ного телефона и набрал личный, засекреченный
номер госсекретаря США.
   - Да? - раздался голос в Вашингтоне.
   - Брюс, это Нильс. Извини, пожалуйста, что беспокою тебя,  тем  более  по
этому телефону, но я просто не знаю, к кому еще могу обратиться.
   - В любое время к твоим услугам, мой друг. В чем дело?
   - У тебя найдутся минута-две?
   - Конечно. Сказать по правде, у  меня  только  что  завершилась  довольно
неприятная встреча с послом Филиппин, и теперь я отдыхаю.  Чем  могу  помочь
тебе?
   - Это очень личное дело, Брюс, и, естественно, конфиденциальное.
   -  Ты  же  знаешь,  что  эта  линия  безопасна,  -  мягко   прервал   его
госсекретарь.
   - Да, знаю, поэтому и воспользовался ею.
   - Выкладывай, дружище.
   - Мне так сейчас нужен друг.
   - Я здесь.
   - Я никогда не упоминал об этом публично, да и в  частных  беседах  очень
редко касался этой темы. Но много лет назад, когда я жил в Европе, наш  брак
с женой распался... мы оба виноваты в этом. Она была невыдержанной немкой, а
я невосприимчивым мужем, не терпящим скандалов. Она предпочла развлечения, а
я полюбил замужнюю женщину, очень  сильно  полюбил,  а  она  полюбила  меня.
Обстоятельства не позволили ей развестись, муж ее был политиком, опирающимся
на рьяных католиков, поэтому он и не мог допустить этого развода... Но у нас
родился ребенок, девочка. Мужу,  естественно,  было  сказано,  что  это  его
ребенок, но он узнал правду и запретил  жене  встречаться  со  мной.  Я  так
никогда и не увидел своего ребенка.
   - Как печально! Но разве она не могла настоять на разводе?
   - Он сказал, что если она попытается сделать это, то еще до окончания его
политической карьеры и она и ребенок будут  убиты.  Естественно,  это  будет
несчастный случай.
   - Сукин сын!
   - Да, и был таким, и остался.
   - Остался? Хочешь,  я  организую  экстренный  правительственный  самолет,
чтобы забрать... - Госсекретарь сделал паузу:
   -  ...мать  и   дочь   и   вывезти   их   под   защитой   дипломатической
неприкосновенности? Только скажи слово, Нильс. Я свяжусь с  ЦРУ,  и  мы  все
устроим.
   - Боюсь, что слишком поздно, Брюс. Моей дочери двадцать  четыре  года,  и
она умирает.
   - О Боже!
   - Все, о чем я прошу тебя, о чем умоляю, так это отправить меня самолетом
с дипломатическим прикрытием  в  Брюссель,  чтобы  мне  не  сталкиваться  со
всякими таможенными процедурами и компьютерной проверкой паспорта... У этого
человека повсюду свои глаза и уши. Мне надо попасть в Европу,  но  чтобы  об
этом никто не знал. Я должен увидеть свою дочь, прежде чем она уйдет от нас,
а когда она отправится в мир иной, мы  с  моей  любимой  доживем  где-нибудь
остаток наших дней, и это будет нам утешением за все, что мы потеряли.
   - О Господи, Нильс, что ты пережил, что сейчас переживаешь!
   - Ты мог бы сделать это для меня, Брюс?
   - Конечно. Вылететь нужно не из Вашингтона, так меньше шансов,  что  тебя
узнают. Военное сопровождение здесь и в Брюсселе, на борту и после прибытия,
отгороженное  шторой  место  прямо  за  кабиной  пилотов.  Когда  ты  хочешь
вылететь?
   - Сегодня вечером, если  ты  сумеешь  все  организовать.  Естественно,  я
настаиваю на том, что оплачу все расходы.
   - И это после всего того, что ты сделал для нас? О деньгах не может  быть
и речи. Я перезвоню тебе в течение часа.
   "Как легко проходят слова - сами собой, -  подумал  ван  Ностранд,  кладя
трубку телефона. -  Марс  всегда  говорил,  что  истинная  сущность  дьявола
заключается в умении обряжать архангелов Сатаны в  белые  одежды  доброты  и
великодушия. Но, конечно, этому его научил Нептун.
   Следующий звонок был директору ЦРУ, чья  организация  часто  пользовалась
коттеджами для гостей в имении ван Ностранда,  потому  что  здесь  в  полной
безопасности можно было обрабатывать медицинскими препаратами перебежчиков и
агентов.
   - ...Как это все ужасно, Нильс! Назови мне имя этого ублюдка. У меня есть
специалисты по темным делам во всех странах Европы, и они уберут его.  Я  не
стал бы так легко говорить об этом, потому что избегаю  крайних  мер,  когда
дело касается лично меня, но этот негодяй не заслуживает того, чтобы прожить
лишний день. Боже мой, твоя родная дочь!
   - Нет, мой добрый друг, я не сторонник жестокости.
   - Я тоже, но по отношению к тебе и матери твоего ребенка  была  проявлена
самая невероятная жестокость. Жить все эти годы под угрозой того, что мать и
ребенок могут быть убиты?
   - Есть другой выход, и я просто прошу тебя выслушать меня.
   - Что за выход?
   - Я смогу забрать их и переправить  в  безопасное  место,  но  для  этого
потребуются очень большие деньги, которые у меня, естественно, есть. Однако,
если я переведу их в Европу обычным порядком, банкиры моментально  пронюхают
об этом, и он узнает, что я нахожусь в Европе.
   - Ты действительно собираешься ехать?
   - Кто знает, сколько лет мне осталось провести с моей последней  любовью,
моей дорогой любовью?
   - Я не совсем тебя понимаю.
   - Если он узнает, то убьет ее. Он поклялся сделать это.
   - Ублюдок! Назови мне его имя!
   - Мои религиозные убеждения не позволяют сделать это.
   - А что же, черт возьми, позволяет? Что я могу для тебя сделать?
   - Мне нужна полная секретность. Все мои деньги здесь, и,  естественно,  я
настаиваю, чтобы моей стране были выплачены все налоги,  все  до  последнего
доллара, но остаток денег я хочу вполне законно, но с соблюдением строжайшей
тайны, перевести в банк в Швейцарии. Между нами: я продал свое  поместье  за
двадцать миллионов долларов.  Все  бумаги  подписаны,  но  никаких  шагов  и
публичных заявлений не  будет  предпринято  в  течение  месяца  после  моего
отъезда.
   - Ты продал его за такую маленькую сумму? Мог  бы  получить,  по  крайней
мере, в два раза больше. Я ведь бизнесмен, помнишь об этом?
   - Проблема в том,  что  у  меня  нет  времени  на  переговоры  по  поводу
стоимости поместья. Мое дитя умирает, а моя любимая погибает от  отчаяния  и
страха. Ты можешь помочь мне?
   -  Пришли  мне  доверенность,  чтобы  я  мог  это  устроить...  секретно,
разумеется... и позвони, когда прибудешь в Европу. Я все для тебя сделаю.
   - Не забудь о налогах...
   - Это после всего того, что ты сделал для нас?  Мы  обсудим  этот  вопрос
позже. Удачи и счастья тебе, Нильс. Видит Бог, ты заслужил это.
   Как легко приходят слова - сами собой. Ван  Ностранд  снова  потянулся  к
секретному телефону, который, когда им не пользовались, хранился в  запертом
стальном ящике стола и который он собирался при  отъезде  забрать  с  собой.
Отыскав номер личного телефона своего следующего собеседника,  ван  Ностранд
позвонил начальнику отдела тайных операций специальных войск  США.  Это  был
взбалмошный  человек,  гордившийся  тем,  что  приводил  в   смятение   свое
руководство методами, которыми выполнял поставленные  перед  ним  задачи.  И
даже в конкурирующей организации - ЦРУ - к нему относились с уважением, хотя
и завидовали его успехам. Его руки протянулись не только в КГБ, МИ-6, Второе
бюро, но  даже  в  Моссад,  куда  проникнуть  было  практически  невозможно.
Внедрение опытного агента, говорящего на многих языках, оказалось  возможным
благодаря   тщательно   выполненным   фальшивым   документам,    выдержавшим
компьютерную проверку, и помощи ван Ностранда, обладавшего большими  связями
и информацией. Они были друзьями, и генерал провел много приятных  уик-эндов
в имении ван Ностранда в компании молоденьких привлекательных женщин,  в  то
время как его жена думала, что он находится в Бангкоке или в Куала-Лумпуре.
   - Никогда не слышал ничего  более  омерзительного,  Нильс!  Да  что  этот
негодяй себе позволяет? Да я сам полечу туда и грохну его! Боже милосердный,
твоя дочь умирает, а ее мать уже  больше  двадцати  лет  живет  под  страхом
смерти! Можешь уже считать его покойником, старина.
   - Это не выход, генерал, поверь мне. Убийство сделает его великомучеником
в глазах преданных сторонников, этих  оголтелых  фанатиков.  Они  немедленно
заподозрят его жену, потому что ходят слухи о том, что она ненавидит  его  и
боится. И тогда они уж точно устроят этот "несчастный случай", о котором  он
твердил все эти годы.
   - А не думаешь ли ты, что, если она убежит с тобой, он будет охотиться за
вами обоими?
   - Сильно сомневаюсь в этом, мой друг.  Наш  ребенок  умрет,  и  опасность
публичного скандала  для  него  исчезнет.  Жена  может  потихоньку  оставить
могущественного политика, и это не такая уж  большая  сенсация.  Однако  тот
факт, что человек на протяжении двадцати лет считал ребенка своим, а  он  на
самом деле не был его, - вот это действительно сенсация. Если его  один  раз
точно обманули, то сколько раз вообще обманывали? Вот  это  для  него  очень
опасно.
   - Ладно, оставим вопрос о его устранении. Чем я могу помочь тебе?
   - Мне сегодня к вечеру нужен безупречно сделанный паспорт, желательно  не
американский.
   - Ты не шутишь? - Голос генерала звучал доброжелательно  и  заботливо.  -
Зачем он тебе?
   - Частично из-за твоих опасений, что он будет охотиться за нами. Ведь  он
сможет  проследить  нас  с  помощью  компьютерных  данных  в   международных
аэропортах, хотя я сомневаюсь, что он станет  этим  заниматься.  Но  главным
образом паспорт нужен мне  потому,  что  я  собираюсь  приобрести  кое-какую
недвижимость, так что если это и попадет в газеты, то там будет фигурировать
другое имя.
   - Ясно! Какой бы ты хотел иметь паспорт?
   -  Понимаешь,  я  несколько  лет  провел  в  Аргентине  и  бегло   говорю
по-испански. Так что, я думаю, пусть будет аргентинский.
   - Нет проблем. Мы скопировали клише для изготовления  паспортов  двадцати
восьми стран, у меня лучшие художники-граверы. Ты  уже  выбрал  имя  и  дату
рождения?
   - Да, выбрал. Я знал  человека,  который  давным-давно  бесследно  исчез.
Полковник Алехандро Шрайбер-Кортес.
   - Продиктуй по буквам, Нильс. Ван Ностранд  продиктовал  по  памяти  имя,
дату и место рождения.
   - Что еще нужно?
   - Цвет глаз и  волос,  а  также  фотографию,  сделанную  в  течение  пяти
последних лет.
   - К полудню я все пришлю тебе с посыльным... Понимаешь,  генерал,  я  мог
бы, конечно, обратиться к госсекретарю Брюсу, но он не совсем разбирается  в
этих делах...
   - Да этот осел смыслит в наших делах не больше, чем в хорошеньких шлюхах.
А этот шпак из ЦРУ и фотографию-то не  сможет  сделать  нормальную!  Хочешь,
приезжай к нам, и мои ребята сделают  из  тебя  другого  человека.  Покрасят
волосы, вставят контактные линзы...
   - Прости, дружище,  но  мы  с  тобой  несколько  раз  обсуждали  подобные
вопросы, и ты даже  назвал  мне  имена  нескольких  своих  специалистов,  не
значащихся в штате. Помнишь?
   - Помню ли я? - Генерал рассмеялся. - Это было у тебя дома? Визиты к тебе
с трудом сохраняются в памяти.
   - Один из этих специалистов придет ко мне через  час.  Человек  по  имени
Кроу.
   - "Птаха"? Он просто волшебник... Передай ему,  чтобы  принес  фотографии
прямо мне, а об остальном я сам позабочусь. Это  самое  малое,  что  я  могу
сделать для тебя, старина.
   Последний    звонок    ван    Ностранд    сделал    министру     обороны,
высокоинтеллигентному, сугубо гражданскому человеку,  занявшемуся  не  своей
работой, что он начал осознавать уже спустя пять месяцев после вступления  в
должность.   Прежде   он   с   блеском    трудился    в    сфере    частного
предпринимательства, поднявшись до должности директора-распорядителя третьей
по величине корпорации Америки, но теперь оказался совершенно  не  на  месте
среди рьяных и прожорливых пентагоновских  генералов  и  адмиралов.  Министр
обороны чувствовал себя очень неуютно в мире, где ведомости дохода и расхода
были бесполезны, да и вообще  не  существовали,  а  ажиотаж  вокруг  военных
закупок напоминал конец света. Министр обороны был  мастером  по  улаживанию
конфликтов в привычной для него  среде  корпоративного  правления  фирм,  но
терялся в условиях жесточайшей  конкуренции  различных  служб  за  право  на
военные поставки.
   - Они просто ненасытные! -  сказал  как-то  по  секрету  министр  обороны
своему другу ван Ностранду, бесплатно оказывающему услуги правительству. - И
каждый раз, когда я поднимаю вопрос о сокращении бюджета, они суют мне сотни
проектов, половину из которых я вообще не понимаю, и кричат  в  один  голос,
что, если они не получат того, что хотят,  наступит  крах  всех  вооруженных
сил.
   - Вам надо быть построже с ними, господин  министр.  Конечно,  раньше  вы
оперировали не такими громадными суммами...
   - Это так, - сказал тогда ван Ностранду его гость за коньяком, - но, если
мои приказания не выполнялись, у меня  всегда  имелась  возможность  уволить
того или иного служащего... А этих сукиных сынов я не могу уволить! А, кроме
того, я не люблю конфронтации.
   - Тогда пусть с ними воюют ваши гражданские помощники.
   - Это просто глупо. Люди, подобные  мне,  приходят  и  уходят,  а  всякие
правительственные бюрократические структуры остаются. А откуда у них все эти
надбавки в жалованью, откуда все эти полеты на военных самолетах на  курорты
Карибского моря? Можете не утруждать себя ответом, я все это прекрасно знаю.
   - Что же тогда делать?
   - Ситуация невыносимая, особенно для такого человека, как я... да  думаю,
что даже и для такого, как вы. Подожду еще месяца три-четыре, а потом  подам
в отставку по личным мотивам.
   - По состоянию здоровья? И это один из лучших  в  прошлом  полузащитников
футбольной  команды  Йельского  университета,  человек,  который  подготовил
лучшие президентские  программы?  Никто  в  это  не  поверит,  тем  более  в
телевизионных   программах,    финансируемых    правительством,    постоянно
показывают, как вы занимаетесь бегом.
   - Шестидесятишестилетний спортсмен, - рассмеялся министр. - Моя  жена  не
любит Вашингтон и обрадуется, что я и о ней проявляю большую заботу.
   К счастью для ван Ностранда, министр обороны еще не успел заявить о своей
отставке, поэтому он, естественно, был включен  в  работу  группы  "Кровавая
девочка".  Когда  ван  Ностранд  позвонил  ему  и  заявил,  что,   возможно,
существует связь между нынешним заговором с целью убить президента  и  неким
бывшим офицером военно-морской разведки Тайрелом Хоторном, министр  поспешил
выполнить его просьбу. То, что сообщил ему ван Ностранд, было одновременно и
понятным и пугающим, поэтому необходимо было  действовать  в  обход  обычных
каналов, и главным образом в обход  капитана  Генри  Стивенса,  который  мог
вмешаться. Необходимо было отыскать этого Хоторна  и  отправить  ему  срочно
письмо... Мир, в котором вращалась  террористка  Бажарат,  охватывал  многие
страны, и человек, подобный вал Ностранду, хорошо знал этот мир. И если  ему
через своих посредников и информаторов удалось что-то услышать и узнать, то,
ради Бога, следовало оказать ему всю возможную помощь!
   - Привет, Говард.
   - Нильс! Мне так хотелось позвонить тебе, но  ты  специально  подчеркнул,
что не стоит делать этого. Я уже начал терять терпение.
   - Прими мои глубочайшие извинения, дружище, но во всем виновато  стечение
непредвиденных  обстоятельств:  во-первых,  наш  геополитический  кризис,  а
во-вторых, личная трагедия, о которой мне трудно говорить... Хоторн  получил
мое послание?
   - Вчера вечером они проявили пленку и отправили нам  негативы  самолетом,
потому что мы решили не пользоваться факсом.  Снимки  подтвердили  получение
Хоторном твоего послания. Конверт с твоим письмом был вручен Тайрелу Хоторну
в  девять  двенадцать  вечера  в  кафе  отеля  "Сан-Хуан".  Мы   исследовали
фотографии на спектрографе и убедились, что это был именно он.
   - Очень хорошо. Значит, он свяжется со мной и приедет  на  встречу,  и  я
молю Бога, чтобы в результате нашей встречи  выяснилось  что-то  ценное  для
тебя.
   - Ты не хочешь сказать мне, в чем тут дело?
   - Не могу,  Говард,  потому  что  некоторая  информация  может  оказаться
неверной, а это  навлечет  подозрение  на  честного  человека.  Могу  только
сказать тебе, что моя информация основывается  на  предположении,  что  этот
Хоторн, возможно, является членом международного синдиката "Альфа". Конечно,
это может быть абсолютно неверным.
   - "Альфа? А что это такое?
   - Убийства, мой друг. Они убивают по заданию богатейших клиентов, но, так
как  уже  давно  занимаются  этими  черными  делами,  им  удается   избегать
расставленных ловушек. Однако в отношении  Хоторна  нет  никаких  конкретных
доказательств.
   - Неужели ты имеешь в виду, что он может работать вместе с этой  Бажарат,
вместо того чтобы охотиться за ней?
   - Эта теория основана на  логических  умозаключениях  и  может  оказаться
совершенно неверной, но об этом мы узнаем сегодня вечером. Если все  пойдет,
как я наметил, то он прибудет ко мне часов в шесть-семь вечера, и  вскоре  я
узнаю правду.
   - Каким образом?
   - Я прижму его своими сведениями, и он вынужден будет сознаться.
   - Я не могу этого допустить! Окружу твой дом своими людьми!
   - Этого нельзя делать ни в воем случае. Если он  не  тот,  за  кого  себя
выдает, то обязательно вышлет вперед разведчиков. Они обнаружат твоих людей,
и он не явится ко мне.
   - Но ведь тебя могут убить!
   - Не думаю. У меня повсюду охрана, и она наготове.
   - Но этого недостаточно!
   - Вполне достаточно, мой друг. Однако, чтобы чувствовать себя  спокойнее,
можешь выслать одну машину в выезду на дорогу у моего дома после семи часов.
Если Хоторн будет возвращаться назад в  моем  лимузине,  то  знай,  что  моя
информация оказалась ложной и тебе не стоит вообще вспоминать о моих словах.
Но если моя информация окажется верной, мои люди сами со  всем  справятся  и
немедленно свяжутся с тобой. Сам я позвонить не  смогу,  слишком  жесткое  у
меня расписание. Это будет последний акт  патриотизма  со  стороны  старика,
который любит эту страну, как никто другой... Но я уезжаю  из  этой  страны,
Говард.
   - Я не понимаю...
   - Несколько минут назад я упомянул о личных трагических  обстоятельствах,
иначе  это  и  не   назовешь.   Два   катастрофических   события   произошли
одновременно, и хотя я глубоко верующий человек,  все  равно  должен  задать
вопрос: почему же ты не помог мне, Господи?
   - Что случилось, Нильс?..
   - Все  началось  много  лет  назад,  когда  я  жил  в  Европе.  Мой  брак
распался...  -  Ван  Ностранд  повторил  свою  печальную  историю  о  любви,
незаконнорожденном ребенке, вызвав у нынешнего собеседника  такой  же  ужас,
как и у предыдущих. - Я должен  уехать,  Говард,  и,  возможно,  никогда  не
вернусь сюда.
   - Нильс, мне очень жаль! Как все это ужасно!
   - Мы с моей любовью обретем новую жизнь. Все-таки я счастливый человек  и
ни у кого ничего не прошу. Все дела мои в порядке, отъезд организован.
   - Какая потеря для всех нас!
   - Но какое приобретение для меня, мой друг. Величайшая награда за все мои
годы и скромные заслуги. Прощай, мой дорогой Говард.
   Ван  Ностранд  положил  трубку,  немедленно  представив   в   воображении
опечаленного, жалующегося на собственную судьбу, скучного министра  обороны.
Однако  тут  же  к  нему  пришла  мысль,  что  Говард   Давенпорт   является
единственным человеком, кому он назвал имя Хоторна.  Ладно,  об  этом  можно
будет подумать позже, а  сейчас  следует  решить,  какой  смертью  предстоит
умереть  Тайрелу  Хоторну.  Эта  смерть  будет  жестокой   и   быстрой,   но
хирургически ТОЧНОЕ, чтобы принести  ему  максимальную  боль.  Сначала  надо
поразить выстрелами самые чувствительные органы, потом разбить в кровь  лицо
пистолетом и, наконец, воткнуть в левый глаз нож с длинным лезвием. Он будет
смотреть на все это, радуясь отмщению за  смерть  своего  возлюбленного,  за
смерть падроне.  Откуда-то  издалека  до  ван  Ностранда  донеслись  голоса,
звучащие шепотом во всех коридорах власти... "Настоящий  патриот!"  "Он  как
никто