- Да, брат.
   - Простудишься и умрешь! - На все воля Божья.
   - А зачем пришла?
   - Дай мне еще одну фуфайку.
   - Куда же ты ту подевала? Опять потеряла?
   - На все воля Божья...
   Аня почувствовала, как  ее  начинает  охватывать  сонное  оцепенение.
Словно какой-то  невидимый  паук-кровосос  обволок  ее  своей  паутиной,
прижался своими мохнатыми лапами и сосет, сосет, сосет из нее  жизненные
соки...
   И неожиданно у нее все перемешалось в  голове.  Это  было  похоже  на
странный сон. Внезапный сон наяву...  Вот  откуда-то  из  тумана  возник
старик, которого она повстречала рано утром на трамвайной  остановке,  -
он погрозил ей пальцем и что-то сказал, что именно, Аня так и не поняла.
Старик вдруг исчез, а вместо него появились женские лица, среди  которых
выделялось одно - матушки с сабельным шрамом на лице. Лица закружились в
стремительном бесовском хороводе, заманивая девушку куда-то  в  темноту.
Как загипнотизированная Аня шла за ними, понимая, что  этого  делать  не
нужно. Но все-таки шла, несмотря на то что  где-то  в  мозгу  уже  давно
пульсировала  мысль:  опасно,  это  очень  опасно!  Она  прошла  длинным
извилистым коридором и вдруг очутилась в келье, где  по-прежнему  никого
не было, кроме человека под одеялом. К нему, ступай к нему,  приказывали
ей  лица.  Быстрее,  а  то  опоздаешь.  Аня   приблизилась,   вгляделась
внимательно  -  человек  был  недвижим,  он  даже  не  дышал.  Повинуясь
неодолимому  желанию,  она  медленно-медленно  протянула  руку.   Сигнал
опасности в мозгу достиг апогея.  Но  все  же  Аня  решительно  сдернула
одеяло. И вздрогнула. Потому что под ним лежала она сама - Аня Зверева.
   Она с трудом пришла в себя. Наваждение выпустило ее из своего плена -
это первое, что она ощутила, когда открыла глаза.  Вторым  было  чувство
опасности. Что-то тут явно не  так!  Девушка  огляделась.  Так  и  есть!
Насколько она помнила, они вместе с матушкой  Верой  пошли  за  одеждой.
Потом был странный склад и не менее  странный  мальчик,  который  выполз
из-под груды тряпья. Мальчика Аня запомнила  довольно  хорошо,  она  еще
подумала, что он похож на крота, который выбирается из своего подземного
царства. Что же было потом?.. Точно! Пришла какая-то девушка с красивыми
руками и попросила что-то у  мальчика...  "Какая-то,  что-то..."  Ничего
конкретного! Вот бы задал ей жару капитан Безруков, если бы Аня вздумала
так рассказывать ему о происшедшем... Спокойно. Итак, пришла девушка.  С
этого момента и началось странное наваждение. Словно она,  Аня,  грезила
наяву. Какие-то видения, какие-то лица... Что же с ней произошло? И  как
долго это продолжалось?.. Удивительно!  Не  дали  же  ей  наркотиков,  в
конце-то концов!.. И гипноза тоже не было,  к  гипнозу  Аня  была  почти
бесчувственна, с ней такие номера никогда не  проходили.  Тогда  что  же
это?
   Она находилась в той самой келье,  в  которую  ее  направила  девица,
забравшая паспорт. Лежала на той  самой  кровати,  куда  бросила  сумку.
Теперь сумка валялась на полу, в келье по-прежнему никого не было,  если
не считать человека, лежавшего под одеялом. Резко выдохнув  воздух,  Аня
поднялась. С удивлением  обнаружила  в  теле  необычайную  легкость.  Но
анализировать свое состояние ей сейчас не хотелось.  Подсознательно  она
понимала, что неспроста в видениях ей  явился  этот  самый  человек  под
одеялом. А вдруг там, под одеялом, находится Сергей  Котов?..  Нет,  это
было бы слишком легко! Больше не раздумывая, Аня подошла  к  человеку  и
осторожно подняла одеяло...
   Это был не Котов. Пожилой мужчина с впалыми  щеками  и  темно-красным
родимым пятном на бритом черепе  лежал  скрючившись,  спрятав  под  себя
руки, поджав ноги. Его глаза были закрыты, черты лица неподвижны,  и  он
казался мертвым. Аня дотронулась до его  шеи,  нащупала  артерию.  Кровь
пульсировала, но слабо. Видимо, человек был нездоров.
   Прикосновение пальцев девушки  возымели  действие.  По  лицу  мужчины
пробежала нервная дрожь,  он  слабо  пошевелился  и  очень  тихо  что-то
произнес.
   - Что? - машинально переспросила Аня, нагнувшись над ним.
   - Кравец, - отчетливо повторил мужчина. ЧАСТЬ ВТОРАЯ
 
Глава первая 
 
ПРИЗРАЧНАЯ УГРОЗА 
 
   Монастырский день начинался в полшестого утра с того,  что  в  кельях
зажигали верхний свет. До этого  всю  ночь  светилась  "дежурка"  -  так
прозвала Аня зеленую лампочку, вкрученную прямо  над  входом.  Паломники
тихо вставали, тихо шли умываться на улицу. И вообще  девушка  заметила,
что в монастыре все делается тихо, как бы незаметно, без особой суеты  и
поспешности. В шесть утра  уже  все  были  в  трапезной,  где  вместе  с
паломниками завтракали и остальные члены секты.
   Кормили как на убой: свекольниками, щами, борщами, солеными  грибами,
домашними салатами  и  всевозможными  соленьями.  Но  больше  всего  Ане
нравился хлеб, который выпекали  здесь  же,  в  монастыре.  Он  лежал  в
огромных деревянных плошках щедрыми ноздреватыми ломтями, и  сразу  было
видно, что пекари вложили в него всю душу...
   Обычно во главе длинного стола восседал Леонтий, еще крепкий старик с
мощными  ключицами.  На  его  плечах  висела  хламида,  складки  которой
напоминали два гигантских крыла. Когда Аня впервые увидела его, то сразу
же обратила внимание на глаза старика - они были  синие,  пронзительные,
словно только что  срисованные  с  древней  иконы.  Леонтий  приходил  в
монастырь каждый год из-под Архангельска, преодолевая весь путь - что-то
около полутора тысяч километров  -  пешком.  Мало  того,  большую  часть
дороги он шел на коленях,  толкая  впереди  себя  небольшую  тележку  со
скарбом. Народ в деревнях выходил ему  навстречу,  кланялся  и  молился,
называя старика праведником.
   Хотя Леонтий и не был старшим среди  паломников,  все  его  слушались
безоговорочно.
   - Молимся, - глухо говорил он. Паломники неслышно поднимались. Кто-то
толкал в бок самого молодого:
   - Андрейка, давай.
   - А чего я? Пусть вон Миха читает...
   - Кому говорят! Давай, живо.
   - Больно же! Отпусти, бес...
   - А ну-ка, кто там  поближе,  дайте  этому  молокососу  по  губам!  -
подавал голос Леонтий.
   После недолгих препирательств начиналась молитва со словами  "Господи
г благослови нас...". Потом все усаживались за стол, принимались за еду.
   Позавтракав,  направлялись  на  работу,  восстанавливать  разрушенный
прошлогодним ураганом храм. Трудились до самого вечера без обеда,  часов
до  семи.  Затем,  помолившись,  плотно  ужинали.  Те,   кто   за   день
проштрафился, вновь отправлялись работать  -  до  самого  захода.  Когда
солнце тонуло за горизонтом, все работы прекращались,  братия  вместе  с
паломниками  собирались  вместе  и  вслух  читали  специальные  молитвы.
Молитвы были разные: и на изгнание бесов, и на отворот от дурного глаза,
и на благостное послушание, и на чинопочитание... В зависимости от того,
кто чего хотел иметь или же, наоборот, избавиться.
   Душой братии был ее глава,  старец  Егорий,  хитрого  вида  невысокий
старик,  сухой,  жилистый,  с  неожиданно  большими  руками.  Он  чем-то
напоминал гнома из сказок, и только руки, казалось, были чужими,  словно
приделанными от другого человека. Старец принял Аню в первый же вечер ее
появления в монастыре, выслушал внимательно и так же внимательно  изучил
послание от брата Леонида.
   Затем принялся подробно расспрашивать про ее  московскую  жизнь:  где
живет, где работает, кто ее друзья, куда любит ходить...  Вопросов  было
очень  много,  задавались  они  быстро,  профессионально,  некоторые   -
повторялись в неожиданной форме, и если бы не специальная выучка Ани, то
ее наверняка бы  поймали  на  несоответствиях.  Девушка  удивилась,  как
быстро и точно старец Егорий схватывает суть ее ответов.
   Наконец, спустя полчаса, что-то пометив в большой тетради, он перешел
непосредственно к сути ее вопроса. Согласно легенде, у Ани были проблемы
с любимыми, которые после коротких встреч ее бросали. К кому она  только
не обращалась за помощью, но все было напрасно. И вот теперь она  решила
испытать судьбу в секте Симеона, где, говорят, и есть истинная вера.  За
что девушка согласна заплатить любую цену...
   - Зачем же ты к нам пришла? -  удивился  старец.  -  Тебе  к  ворожее
нужно.
   Это они такими делами занимаются. А  у  нас  -  богомольцы!  -  И  он
выразительно поднял палец вверх. - Мы о конце света молимся.
   - Так ведь и за этим пришла, батюшка...
   - У нас батюшек нет, - мягко поправил он. -  Есть  сестры,  братья  и
матушки. А меня зови, как все - старцем.
   - Что же мне делать, старец, если на мне такая напасть? Я  ведь  тоже
стала о конце света думать. Если сглаз на мне или еще что похуже, то что
делать? Путь я вижу один - смерть. Но ведь тогда и мир мой исчезнет,  то
есть наступит мой конец света? Или я с ума  уже  схожу  потихоньку?  Так
ведь грех это... - слабо улыбнулась Аня, стараясь не выходить из роли.
   Старец мелко-мелко закивал.
   - А что ты улыбаешься! Монастырь и есть больница для  душевнобольных,
и ничего смешного, а уж тем  более  богохульного  здесь  нет.  Только  в
отличие от больницы он называется  по-другому.  Вся  незадача  в  том  и
заключается,  что  душевно  НЕ  больных  людей  и  нет   вовсе!   Просто
большинство из них своей болезни не понимает, думая, что  с  психикой  у
них-то как раз все в порядке. Другие просто не  знают,  не  ведают...  А
водятся и такие, что и себя и других обманывают. Вот эти  и  есть  самые
страшные!
   - Просвети меня, старец. Помоги собраться с  духом  и  силами.  А  то
боюсь, что умру, не выдержав всего этого!
   - Умереть не так страшно. Всевышний умер за  нас.  И  Святое  Писание
недаром кончается Апокалипсисом. Страшнее - когда руки на себя  наложить
хочется...
   Огромная свеча в углу, от нее - тень  старца  на  стене,  похожая  на
куклу.
   Вот только кто дергает за нитки? Где  спрятался  тот  таинственный  и
страшный, которому подчиняется секта? Как выйти на него? Ведь  все,  что
бросается в глаза в первую очередь - весь этот быт,  весь  этот  отлично
налаженный механизм уничтожения любых ростков самостоятельности в людях,
- это только прикрытие. И сами монахи, и паломники, ежегодно стекающиеся
сюда со всей страны, и даже эти стены и  вековые  строения...  Кукольный
дом. Что стоит за всем этим? Кто стоит?
   Где он, таинственный мастер?
   ...Вопросы, вопросы... Они стали мучить Аню с  того  самого  момента,
как изможденный человек под одеялом произнес заветное слово. "Кравец"...
Значит, Гриша тоже здесь?! Вряд ли это было простым совпадением. Тогда в
цепочке Панченко - Кравец не хватает главного  звена  -  Сергея  Котова,
того самого, за которым она сюда приехала. Так где же  он,  блудный  сын
нашего вице-премьера? И здесь ли он вообще?..
   После того как была произнесена знакомая фамилия и  Аня  окончательно
удостоверилась, что они на верном пути, она попыталась узнать у человека
под одеялом хоть какие-нибудь подробности. Но не  тут-то  было!  Все  ее
попытки оказались тщетны - человек  не  приходил  в  себя,  оставаясь  в
забытьи. Она  даже  сделала  ему  специальный  укол  крошечной  ампулой,
которую имела при себе на всякий случай.  Но  и  укол  не  подействовал.
Странно! Ведь это  был  особый  химический  препарат,  приготовленный  в
лабораториях ФСБ и специально предназначенный для  развязывания  языков.
Здесь было что-то не так. Провозившись  с  человеком  минут  сорок,  Аня
решилась на радикальное средство. Она достала из сумки перочинный нож и,
мысленно помолившись, поклявшись, что  не  желает  никому  зла,  сделала
надрез на его руке. Через несколько секунд томительного ожидания наконец
выступила капля черной густой  крови.  Но  человек  так  и  оставался  в
бессознательным состоянии. Девушка испытала что-то вроде легкой  паники.
Что же здесь происходит?! Или лежащий перед ней человек в глубокой коме,
чего никак не скажешь по  его  внешнему  виду,  или...  Она  задумалась.
Вспомнила, как на курсах по спецподготовке им  показывали  видеофильм  о
людях, находящихся в особом зомбированном состоянии. Неужели  перед  ней
зомби?!
   Когда она раздумывала над этой загадкой, послышались шаркающие  шаги.
В коридоре раздались простуженные мужские и женские голоса:
   - ...В монастырь только болящие люди приходят, здоровым здесь  делать
нечего.
   - Это кто же нездоров, ты, что ли?
   - А как же! Силы во мне нет, брат. Свечку зажгу, а она тут же гаснет.
Я уже и к старцу подходил, спрашивал,  что  делать-то.  А  он  в  ответ:
молись о конце света, тогда и сила придет.
   - Верно говорит. Ты молись...
   Поняв,  что  это  возвращаются  в  келью  паломники,   Аня   оставила
зомбированного в покое, решив, что вернется к нему при  удобном  случае.
Но случай ей так и не представился. После того как она побывала у старца
Егория и вернулась в келью, то с удивлением обнаружила, что человека под
одеялом на месте больше нет.
   - А  вы  не  видели?..  -  осторожно  спросила  Аня  у  паломников  и
запнулась, не зная, как продолжить. - Вот  здесь  человек  лежал...  Под
одеялом.
   На нее смотрели ясные, почти прозрачные глаза. В них был немой  укор:
почему отвлекаешь на мирские, суетные дела...
   - Кто?
   - Мужчина. Очень худой, изможденный. Похожий на больного.
   - Нет, не видели, сестра.
   - Как же так? Я уходила, а вы уже здесь были. Он вон там был...
   - Может, и был, сестра. А что тебе от него нужно?
   - Нет, ничего особенного. Поговорить с ним хотела.
   - Ничего не знаем, сестра...
   Поняв, что от паломников ничего путного не добьешься, Аня  прекратила
бесполезные расспросы и вышла из кельи. Уже стемнело, нагретый  за  день
воздух посерел, сгустился и теперь начинал клубиться легким туманом.  Он
окутывал землю, постепенно заполняя все пространство  небольшого  двора.
Аня с интересом наблюдала за этим  чудом  природы.  Всего  за  несколько
минут туман проглотил монастырь, только высокая башенка часовни все  еще
гордо возвышалась  над  его  гордым  пиком  густой  пеленой.  Понаблюдав
немного, девушка направилась к храму.
   Разрушенный прошлогодним ураганом, он почему-то показался ей  похожим
на древние крепости, которые штурмовали пираты.
   Здесь  у  стен  была  одна  сплошная  стройплощадка.  Аня   села   на
перевернутые козлы, зачерпнула горсть свежих опилок.  Тоненькая  струйка
просочилась  между  пальцами  золотой  змеей  и  бесшумно  растворилась,
подхваченная  ветром.  Нужно  было  хорошенько  подумать  над  тем,  что
происходит...
   Итак, она добралась до конечной точки маршрута. Плаховский  монастырь
перед ней во всей красе. Ну  и  что  она  имеет,  какие  ниточки,  какие
зацепки?
   Плохо, что ничего конкретного. Какие-то фрагменты,  из  которых  пока
никак не складывается цельная картина.
   Во-первых, она встретила странного парня,  который  ее  самым  наглым
образом обманул...
   Во-вторых, в монастыре с ней случился странный обморок...
   В-третьих,  она  видела  человека  под  одеялом,   который   произнес
почему-то Гришину фамилию, а потом очень странным образом исчез...
   Во всех трех случаях есть одна повторяющаяся особенность.  И  там,  и
там, и там ключевым является слово  "странный".  Самое  интересное,  что
определить  точно,  что  конкретно  стоит  за  этим  словом,  -  нельзя.
Странный, и все! Не  страшный,  не  положительный,  не  отрицательный...
Прямо-таки какая-то ускользающая мишень.
   Она даже закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее от проблемы.
   Подумав немного, она решила, что  в  первую  очередь  стоит  заняться
пропавшим человеком под одеялом. Если ее  обморок  еще  можно  объяснить
какими-то бытовыми причинами, списать на усталость после дороги, то  вот
произнесенную человеком под одеялом фамилию "Кравец" списать на  бытовые
причины или на какую-нибудь случайность никак не получится...
   Лишь на второй день, когда  Аня  обследовала  почти  весь  монастырь,
стало понятно, что нужный ей человек (если он, конечно, все еще  здесь!)
может находиться только в небольшом больничном отделении, которое  здесь
все называли на старый манер  -  лазаретом.  Лазарет  представлял  собой
длинный барак, находившийся чуть в отдалении  от  остальных  зданий.  Он
упирался торцевой, "глухой"  стороной  прямо  в  северо-восточную  стену
монастыря...
   Несмотря на то что в секте была довольно  строгая  дисциплина,  некий
мирской "разгул" здесь все же присутствовал. Это девушка  поняла,  когда
впервые побывала в туалете. На полу  валялись  два  одноразовых  шприца,
явно говоря о  том,  что  кто-то  из  братии  или  паломников  баловался
наркотиками. Еще одна примета "разгула" была  обнаружена  Аней  как  раз
рядом с лазаретом - здесь она нашла пустую бутылку из-под водки.
   Девушка осторожно подняла бутылку, принюхалась. Судя по  всему,  пили
совсем недавно.
   - Ты что здесь делаешь? - неожиданно раздалось над самым ухом.
   Аня  едва  не  выронила  бутылку.  Старясь  держать  себя  в   руках,
обернулась.
   На нее строго, но в то же время чуть  насмешливо  смотрел  мальчишка,
который выдавал одежду на складе. Палец  на  его  руке  был  по-прежнему
обмотан изолентой.
   - А ты?
   - Что - я?
   - Ты сам-то что делаешь?
   - Слежу за тобой, - просто сказал мальчишка.
   Не выдержав, Аня усмехнулась:
   - Спасибо за откровенность. И кто же тебе велел следить?
   - А никто. Я сам.
   - Так ты шпион, что ли?
   - Почему  шпион...  -  неожиданно  обиделся  мальчишка.  -  За  всеми
новенькими паломниками приглядывают, не только за тобой. Так  принято...
Да ты не бойся! У нас это только день-другой наблюдают,  а  потом,  если
ничего не случается, прекращают. Я потому тебе и говорю, что больше  уже
следить не буду.
   - Ну и что ты такого выследил, наблюдая за мной?
   - Да ничего особенного!
   - Ну спасибо.
   - Не за что... А это ты лучше выбрось! - Он кивнул на бутылку.
   - С удовольствием! - Аня положила бутылку на место. - Я вижу,  кто-то
праздник отмечал... Вот просвети меня, неразумную, - разве  в  монастыре
можно пить? Ведь это грех. Или одним можно, а другим нельзя?
   Мальчишка нахмурился. Было  видно,  что  девушка  затронула  какую-то
болезненную тему.
   - Это Хохмач, дурак, опять колобродит. Сколько раз ему говорили!..  А
пить, конечно, нельзя, старец не  разрешает  и  правильно  делает.  Если
пить, то какой же это монастырь?!
   - Вот и я о том же! - поддержала Аня и тут же вкрадчиво спросила:
   - Почему, например, Хохмачу можно, а тебе нельзя? Он что, особенный?
   - Я сам не хочу. Раз попробовал - а она горькая!.. А Хохмач -  он  же
вольный. К тому же дурак... Вот и пьет где попадя!
   - Вольный?
   - Сам по себе, - уклончиво ответил мальчишка.
   - Так он не из братии... - догадалась Аня.
   - Почему? Из братии... но ему разрешили.
   - Кто?
   - Кто, кто... - Мальчишка нахмурился. - А чего ты меня все пытаешь?
   - Хорошо, больше не буду...
   Как выяснилось, Хохмачу было разрешено и многое другое. Например,  он
один из всех живущих в монастыре мог  свободно,  без  разрешения  старца
выходить за его пределы. Это было особенно странно, если учитывать,  что
Хохмач работал в  лазарете  обычным  санитаром.  Монахи-врачи  и  те  не
покидали скит, а ему - почему-то! - дозволялось. Более того, в Плахове у
него была своя крохотная квартирка в  "хрущобе"  и  даже  мотоцикл.  Аня
поняла, что если она хочет узнать, находится  ли  нужный  ей  человек  в
лазарете, то лучше Хохмача ей источник информации не найти. И  следовало
рискнуть. Тем более что времени на выполнение задания  у  нее  с  каждым
часом оставалось все меньше и меньше...
   Крошечная сцена, стойка бара и помещение с  двумя  десятками  занятых
столиков - вот и вся "Маска Зорро". Насквозь прокуренное, душное кафе  с
бьющей по ушам музыкой. И еще однорукий бармен - бывший мастер спорта по
вольной борьбе. Между столиками ловко сновали официантки, больше похожие
на  шлюх,  а  по  углам  сидели  н