выплюнул  окурок  и
потер подбородок. - Н-да... тут надо крепко подумать.
   - Думай, голова. -Тут нужна какая-нибудь утка.
   - Утка? Этого добра навалом, - оживился Краснов.
   - Давай!

***

   В просторной кухне у  плиты  хлопотала  домработница  Снегирева-Лидия
Сергеевна. На столе уже возвышалась  стопка  горячих  блинов,  на  плите
закипал  чайник.  Виктор  Поваляев,  уже   оправившийся   от   утреннего
приключения с цветами, с аппетитом поглощал  блины,  смачно  запивая  их
чаем. Лидия Сергеевна подвинула мужчине вазочку с вареньем.
   - А ты, Витя, с вареньицем ешь, так слаще будет.
   - А они и так  сладкие,  -  проговорил  с  набитым  ртом  Поваляев  и
потянулся за следующим блином.
   В прихожей раздался стук открываемой двери, и в кухню вошел  Снегирев
с незнакомым молодым человеком. Незнакомец широко улыбнулся и подал Руку
Поваляеву:
   - Алексей Николаев, можно просто Леха, меня так все величают.
   - Вот, прошу любить и жаловать, новый шофер. А Это -  наша  кормилица
Лидия Сергеевна, - представил своих людей Снегирев и  устало  улыбнулся.
Было видно, что ему с трудом удается держать себя  в  руках.  В  глазах,
казалось, навечно осталось выражение боли и страха.
   Домработница приветливо кивнула. Поваляев дожевал блин и привстал:
   - Виктор.
   - Мой пресс-секретарь, - представил его Снегирев. - Алексей в прошлом
гонщик, раллист. Ас своего дела. Вы, Алексей, присаживайтесь, вас  Лидия
Сергеевна сейчас своими фирменными  блинами  угостит.  Она  у  нас  тоже
своего рода ас и на кухне, и по хозяйству.
   - Это я уже по запаху чую, - улыбнулся Николаев и сел на предложенный
стул.
   - Сейчас, сейчас, - захлопотала Лидия  Сергеевна  и  поставила  перед
вновь прибывшим  чистую  тарелку.  -  Иван  Давыдович,  может,  вы  тоже
перекусите?
   - С удовольствием бы, да у меня еще пара важных звонков.  Так  что  я
чуть позже. - Он похлопал Николаева по плечу:
   - А вы тут будьте как дома.
   Снегирев вышел в коридор, посмотрел  на  двух  верзил  в  камуфляжной
форме, которые дежурили у двери рядом с телефоном, и молча прошел к себе
в кабинет.
   Николаев, уже вполне освоившись, уминал очередной блин и нахваливал:
   - Эх, Лидия Сергеевна, хороши ваши блинчики! Даже очень!
   - Кушайте на здоровье. Я еще добавлю.
   - Это я запросто, -  заверил  ее  новый  шофер  и  протянул  руку  за
следующим блином. - Жаль только что я у вас ненадолго,  а  то  наверняка
отъелся бы. Жена у меня хоть и красавица, но по части  кухни  ни-ни,  ни
черта не получается. Про блины и думать не думаю.  Вот  матушка  у  меня
покойная блины готовила - прямо как вы. Пальчики оближешь!
   - Это рецепт особый, от бабушки мне  достался,  -  похвалилась  Лидия
Сергеевна.
   - Бабушки, это они умели!
   - А почему вы решили, что  вы  у  нас  ненадолго?  -  поинтересовался
Поваляев.
   Николаев прожевал блин, вытер масленые губы и отпил глоток чая:
   - Как почему? Вот ваш шофер из больницы выйдет и вернется к вам.
   Наверняка его Иван Давыдович опять  на  службу  возьмет.  А  я  опять
тю-тю, к старому хозяину. Меня временно попросили...
   - Какой наш шофер? - удивленно спросила Лидия Сергеевна  и  поставила
на стол очередную порцию блинов.
   - Ну этот, прежний шофер.
   - Петр Петрович? - Поваляев вопросительно посмотрел на Алексея.
   - Угу, Петрович.
   - А он разве не умер?.. - Лидия Сергеевна приложила руки к груди.
   - Его же убили! - ошарашенно произнес Поваляев.
   - А-а! - загадочно протянул Николаев и, оглянувшись на дверь, сказал,
понизив голос:
   - Это они говорят так, что убили. А он - жив!  Точно  я  вам  говорю,
жив.
   - Это откуда ж такая информация?
   - Мужики у нас в гараже говорили, -  уверенно  произнес  Николаев,  -
говорят, он лежит в военно-медицинском госпитале,  в  хирургии.  Крепкий
оказался мужик ваш Петрович...
   - Слава богу, жив, - перекрестилась Лидия Сергеевна.
   - А еще говорят, он видел одного  из  нападавших.  Лицо  запомнил,  и
потом, еще это... вроде встречались они где-то раньше.
   -  Больно  много  знают   ваши   мужики,   -   с   сомнением   сказал
пресс-секретарь.
   - Да точно я вам говорю. Просто у одного из  наших  жена  в  хирургии
медсестрой работает. Этот ваш Петрович в отдельной палате лежит, она ему
капельницу ставила. Следователь к нему каждый день ходит, расспрашивает.
А жена у нашего работяги -  любопытная,  просто  смерть!  Как  в  палату
зайдет, сразу уши пошире раскрывает, ну и все такое. А  что  его  убили,
так это они специально туфту гонят.  Ежу  понятно,  молчат  в  интересах
следствия. Он же - важный свидетель.
   - Неужто и вправду живой? - вздохнула Лидия Сергеевна.
   - Точно вам говорю! Выздоравливает ваш Петя. Так что не волнуйтесь. И
блины ваши небось вспоминает! Только...  -  Николаев  приложил  палец  к
губам, - все это между нами. Никому! Даже хозяину. Это я вам как  людям,
так сказать, не заинтересованным.

***

   Надо сказать, Андрей Краснов мог  по  пальцам  пересчитать  случаи  в
своей жизни, когда ему приходилось захаживать в  цветочные  магазины.  А
если уж быть совершенно откровенным, то бывать здесь ему не  приходилось
никогда.  В  свои  тридцать  лет  Андрей,  как  бывший  детдомовец,  был
человеком практичным и дамам  сердца  предпочитал  дарить  подарки  тоже
практичные. Духи, скажем, или книги, за редким исключением что-нибудь из
украшений. А вот цветы дарить не приходилось.
   "Какой в них толк? - здраво размышлял он. - Ну  постоят  в  вазе,  ну
будут пахнуть дня два, три, а потом - на помойку. И никакой пользы..."
   Правда, еще в студенческие годы вышел у  него  один  раз  прокол.  Но
теперь, по прошествии лет, он даже имени той девчонки вспомнить не  мог.
А история была грустная.
   Известное дело, с деньгами у студентов всегда  туго.  Кровь  в  жилах
бурлит, желаний масса, а вот возможностей  -  кот  наплакал.  Дело  было
ранней весной, спешил молодой и зеленый Андрюха  Краснов  к  девушке  на
свидание. А в этот день, он знал точно, у нее день рождения. Про дорогие
подарки он и не помышлял, на элементарное-то денег не было. Посчитал  он
в кармане сбережения и понял, что удивить свою любимую ничем не  сможет.
Тут, как назло, попался ему на  глаза  цветочный  ларек.  Денег  было  в
обрез, хватало разве что на  три  хиленьких  тюльпана.  Краснов  недолго
думая выложил все свои капиталы  и  через  полчаса  торжественно  вручил
имениннице подарок. Она, конечно, была рада, поцеловала его  в  щеку,  и
они пошли гулять по городу. Про питерскую весну-разговор особый.
   Объяснить человеку, никогда не пережившему  эту  пору  в  красивейшем
городе мира, слов не хватит. Одно название -  колотун  жутчайший.  Ветер
пронизывает до костей, дождь если и не капает, то низко-низко висит  над
головой  -  жить  не  хочется.  А  на  голодный  желудок   весь   эффект
утраивается. Ходили студенты, ходили,  мерзли,  мерзли,  и  так  голодно
обоим стало, что уже пройти мимо толстухи в грязных перчатках, торгующей
пирожками, никак было нельзя. Вот тут и наступил позор Андрея  Краснова,
когда пришлось ему признаться, что денег у него нет, что все он потратил
на цветы для любимой.
   - Лучше б ты, Андрей, пирожков купил, чем этот веник. Смотри, он  все
равно уже весь завял, - произнесла девушка синими от холода губами.
   И с тех пор Краснов на цветы никогда не раскошеливался. Поэтому  и  в
цветочные магазины  был  не  ходок.  А  тут  по  долгу  службы  пришлось
отметиться.
   О его приходе  продавцов  возвестил  маленький  колокольчик,  который
тренькал каждый раз, когда в магазин входил посетитель. Густой цветочный
запах сразу ударил в нос, от разнообразия  букетов  пестрило  в  глазах.
Молоденькая девушка  в  синем  халате  подошла  к  Андрею  и  приветливо
улыбнулась:
   - Вам помочь выбрать?
   - Спасибо, - усмехнулся он, - я по другому поводу.
   Краснов предъявил документ и поинтересовался у  девушки  об  утреннем
заказе. Через несколько минут выяснилось, что  заказчицей  была  высокая
черноволосая  женщина.  Она  оплатила   цветы   наличными.   Внимательно
осмотрела букет и корзину, вежливо поблагодарила и вышла.
   - А каких-то особых примет вы у нее не заметили?  -  Краснов  пытался
выудить у приветливой продавщицы хоть какую-нибудь информацию.
   - Нет, какие там особые приметы, обычная женщина. Хорошо одета.
   - А как она была одета?
   - В широком черном плаще, кажется, на голове был повязан  платок  или
просто какая-то широкая лента... Я точно не помню, -  девушка  нахмурила
лоб.
   - Может быть, она картавила, или шепелявила, или...
   - Нет-нет, - засмеялась продавщица, - ничего такого. Обычная женщина.
   - А вас не удивил этот заказ? Ведь это  странно:  женщина  заказывает
корзину цветов для мужчины. Или это в порядке вещей?
   - Краснов старался изо всех сил.
   -  Нет,  конечно,  это  редкость.  Чаще  всего  цветы  дарят  мужчины
женщинам, но бывает и наоборот, и потом...
   - Что "потом"?
   - Она сказала... сейчас, секунду, я вспомню.  Кажется,  она  сказала,
что этому мужчине сейчас очень не хватает цветов... Да. Именно  так  она
сказала.
   - Спасибо, девушка, - выдохнул  разочарованный  Краснов  и  вышел  из
цветочного магазина.

Глава 4

ЧАСТНЫЕ СЫЩИКИ

   - Стой, дура!! Жить надоело?!
   - Ох, черт, простите...
   Синий "гольф" обдал фонтаном грязи рассеянную  пешеходку  и  помчался
дальше. Но несостоявшееся столкновение только  на  секунду  вывело  Шуру
Потапову из мрачного состояния духа.
   Шура двигалась на работу. Именно двигалась, потому  что  более  точно
динамику ее походки  определить  было  трудно:  она  то  бежала,  словно
кого-то обгоняя, то вдруг  замирала  и  плелась  в  полусомнамбулическом
состоянии.   При   этом   окружающим,   если   таковые   вдруг    кидали
любопытствующий  взгляд  на  странную   девушку,   было   понятно,   что
передвигается эта хорошенькая блондинка исключительно на автопилоте,  не
думая о дороге. Мысли Шурочки были далеки от сегодняшнего дня.
   Она двигалась на работу и усиленно переживала,  даже  страдала  из-за
последней размолвки с Николаевым, которая произошла вчера  ночью.  Своей
ревностью он ее довел до того, что она побросала в сумку попавшиеся  под
руку вещи, как водится, громко хлопнула дверью и поклялась  самой  себе,
что ноги ее больше не будет у Николаева...
   Не сказать, чтобы Леша давал какие-то авансы и обнадеживал Шурочку по
поводу прочности, стабильности и сказочности их  взаимоотношений.  Более
того, Шура сама всегда усиленно  демонстрировала  свои  независимость  и
свободолюбие и этим таки сумела увлечь закоренелого Казанову  Николаева.
Но демонстрировать и играть в какие-то игры - это одно, совсем другое  -
шлепаться мордой об стол, когда меньше всего этого ожидаешь.
   Шурочка ведь даже сама себе признавалась только шепотом и  в  глубине
души, что больше всего на свете она  мечтает  приручить  свободолюбивого
Лешу.
   Потому что она самая что ни на есть пара "лиговской шпане" - такая же
отчаянная, храбрая, сообразительная,  сексуальная,  в  общем,  настоящая
боевая подруга. И  чувствовалось,  что  Леше  было  легко  и  приятно  в
Шурочкином обществе...
   Но в общем, эта идиллия закончилась: а) неожиданно, б)  не  так,  как
хотела Потапова, в) не по ее инициативе (в ее  правилах  было  оставлять
мужчин первой, приготовив на прощание коронную фразу:  "Милый,  если  мы
сию секунду не расстанемся друзьями, то через  пять  минут  можем  стать
врагами"), г) возможно, навсегда...
   Опять же в глубине души Шура надеялась, что их размолвка  с  Лешей  -
временная и что она еще успеет доказать и  продемонстрировать  ему  свои
исключительные качества.
   Отвлеклась от сложной рефлексии любовной трагедии Шурочка  только  на
пороге родной телередакции. И то потому, что натолкнулась на препятствие
в виде собственной практикантки Доры. Дора маячила у вывески  "Питерское
ТВ" и смотрела на Шуру в упор.
   - Привет. - Шура быстренько напустила на себя вид начальницы.
   Дора молча кивнула и распахнула пред наставницей дверь.
   - Ты не знаешь, кто сегодня на эфире? Шура Потапова строго посмотрела
на Дору. Как будто не сама забыла необходимую информацию, а  тестировала
молоденькую студентку журфака.
   - Петросян, - с готовностью отрапортовала Дора и открыла  рот,  чтобы
еще что-то сказать, но передумала.
   - Тогда нам нужно поторопиться!..
   Пока девушки бежали по  лестнице,  Шура  попыталась  прогнать  фантом
Лешки   Николаева   и   придать   лицу   обычное   выражение   азартного
телерепортера, всегда готового к подвигам...

***

   В редакции службы информации и новостей царил дежурный и милый сердцу
бардак, который также возвращал жизнь в привычное русло. Охранник  играл
в кости с репортером криминальной хроники Витей Шаминым,  который,  судя
по помятости лица и  другим  косвенным  признакам,  не  рано  пришел  на
работу, а скорее всего, не уходил накануне. У него была ночная съемка, а
законно после нее отсыпаться Витя не желал ввиду пустого холодильника  в
снимаемой квартире. Сердобольные  уборщицы  подкармливали  Шамина  утром
принесенными бутербродами и ряженкой, сочувствовали и смотрели,  как  на
героя. Такой трудолюбивый и талантливый, репортажи самые забойные, а вот
поди ж ты - не женат, рубашку постирать или приготовить чего некому.
   В монтажной пахло кофе - это пытался  проснуться  редактор  утреннего
выпуска,  который,  как  всегда,  страдал   от   пониженного   давления,
отсутствия свежих идей и особенно от отсутствия желания работать.
   - Давай, Егор, нарезочку  вчерашнюю,  на  пятом  архиве,  -  бормотал
Рябов.
   Утром Рябов объяснял свои  страдания  погодными  условиями,  а  после
обеда, когда его смена заканчивалась и традиционно  устраивался  "разбор
полетов" и его тоже традиционно  гробило  начальство  и  коллеги,  Рябов
говорил о том, что Штаты, которые поголовно перешли на цифру, даже и  не
подозревают, в какой фиготе приходится работать новостийщикам в России.
   - Задолбала нарезочка, - флегматично отвечал  видеоинженер  Егор,  но
клеил старые  планы  по  старой  схеме:  как  всегда,  к  полудню  нечто
экстраординарное опять не поспевалось.
   - Кто опять спер мой микрофон из кофра?!!
   - Куда сводку ментовскую убрали - исходник?
   - Я не могу больше к этим аграриям ходить,  пусть  кто-нибудь  вместо
меня, или мне молоко за Д вредность...
   - Ребята, Снегирева, Снегирева мы ставим в двенадцать?
   - Спроси у Рябова.
   - Ну, понятно, что срочно...
   - А ты хоть читал?
   - Чего там читать! И так все понятно...
   - Какой козел пирожок положил в кофр?!! Длинноногий  Рябов  потягивал
кофе, клеил какую-то лабуду из ночных информационных лент, а  несчастные
корреспонденты,  не  озадаченные   по   правилам,   хаотично   метались,
перераспределяя между собой задания, в поисках рабочих кассет:
   - Ну кто-нибудь когда-нибудь догадается  ставить  после  съемок  свои
кассеты на место?!
   Сегодня к дежурному набору сама собой образовалась лидер-тема, и даже
при средней верстке остальных репортажей рейтинг полуденных должен  быть
хорошим.
   Еще бы, самая настоящая сенсация - у кандидата в губернаторы  области
Снегирева похитили маленького сына. И за информацию о мальчике объявлена
награда - пятьдесят тысяч долларов.
   Рябов потирал  руки.  Можно  было  даже  подвергнуть  критике  работу
подчиненных.
   - Витек, ты знаешь, - говорил Рябов просунувшему в  проем  двери  уже
сытую физиономию Шамину - вот мне было бы  мучительно  стыдно  за  такие
кадры,  которые  ты  выдал  с  этого  пожара  на   проспекте   Стачек...
Пресс-центр УВД и то  чище  картинку  выдает,  оперативники  лучше  тебя
научились на кнопки нажимать.
   - Знаешь что? - вспылил Шамин. - Иди-ка ты сам... на пожар  сходи.  Я
тебе говорил, что на дежурстве оператор нужен не до часу, а как  минимум
до трех, до трех еще рация не смолкает, столько вызовов, тут не  то  что
кнопки забудешь... Ты как хотел - такую фактуру по заказу ко времени?!
   - Я про качество, Витя, - внятно произнес Рябов.
   - Ну я и говорю, что я за двоих-троих, между прочим, поесть  с  этими
трупами не успеваю...
   - Фу!! - громко сказала  Шурочка,  проносясь  мимо  ребят  и  услышав
только последние четыре слова.
   Электрик Семен Павлович тоже матерился в павильоне. Но  не  громко  и
достаточно грамотными конструкциями. Электрики, считал  Семен  Павлович,
более интеллигентная профессия, чем водопроводчики и матросы, тем  более
на телевидении.
   Повод был более чем  весомый:  вчера,  когда  ведущий  выпуска  Антон
Антонов отстегивал от лацкана  пиджака  микрофон-мышку,  он  ее  (мышку)
прицепил к проводу, который  крутит  колесико  телесуфлера.  А  когда  в
павильон ворвалась красавица Галинова и стала  читать  зрителям  прогноз
погоды на завтра - мышка ей была ни к чему, но суфлер-то тот же самый, -
она поняла, что все крутится назад  и  вместо  сообщений  о  циклонах  и
антициклонах у нее перед глазами -  произнесенные  уже  в  эфире  успехи
команды "Зенит" на московском поле. Галинова была не просто  красавицей,
но и умницей - она сориентировалась и несколько  нервно,  но  рассказала
своими словами питерцам, что произойдет с  климатом  родного  города  на
следующий день. Ну, может быть, чуть приврала  с  метрами  в  секунду  и
все...
   После эфира состоялся небольшой скандал между Антоновым и  Галиновой,
но обошлось без кровопролития, потому что между ними как  раз  намечался
служебный роман и стычка только добавила в отношения страсти. Но  мышку,
естественно, не отстегнули,  провода  еще  больше  запутались,  попадало
несколько предметов, и разбилась одна лампочка.  Теперь  Семен  Павлович
ходил, распутывал и матерился.

***

   Курилка находилась в самом  неудобном  месте  -  на  верхнем  пролете
черной лестницы, между пятым этажом и чердаком. Раньше,  когда  не  было
этой  проамериканской  моды  на  нейтральные   запахи   и   курение   не
подвергалось публичному остракизму, купили  в  редакционном  холле.  Там
кожаные удобные диванчики и мраморная пепельница на длинной  серебристой
ножке. Потом  началась  дискриминация  в  отношении  курильщиков,  и  их
переместили на лестничный пятачок.  Хотя,  надо  сказать,  нашего  брата
курильщика никаким отсутствием удобств не  сломишь  пятачок  всегда  был
полон и всегда там происходило и обсуждалось самое интересное.
   Сегодня в курилке обсуждали самую горячую новость  -  похищение  сына
кандидата  в  губернаторы  Снегирева.   Ведь   за   информацию   о   его
местонахождении обещали вознаграждение - пятьдесят тысяч долларов.
   - А кто такой этот Снегирев?
   - Гаврилин, да ты что,  совсем?  Это  же  кандидат,  мы  столько  его
снимали...
   - Гаврилин, ты, как всегда, не въезжаешь, ты же сам на заказуху с ним
ездил!
   -  Да  бросьте  вы,  мужики.  Он  же  вообще  не  врубается  в   нашу
действительность...
   Гаврилин, совершенно богемный и аполитичный, но добрый  и  с  хорошим
художественным вкусом оператор, вяло оправдывался:
   - Да мне по фигу - Снегирев, Соловьев, Лебедь,  Куликов...  Много  их
тут, птиц разных, летает и на наши головы гадит... Мне какая разница!
   - Ну ты даешь, это же наш кандидат в губернаторы!
   - И еще в новостях работаешь, не стыдно? Гаврилину было абсолютно  не
стыдно, он знал, что коллеги его любили  не  за  знание  фактуры,  а  за
хорошую картинку и еще - за доброту,  потому  что,  как  все  пофигисты,
Ромка был добр. В общем-то многих в команде службы информации можно было
назвать и странными, и чудиками, но ребята  любили  друг  друга  такими,
какие есть. Ведь понятно, что на городском  телевидении  только  единицы
работают из честолюбия, про деньги говорить смешно (журналисты  -  народ
небогатый), головокружительную карьеру здесь сделать сложно. А  работают
люди из  странной  и  порой  фанатичной  любви  к  профессии,  мирясь  с
техническими   неполадками,   перегрузками    и    прочими    прелестями
репортерского бытия. И