ереди,  в
полусотне шагов, с неистовством бились о  берег  волны  залива.  Снег  и
дождь прекратились, но ветер дул сильнее прежнего. В трехстах метрах  за
спиной пылал "Замок". Николаев еще раз посмотрел на здание и увидел, как
"Замок" в столбе огня  и  искр  взлетел  на  воздух.  Такого  фейерверка
Николаев не видел никогда. Сначала его оглушил грохот  взрыва,  а  затем
ударила волна теплого воздуха.
   На несколько  секунд  стало  светло,  как  днем.  Николаев  увидел  в
двадцати метрах человека, который смотрел  на  пожар,  а  затем  побежал
вдоль берега. Это показалось Лехе подозрительным. Посторонний  свидетель
стоял бы, разинув рот, а не мчался стремглав  по  заледеневшему  берегу,
рискуя переломать себе ноги.
   - Так это же, кажись, хозяин! - неуверенно воскликнул Макс,  ткнув  в
бок своего дружка и показывая на убегающего человека.
   - Точно! Он! - подтвердил Виталик. Мысль еще не оформилась до  конца,
а ноги Лехи уже сами несли  его  за  "спринтером".  На  бегу  вытаскивая
пистолет, Николаев замешкался, наступил  на  какую-то  ледяную  кочку  и
проехал несколько метров на боку  по  превратившемуся  в  ледяной  каток
берегу. Пистолет вылетел у него из руки и скользнул в  воду.  Но  жалеть
любимую "Скарапею" было некогда.
   Николаев поднялся и бросился вдогонку. Бежать было тяжело, но утешало
одно, что "спринтеру" не легче.

***

   У Вадима не оставалось сил. Он проклинал себя, что остался на  берегу
посмотреть на гибель своего "детища", что слишком поздно заметил, как из
потайного хода появились люди. Этого не могло быть,  это  не  правильно.
Силы оставляли Вадима. Из кошки он превратился в мышку. Расстояние между
ним и преследователем сокращалось. В отчаянии Вадим остановился,  скинул
со спины сумку, чтобы  достать  свой  модернизированный  "Макаров".  Это
промедление  было  ошибкой.  Николаев  стремительно  приближался.  Вадим
выхватил нож и принял боевую стойку.
   Николаев заметил нож, но не сбавил скорости, он немного  уклонился  в
сторону, развернулся боком, захватил  руку  Вадима  с  ножом,  скользнул
вдоль нее и всем корпусом ударил по телу Вадима. Переплетенные в схватке
тела полетели на лед. Вадим пытался ударить ножом, а Николаев  удерживал
его левой рукой - правая оказалась прижатой ко льду. Боль в  левой  руке
становилась нестерпимой, Леха понял,  что  проигрывает.  Он  никогда  не
проявлял в своих схватках благородство, главное - выжить. Тем более  что
и  противники  такого  благородства  никогда   не   проявляли.   Никаких
"нечестных" приемов для Николаева не существовало. Главное - победить, а
как - неважно.
   С трудом Николаеву  удалось  высвободить  правую  руку,  и  в  то  же
мгновение он с силой ударил  Вадима  в  глаз.  Вадим  взвыл  от  боли  и
несколько ослабил хватку.  Этого  оказалось  достаточно,  чтобы  Алексей
вскочил на ноги. Он пнул ногой по запястью Вадима, тот заорал,  выпустил
нож, но тут же лягнул Николаева в колено.  Леха  не  удержался  и  упал.
Вадим бросился на Николаева, и тот, не раздумывая, нанес сильный  прямой
удар прямо в горло. Вадим словно поперхнулся и  потерял  сознание.  Леха
стянул с шеи Вадима шарф и связал тому руки.
   Ни Николаев, ни Вадим не заметили, что в пылу драки они  оказались  у
самой ледовой кромки. Леха взглянул на поверженного врага, вспомнил, что
ничего не сообщил Краснову, и вызвал оп-центр.  Он  сообщил,  что  пацан
спасен, а главный преступник арестован. Николаеву не хотелось  нести  на
себе Вадима, он оттащил его немного  от  края  льда  и  решил  дождаться
подмоги из оп-центра. Он попытался развести костер, но  понял,  что  это
пустая трата времени. Порывы ветра усилились, и  огромные  волны  начали
накатываться на лед. Николаев пошел к Вадиму, чтобы оттащить  связанного
врага на берег. Огромная волна вздыбила лед.
   Николаев полетел вниз, безвольное тело Вадима тоже  начало  скользить
по  наклонной  плоскости  льда.  Раздался  треск,  и   огромная   льдина
откололась от  материкового  льда.  Волны  подхватили  ее  и  понесли  в
открытое море. На краю льдины лежало тело Вадима. Николаев,  пренебрегая
опасностью, подбежал к  кромке  льда,  но  было  поздно:  льдина  быстро
растворилась в темноте.  Последнее,  что  увидел  Николаев,  это  волна,
перекатывающаяся через льдину.

Глава 22

РАЗВЯЗКА

   Снегирев, собранный и подтянутый, вышел из подъезда  и  молча  сел  в
машину. Шофер включил  зажигание,  и  через  мгновение  иномарка  плавно
тронулась с места. Снегирев  устало  закрыл  глаза,  в  голове  не  было
никаких мыслей. За последние три дня ему пришлось столько  передумать  и
пережить, что сегодня он чувствовал только одно - смертельную усталость.
Где-то  в  дипломате   лежал   приготовленный   пресс-секретарем   текст
обращения, в котором Поваляев, как всегда, изложил все очень грамотно  и
тактично.  Снегирев  Иван  Давыдович  благодарит  своих  избирателей  за
оказанную поддержку и доверие. Он помнит всех, кто поверил в него и  кто
работал с ним в одной команде. Он помнит о своих обещаниях и обязательно
их выполнит, но... Дальше этот текст Снегирев был читать не в силах.  Он
понимал, что выговорить последующие слова ему будет очень-очень  трудно.
Но он уже внутренне  осознал,  что  другого  пути  нет  и  ему  придется
выполнить требования похитителей ради жизни своего  сына.  При  мысли  о
сыне защемило с левой стороны, и Снегирев вынул из  кармана  упаковку  с
лекарствами. Не запивая, он проглотил  одну  за  другой  две  капсулы  и
поморщился.
   Машина затормозила возле здания телевидения, и  шофер  отворил  перед
Снегиревым дверцу. Иван Давыдович вышел из машины и прошел  к  лестнице.
Молодая   женщина   в   элегантном   костюме,   редактор    телевидения,
поздоровалась, приветливо улыбнулась. Снегирев,  даже  не  посмотрев  на
нее, выдавил из себя:
   - Здравствуйте, - и последовал за редактором. Кажется, он не  замечал
ничего вокруг. Если бы его спросили, как выглядела та женщина  у  входа,
или как они вошли в здание, или даже какая стояла погода, он не смог  бы
вразумительно ответить. Перед глазами все плыло, тяжело  оттягивал  руку
изящный дипломат с текстом обращения.
   Его провели по длинному коридору в небольшую комнату. Пожилая женщина
в белом халате, как  фокусник,  извлекла  откуда-то  коробку  с  гримом.
Снегиреву предложили сесть и поставили перед ним стакан с водой.  Гример
легко провела кисточкой с пудрой по его  лицу  и  шее.  Молодая  женщина
расчесала его волосы и несколько раз повернула его  на  стуле  вправо  и
влево; видимо, она осталась довольна, потому  что  быстро  удалилась.  В
комнате  появился  высокий  мужчина  в  строгом  костюме,  он   осмотрел
Снегирева и спросил что-то про текст.
   - Что? - рассеянно произнес Иван Давидович.
   - Я спрашиваю, у  вас  текст  с  собой?  -  вежливо  повторил  вопрос
мужчина.
   - Какой текст?
   - Обращение к избирателям, - удивленно произнес мужчина.
   - А! Да-да, - торопливо ответил Снегирев, - текст здесь, в дипломате.
   - Вы не хотите отрепетировать его? Мы можем провести  вас  в  студию,
где вы...
   - Нет, спасибо. Я уже репетировал.
   - А-а-а... - протянул мужчина, не ожидая, что получит такой ответ. Но
на всякий случай сказал:
   - Вы не волнуйтесь. Все будет хорошо.
   - Разумеется, - заверил его Снегирев и нетерпеливо спросил:
   - Когда начинать?
   - У нас еще в запасе пятнадцать минут.
   - Так долго?
   - Мы должны подготовить студию, да и  в  программе  ваше  выступление
заявлено на восемь часов. А сейчас без четверти.
   - Хорошо, я подожду.
   Снегирев чувствовал  себя,  как  перед  казнью.  Теперь  он  мог  бы,
казалось, во всех подробностях  описать,  что  ощущают  приговоренные  к
смерти. Томительное ожидание только усиливало муки.  Иван  Давыдович  на
всякий  случай  проглотил  еще  одну  таблетку.  От  лекарств   ему   не
становилось ни  хуже,  ни  лучше.  Кто-то  осторожно  постучал  в  дверь
гримерной.
   Иван Давыдович повернул голову:
   - Да, входите.
   - Иван Давыдович, здравствуйте. Снегирев с  трудом  напряг  память  и
внимательно посмотрел на мужчину.
   - Олег Филиппович? - Снегирев вскочил со стула. - Что  с  Сашей?  Где
он?
   Тихомиров развел руками:
   - Ничем вас порадовать пока не могу. Нам уже  известно,  где  бандиты
его прячут, но операция пока не закончена.
   - Операция?
   - Мы послали спецназ. Ребята работают очень профессионально.  Но  все
осложняется тем, что ваш сын там, внутри,  и  все  нужно  делать  крайне
осторожно.
   - Да-да, конечно. Но мальчик жив?
   - Да.
   Снегирев облегченно выдохнул. Тихомиров заметил, что в этом  человеке
появилась какая-то обреченность.  Он  сочувственно  посмотрел  на  Ивана
Давыдовича.
   - А когда мальчик будет на свободе?
   - Это сложный вопрос. Но, я думаю,  все  решится  довольно  скоро.  -
Тихомиров сам не верил в то, что говорил. Он знал, что спецназ не доехал
до места назначения вовремя.
   - Вы уверены?
   - Я уверен, - выдавил из себя Олег  Филиппович,  но,  видимо,  в  его
голосе все же проскользнули нотки сомнения, поэтому Снегирев задержал на
нем внимательный взгляд. Тихомиров опустил глаза.
   - Остается только ждать новостей. Так?
   - Да...
   В комнате появился молодой  человек  в  строгом  костюме  и  деловито
произнес:
   - Иван Давидович, через три минуты  эфир.  Прошу  пройти  со  мной  в
студию.
   Там уже все готово.
   Снегирев направился к выходу. У дверей он повернулся к  Тихомирову  и
спокойно произнес:
   - Не знаю, верите ли вы в спасение моего сына, но  я  верю.  -  И  он
последовал за провожатым.
   Тихомиров сжал в кармане трубку мобильного телефона и вошел в студию.
***

   Снегирева усадили за небольшой стол, покрытый черным  лаком.  Девушка
поставила перед ним стакан с водой. Молодой мужчина поправил  микрофоны,
стоящие по обе стороны, гример еще раз провела по и  без  того  бледному
лицу Ивана Давыдовича кисточкой с пудрой. Женщина в  элегантном  светлом
костюме что-то сказала Снегиреву на  ухо,  он,  не  поворачивая  головы,
молча кивнул. Щелкнул выключатель, и яркий свет залил студию. Женщина  в
костюме отошла в сторону и села за пульт. Кран с  установленной  на  нем
камерой плавно проехал справа налево.  Другая  камера  была  установлена
напротив Снегирева. Иван Давыдович сидел  прямо  и,  твердо  сжав  губы,
смотрел перед собой. Казалось, что  вся  эта  суета  совершенно  его  не
касается. Тихомиров вышел в коридор, и в это время раздалось  треньканье
мобильного телефона. Тихомиров извлек трубку из кармана и произнес:
   - Алло.
   - Олег Филиппович, - тяжело выдохнул Краснов. - Мальчик свободен.  Он
с Николаевым в машине...
   - Где? - почти прокричал Тихомиров.
   - Что?..
   Связь оборвалась.
   Олег Филиппович вбежал в студию, где женщина за  пультом  уже  давала
операторам знак для включения камер...
   Тихомиров буквально подлетел к Снегиреву и громким шепотом произнес:
   - Иван  Давыдович,  ваш  сын  свободен!  Снегирев  замер.  Тихомирову
показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Иван Давыдович  поднял
на него глаза и попытался что-то сказать.
   - Ваш сын освобожден, - повторил Тихомиров, глядя в глаза Снегиреву.
   - Это... точно?..
   - Да! Да! Точно!
   Ничего не говоря, Снегирев вытер ладонью сухие глаза.
   - Иван Давидович, мы в эфире, - произнес женский голос. - Говорите...
   Тихомиров отошел в сторону, и Снегирев дрожащим от  волнения  голосом
произнес первую фразу:
   - Мне сейчас очень тяжело говорить. И вовсе не потому, что только что
освободили моего сына...


    Рамиль ЯМАЛЕЕВ 
    АГЕНТ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 
    СВЕТ ИСТИНЫ 
 
Часть 1 
 
Глава 1 
 
Не верь, не бойся, не проси... 
 
1 
 
   Tяжело дыша, спотыкаясь об узловатые  корни,  Колян  бежал  по  лесу.
Бежал,  продираясь  сквозь  густой  кустарник,  то  и  дело  с   испугом
оглядываясь по сторонам. На  его  мокром  от  пота  лице  застыла  маска
страха. Еще полчаса назад он и представить себе не мог, как обернется их
последняя "операция"... Полчаса назад  он  вместе  со  своим  постоянным
напарником, старым  вокзальным  вором  Шестовым,  сидел  на  пригорке  и
осматривал законную добычу - два чемодана и сумку в красно-белую клетку,
какими обычно пользуются  в  своих  поездках  "челноки".  Воры  легко  и
безболезненно взяли этот куш. Взяли как обычно:  улучили  момент,  когда
только что севшие в поезд пассажиры пошли в тамбур покурить,  и  стянули
вещи. А что? Жить ведь как-то надо.
   На этот раз, правда, им попытался помешать грузный проводник - видно,
смекнул неладное. Улучив благоприятный  момент,  Колян  профессиональным
ударом  отключил  толстяка.  Подхватив   чемоданы,   они   спрыгнули   с
набиравшего ход поезда и бросились к ближайшим кустам...  Разделили  всю
добычу сразу же - так меньше риска, что обнаружат краденое.
   Вскрыли чемодан, разложили "хабар": вещи отдельно, деньги  и  выпивку
отдельно (лохи везли две бутылки дрянной томской водки)... Грех было  не
воспользоваться  законной  добычей.  Ну  и  вкинули,  естественно,   "по
маленькой" - для снятия стресса, а то  ведь  адреналин  в  крови  так  и
гуляет, так и гуляет, озверел совсем.
   Выпили. закусили и расслабились.
   Шестов, как обычно, быстро опьянев, принялся поучать "младшего":
   - Ты, Колян, всегда со мной ходи. И удача  будет,  и  приключений  на
жопу хватит... - Да... С  тобой,  старый,  приключений  хватит,  это  уж
точно, - усмехнулся напарник.
   - Дурак! Зато будет, что на пенсии вспомнить.
   - Ага! До пенсии еще нужно дожить.
   - Не боись, со мной доживешь... Колян едва на поперхнулся от смеха.
   - Еще чего! С тобой будет чего  на  пенсии  вспомнить.  Ну-ну!  трави
больше... Напомнить, как ты на той неделе  с  опером  прокололся?...  Ну
чего молчишь, старый?
   Шестов нахмурился. Да, действительно промашка  вышла  -  думали,  что
грабят, как обычно,  "фраера  ушастого",  а  фраер-то  оказался  ментом!
Хорошо еще, что легавый ехал в отпуск, был  уже  сильно  навеселе  и  не
сразу сообразил, с кем имеет дело. От греха подальше приятели  незаметно
вернули на место все, что уже стащили... - Бывает, - миролюбиво  заметил
старый вор.
   - Бывает! А если бы он нас повязал, да в ментовку  сдал?!  Там  ведь,
знаешь, какой план гонят? Запросто могли почки отбить. А то еще  хуже  -
повесить пару-тройку дел, чтобы  квартальный  отчет  закрыть.  Запросто!
Чтобы другим неповадно было.
   Хилый Шестов гневно потряс костлявыми кулачками.
   - Трусы! Кодлой на одного - это они могут. А вот один на один,  твари
подколодные, боятся... - Это с тобой, что ли,  один  на  один?  -  пьяно
засмеялся Колян.
   - Зачем со мной? Из меня уже песок сыплется...  Вот  ты  у  нас  -  и
впрямь богатырь. Дал бы этим козлам  разок!...  -  Шестов  приложился  к
горлышку бутылки, долго не  отрывался,  одолев  почти  половину.  -  Ух,
горяча, зар-р-раза!... - Он передернул плечами, крякнул от удовольствия.
- Хорошо-то как, господи!
   Старый вор по-хозяйски огляделся.
   Тихо и спокойно было вокруг. С небольшого пригорка, где расположились
приятели, виднелась городская окраина, заводские труды  и  четкая  линия
горизонта...где-то  далеко  в  деревне  дружно  орали  петухи,  пролаяла
охрипшая собака и смолкла. По трассе, огибая озеро, пронеслась машина  -
мягко шелестели колеса, наматывая бесконечную ленту шоссе... За камышами
вдруг поднялись  утки,  шумно  хлопая  сильными  крыльями,  скрылись  за
дальним лесом. И вновь - тишина,  словно  и  не  было  ничего...  -  Да,
классно... - кивнул и Колян. - На охоту бы сейчас.
   Он любил природу и никогда не скрывал этого.
   - Хороший ты человек,  Колян!  -  захмелев,  сказал  Шестов.  -  Душа
бродяжная, сознайся, что детдомовский... - А то нет... Ну сознаюсь.
   - Уважаю! Ты за меня держись, я тебя в обиду не дам. У любого  спроси
- меня тут все знают. Погоди, вот рассчитаюсь с долгами,  обязательно  с
тобой на Куйбышевскую дорогу  махнем.  Нет  ничего  слаще,  чем  фраеров
потрошить на этой самой дороге! Я тебе давно про это хотел сказать... Но
что именно хотел сказать старый вор Шестов, Колян так  и  не  узнал.  За
спиной  кто-то  негромко  свистнул,   и   когда   удивленные   напарники
обернулись, то увидели, что за ними наблюдают несколько  подростков  лет
шестнадцати-семнадцати.
   Они  были  явно  обкурившиеся.  И  теперь  своим  воинственным  видом
напоминали стаю волчат. И намерение у них было одно  -  отнять  законную
добычу вокзальных воров... Колян затравленно оглянулся.  Шестеро  против
двоих. Расклад явно не в  их  пользу.  Что  же  делать?!  Эти  отморозки
церемониться не будут.
   - Нехорошо, мужики, нехорошо, - зловеще протянул  крепкий  паренек  с
длинными льняными волосами по забытой моде  70-х  годов.  -  Что  ж  это
вы?... Делиться надо! Раз "работаете" на нашей территории,  то  извольте
отстегнуть.
   - Какая еще ваша территория?
   - А такая. Что за водокачкой - все наше, зацепинских. Так  я  говорю,
парни?
   - обернулся длинноволосый к своим.
   Парни с готовностью кивнули. А один из них стал молча  наматывать  на
руку велосипедную цепь - что тут  долго  рассуждать,  и  так  ясно,  что
дракой кончится.
   Эти просто так добычу не отдадут... Не говоря больше ни слова, Шестов
и Колян вскочили (эх, черт, зря напились - шатало, как во время шторма!)
и молча кинулись вперед. Жестокая жизнь научила  одному:  когда  видишь,
что схватки не миновать - нападай первым.  И  бей,  бей  до  последнего,
никого не жалея!... Но силы были явно  неравными.  Колян  только  одного
успел зацепить  ногой,  и  все:  двое  прыгнули  на  спину,  сшибли.  Он
покатился, инстинктивно прикрывая голову руками. Затем  чудом  умудрился
вскочить... Где Шестов, где этот старый дурень?!... Но лучше  бы  он  не
видел  этого!  Трое  парней  в  диком  азарте,  подбадривая  друг  друга
воинственными криками, били по голове напарника тяжелыми цепями. Во  все
стороны летели кровавые  брызги,  и  достаточно  было  одного  короткого
взгляда, чтобы понять - старому вокзальному вору уже не помочь.
   Озверевшие наркоманы не соображали, что творят... -  Гады!  -  заорал
Колян в бешенстве и бросился к шоссе.
   За ним погнались, легко догнали (все водка проклятая!), снова сбили с
ног... Но ангелы сейчас были на его стороне: ему опять удалось вырваться
- он ужом проскользнул между противниками, побежал напролом через кусты,
в кровь расцарапывая лицо и руки... Быстрее! Еще быстрее!...  За  спиной
тяжелое дыхание, крики, ругательства... Неужели не оторваться?! Господи,
если ты есть, - помоги еще раз!.. Сердце бешено стучало, вот-вот готовое
разорваться от напряжения.
   БЫСТРЕЕ!
   Коляна вынесло на шоссе,  бежать  стало  легче.  И  вдруг  за  спиной
раздался скрежет  тормозов.  Собьют?  Нет,  вроде  пронесло...  Легковая
изящно объехала его  -  мелькнули  чьи-то  прищуренные  глаза,  по  ушам
ударило старомодное "Аргентинское танго". Машина неожиданно затормозила.
За рулем сидел крепкий усатый мужчина с хищным прищуром волчьих глаз.
   - Садись! - крикнул он Коляну.
   Он не поверил. Не может быть!
   - Быстрее, дурак! Догоняют же!
   А ведь и впрямь: догонят -  убьют.  Как  только  что  убили  Шестова.
Больше не раздумывая, он прыгнул в  машину.  Хлопнула  дверца  и  машина
рванула вперед.
   Кто-то из парней со злости кинул ей вслед камень, но промахнулся...
 
2 
 
   Некоторое время сидевший за рулем усатый на Коляна не  смотрел  -  не
замечал, словно того не существовало. Чтобы хоть  как-то  растопить  лед
затянувшегося молчания, парень громко прокашлялся.
   - Спасибо, - поблагодарил он усатого.
   В ответ - равнодушное молчание.
   Это немного покоробило парня,  но  он  решил  не  обращать  внимания.
Главное - жив остался.  Эти  отморозки,  не  задумываясь,  могли  и  его
порешить. Точно так же, как Шестова.  Вспомнив  про  убитого  напарника,
Колян невольно зябко повел плечами, словно его обожгло холодом.
   - Гады! -