потому  что  все  они  были  упакованы  в  ящики,  маркированные   грузовыми
этикетками для отправки в  Лиссабон,  откуда  их  с  соблюдением  строжайшей
секретности должны были переправить в особняк на берегу Женевского  озера  в
Швейцарии.  Сам  дом,  земля,  конюшни,  лошади,  различные  животные,   как
домашние, так и дикие, втайне уже были проданы шейху из  Саудовской  Аравии,
который через тридцать дней должен был на  законном  основании  вступить  во
владение поместьем. Этого времени ван Ностранду было более  чем  достаточно.
Он подошел к столу, снял трубку красного секретного телефона и набрал номер.
   - "Скорпион-3", - раздался голос на другом конце провода.
   - Это "Скорпион-1", я буду краток. Пришло мое время, и я ухожу от дел.
   -  Боже  мой,  какой  удар!  Вы  всегда  были  для  всех   нас   образцом
непоколебимости.
   - Такие вещи случаются, и я знаю, когда следует уходить. Сегодня вечером,
перед тем как исчезнуть, я перепрограммирую свой телефон на вас и сообщу  об
этом "Покровителям". В один прекрасный день  они  вызовут  вас,  потому  что
теперь вы подчиняетесь им. Кстати, если позвонит женщина и представится  как
Баж, предоставьте ей всю необходимую помощь. Это приказ падроне.
   - Понял. Мы еще услышим о вас?
   - Честно говоря, я  сомневаюсь  в  этом.  Мне  надо  выполнить  последнее
задание, и я совершенно отхожу от дел. "Скорпион-2" - подходящая фигура,  он
очень опытен, но не обладает вашей умудренностью и не имеет такого  прочного
тыла. Ему это не по силам.
   - Вы, наверное, имеете в виду, что у него нет моей  юридической  фирмы  в
Вашингтоне.
   - К сожалению. С завтрашнего утра вы будете "Скорпионом-1".
   - Это большая честь, и я пронесу ее до самой могилы,
   - С которой, надеюсь, не очень скоро встретитесь.

***

   Бажарат выбралась из такси  и  кивнула  Николо,  чтобы  тот  поторопился.
Молодой человек вылез вслед за ней, а  Бажарат  в  это  время  через  окошко
расплачивалась с водителем.
   - Спасибо, леди, вы очень добры, - поблагодарил ее таксист. -  А  это  не
тот молодой парень, о котором мы повсюду читаем? Из Италии?
   - Боюсь, что это именно он и есть, синьор.
   - О, я расскажу о нашей встрече жене, она у меня итальянка. Она притащила
домой газету, где есть фотографии этой актрисы Эйнджел Кейпел вместе  с  его
сиятельством.
   - Они просто хорошие друзья...
   - О, я не берусь судить леди. Она прекрасное дитя, все ее  любят,  а  эти
бульварные газетенки просто треплются!
   - Она чудесная девушка. Спасибо, синьор.
   - Рад был поговорить с вами.
   - Пойдем, Данте. - Бажарат взяла Николо под руку и повела в фешенебельное
модное кафе Джорджтауна. Завтракавшая там публика состояла из дам в  шелках,
молодых женщин в блузах от Армани, нескольких членов конгресса,  нетерпеливо
поглядывающих на свои наручные часы. - Запомни,  Нико,  -  сказала  Бажарат,
когда метрдотель любезным жестом пригласил их пройти зал, - что он  сенатор,
тот самый, с которым ты познакомился в Палм-Бич, адвокат из  штата  Мичиган.
Зовут его Несбит.
   Обменявшись  восторженными  приветствиями,  все  трое  заказали  кофе   с
мороженым, и сенатор заговорил:
   - Я никогда здесь не был, но один из моих  помощников  хорошо  знает  это
место. Оно очень популярно.
   - Это просто наша прихоть, синьор. На  приеме  в  Палм-Бич  хозяйка  дома
упоминала это кафе, поэтому я и предложила его для встречи.
   - Да, она упоминала. - Сенатор с удовольствием  огляделся  вокруг.  -  Вы
получили материал, который я прошлым вечером направил вам в отель?
   - Конечно, и мы с Данте Паоло несколько часов провели за  его  изучением.
Так ведь, дорогой племянник? Мы ведь несколько  часов  изучали  материал?  -
добавила Бажарат по-итальянски.
   -  Совершенно  верно,  дорогая  тетушка,   -   подтвердил   Николо   тоже
по-итальянски.
   - Данте и его отец очень заинтересовались  вашим  материалом,  но  у  них
возникли определенные вопросы.
   -   Естественно.   Этот   материал   представляет   собой    относительно
детализированный обзор промышленного потенциала, а не глубокий анализ каждой
вероятной возможности. Если есть заинтересованность, то мой  персонал  может
подготовить дополнительные данные.
   - Это,  конечно,  будет  необходимо  перед  серьезными  переговорами,  но
сейчас, возможно, мы сможем побеседовать и об этом... как вы его  назвали...
обзоре.
   - Бак вам будет угодно. О каких конкретно областях промышленности?
   - Не имеет  значения,  синьор.  В  любом  случае  речь  пойдет  о  сотнях
миллионов долларов. Существует допустимый риск,  и  это  никогда  не  пугало
барона, но для честного сотрудничества необходим определенный  контроль,  не
так ли?
   -  Опять  же  в  каких  конкретных  областях   промышленности,   графиня?
"Контроль" - это слишком жесткий термин для нашей экономики.
   - Подозреваю,  что  "толпы  безработных"  -  еще  более  жесткий  термин.
Возможно, что термин "контроль" звучит как-то пугающе, так что, может  быть,
назовем это "документами о взаимопонимании"?
   - Не приведете ли пример?
   - Скажу откровенно, первые же  признаки  финансового  благополучия  могут
быть  опасны  тем,  что  соответствующие  профсоюзы   предъявят   повышенные
требования...
   - С этим легко будет справиться, - прервал графиню  Несбит.  -  Мои  люди
провели кое-какую предварительную работу в этой области, да я и  сам  сделал
несколько телефонных звонков. Профсоюзы значительно поумнели и  стали  более
предусмотрительны в вопросах,  касающихся  экономики.  Многие  их  члены  не
работают по два и три  года,  поэтому  они  не  собираются  убивать  курицу,
несущую  золотые  яйца.  Спросите  у  японцев,  которые   имеют   заводы   в
Пенсильвании, Калифорнии и Бог знает где еще.
   - Вы очень успокоили нас, синьор.
   -  Вам  будет  представлено  в  письменном   виде   все,   что   касается
производительности и окупаемости инвестиций. Что еще?
   - Этот вопрос не всегда бывает однозначным, как в вашей стране, так  и  в
нашей. Каковы взаимоотношения промышленников и правительства?
   - Вы говорите о налогах? - спросил сенатор, нахмурил лоб, и в его взгляде
появилось неодобрение. - Они взимаются вполне справедливо, графиня...
   - Нет-нет, синьор! Вы не правильно меня  поняли.  Как  говорят  у  вас  в
Америке, смерть и налоги неизбежны...
   Нет,  я  говорю  о  том,  что  так  часто  встречается  в  Италии,  -   о
беззастенчивом вмешательстве правительства в дела бизнесменов.  Несмотря  на
заверения в безопасности и целостности инвестиций, нам  приходилось  слышать
ужасные  истории  о  проволочках,  стоивших  миллионы,   о   бюрократических
процедурах на различном уровне - местном, штата, государственном. Именно  об
этих проволочках мы с бароном и слышали.
   - Безопасность... и  целостность,  обусловленные  требованиями  рынка,  -
произнес с улыбкой сенатор. - Властии моего штата,  как  это  и  записано  в
законе, не предпримут никаких незаконных вмешательств.  Мы  не  можем  этого
допустить, а чтобы выполнить свой долг перед избирателями, я все это  изложу
вам письменно.
   - Отлично, просто чудесно... Еще один, последний вопрос, синьор,  но  это
личная просьба, в которой вы вольны отказать, что ничуть не поколеблет моего
уважения в вам.
   - В чем дело, графиня?
   - Как все сильные мира сего, мой брат барон вполне заслуженно гордится не
только собственными достоинствами, но и своей семьей, и в особенности сыном,
который  ради  того,  чтобы  помочь  отцу,  жертвует  обычными  увлечениями,
присущими юности.
   - Прекрасный молодой человек! Как и все, я читал в газетах статьи  о  его
дружбе с юной телезвездой Эйнджел Кейпел...
   - Ах, Анджелина, - ласково произнес  Николо,  делая  ударение  на  каждом
слоге. - Моя прекрасная!
   - Прекрати, дорогой племянник, - оборвала его Бажарат по-итальянски.
   - Особенно мне понравились их фотографии в кругу  ее  семьи  в  Бруклине.
Даже самому высокооплачиваемому организатору рекламных кампаний  не  удалось
бы сделать такие удачные фотографии, - сказал сенатор.
   - Это  произошло  совершенно  случайно...  но  давайте  вернемся  в  моей
просьбе.
   - Конечно. Гордость барона - его семья, особенно прекрасный  сын.  Что  я
могу сделать для вас?
   - Нельзя ли организовать небольшую  личную  встречу  моего  племянника  с
вашим президентом... всего минуту или две, чтобы я  могла  отправить  барону
фотографию, где они изображены  вместе?  Барон  будет  так  счастлив,  а  я,
конечно, не забуду рассказать брату, кто организовал эту встречу.
   - Думаю, это можно будет устроить, хотя,  откровенно  говоря,  существуют
определенные сложности...
   - О, понимаю, синьор, я  ведь  тоже  читаю  газеты!  Поэтому  и  прошу  о
короткой личной  встрече.  Только  Данте  Паоло  и  я,  а  фотографии  будут
отправлены только барону ди Равелло и не попадут ни в какие газеты. Конечно,
если эта просьба невыполнима, то я забуду о ней, и примите мои извинения.
   - Подождите минутку, графиня, - задумчиво произнес Несбит. -  Это  займет
несколько дней, но думаю, что смогу все устроить.  Один  сенатор  от  нашего
штата состоит  в  той  же  партии,  что  и  президент,  а  я  поддержал  его
законопроект, потому что считал его правильным, хотя это  может  стоить  мне
голосов...
   - Я не совсем понимаю вас.
   - Он близкий друг президента и ценит мою поддержку... а  также  понимает,
какую пользу могут принести штату инвестиции барона... и что я могу  сделать
с ним, если он попытается хоть чуть-чуть помешать...  Да,  графиня,  я  могу
устроить такую встречу.

***

   Хоторн и Пул осторожно шли по  мощеной  улице  самого  дешевого  квартала
Сан-Хуана. В туристические маршруты эта окраина главного города  Пуэрто-Рико
не входила, но ее охотно  посещали  моряки,  солдаты  и  люди  с  различными
пороками, и здесь все они находили удовлетворение своим  плотским  страстям.
Из уличных фонарей горел  примерно  каждый  четвертый,  поэтому  большинство
невзрачных зданий оставалось в тени. Хоторн и Пул разыскивали  жилище  пшюта
самолета, который доставил покойных Кука и Ардисона с Горды  в  Пуэрто-Рико.
Они нашли нужный дом и были  немало  удивлены,  услышав  громкие,  неистовые
крики, доносившиеся из старого трехэтажного каменного здания.
   - По-моему, этот бардак даст фору любому на Бурбон-стрит,  коммандер.  Да
что там, черт побери, происходит?
   - Совершенно ясно, что вечеринка,  лейтенант,  и  нам,  похоже,  придется
выломать дверь, потому что мы не приглашены на нее.
   - Вы не возражаете, если это сделаю я, сэр?
   - Что сделаешь?
   - Выломаю дверь. Моя крепкая нога очень подходит для этого.
   - Давай сначала постучим, а там видно будет. - Тайрел постучал в дверь, и
на стук откликнулись очень  быстро.  Открылось  маленькое  окошко  в  центре
двери, и пара больших размалеванных глаз уставилась на них.
   - Нам сказали, чтобы мы пришли сюда, - вежливо произнес Хоторн.
   - Как вас зовут?
   - Смит и Джонс, так нам предложили назваться.
   - Катитесь к черту отсюда, гринго! - Окошко захлопнулось.
   - Надеюсь, что твоя многоопытная нога в порядке, Джексон?
   - А твое оружие готово, Тай?
   - Действуй, лейтенант.
   - Вперед, коммандер! - Пул врезал по двери левой ногой, она разлетелась в
щепки, и мужчины вломились в дом, держа оружие наготове. - Не двигаться, или
буду стрелять! - ззакричал лейтенант.
   Его угроза ни на кого не подействовала, да в ней и не было необходимости.
Кто-то в панике упал на магнитофон, оборвав провода, ведущие к динамикам,  и
в наступившей после этого тишине несколько мужчин, натягивая на ходу  брюки,
устремились к двери. В полутемной, заполненной табачным дымом гостиной  явно
ощущался  недостаток  благопристойности,  большинство  молодых  и  не  очень
молодых женщин были с обнаженной грудью, а нижнюю часть их  тела  прикрывали
крохотные бикини. Светловолосый мужчина средних лет,  казалось,  не  обращал
внимания на возникший беспорядок, он возлежал на стоящем  в  углу  диване  с
подушками, а лежащая  рядом  с  ним  брюнетка  громко  требовала,  чтобы  он
выпроводил непрошеных гостей.
   - Что? Что? Заткни пасть и оставайся со мной!
   - Может быть, ты выгонишь всех и послушаешь нас, Саймон, - сказал Хоторн,
подходя к обтянутому бархатом дивану в темном углу гостиной.

***

   - Ну ты, свинья! - завопил мужчина на диване,  оборачиваясь.  Вид  оружия
очень удивил его, но страха в холодных глазах не промелькнуло.
   - Послушайте, девушки! - крякнул Пул. -  Я  думаю,  что  вам  всем  нужно
убраться отсюда. У нас личный разговор, и вас он не касается... И БЕЗ  тоже,
леди, если можете вырваться из объятий этого ублюдка.
   - Спасибо, сеньор! Большое спасибо!
   - И передайте своим подружкам, чтобы они  подыскивали  другую  работу!  -
бросил молодой офицер ВВС вслед проституткам, уже выбегавшим на улицу. -  От
такой работы они могут умереть!
   Теперь в гостиной больше  никого  не  было,  за  исключением  полупьяного
пилота, прикрывшего голое тело красным покрывалом.
   - Черт побери, да кто вы такие? - спросил он. - Что вам от меня нужно?
   - Для начала я хотел бы знать, откуда ты взялся, - сказал  Тайрел.  -  Ты
как-то не вписываешься в здешнюю обстановку, Саймон.
   - Это не твое собачье дело, детка.
   - Об этом тебе лучше скажет мой пистолет, детка.
   - Думаешь, напугал меня? Стреляй, детка, окажи мне услугу.
   - Да, ты определенно необычный человек... Ты был военным, да?
   - Когда-то, сто лет назад.
   - Я тоже был военным. И кто же отправил тебя с небес на землю?
   - Почему это тебя тревожит?
   - Потому что я разыскиваю очень плохих людей. Так что говори, детка, а то
умрешь.
   - Хорошо, хорошо, какого черта? Меня уволили после Вьетнама, и я летал  в
королевских ВВС Лаоса...
   - В этом филиале ЦРУ, - оборвал его Хоторн.
   - Ты прав, парень. Начались  мирные  переговоры,  и  у  сената  появились
вопросы, поэтому ребята из ЦРУ были вынуждены свалить на кого-то все  это  -
дерьмо. Они продали все шесть самолетов мне за сто тысяч, которые сами же  и
одолжили, а потом смылись. Мне,  несовершеннолетнему  пилоту,  которому  для
поступления на службу понадобилось разрешение матери, потому что отец  давно
умер... Боже мой, мне было всего восемнадцать! У меня отобрали все самолеты,
кроме  одного  совершенно  неисправного,  но  очень  странно,  что  все  они
по-прежнему были зарегистрированы на мое имя.
   - Но у тебя остался один самолет,  у  которого  только  стоимость  одного
оборудования составляла как минимум два миллиона. И что  ты  сделал:  продал
его, чтобы пополнить свои доходы от воздушных перевозок?
   - Как бы не так! Я достаточно наворовал, чтобы несколько лет назад купить
себе вот это гнездышко, - усмехаясь, ответил Альфред Саймон.
   - А куда же делся самолет? Он ведь представлял большую ценность.
   - Представлял и представляет. Я  подремонтировал  его  и  перегнал  сюда,
подкупив кого надо. Так что теперь он здесь, но я не использую его. Он стоит
- спрятанный, законсервированный, но в рабочем состоянии. И я не буду летать
на нем, пока не куплю собственный аэродром.  А.  уж  тогда  взлечу  с  него,
спикирую прямо на этот хренов Пентагон и разнесу ко всем чертям этих сукиных
детей, которые столько лет водят меня за нос! Эти ублюдки  заявляют,  что  я
украл у правительства США самолет стоимостью десять миллионов долларов...  а
это тянет на сорок лет в Ливенворте! Да я и четверть этого срока не проживу!
   - Однако петля вокруг твоей шеи все же затянута довольно сильно, раз тебе
приказали забрать тех двух в Себастьян-Пойнте на Горде.
   - Да, черт возьми, но не я же выбрасывал их из самолета во  время  захода
на посадку! Я не имею к этому никакого отношения!
   - А кто это сделал? - крикнул Пул, отведя в сторону  пистолет  Хоторна  и
приставив собственный пистолет  к  голове  Саймона.  -  Ты  заодно  с  этими
ублюдками, которые убили Чарли, и ты тоже умрешь,  если  не  расскажешь  мне
все!
   - Эй, послушай, - запричитал пилот, и тело  его  затряслось  под  красным
покрывалом. - Этот шпион показал мне свое удостоверение и  сказал,  что  мне
ничего не будет, если я сошлюсь на него!
   - Кто он такой?
   - Хоторн. Тайрон Хоторн или что-то вроде этого.

Глава 15

   Нильс ван Ностранд уселся за стол в своем кабинете и задумчиво  посмотрел
в окно на блестящую от утренней росы ухоженную лужайку.  Времени  оставалось
мало, и ему нужен был весь  день,  чтобы  завершить  все  приготовления  для
своего исчезновения, нового превращения, уничтожения всех связей с  прошлым,
обеспечения неопровержимости своей "смерти". Однако надо было позаботиться и
об удобствах в последующей жизни. Он вполне мог прожить в безвестности,  ему
даже нравилось это, но он не мог и не собирался отказываться  от  роскоши  и
комфорта.
   Много лет назад, очень много, по его подсчетам, они  со  своим  спутником
жизни - великолепные Марс и Нептун! - купили уединенный  особняк  на  берегу
Женевского озера, где и собирались провести старость. Документы на дом  были
оформлены на имя аргентинского полковника, холостяка-бисексуала, который был
только рад услужить молодому могущественному  падроне  и  его  другу.  После
этого особняк стало сдавать внаем одно агентство по аренде  недвижимости  из
Лозанны. Однако имелись три железных условия, нарушение которых приводило  к
расторжению контракта. Первое: нельзя  было  предпринимать  никаких  попыток
выяснить имя владельца особняка; второе: срок аренды не мог быть менее  двух
и  более  пяти  лет;  третье:  все  платежи  должны  были  переводиться   на
закодированный счет в Берне. За услуги и  молчание  агентству  выплачивалось
двадцать процентов сверх комиссионных. Нынешние арендаторы особняка  прожили
в нем уже четыре года, плата за неистекшие шесть  месяцев  аренды  будет  им
возвращена, и после этого особняк будет два месяца пустовать. Эти два месяца
ван Ностранд собирался использовать для  заметания  следов,  которое  должно
было начаться после смерти  убийцы  падроне  -  бывшего  коммандера  Тайрела
Хоторна. Сегодня вечером.
   Но днем следовало все подготовить к отъезду. Люди в  Вашингтоне,  которым
он помогал все эти годы, обязаны были теперь откликнуться на его необычные и
даже странные просьбы, но при этом очень важно, чтобы каждый из  этих  людей
считал, что за помощью ван Ностранд обратился  только  к  нему.  Н  все-таки
Вашингтон представлял собой средоточение всякого рода информации да и просто
различных слухов, поэтому следовало выработать общее основание, причину  для
своих просьб. И если  сотканная  им  паутина  начнет  рваться  под  тяжестью
правды, у людей, помогших  ему,  будут,  общие  слова  для  оправдания.  Ван
Ностранд даже как бы услышал эти слова:
   "И вы тоже? Боже мой, по после всего, что он сделал для страны, это самое
малое, - что мы смогли сделать для него! Разве вы не согласны?"
   И, конечно, все будут согласны, потому что  самозащита  является  главным
законом выживания в Вашингтоне, а  о  просьбах  быстро  забудут  в  связи  с
предположением о его смерти.
   Причина? Смутная, недосказанная, но непременно душещипательная,  особенно
для такого, как он, человека - бескорыстного патриота, у которого,  кажется,
есть все: богатство, влияние, уважение и необычайная  скромность.  Возможно,
такой причиной может быть ребенок, на детей все хорошо реагируют. А  что  за
ребенок? Лучше, пожалуй, девочка, вон как люди распускают нюни при виде этой
маленькой актрисы... вроде бы ее зовут Эйнджел.  Итак,  решено.  Его  родная
кровь, его ребенок, потерянный для него на многие годы  в  силу  трагических
обстоятельств. А что за обстоятельства? Женитьба?  Смерть?  Смерть,  в  этом
звучит какая-то завершенность. Ван Ностранд был готов к разговору,  а  слова
придут сами собой, к1ак это и было всегда. Марс часто  говорил  Нептуну:  "У
тебя дьявольские мысли, совсем не такие, как у других. Мне они нравятся, и я
нуждаюсь в них.
   Ван Ностранд снял трубку крас