рассосалась  толпа  желающих  приобрести  билетики,
чтобы   осмотреть   красоты   окрестностей   Санкт-Петербурга,   а   уже
осчастливленные путешествием пассажиры устало выгружались из автобусов.
   Сыщик нашел  своего  знакомого  -  слегка  сумасшедшего  экскурсовода
Веничку, которого Шура тоже случайно знала.
   Однажды она попала именно на его экскурсию, когда они с Лешей  ездили
в Гатчину, а на  электричке  трястись  не  хотелось,  и  они  поехали  с
экскурсионным маршрутом от  "гостинки".  Всю  дорогу  этот  попугаистый,
рыжеволосый, нелепо и не по возрасту одетый мужчинка  раздражал  публику
торопливо-бессвязными комментариями. "Вот это здание архитектора  Росси,
когда он там в своей Италии немного поковырялся, он приехал в  Россию  и
стал здесь выражаться...
   Самовыражаться. И мы все это наблюдаем - посмотрите,  какая  прелесть
справа". И так без умолку. Леша с Шурой громко ржали, болтали  о  своем,
не обращая внимания на  странного  экскурсовода,  но  потом  им  сделала
замечание надзирательница (парочка ехала в автобусе со  школьниками),  и
Леша попытался было поспорить с ней, но виновник  раздора  как-то  очень
жалостливо и кисло сказал в микрофон:
   "Друзья, я не призываю вас к тому, чтобы вы меня  слушали,  я  просто
прошу вас говорить чуть тише, вдруг кому-нибудь интересно, о чем я здесь
болтаю..."
   Теперь этот огненный мужчинка, Веничка,  разглядывал  отсканированный
снимок-фото Саши Снегирева - и торопливо уверял собеседников, что память
зрительная у него развита необычайно, стоит только один раз взглянуть на
человека, и все - он запал в память на веки  вечные,  что  глаз  у  него
алмаз, но с этой памятью мука страшная, он даже и не  представляет,  что
делать с такими уникальными способностями, сколько людей ежедневно  мимо
него проходят - и все, абсолютно все без  исключения,  попадают  в  сейф
памяти Вени и хранятся в нем, каждый на своей полочке.
   Тем не менее Шуру, которую Веня видел всего месяца полтора назад,  он
не узнал. Рассеянно кивнул (женщины Веню не интересовали в  принципе)  и
стал бойко болтать и изредка подхихикивать.
   На Веню Шура полтинник тратить не стала. Хватит. Мужчины увидели, что
их спутница посуровела, и несколько сменили тактику общения с коллегой.
   - Шурочка, мы понимаем,  как  утомительно  вам  участвовать  в  таком
нудном, кропотливом и не со-, всем привлекательном процессе, - заговорил
Юра, впервые взяв девушку за локоток и отводя в сторону от Семкина. - Мы
понимаем, и (глубокий вздох) обязуемся сегодня прочесать  еще  несколько
квадратов, благо  закалка  у  нас  старая,  и  дело  требует  трепета  и
тщательности...
   Шура сообразила, что не наградила  гонораром  самого  сыщика,  а  он,
бедняга, действительно весь день мотался.  Ну  что  значит  стольник  по
сравнению с пятьюдесятью тысячами долларов?!
   Правда, в пятьдесят тысяч долларов, а также  в  успех  предприятия  с
Семкиным и Юрой Потапова верила уже очень-очень слабо. Скорее всего, она
откупилась от спутников ста рублями (предпоследней купюрой в кошельке, а
до зарплаты... елки-палки!), чтобы избавиться от этой пурги и остаться в
покое.
   Хотела немного побродить по городу одна, но поняла, что в таком  виде
это не совсем прилично, и поехала домой...

Глава 6

НОВЫЙ ШОФЕР

   Снегирев сидел на заднем сиденье автомобиля  и  задумчиво  смотрел  в
окно.
   Николаев включил зажигание, выжал сцепление, включил первую  скорость
- и машина плавно тронулась.
   - Вот и день прошел, - задумчиво произнес Иван Давыдович, - а о  моем
сыне ни слуху ни духу. Я не понимаю, чем занимаются  ваши  люди,  почему
никакая работа не ведется?
   - Успокойтесь, Иван Давидович, - миролюбиво произнес Николаев, -  это
вам кажется, что работа не ведется, на самом деле она кипит.  Вот  скоро
ваш шофер начнет давать показания, и все станет ясно.
   - Какой шофер? - Снегирев впервые за сегодняшний день выказал эмоции.
   - Ваш шофер, Петр Петрович. Он был  в  тяжелом  состоянии,  но  после
операции ему стало лучше, и завтра он будет давать показания.
   - Петр Петрович жив? - удивился Снегирев. - А мне сказали...
   - Мало ли что сказали. Я говорю, он жив, значит, жив, -  заверил  его
Алексей, - и вообще, мне не нравится, что мы выехали  из  дома.  Вас  же
просили не покидать свою квартиру.
   - Мне нужно в  офис  по  делам,  -  сухо  ответил  Снегирев  и  после
длительной паузы медленно произнес:
   - Значит, Петр Петрович не погиб? Слава богу... Это ведь  может  быть
ниточкой для следствия, так?
   - Так, - утвердительно кивнул  Николаев  и  затормозил  у  невысокого
желтого здания. - Мы приехали.
   - А  где  он  лежит?  Может,  ему  что-нибудь  нужно,  -  спохватился
Снегирев.
   - Нет, ему ничего не нужно, у него все есть. А лежит он  в  госпитале
военно-медицинской академии. И, Иван Давыдович, я прошу вас ни с кем  не
делиться этой информацией. Это нужно в интересах следствия.
   - Да-да. Я понимаю, - торопливо ответил кандидат и вышел из машины.
   Николаев последовал за ним.

***

   На  втором  этаже  старого  особняка  располагался  офис   Снегирева.
Николаев сразу оценил вкус хозяина. Белый цвет  превалировал  над  всеми
остальными, все было строго, чинно и в  то  же  время  элегантно.  Узкая
лестница, покрытая мягкой  дорожкой,  вделанное  в  стену  зеркало,  что
зрительно увеличивало пространство...
   Снегирев быстро прошел в свой кабинет. В это время в офисе  почти  не
было людей.
   Где-то был слышен звук работающего принтера и женские голоса.
   - Иван Давыдович, я прошу вас - недолго.
   - Разумеется, Алексей. Мне только нужно забрать кое-какие бумаги.
   Они прошли мимо  секретарши  -  грудастой  девицы  в  сером  костюме,
которая, близоруко сощурившись, раскладывала на компьютере пасьянс.  При
виде шефа она было нажала  кнопку  отмены,  но  Снегирев,  едва  кивнув,
прошел мимо, и девушка, облегченно вздохнув, поправила волосы.  Николаев
последовал за ним в кабинет.
   Кабинет Снегирева представлял собой небольшую прямоугольную  комнату.
В центре традиционно располагался длинный стол. На окнах белые жалюзи, в
углу высокий шкаф. Рядом  со  столом  Николаев  увидел  небольшой  сейф.
Снегирев подошел к сейфу и начал освобождать его. Содержимое сейфа  было
также традиционным:  папки  с  документами,  дискеты.  Наконец  Снегирев
извлек из дальнего угла небольшую коробку. Он переложил ее в  объемистый
кожаный чемодан и закрыл замки.
   - Вот и все, - сухо произнес он, - можем возвращаться домой.
   - Иван Давыдович, извините, это не праздное любопытство. Но я  должен
знать, что находится в этой коробке, - произнес Алексей просто.
   И Снегирев так же просто ответил:
   - Здесь деньги. Я должен быть готов, Алексей, к любому ходу событий.
   Мелодичным переливом зазвонил телефон селекторной связи.
   - Да, - Снегирев нажал кнопку, - я слушаю.
   - Иван Давыдович, вам звонят  с  телевидения.  Журналистка  просит  о
встрече,  -  доложил  приятный  женский   голос,   по   всей   видимости
принадлежащий  грудастой  секретарше.   -   Она   хочет   поговорить   о
сегодняшнем... происшествии...
   - Настя, какая встреча, какая журналистка. Мне сейчас не до  того,  -
раздраженно  ответил  Снегирев.  -  И  попрошу,  отложите  все  встречи,
назначенные на завтра.
   - Хорошо, Иван Давыдович. Снегирев хотел отключить связь, но  девушка
остановила его:
   - Секундочку, Иван  Давыдович,  тут  пришли  результаты  рейтинга  на
сегодня.
   Ваш рейтинг вырос на двадцать процентов.
   - Спасибо, Настя, это все?
   - Да.
   - Едем домой. - Снегирев направился к выходу.

***

   В машине,  полностью  оснащенной  подслушивающей  аппаратурой,  сидел
Краснов  и  сосредоточенно  курил.  Молодой  парнишка,  механик  Володя,
настраивал микрофон.
   - Нам, Вовка, нужно быть начеку. Если рыбка клюнула, то она клюнула.
   - Не волнуйтесь, Андрей Викторович, все в  полном  порядке.  Все  три
жучка работают. Если что будет интересное, мы все с вами услышим.
   - Ну смотри, слухач, - погрозил ему пальцем Андрей и надел наушники.
   Кроме обычных уличных шумов на первом магнитофоне ничего не было.
   - Бабуля топает по стриту, - отметил Краснов. -  Так,  а  что  у  нас
делает друган Витя?

***

   Виктор Поваляев вышел  из  подъезда  и  быстрым  шагом  направился  в
сторону автобусной остановки. Следивший за ним оперативник  не  отставал
от пресс-секретаря ни на минуту. Ему не приходилось слишком  изощряться,
чтобы не быть замеченным: Поваляев спешил  и  шел  не  оборачиваясь.  На
автобусной остановке было полно народу, общественным же транспортом и не
пахло. Люди  тихо  переминались  с  ноги  на  ногу,  чтобы  хоть  как-то
согреться, и уныло посматривали на дорогу. Пресс-секретарь огляделся  по
сторонам, видно было, что он изрядно нервничает. Оперативник  на  всякий
случай  спрятался  за  телефонную  будку  и  стал  издали  наблюдать  за
объектом.  Поваляев  постоял  так  несколько  секунд  и  быстрым   шагом
направился  к  телефону.  Торопливо  пошарил  в  кармане,  потом  открыл
портфель, извлек оттуда бумажник, нашел там жетон и снял трубку...

***

   - Ага, друган Витя  набирает  номер!  Что  же  он  по  мобильному  не
звонит?..
   - оживился Краснов. - Послушаем, послушаем, кому он звонит...
   В машине тихо пришли в движение магнитофонные бобины. Володя прибавил
громкость, и теперь на весь микроавтобус  был  слышен  звук  крутящегося
диска телефонного автомата. Через секунду раздался щелчок  и  послышался
голос Поваляева:
   - Але, это я.
   - Да, - отозвался женский голос.
   - Как у вас дела?
   - Все ничего, только он сегодня  пытался  сбежать.  Пришлось  сделать
успокоительный укол.
   - Хорошо, я сейчас приду. Больше ничего не предпринимайте.
   Поваляев положил  трубку  на  рычаг.  Краснов  присвистнул  и  быстро
скомандовал:
   - Заводи тачку, едем за ним.

***

   Лидия  Сергеевна  неторопливо  шла  по  улице,  ее   руку   оттягивал
внушительных  размеров  пакет  с  вещами.   Приставленный   следить   за
домработницей  оперативник   медленно   шел   за   женщиной,   поправляя
миниатюрный наушник. Никаких звуков,  кроме  уличных  шумов,  оттуда  не
доносилось. Лидия Сергеевна дошла до  трехэтажного  здания,  на  котором
красовалась вывеска "Американская химчистка",  и  вошла  внутрь.  Сквозь
огромные окна было видно, как она подошла  к  окну  приема  вещей  и  ей
приветливо улыбнулась молодая женщина с копной темных волос.
   - Будьте добры, примите вещи, -  раздался  в  наушниках  голос  Лидии
Сергеевны.
   - Вы подождете или придете позже? - спросила приемщица.
   - Подожду.
   - Хорошо, это займет не более сорока минут. Можете почитать  в  фойе,
там на столике лежат журналы и газеты.
   - Скажите, а вот эту кофточку вы сможете почистить? - Лидия Сергеевна
показала на свою кофточку. - Это очень нежная шерсть, боюсь,  что  может
испортиться.
   - Не волнуйтесь, у нас высококачественная аппаратура. Я  поставлю  на
самый щадящий режим.
   - Отлично. - И Лидия Сергеевна сняла с себя кофту.
   Через несколько минут в наушниках раздался неприятный шуршащий звук.
   Кофточка с прицепленным к ней прослушивающим устройством  закрутилась
в  барабане.  Оперативник  раздраженно  выдернул  из   уха   наушник   и
пристроился возле дерева, наблюдая, как домработница Снегирева,  сидя  в
мягком кресле, почитывала модный журнал.
   На  дощатом  полу  возле  зарешеченного   окна   сидел   пристегнутый
наручниками  к  батарее  Саша  Снегирев.  В  углу   стояло   рассохшееся
фортепиано. В  комнату  едва  проникал  дневной  свет.  Сквозь  открытую
форточку дул холодный ветер. Мальчик ерзал на месте и  пытался  вытащить
узкую кисть из наручника. По всей видимости, этим  он  занимался  давно,
потому что руки от напряжения опухли и на запястьях образовались красные
круги.
   В комнату вошел широкоплечий парень в маске, мальчик  тут  же  принял
равнодушный вид и уставился в стену.  Парень  подошел  ближе,  придвинул
табурет и поставил на него тарелку с гречневой кашей.
   - Ешь, - сухо приказал он.
   - Я гречку ненавижу, - процедил мальчик.
   - Ничего, теперь полюбишь, - отозвался парень  и  достал  из  кармана
пластмассовый пузырек. - На, глотни для аппетита.
   - Не буду я жрать ваши таблетки!
   - Будешь, пацан, будешь, - угрожающе произнес  охранник  и,  насильно
открыв мальчику рот, всунул туда таблетку.
   Мальчик попытался выплюнуть таблетку, но парень одной рукой  с  силой
сжал ему челюсти, а другой взял стакан с водой и влил воду в рот.
   - Вот так, - довольный собой, произнес он и вышел из комнаты.
   Мальчик проглотил воду и ногой отпихнул от себя  табурет,  тарелка  с
кашей упала на пол.
   - Козел, - в сердцах прошептал Снегирев-младший и потер глаза.
   Через пять минут мальчик забылся тяжким сном.

***

   В кабинете Ивана Ивановича Тарасова шел "разбор полетов".  Тихомиров,
трое оперативников из команды Краснова, сам Андрей  Краснов  и  Николаев
сидели за длинным столом и отчитывались.
   - Снегирева я пас целый день. Информацию ему  выдал,  он  конечно  же
удивился, - бодрым голосом рапортовал Алексей. - По-моему, он  чист.  За
сына переживает и все такое прочее. Ездил к себе в офис, забрал  деньги.
Про Снегирева все.
   - Бабулька, - начал Краснов и поправился, - Лидия Сергеевна ходила на
рынок, потом в химчистку.  Ни  с  какими  подозрительными  личностями  в
контакт не вступала.  С  Поваляевым  тоже  все  чисто.  Правда...  -  он
усмехнулся, - вначале был подозрительный звонок,  но  потом  выяснилось,
что это он про своего кота говорил по телефону.
   - Какого кота? - поднял брови Тарасов.
   - Кот у него, Барсик, заболел. Возил его в ветеринарку, а потом  весь
вечер  был  дома.  Телефон  его  прослушивался,  никаких  подозрительных
разговоров.
   - Значит, все трое чисты?  Так,  -  подытожил  информацию  Тарасов  и
посмотрел  на  Тихомирова.  -  Хорошо  поработали  твои   ребята,   Олег
Филиппович, хорошо. Только вот одна заминочка вышла.
   - Какая заминочка? - насторожился Тихомиров.
   - А вот какая. -  Иван  Иванович  загадочно  посмотрел  на  притихших
сотрудников. - Дезинформация-то прошла. В  одиннадцать  вечера  какой-то
неизвестный звонил в госпиталь и очень  интересовался  здоровьем  шофера
Петра Петровича.
   Присутствующие замерли. Тихомиров почувствовал, как кровь  прилила  к
лицу, Краснов почесал затылок, Николаев присвистнул:
   - Оп-ля! Вот это финт!
   - Не финт это, - раздраженно произнес Тарасов. - А  недосмотрели  вы,
орлы. Кто-то из вашей троицы выдал информацию похитителям.
   Краснов посмотрел на оперативников, которым была поручена слежка,  те
дружно развели руками. В комнате повисло молчание.
   - Ну чего пригорюнились, - произнес наконец Тарасов и встал с кресла.
- Ждите теперь "гостей" в госпитале. Там все готово? -  обратился  он  к
Тихомирову.
   - Да, - коротко ответил зам.
   - Ну тогда вперед. И помните, осталось у нас с вами два дня...

***

   За окном потухли последние огни, комната погрузилась  в  темноту,  но
Иван Давыдович Снегирев не включал свет. Он вообще как будто не  замечал
наступившей ночи и того, что в комнате темно. Мужчина молча мерил шагами
свой кабинет и до боли сжимал ладонями виски. Казалось, что мыслей много
но все они вращались вокруг одного имени - Саша.
   "Саша, мой мальчик, сын, Саша..." - вертелось в голове.
   Мысли сбивались в кучу. Зловещие картины сменялись  одна  другой.  То
Снегиреву виделся окровавленный труп сына, лежащий на окраине города,  и
тогда сердце замирало и хотелось громко закричать. То он видел молящие о
чем-то  глаза  сына,  и  мужчина  до  боли  сжимал  кулаки.  "Чудовищно,
чудовищно", - вертелось у  него  в  голове,  и  виски  раскалывались  от
пульсирующих ударов. Время от времени Снегирев  хватался  за  телефонную
трубку и тут же бросал ее. Никогда еще в своей жизни  не  пребывал  Иван
Давыдович  в  таком  состоянии.  Никогда  еще  не  приходилось  ему  так
мучительно беспокоиться о ком-либо.  Даже  смерть  жены  не  была  таким
потрясением.
   При воспоминании о Зинаиде он тяжело вздохнул. Что значила  для  него
тогда ее смерть? Гибель  близкого  человека?  Но  они  никогда  не  были
близки. Их брак не был браком  по  любви.  Просто  пришло  время,  и  он
женился. Женился почти  на  первой  встречной.  Ему  было  уже  двадцать
восемь, за плечами был институт.
   Снегирев работал хирургом в  больнице  и  вел  обычный  для  молодого
холостяка  образ  жизни.  Друзья,  случайные  романы  -  ни  к  чему  не
обязывающие, легкие и непродолжительные. О женитьбе он  не  задумывался,
на женатых друзей смотрел снисходительно, о детях не мечтал.
   Если б не мать, он вообще еще долго пребывал бы в таком состоянии. Но
старуха мечтала о внуках и, тревожно заглядывая сыну в глаза,  осторожно
допытывалась о его личной жизни. Он отшучивался и говорил, что ищет свою
судьбу.
   - А может, сынок, ты ее до пенсии искать будешь? - задавала  резонный
вопрос мать. - Так я помру, не увидав внуков. - Не волнуйся,  мать,  без
внуков тебя не оставлю, - заверял он ее и продолжал холостяцкую  вольную
жизнь.
   Кажется, это было зимой или поздней осенью. Он, как всегда, пришел  с
дежурства и устало  растянулся  на  диване.  Позвонила  мать  и  как  бы
невзначай попросила его пойти сегодня с ней в гости к  подруге.  У  той,
мол, день рождения, они давно не  виделись,  и  она  хочет  похвастаться
своим  сыном.  Снегирев  тогда  тяжело  вздохнул  -  только  старушечьих
посиделок ему не хватало - и нехотя согласился.
   Это были смотрины. Он понял это с первого взгляда. Дверь  им  открыла
говорливая пожилая женщина. Такая кругленькая вся, улыбчивая,  ласковая.
Она провела их в комнату, где был накрыт  стол  с  традиционным  оливье,
селедкой "под шубой" и маленькими бутербродами с икрой. Кроме  них  была
еще пара-тройка гостей. Тихий  семейный  праздник,  Хозяйка  дома  имела
дочь, которую представила как хорошую хозяйку, чистоплотную и т.д.
   Девушка не произвела на  Снегирева  никакого  впечатления.  Нос  чуть
длинноват, волосы темные, прямые, постриженные под каре. Правда, фигурой
ее Бог не обидел. Широкие бедра, стройные  ноги,  узкая  талия.  Но  все
прогнозы говорили, что через несколько лет она будет полной копией своей
кругленькой матери. Имя ее ему тоже не  понравилось  -  Зинаида,  как-то
старомодно и отдает чем-то мещанским.
   Он и не помнил, как прошел вечер, как неожиданно для  себя  пригласил
Зину в гости, как они встретились через два  дня  и  как  через  полгода
расписались.
   Мать,  конечно,  была  счастлива,  а  он  просто  перешел  в   другое
состояние.
   Первое время ему было скучно с молодой женой,  но,  когда  через  год
родился сын Александр, жизнь в доме забурлила. Заботы о малыше заставили
его пересмотреть свои  взгляды  на  жизнь.  Снегирев  вдруг  понял,  что
появился на свете человек, его родное  существо,  которое  требует  его,
именно его защиты и заботы. И Иван Давыдович стал с энтузиазмом  строить
семейное гнездо. Именно на тот промежуток времени пришелся его  уход  из
медицины в коммерцию.
   Начинал он с небольшой  фирмы.  Торговали  инсулином  и  одноразовыми
шприцами. Спекулировали, конечно, если быть откровенным. Брали по  одной
цене  -  продавали  "с  накруткой".  Русский  бизнес!   Потом,   спасибо
сокурснику Вальке Кузнецову,  который  свел  его  с  известной  западной
фирмой  они  перешли  на  торговлю  шовным  материалом   и   медицинским
оборудованием. Человеком Снегирев был трудолюбивым и честным, что  в  то
время было редкостью, поэтому поставщики держались за него изо всех сил.
Конкуренция на рынке была незначительной, поэтому фирма Снегирева быстро
разрасталась и дело шло в гору.
   Сыну уже было четыре года, когда жена настойчиво поставила вопрос  об
отпуске.
   - Иван, в самом деле, ну сколько можно работать. Ты уже несколько лет
не был в отпуске. Давай съездим куда-нибудь. В море покупаемся.