом халате и колпаке. Она спокойно прокатила тележку с грязным  бельем
мимо охранников  и  свернула  к  подвалу.  Видно  было,  о  она  неплохо
ориентируется в лабиринтах военного госпиталя.
   От подвала вверх вела узкая металлическая  лестница.  Женщина  быстро
пересекла три проема и, оказавшись на втором этаже, пошла вдоль длинного
коридора.  До  реанимационной  палаты  ей  оставалось  пройти  несколько
метров, когда она услышала за спиной мужской голос:
   - Остановитесь. Вы задержаны.
   Женщина резко обернулась и поднесла руку к груди. Но вытащить  оружие
она не успела, раздался выстрел, и незнакомка рухнула на пол.
   - Кто стрелял?! - по коридору пронесся голос Николаева.
   - Я, Леша, - Краснов покаянно опустил голову и посмотрел на  лежавшую
перед ним мертвую женщину.
   - Ты чего, Андрюха, с ума сошел?
   - Не рассчитал... - тихо отозвался Краснов.
   -  Не  рассчитал,  -  передразнил  друга  Николаев,  -  а  чего   тут
рассчитывать было, она ж в трех шагах от тебя была...

***

   Это своему  другу  Лешке  Николаеву  можно  было  так  ответить:  "Не
рассчитал..." -  а  перед  Тихомировым,  мрачно  покусывающим  карандаш,
Андрей Краснов стоял навытяжку и тихо внимал.
   - Вы  что,  впервые  в  жизни  на  серьезном  задании?  -  совершенно
справедливо отчитывал его начальник. - Вы что, целиться разучились?
   - Олег Филиппович, - начал было Краснов и поджал  губы.  Сказать  ему
было нечего.
   - Вам повышение вот-вот должны были дать,  а  теперь...  -  Тихомиров
махнул рукой. -  Что  мне  Тарасову,  так  и  сказать:  "Андрей  Краснов
стрелять разучился?"
   - Олег Филиппович, это не он, это я стрелял, - выступил вперед до сих
пор молчавший Николаев, рука у меня дрогнула в последний момент.
   Давно не упражнялся...
   - Не понял, - удивленно открыл рот Тихомиров.
   - Он... - начал было Краснов, но Николаев до боли сжал его руку.
   Тихомиров  испытующе  посмотрел  на  подчиненных.  Николаев  виновато
улыбался, а Краснов стоял опустив голову.
   - Детский сад, - развел руками майор.
   - Вы объясните Тарасову, что, как всегда, из-за меня осечка вышла, он
поймет, он меня знает, - улыбнулся Николаев.
   - Ну это я сам знаю,  как  перед  начальством  отчитываться.  Вы  мне
лучше, друзья-товарищи, скажите, что делать будем. Такая зацепка уплыла,
- выпустив пар, уже более спокойно спросил Тихомиров.
   - Отпечатки с убитой сняли,  через  полчаса  информационники  обещали
выдать результат,  -  отрапортовал  Краснов.  -  За  Снегиревым  ведется
наблюдение.
   Домработница и пресс-секретарь также под наблюдением. Держим руку  на
пульсе.
   - На пульсе? - опять начал горячиться Тихомиров. - Осталось-то  всего
два дня, а что сделано? За сутки было совершено столько ошибок, что и...
   В дверь  кабинета  осторожно  постучали.  Мужчины,  как  по  команде,
повернули головы.
   - Можно? - В дверном проеме появилась голова светловолосой женщины.
   - А... вот и информация об убитой. Заходи, Марина, - Тихомиров сделал
приглашающий жест, - ждем вас.
   - Извините, я не хотела вам мешать. Тем более что информации  никакой
нет. Пальчики убитой в картотеке  не  значатся,  -  почти  скороговоркой
произнесла  женщина.  -  Интерес  представляет  только  ее  оружие.  Оно
зарегистрировано на имя некоего Васильева Николая Ивановича,  -  женщина
протянула распечатку Тихомирову, - числится среди пропавших.
   - Васильев Николай Иванович, 1960 года рождения. С 1982 по  1984  год
служил в Афганистане... Уволен в запас в звании старшего лейтенанта,  по
ранению. Проживает в Санкт-Петербурге... Спасибо, Марина, мы теперь сами
разберемся.
   Женщина покинула кабинет, и Тихомиров протянул лист Краснову:
   - Дерзайте!

***

   Николаев и Краснов молча шли по длинному коридору управления.
   - Леха, ну зачем ты подставился вместо меня? Тебе что,  и  так  шишек
мало?
   Николаев шутливо потер лоб:
   - Брось, Андрюха, какие шишки?  Мне  не  впервой,  а  тебе  повышение
грозит.
   - Я себя такой сволочью почувствовал". Леха потрепал друга по плечу:
   - Глупости, Андрюха, давай лучше прикинем план действий. Что мы имеем
на сегодняшний момент?
   Лицо Краснова оживилось и приобрело деловитое выражение:
   - Трое: Снегирев, его секретарь и домработница. Кто-то из  них  донес
куда-то, что шофер жив.
   - Так, это первое.
   - Второе, убитая девица. Темная лошадка. По ней пока ничего нет...
   - И третье, пистолет бывшего старшего лейтенанта Васильева, - добавил
Николаев. - Так? Задачка с тремя неизвестными...
   Из  кармана  Краснова  раздалось  едва  слышимое  треньканье.  Андрей
вытащил мобильный телефон, выслушал сообщение, и его лицо вытянулось:
   - То есть как - пропал? А в офисе? Тоже  нет?..  -  Краснов  отключил
мобильник  и  прикусил  губу.  -  Снегирев-старший  пропал.  Окунь   его
прозевал.
   - Пропал? - теперь настала очередь удивиться Николаеву.  -  Во  мужик
дает! А куда Окунь смотрел?
   Окунь - была кличка молодого оперативника Игоря  Шестова.  Так  парня
прозвали сослуживцы из-за глаз, которые были чуть навыкате. Ему  Краснов
и поручил наблюдение за кандидатом.
   - Час от часу не легче, - развел руками Андрей...

***

   Игорь Шестов заступил на дежурство в полночь... Надо  прямо  сказать,
молодому, начинающему оперативнику было до слез обидно. Он знал, что вся
группа направилась в госпиталь. А ему, как  неопытному,  поручили  самое
скучное задание - слежку за человеком, которого даже  подозревать  не  в
чем.  Поэтому  Шестов  удрученно  сидел  в   машине   с   подслушивающей
аппаратурой и уныло смотрел на дверь подъезда. Прохожих в этот вечер  не
было. Дул сильный питерский ветер, моросил мелкий дождь.  Окна  квартиры
Снегирева были темны. По всей видимости, кандидат  в  губернаторы  видит
сладкие сны, решил про себя оперативник и поэтому с чистой совестью  лег
на узкую кушетку и мирно задремал. Проснулся он в пять утра.
   Вокруг все так же не было ни души. Володька дремал в кресле водителя,
тихо шурша, двигались бобины магнитофонов.  Все  говорило,  что  никаких
изменений за последние пять часов не произошло. И все-таки было на  душе
как-то неспокойно.
   Чувство вины перекрыло вчерашнюю обиду, и Окунь, поежившись, вышел из
машины. Окна  второго  этажа  все  так  же  были  плотно  занавешены,  и
оперативник вернулся в машину. За четыре  часа  по  переулку  прошло  не
более десятка человек,  все  служащие,  спешащие  на  работу.  В  девять
тридцать в подъезд вошла  домработница  Снегирева.  Через  десять  минут
после  нее  появился  пресс-секретарь  Виктор  Поваляев.  Окунь  не  мог
сформулировать четко, почему внутри него поселилось это чувство тревоги,
но  оно  не  давало  ему  спокойно  сидеть,  он  нервно  грыз  ноготь  и
посматривал на окна Снегирева.  Володька  периодически  докладывал,  что
никаких звонков в квартиру не поступало...
   В десять утра Окунь не выдержал и набрал номер.
   - Алло, - ответил ему Виктор Поваляев.
   - У вас все спокойно? - поинтересовался оперативник.
   - Да.
   - Иван Давыдович на месте?
   - Иван Давыдович? - удивленно переспросил пресс-секретарь, - его нет.
   Скорее всего, он в офисе...
   - Как в офисе?
   - Я тоже удивлен, обычно он без меня не уезжает на работу.
   Окунь повесил трубку, быстро выскочил из машины, вбежал в  подъезд  и
буквально взлетел на второй этаж.  Запыхавшись,  он  вошел  в  квартиру,
которую ему открыла Лидия Сергеевна, и  за  десять  минут  осмотрел  все
вокруг. Следов насилия видно не было. Вероятнее всего, Снегирев  покинул
свою квартиру самовольно.
   Окунь, обреченно вздохнув, стал набирать номер Краснова.

***

   Шура сидела у себя на кухне и вяло жевала бутерброд с колбасой.  Есть
совсем не хотелось, настроение было поганое. Николаева она не видела  со
вчерашнего дня, телефон Сергея, ее бывшего мужа, не  отвечал,  а  больше
поделиться плохим настроением было не с кем,  и  девушка,  давясь  сухой
пищей, завтракала...
   - Какая мразь, - наконец выдавала она из себя  давно  вертевшееся  на
губах слово, и на душе стало легче. - Вот зар-р-раза!..
   Шура встала и подошла к плите. Чайник все еще  был  горячим.  Девушка
налила себе чай, и несколько капель кипятка попали на руку.  Она  громко
взвыла и неосторожным движением сбросила  чашку  на  пол.  В  результате
мелкие осколки разлетелись по полу, а вокруг  ног  образовалась  лужица.
Шура бросилась в коридор и в стотысячный раз набрала номер Сергея.
   - У-у, - ответил ей сонный голос бывшего мужа, - алло?
   - Сережа, друг, это я, Шура.
   - Александра? - Сергей мгновенно проснулся. - Ты чего? У  тебя  голос
какой-то не такой. Что случилось?
   - Сережка, приезжай, мне плохо, - наконец выдавила Шура и заплакала.
   - Буду, я сейчас буду. Подожди, не плачь...
   - Угу, - промычала Шура  и  положила  трубку.  Верный  рыцарь  Серега
прикатил,  как  и  обещал,  через   десять   минут.   Непричесанный,   в
расстегнутом плаще, вымокший, он влетел в квартиру с круглыми от  испуга
глазами.
   - Что случилось? - выдохнул он. Несмотря  на  то  что  развелись  они
давным-давно, чувства Сергея  к  Александре,  как  торжественно  называл
молодой химик свою бывшую жену, не угасали. Он все так же  готов  был  в
любую минуту прийти ей на помощь и все так же нежно,  с  немым  вопросом
заглядывал ей в глаза.
   С присутствием Николаева в ее жизни Сергей смирился. Алексей - парень
что надо, раз и навсегда зафиксировал для  себя  Сергей  и  больше  этот
вопрос не поднимал.
   "Ревность ревностью, но счастье любимой все  же  главнее",  -  сказал
себе бывший муж Потаповой и успокоился.
   - Серега, ты - настоящий друг! - бросилась к вошедшему  Шура.  -  Мне
так... Так плохо... Так отвратительно на душе...
   - Александра, - Сергей осторожно обнял девушку  и  на  всякий  случай
заглянул на кухню. Силу удара Николаева ему уже приходилось испытывать и
больше не хотелось. - А где Алексей?
   - Давай не будем о нем...
   Обнявшись, они прошли на кухню. Следы недавней аварии с  чашкой  Шура
уже успела уничтожить, и кухня встретила гостя сияющей чистотой.
   - Шура, я так волнуюсь. Что случилось?
   - А, ничего, - отмахнулась девушка. - Даже рассказывать не хочется  -
так все противно.
   - На работе неприятности? Шура извлекла из холодильника  масло,  сыр,
колбасу и приготовила гостю бутерброды.
   - Поешь, Сережа, ты ж небось не завтракал.
   - Не-а, - радостно кивнул бывший муж  и  с  жадностью  набросился  на
угощение.
   Шура поставила локти на стол и, подперев щеки кулаками, уставилась  в
окно:
   - Господи, Сережа, сколько всякой гадости на свете существует.
   - Это ты про людей? - с набитым  ртом  проявил  интерес  к  разговору
Сергей.
   - Про них самых, -  задумчиво  отозвалась  Шура  и,  выдержав  паузу,
вопросительно посмотрела на Сергея. - И почему, спрашивается,  к  власти
самые поганые из них стремятся? И что удивительно, пробиваются!
   - Тебя что,  с  работы  выгоняют?  -  Гость  испуганно  посмотрел  на
девушку.
   - Ну прям! Меня выгонишь.
   - А что случилось? Александра, не томи, я уже весь как на иголках.
   - Я, Сережа, на днях интервью брала у одного кандидата в губернаторы.
А он оказался таким неприкрытым мерзавцем, что мне тошно стало.
   - А чего .он тебе не понравился? Приставал, что ли?
   - Если б приставал, я б его хоть за самца считала, а тут -  мразь,  и
все тут. Нет, ты представляешь, - Шура встала и подошла к  окну,  -  он,
мерзавец, еще людьми собирается управлять.
   - Он что, тебя плохо встретил?
   - Встретил он как раз хорошо. Они, подлецы,  знают,  что  теперь  без
журналистов никуда. Только  он  думает,  что  все  купить  можно  и  все
продается.
   - Ты с ним в диспут, что ли, вступила?
   - А ты как думал! Я им такое устроила! Сначала  все,  конечно,  чинно
было.
   А потом он как начал мне втирать про сильную руку, да про то, что  мы
с тобой, Сережа, и со всем нашим народом быдло, что нас держать в кулаке
нужно... Тут я и пошла. Терпеть  не  могу,  когда  о  нашем  несчастном,
обманутом народе неуважительно отзываются...
   - Александра, а ты знаешь, самое интересное, что этот народ-то пойдет
за него голосовать. И еще его выберут.
   - Да знаю я это, Сережа, знаю. Вот что  и  обидно.  Идет  в  политику
всякая шушера и своими грязными лапами будет еще законы устанавливать.
   - А туда с чистыми руками не ходють, - угрюмо отозвался Сергей.
   Шура встала, налила себе чай и присела рядом с бывшим мужем.
   - Спасибо, Сережа, что приехал. Вот я  выговорилась  -  и  мне  легче
стало.
   - Ну слава богу! А то я подумал, что вы опять с Лехой поругались.
   Журналистка опустила голову:
   - Мы и поругались...
   - Ну вот! Опять? Она кивнула.
   - И где же он теперь?
   - Я не знаю. И знать не хочу!  Я...  Я...  -  Шура  вдруг  всхлипнула
по-детски и прижалась  к  бывшему  мужу.  -  Я  что-то,  Сережа,  совсем
запуталась в своих чувствах. То мне кажется, что я его  ненавижу,  а  то
вдруг так накатит, что думаю - как же я без него теперь жить буду...

Глава 8

ПО СЛЕДУ

   Саша открыл глаза и сладко потянулся. Он еще не совсем отошел от  сна
и поэтому не сразу понял, где находится. Мальчик  потер  глаза,  и  звук
наручников мгновенно вернул его к действительности.  На  мгновение  Саше
захотелось вернуться в только что увиденный сон, в котором он был вместе
с отцом и матерью. Они все трое сидели за огромным  столом,  уставленным
фруктами, и о чем-то весело разговаривали. Саша держал в руках плюшевого
медведя и гладил мягкого друга по голове. Вся атмосфера сна дышала уютом
и спокойствием. Как-то незаметно они все трое  перекочевали  из  дома  в
большущий магазин. Мать катила впереди себя тележку с продуктами. А отец
держал его на руках. Вокруг были  разбросаны  огромные  воздушные  шары.
Мальчик помнил, что ему очень хотелось достать один из  шаров,  но  отец
крепко держал его на руках, и Саше никак  не  удавалось  даже  потрогать
заветную цель. Наконец все-таки он как-то изловчился и протянул  руку  к
шару. Но тот в ту же секунду куда-то ускользнул, и мальчик только поймал
рукой воздух.
   Отец громко засмеялся. Саша возмущенно посмотрел на него и  с  ужасом
отпрянул.
   Вместо отца он увидел,  что  сидит  на  руках  какого-то  незнакомого
мужчины.
   Испуганный мальчик пронзительно закричал, и мгновенно  все  растаяло.
Исчезли куда-то магазин, мать с тележкой, воздушные шары, и он  оказался
один в тесной душной комнате, прикованный наручниками к батарее.
   Саша горько заплакал. Рядом с ним  валялся  табурет  и  лежала  горка
остывшей гречневой каши. За плотно  закрытой  дверью  послышались  шаги.
Лязгнул замок, и в комнату вошел парень в натянутой на лицо маске.
   - Проснулся, пацан, - кивнул ему парень и, увидев  рассыпанную  кашу,
недовольно покачал головой:
   - Нехорошо продуктами разбрасываться.
   - Нехорошо детей  наручниками  к  батарее  приковывать,  -  отозвался
мальчик.
   - А это, брат, не твое дело, - почему-то миролюбиво ответил охранник.
- Ты вот лучше поешь. - И он поставил перед Сашей тарелку с супом.
   - Не хочу я есть. - Саша отвернулся.
   - Ну мало ли что не хочешь. Ешь, а то заставим.
   - Я хочу домой.
   - Все мы туда хотим, - философски изрек парень, - но не  всегда  наши
желания...
   - Дайте мне карандаши, я рисовать хочу, - неожиданно заявил мальчик.
   - Рисовать? - удивился охранник. - А что, это можно...
   Он вышел из комнаты  и  через  несколько  минут  принес  Саше  старый
потрепанный блокнот и фломастер.
   - Это,  малец,  все,  что  есть,