Если  вдруг  отыщешь  за
подходящую цену, а меня в это время не будет, то заключай сделку.
   - А на какие шиши?
   - Завтра утром деньги поступят в наш банк на Сент-Томасе. Эту  любезность
нам оказывают моя временные работодатели,
   - Я рад, что ты совмещаешь идеализм с практичностью.
   - Они должны мне, и даже больше, чем смогут когда-нибудь заплатить.
   - Кстати, как быть со вторым капитаном? У нас два контракта на  следующий
понедельник.
   - Я звонил Барби, она поможет. Все равно ее яхта все еще в ремонте  после
урагана.
   -  Тай,  ты  же  знаешь,  что  пассажиры  не  очень  хорошо  относятся  к
женщинам-капитанам!
   - Скажи ей, пусть продолжает поступать как  обычно,  когда  ее  пассажиры
обнаруживают, что "Б. Пейс" - это не Брюс или  Бен,  а  Барбара.  Когда  все
поднимаются на борт, она демонстрирует свою силу и колотит стюарда.
   - Но она всегда платит ему за причиненные побои.
   - Ну и заплати, мы теперь богатые.
   Внезапно послышался шум автомобильного двигателя, а затем  визг  тормозов
со стоянки, расположенной рядом с причалом.  Донеслись  приглушенные  голоса
Кука  и  Ардисона,  которые  кричали  что-то  Марти  и  Мики,  работавшим  в
мастерской  яхт-клуба.  Через  минуту   англичанин   и   француз   торопливо
направились к причалу.
   - Что-то случилось, - спокойно произнес Тайрел.
   - Есть новости! - крикнул Джеффри Кук, тяжело дыша. - Мы прибыли прямо из
правительственной резиденции... Привет, Марк, извини, но нам надо поговорить
с твоим братом наедине. - Англичанин повел Хоторна в дальний конец  причала.
Ришелье следовал за ними.
   - Успокойся, - сказал Хоторн, - переведи дыхание и не торопись.
   - Нет времени, - ответил Ардисон, - мы получили  четыре  сообщения,  и  в
каждом нас извещают, что видели женщину и юношу.
   - На одном и том же острове?
   - Нет, на трех разных, черт бы их побрал! - заявил Кук. - И на каждом  из
них есть международный банк.
   - Значит, два сообщения были с одного острова?
   - Санта-Крус, Кристианстед. Самолет ожидает нас на аэродроме. Я возьму на
себя Санта-Крус.
   - Зачем? - сердито возразил Хоторн. - Не хочу обижать тебя, Джефф,  но  я
моложе и явно в лучшей форме. Оставь Санта-Крус мне.
   - Но ведь ты не видел фотографии!
   - Судя по твоим рассказам, на них изображены три разные женщины. Так  что
какая польза от этих фотографий?
   - Как у тебя все просто, Тайрел. Но ведь  есть  небольшой  шанс,  что  на
одном из снимков именно она. Нет, мы не можем их игнорировать.
   - Передай их мне.
   - Фотографии должен доставить курьер, Верджин-Горда не входит  в  маршрут
секретной почты. Но завтра прямо с утра Второе бюро организует их доставку с
дипломатической почтой с Мартиники.
   - Нам нельзя терять время, - напомнил Ардисон.
   - Я сообщу тебе имена наших источников, Тайрел, - подвел итог беседе Кук.
- Ты полетишь на Сен-Бартельми, а Жак возьмет на себя Ангилью.

***

   Хоторн проснулся на узкой кровати в гостинице острова  СенБартельми,  все
еще злой на Кука за то, что тот направил его в наименее перспективное место.
Местный  источник,  с  которым  Хоторн  связался  через  начальника   службы
безопасности острова,  оказался  знакомым  осведомителем,  который  крутился
среди торговцев  наркотиками.  Этот  проходимец  потребовал  награду  в  три
миллиона долларов. А видел он пожилую немку  в  сопровождении  юного  внука,
высаживавшихся с катера на подводных крыльях, пришедшего с Сен-Мартена.  Вот
с этими ненадежными сведениями он и явился за наградой. Однако были наведены
справки и выяснилось, что немка - вполне добропорядочная женщина, которая не
одобряет вульгарного образа жизни своей дочери и  поэтому,  забрав  с  собой
внука, отправилась в поездку по островам.
   - Черт побери! - рявкнул Хоторн и потянулся к  телефону,  чтобы  заказать
что-нибудь на завтрак, если его вообще подавали в этой гостинице.

***

   Тайрел шатался по улицам, убивая время. Позже он собирался  взять  такси,
отправиться в аэропорт и вылететь назад на Горду.  Делать  ему  больше  было
нечего, кроме как бродить по острову. Он не любил  сидеть  в  одиночестве  в
гостинице, потому что номер напоминал ему одиночную  камеру  в  тюрьме,  где
человека очень быстро начинает раздражать собственное общество.
   И вдруг случилось невероятное. В пятидесяти футах впереди по  направлению
ко входу в "Бэнк оф Скотленд" улицу переходила женщина, которая  спасла  его
разум, а может быть, и жизнь. Она была еще более прекрасной, если это вообще
было возможно. Длинные волосы обрамляли красивое  загорелое  лицо.  Она  шла
походкой уверенной  в  себе  парижанки,  которая  никогда  не  снизойдет  до
кокетства с незнакомцами. Все мгновенно всплыло в памяти, и он  уже  не  мог
сдержать себя.
   - Доминик! - крикнул он и, расталкивая людей, бросился к женщине, которую
не видел так давно, очень давно. Она обернулась на  крик,  ее  лицо  озарила
радостная улыбка. Они обнялись, сжав друг  друга  в  объятиях,  воскрешая  в
памяти тепло и нежность друг друга.
   - Мне сказали, что ты вернулась в Париж!
   - Я так и сделала, дорогой. Надо было устраивать свою жизнь.
   - И ни единого слова, письма, даже звонка. Я сходил с ума!
   - Я понимала, что все равно не смогу заменить тебе Ингрид.
   - Разве ты не знала, что мне очень хотелось этого?
   - Но у нас с тобой разные миры,  любимый.  Твоя  жизнь  здесь,  а  моя  в
Европе. На мне лежат определенные обязательства, которых нет у тебя, Тай.  Я
пыталась объяснить тебе это.
   - Да, я что-то  помню.  Спасение  детей.  Помощь  Судану...  Еще  две-три
какие-то акции.
   - Я упустила очень много времени, гораздо больше, чем  провела  с  тобой.
Некоторые дела нашей организации пришли в  упадок,  а  те  правительства,  к
которым мы обращались, отказали нам в помощи. Но теперь, когда  министерство
иностранных дел Франции твердо поддерживает нас, стало гораздо легче.
   - Каким образом?
   - В прошлом году в Эфиопии...
   Она говорила о своих удачных гуманитарных миссиях, о том, как приходилось
преодолевать бюрократические барьеры, и ее  природный  энтузиазм  освещал  и
согревал все, что ее окружало. Большие, теплые глаза были такими  живыми,  а
лицо чрезвычайно выразительным, она жила безграничной верой и надеждой.
   - ...И  ты  понимаешь,  мы  отправили  туда  двадцать  восемь  грузовиков
продовольствия! Ты не представляешь, что  мы  испытали,  увидев  жителей,  а
особенно детей, страдающих от голода, стариков, почти уже совсем  потерявших
надежду! Никогда не думала, что заплачу  от  счастья...  а  теперь  налажено
регулярное снабжение, и мы стараемся  распространять  его  повсюду,  пока  в
силах надавить на них.
   - Надавить? На кого?
   - Ну, понимаешь, дорогой, мы пугаем тех, кто препятствует нам, но  вполне
корректно,  конечно,  предъявляя  наши  документы.   Официальные   документы
Республики Франция - это вам не игрушка! - Доминик  простодушно  улыбнулась,
глаза ее сияли.
   Он так любил ее. Он не мог снова потерять ее.
   - Пойдем выпьем чего-нибудь, - предложил Хоторн.
   - О да, с удовольствием! Я так хочу поговорить с тобой, Тай. Я ведь  тоже
скучала без тебя. Правда, у меня назначена в банке встреча с адвокатом дяди,
но он может подождать.
   - На этом чудесном острове все всегда опаздывают.
   - Я позвоню ему оттуда, где мы будем.

Глава 4

   Они сидели в открытом  кафе,  протянув  друг  другу  руки  через  столик.
Официант принес Доминик чай  со  льдом,  а  Хоторну  графинчик  охлажденного
белого вина.
   - Почему ты исчезла? - спросил Тайрел.
   - Я же говорила тебе, у меня были определенные обязательства.
   - У нас с тобой могло бы быть одно общее - я имею в виду обязательство.
   - Это-то и испугало меня, ты начал занимать слишком много  места  в  моей
жизни.
   - Ну и что? Я думал, ты чувствовала то же самое, что и я.
   -  Ты  был  слишком  подавлен  чувством  собственной  вины,  Тай,   начал
спиваться, и  это  подтверждали  твои  пассажиры.  Ты  просто  стал  немного
сумасшедшим, потому что не нес ни за кого и ни за что ответственности, а жил
сам по себе. Не мог простить себе того, что произошло.
   - Но ведь так оно и было, разве нет?
   - Ты уверен?
   - Тебе хотелось быть не  только  сиделкой  при  мне,  но  я  был  слишком
поглощен собой и не понял этого. Мне очень жаль.
   - Тай, ты был сильно травмирован и расстроен, я понимала это. Но, если бы
я думала так, как считаешь ты, мы не были бы с тобой вместе так долго. Почти
два года, дорогой.
   - Не так уж это и долго.
   - Да, наверное.
   - А помнишь, как мы встретились впервые? - спросил Хоторн, нежно глядя ей
в глаза.
   - Разве я могла бы забыть это? - Она мягко засмеялась и погладила его  по
руке. - Я взяла напрокат лодку  и  поплыла  на  Сент-Томас,  а  когда  лодка
входила в проход, которым мне подсказали воспользоваться,  у  меня  возникли
некоторые трудности.
   - Трудности? Да ты неслась на всех  парусах,  будто  стремилась  выиграть
какие-то гонки, напугала меня до смерти.
   - Не знаю, насколько ты испугался, но рассердился здорово.
   - Доминик, моя яхта стояла на якоре прямо на твоем пути!
   - О да, ты как раз был на палубе, размахивал руками и ругался...  Но  мне
все-таки удалось не врезаться в тебя, правда ведь?
   - До сих пор не понимаю, как ты сумела избежать столкновения.
   - Ты просто не мог ничего видеть, дорогой, потому что от злости  свалился
в воду. - Они рассмеялись. - Мне было очень стыдно, - продолжила Доминик,  -
но я все-таки извинилась, когда ты выбрался на берег.
   - Да, извинилась. Это было в баре Фишбайта, ты подошла  ко  мне,  и  всех
присутствующих охватила зависть... Так начались самые  счастливые  месяцы  в
моей жизни. Больше всего мне запомнилось, как мы с тобой плавали  вдвоем  на
крохотные островки, спали на пляжах... занимались там любовью.
   - Мы любили друг друга, дорогой.
   - Разве мы не можем начать все сначала? Мы  вернемся  в  прошлое.  Я  уже
пришел в себя. Я даже могу смеяться и шутить, тебе  понравится  мой  брат...
Начнем все сначала, Доминик?
   - Я замужем, Тай.
   Хоторну  показалось,  что  в  окутанном  туманом  море  в  него  врезался
океанский лайнер. Несколько минут он не мог выговорить ни  слова,  а  сидел,
опустив глаза, и старался унять дыхание. Он хотел отпустить руку Доминик, но
она не позволила ему сделать этого, накрыв его ладонь другой рукой.
   - Пожалуйста, дорогой, не надо.
   - Как повезло этому парню, - сказал  Хоторн,  глядя  на  их  руки.  -  Он
действительно хороший человек?
   - Он симпатичный, преданный и очень, очень богатый.
   - Из  трех  достоинств  у  него  на  два  больше,  чем  у  меня.  Я  могу
претендовать только на один пункт - преданность.
   - Не буду отрицать, его богатство сыграло свою роль.  Я  не  стремлюсь  к
роскоши, но мои дела требуют больших средств. Работая манекенщицей, я  могла
позволить себе иметь прекрасную квартиру и роскошные  наряды,  но  не  могла
заниматься благотворительностью. Да и вообще, я никогда не чувствовала  себя
уютно, демонстрируя почти обнаженной наряды для избранной публики.
   - Теперь вы живете в другом мире, леди... и, наверное, очень счастливы  в
замужестве?
   - Я этого не говорила, - тихо, но твердо ответила Доминик, тоже глядя  на
их сцепленные руки.
   - Тогда я чего-то не понял.
   - Это брак по расчету, как говорил Ларошфуко.
   - Прошу прощения? - Хоторн поднял глаза, разглядывая ее безучастное лицо.
   - Мой муж тайный гомосексуалист.
   - Боже, благодарю тебя за милости, большие и малые!
   - Он находит это привлекательным... Мы  ведем  странную  жизнь,  Тай.  Он
очень влиятелен и чрезвычайно щедр, помогает мне  не  только  организовывать
различные фонды, но и обеспечивает правительственную поддержку, в чем  часто
возникает нужда.
   - Официальные документы?
   - От самых высокопоставленных  лиц  в  министерстве  иностранных  дел,  -
ответила Доминик, улыбнувшись. - Он говорит, что это слишком малая цена,  за
то, что я для него сделала, за мою помощь.
   - Безусловно. Никто не пройдет мимо него, когда рядом ты.
   - Да, он говорит, что я привлекаю клиентов более высокого класса...  Это,
конечно, шутка. - Доминик неохотно убрала руку с пальцев Хоторна.
   - Конечно. - Тайрел вылил в  свой  стакан  остатки  вина  и  откинулся  в
кресле. - А ты здесь для того, чтобы навестить своего дядю на Сабе?
   - Боже мой, я совершенно забыла! Мне ведь действительно надо позвонить  в
банк и поговорить с его адвокатом... Вот видишь,  что  происходит  со  мной,
когда я встречаю тебя.
   - Мне бы хотелось верить в это...
   - Можешь верить, Тайрел, - мягко  оборвала  его  Доминик,  наклонилась  к
нему, и ее большие карие глаза заглянули прямо в его глаза. - На самом  деле
можешь верить, дорогой... Где здесь телефон, я ведь где-то видела.
   - В холле.
   - Я вернусь через несколько минут. Мой дорогой старый дядюшка  подумывает
о том, чтобы снова переехать, соседи стали слишком докучать ему.
   - Но Саба - самый уединенный остров, насколько я помню, - сказал  Тайрел,
улыбаясь. - Ни телефона, ни почты, да и посетителей ПОЧТЕ не бывает.
   -  Я  настояла,  чтобы  он  установил  спутниковую  антенну.  -   Доминик
отодвинула кресло и встала.  -  Он  любит  международные  футбольные  матчи,
относится к космической связи как  к  черной  магии,  но  телевизор  смотрит
постоянно... Ладно, я побежала.
   - Я подожду здесь. - Хоторн проводил взглядом удаляющуюся фигуру женщины,
которая, как он думал, навсегда ушла из его жизни. Ее рассказ  обрушился  на
него как штормовой ветер. А известие о ее замужестве  чуть  было  совсем  не
потопило его, он едва не задохнулся, услышав об этом браке, который вовсе  и
не являлся  таковым,  но  именно  подробности  ее  замужества  добавили  ему
плавучести... Они не должны снова расставаться, он не потеряет ее!
   Хоторн подумал о  том,  догадалась  ли  она  позвонить  дяде  на  Сабу  и
предупредить, что задержится. В течение дня самолеты летали между  островами
каждый час. Не могли же они просто вот так попрощаться и разойтись в  разные
стороны, это было немыслимо. Тайрел  довольно  хорошо  знал  Доминик,  чтобы
предположить, что и она понимает это. Он улыбнулся про себя,  подумав  о  ее
эксцентричном дядюшке, которого никогда  не  видел.  Парижский  адвокат,  он
провел более тридцати  лет  в  бурлящем  мире  арбитража,  разрываясь  между
кабинетом и  залом  суда,  принимая  решения,  от  которых  зависела  судьба
миллионов франков.
   Но одновременно с этим это был спокойный, ласковый человек, который желал
только сбежать от этого сумасшествия, рисовать цветы и закаты,  как  сам  он
говорил, "в стиле  позднего  Гогена".  Доминик  рассказывала,  что,  уйдя  в
отставку, он взял с  собой  пожилую  служанку,  оставил  бессердечную  жену,
ничего не сообщил несносным  дочерям,  которые,  как  и  их  мать,  страдали
скупостью, и улетел на Малые Антильские острова "в поисках своего Таити".
   Остров Саба был выбран совершенно  случайно,  в  результате  разговора  с
незнакомцем в баре аэропорта на Мартинике. Незнакомец возвращался в  Европу,
решив провести остаток жизни в Париже, и у него на  Сабе  был  скромный,  но
уютный дом, который он хотел продать. Заинтересовавшись, дядя  Доминик  стал
расспрашивать незнакомца, и  тот  показал  ему  несколько  фотографий  дома.
Бывший адвокат тут же, за соседним столиком, составил бумаги о покупке дома,
немного удивив, но не  насторожив  незнакомца.  Потом  он  позвонил  в  свою
парижскую фирму бывшему вице-президенту, который  теперь  стал  президентом,
дав указание выплатить деньги владельцу дома сразу по его прибытии в  Париж.
Бывший подчиненный был вынужден вычесть стоимость дома из  довольно  высокой
пенсии  бывшего  начальника.  Владельцу  дома  было  поставлено  всего  одно
условие: он должен связаться с телефонной компанией на Сабе и  распорядиться
немедленно снять все телефоны в доме.  Озадаченный  и  вместе  с  тем  очень
довольный сделкой, превзошедшей все его ожидания, домовладелец  позвонил  из
аэропорта в  телефонную  компанию  острова,  прокричал  в  трубку  указания,
сопроводив их многочисленными угрозами.
   На островах, служивших прибежищем  многим  разочарованным,  пресытившимся
жизнью людям, знали массу таких историй. Эти люди нуждались  в  понимании  и
заботе, и Доминик, занятая своей  благотворительной  деятельностью,  все  же
находила время для дяди-отшельника.
   - Ты не  поверишь,  -  сказала  Доминик,  подходя  к  креслу  и  прерывая
размышления Тайрела, - адвокат оставил для  меня  сообщение,  что  он  очень
занят и сможет встретиться со мной только завтра. И не преминул подчеркнуть,
что предупредил бы меня, если бы на острове был телефон.
   - Вполне логично.
   - Тогда я позвонила в другое место, коммандер, правильно я называю  тебя?
- Доминик села в кресло.
   - Это в прошлом, - ответил Тайрел, качая головой,  -  я  повысил  себя  в
звании, и теперь я капитан, потому что у меня свой корабль.
   - А это повышение?
   - Можешь не сомневаться. Кому ты позвонила?
   - Дядиным соседям, тем самым, которые надоедают ему и  из-за  которых  он
хочет переехать. Они приносят ему свежие овощи со своего огорода,  проникают
в дом, минуя служанку, и мешают ему рисовать или смотреть футбол.
   - Похоже, что они хорошие люди.
   - Они - да, а он - нет, слишком неуживчивый. И тем не  менее  я  дала  им
вполне законный шанс нарушить  его  уединение.  Попросила  зайти  к  нему  и
передать, что с адвокатом, с банком есть некоторые проблемы и что  я  сейчас
занимаюсь их решением, а вернусь позже.
   -  Чудесно,  великолепно,  -  улыбнулся  Хоторн.  Теперь  его  плавучесть
полностью восстановилась. - Я надеялся, что ты именно так  и  поступишь,  но
совсем забыл, что у дяди нет телефона.
   - Что я еще могу сделать для тебя, дорогой? Я была не слишком  любезна  с
тобой, Тай, но скажу честно, я тоже очень скучала без тебя.
   - Я только что выписался из номера в гостинице по соседству, - неуверенно
произнес Тайрел, - но думаю, что снова смогу получить его.
   - Так и сделай. Как называется эта гостиница?
   - Ну, ее  трудно  вообще-то  назвать  гостиницей,  несмотря  на  то,  что
называется она "Пламенеющий".
   - Иди туда, дорогой, а я приду  минут  через  десять-пятнадцать.  Передай
портье, что ждешь меня, чтобы я знала номер комнаты.
   - А почему?
   - Я хочу сделать тебе... нам подарок. У нас с тобой сегодня торжество.

***

   Они стояли обнявшись в тесной гостиничной  комнатке,  Доминик  дрожала  в
объятиях Хоторна. Ее подарок оказался тремя бутылками шампанского в  ведерке
со льдом, их доставил в номер портье,  получивший  за  это  очень  приличные
чаевые.
   - В конце концов, это ведь просто легкое вино, - сказал Тайрел, подходя к
подносу, стоящему на бюро, и открывая первую бутылку. - Ты знаешь, что через
четыре дня после твоего исчезновения я бросил пить и с тех пор не взял в рот
ни капли виски? Но за те четыре дня я выпил весь запас спиртного на острове,
пропустив при этом два рейса.
   - Но это значит, что мое  исчезновение  принесло  хоть  какую-то  пользу.
Виски было просто поддержкой для тебя, а не  потребностью.  -  Доминик  села
рядом с маленьким круглым столиком у окна, с  ее  места  открывался  вид  на
гавань.
   - Поверь мне, я уже совсем не тот. - Хоторн поставил на  столик  стаканы,
бутылку и  уселся  в  кресло  напротив  Доминик.  -  Впрочем,  это  довольно
банальная фраза. Ну вот, все перед тобой.
   - Перед нами, дорогой. - Они выпили, и Хоторн снова наполнил стаканы.
   - Значит, у тебя был рейс сюда? - спросила Доминик.
   - Нет. - Тайрел быстро соображал, гладя в окно. - Я  обследую  остров  по
заданию флоридского гостиничного синдиката,  они  считают,  что  скоро  сюда
придет игорный бизнес, и решили воспользоваться  моей  помощью.  Сейчас  это
происходит повсеместно на всех островах, и денежные воротилы  заинтересованы
в этом.
   - Да, я что-то слышала. Эт