только серьезной стратегической
победой, но и, что более важно, значительной психологической поддержкой  для
южновьетнамских  и  американских  солдат,  моральный  дух  которых   снижало
исключительное упорство врага, не считавшегося ни с какими жертвами.
   Но где же находился этот огромный, спрятанный в  горе  склад,  в  котором
могла разместиться целая дивизия с полным боевым вооружением? Где?
   Молодой офицер-летчик не мог указать  на  карте  точного  местонахождения
склада, ему было не до его координат, он скрывался и боролся за свою  жизнь.
Однако он помнил то место, где был сбит, и считал, что  если  снова  прыгнет
там с парашютом, то сумеет проследить весь свой путь  возвращения  к  своим.
Летчик был уверен, что, повторив свой путь,  он  найдет  эту  гряду  холмов,
напротив которой в горе находился склад.  Он  утверждал,  что  по  пути  его
следования была всего одна такая группа холмов: "они были похожи  на  шарики
зеленого мороженого, нагроможденные друг на друга", однако  так  и  не  смог
отыскать их на карте и аэрофотоснимках.
   - Я не могу просить вас об этом,  лейтенант,  -  сказал  Джиллетт.  -  Вы
потеряли в весе свыше двадцати пяти фунтов и крайне истощены физически.
   - А я думаю - можете и даже обязаны, сэр, - ответил летчик. - Чем  больше
мы будем тянуть с этим, тем больше деталей ускользнет из моей памяти.
   - А вообще-то - стоит ли из-за обычного склада...
   - Разрешите поправить вас, сэр, это не обычный  склад.  Ни  я  ни  вы  не
видели ничего подобного. Разрешите мне отправиться туда, капитан, прошу вас.
   - Я чувствую здесь какой-то подвох, лейтенант. Почему вы  так  стремитесь
туда? Вы разумно мыслящий человек, не гоняетесь  за  наградами,  а  операция
может быть очень опасной.
   - У меня есть  для  этого  своя  причина,  капитан,  которой  мне  вполне
достаточно. Вместе со мной из самолета выпрыгнули два члена  моего  экипажа.
Они приземлились на поле, а я застрял на деревьях примерно в  четверти  мили
от них. Спустившись вниз, я изо всех  сил  побежал  в  направлении  поля,  и
только добежал до опушки, как  с  противоположной  стороны  поля  показалась
группа солдат... солдат в форме, а не местных жителей. Я спрятался в  траве,
и я видел, как эти ублюдки закололи моих друзей штыками.  Они  были  мне  не
просто друзьями, капитан, один из них был моим двоюродным  братом.  Солдаты,
капитан! Солдаты не закалывают штыками  пленников  в  поле!  Вот  видите,  я
должен вернуться туда, и именно сейчас, пока еще все хорошо помню.
   - Мы обеспечим вам всю помощь и защиту, какую сможем. Вас снабдят  самыми
современными средствами связи, какие у нас  есть,  и  мы  будем  следить  за
каждым вашим шагом. Не далее как в  трех  милях  от  вашего  местонахождения
будут постоянно дежурить вертолеты "кобра", готовые при первом вашем сигнале
приземлиться и забрать вас.
   - Большего я и не могу просить у вас, сэр.
   "Ты многого не знаешь из того, что  знаю  я,  юноша.  Секретные  операции
проводятся совсем по-другому, у них другая мораль,  другая  этика  и  другой
принцип, гласящий: "Задание должно быть выполнено любой ценой".
   Молодой     офицер     вылетел     на     северо-восток     вместе      с
перебежчиком-вьетконговцем, который жил раньше на границе с Камбоджей. Ночью
их сбросили на парашютах в том месте, где был сбит  самолет,  и  они  вместе
двинулись назад тем путем, по которому  пробирался  к  своим  офицер-летчик.
Капитан разведки Джиллетт, ответственный за эту операцию, вылетел на  север,
где  присоединился  к  отряду  из  Отдела  тайных  операций,  следившему  за
продвижением обоих разведчиков.
   - А где же вертолеты "кобра"? - поинтересовался Джиллетт по  прибытии  на
место.
   - Не беспокойтесь, капитан, они в полете, - ответил полковник.
   - Но они уже должны быть здесь. Наш летчик и  перебежчик  скоро  будут  у
цели. Слушайте их сигналы!
   - Мы  и  слушаем,  -  подал  голос  майор,  склонившийся  над  рацией.  -
Успокойтесь. Они приближаются к  отметке  "О",  и  мы  четко  следим  за  их
местонахождением.
   - Если они подадут сигнал, то в это время  будут  находиться  примерно  в
тысяче метров западнее отметки "О", - добавил полковник.
   - Тогда отправляйте вертолеты! - вскричал  капитан  Джиллетт.  -  От  них
больше ничего и не требуется!
   - Отправим, когда будет сигнал, - ответил полковник.
   Внезапно из рации донесся шум помех,  сопровождаемый  звуками  автоматных
очередей. Потом наступила тишина... мертвая тишина.
   - Все! - закричал майор. - Они готовы. Связывайтесь с  бомбардировщиками,
пусть летят туда и сбрасывают все, что у них есть. Вот координаты!
   - Что значит "они готовы"? - закричал Джиллетт.
   - Их наверняка обнаружил патруль, капитан. Они  отдали  свои  жизни  ради
этой выдающейся операции.
   - Черт побери, но где же "кобры",  где  вертолеты,  которые  должны  были
забрать их?
   - Какие "кобры"? - усмехнулся майор. - Вы думали, мы будем устраивать эту
свистопляску с "кобрами" всего в миле  от  цели?  Да  их  бы  сразу  засекли
радары, да еще эта чертова гора!
   - Я ничего не понимаю! - вскричал капитан. - Я ведь дал летчику слово!
   - Вы дали, а не мы, - сказал полковник. - Мы  стараемся  выиграть  войну,
которую проигрываем.
   - Вы ублюдки! Я обещал...
   - Вы обещали, а не мы. Кстати, как ваша фамилия, капитан?
   - Джиллетт, - в недоумении ответил капитан. - Раймонд Джиллетт.
   - Я даже могу представить себе  заголовки:  "Лезвие  Джиллетт  перерезает
главную артерию!" У нас хорошие связи с прессой.
   Раймонд Джиллетт,  директор  Центрального  разведывательного  управления,
поднял голову, выгнул шею и вновь принялся массировать  пальцами  виски.  Он
сделал карьеру, и ценой этому были жизни молодого летчика и его вьетнамского
спутника. Может быть, и сейчас он делает то же самое?  Но  уже  с  Хоторном?
Возможно ли, что в высших эшелонах ЦРУ имеется другой О'Райан?
   Раймонд Джиллетт решил, что возможно все, что угодно, поднялся с кресла и
направился к двери кабинета. Он собирался поговорить  персонально  с  каждым
человеком из группы слежения и связи, внимательно посмотреть в их  глаза  и,
основываясь на жизненном опыте, попытаться отыскать фальшь в ком-то из  них.
Это был его долг перед погибшими летчиком и вьетнамцем, долг перед  Тайрелом
Хоторном, которому лишь несколько минут назад он дал слово. Более  того,  он
должен внимательно изучить каждого своего сотрудника,  в  чьих  руках  будет
находиться жизнь Хоторна. Джиллетт  открыл  дверь  кабинета  и  обратился  к
секретарше:
   - Элен,  предупредите  группу,  работающую  по  Кровавой  девочке.  Через
двадцать минут я буду разговаривать с каждым из них лично в пятом кабинете.
   - Хорошо, сэр, - ответила седовласая женщина средних  лет,  поднимаясь  с
кресла и выходя из-за стола. - Но сначала я выполню обещание, данное  миссис
Джиллетт, и прослежу, чтобы вы приняли таблетку. -  Секретарша  вытащила  из
маленькой пластмассовой коробочки таблетку, налила в бумажный стаканчик воды
из термоса и протянула все это директору ЦРУ. - Миссис Джиллетт  настаивает,
чтобы вы пили бутылочную воду, сэр. В ней нет солей.
   - Миссис Джиллетт  может  быть  чертовски  надоедливой,  Элен,  -  сказал
директор ЦРУ, глотая таблетку и запивая ее водой.
   -  Она  следит  за  вашим  здоровьем,  сэр.  Как  вы  знаете,  она  также
настаивает,  чтобы  вы  после  приема  лекарства  минуту  или  две  посидели
спокойно. Садитесь, пожалуйста, господин директор.
   - Да вы просто сговорились с ней, Элен,  и  мне  это  не  нравится,  -  с
улыбкой сказал Джиллетт, усаживаясь в кресло с прямой спинкой, стоящее перед
столом секретарши. - Ненавижу эти чертовы таблетки, такое чувство, как будто
выпил три порции виски без всякого удовольствия.
   Внезапно,  без  проявления  каких-либо  признаков  беспокойства,  Раймонд
Джиллетт сполз с кресла.  Лицо  его  исказилось,  он  закашлялся,  схватился
пальцами за лицо и рухнул на пол. Голова его лежала возле стола  секретарши,
рот и глаза были широко раскрыты. Он был мертв.
   Секретарша подбежала к двери приемной, заперла ее и  вернулась  к  трупу.
Она оттащила тело  от  своего  стола,  проволокла  его  по  полу  в  кабинет
директора и положила перед диваном, стоящим  у  окна.  Затем,  вернувшись  в
приемную, закрыла дверь  в  кабинет  своего  начальника,  перевела  дыхание,
успокоилась  и  сняла  трубку  телефона.  Элен  набрала   внутренний   номер
сотрудника, возглавлявшего группу "Кровавая девочка".
   - Да? - раздался в трубке мужской голос.
   - Это Элен, секретарша директора. Он попросил позвонить вам  и  передать,
чтобы вы начали проверять свое оборудование,  как  только  коммандер  Хоторн
сообщит вам, что находится на месте.
   - Мы знаем, говорили с ним пятнадцать минут назад.
   - Пожалуй, вам не стоит сейчас ждать директора,  он  будет  занят,  масса
всяких совещаний.
   - Нет проблем. Прибудем, когда скажете.
   - Спасибо, - сказала "Скорпион-17" и положила трубку.

Глава 27

   В половине пятого вечера Джексон Пул  сидел  за  столом  в  номере  отеля
"Шенандо Лодж", а на столе перед ним располагалось оборудование,  присланное
ЦРУ. По настоянию Джексона ему доставили два дополнительных устройства: одно
для установления закрытой, минуя ЦРУ, линии связи с  Хоторном,  при  попытке
вторжения в  которую  посторонних  абонентов  на  экране  загоралась  желтая
отметка "X". Второе устройство  представляло  собой  миниатюрный  экран,  на
котором  подвижная  светящаяся  точка   отмечала   передвижения   ответчика,
находящегося у Хоторна. Персонал Лэнгли был недоволен этим, считая  подобные
действия проявлением недоверия и вмешательством в их дела, однако  Тай  ясно
дал понять директору ЦРУ, что среди  его  людей  может  оказаться  еще  один
О'Райан.
   - Ты слышишь меня, Тай? - спросил Пул, щелкая переключателем на небольшом
пульте управления закрытой линии связи с Хоторном.
   - Да, слышу, - раздался из динамика голос Тайрела, находящегося в  данный
момент в машине. - Нас никто не слушает?
   - Никто, - ответил лейтенант. - Это совершенно четко видно на экране.  Мы
с тобой совсем одни, никаких посторонних подключений.
   - Есть что-нибудь из больницы?
   - Ничего нового. Говорят, что состояние Кэти стабильно,  хотя  это,  черт
побери, может означать что угодно.
   - И все же это, наверное, лучше, чем какие-то изменения.
   - Ты просто равнодушный сукин сын.
   - Мне жаль, что ты так считаешь... Где я сейчас нахожусь, судя по сетке?
   - Ребята из Лэнгли засекли тебя в юго-восточном направлении на шоссе 270,
подъезжаешь к  перекрестку  с  шоссе  301.  Девушка,  работающая  с  картой,
сказала, что знает это место. Там слева от  тебя  какой-то  захудалый  парк,
"чертово колесо" в нем не работает, а в местном тире  невозможно  заработать
приз, потому что сбиты все мушки.
   - Я только что проехал мимо него. Все идет хорошо.  Раздался  непрерывный
звонок телефона.
   - Подожди, Тай, телефон экстренной связи  с  Лэнгли  просто  разрывается.
Поговорим позже.

***

   Сидя за  рулем  машины  с  номерами  госдепартамента,  Хоторн  следил  за
дорогой, но мысли его были заняты совсем другим. Чем мог  быть  вызван  этот
срочный звонок из штаб-квартиры ЦРУ? По идее, все срочные  сообщения  должны
были бы поступать от него, а не из Лэнгли.  До  Чизпик-Бич  и  летнего  дома
О'Райана езды было еще минут сорок пять, и уж если  суждено  было  случиться
чему-то неожиданному, то это должно было произойти  там.  Тайрел  нащупал  в
кармане рубашки  пластмассовую  зажигалку,  которая  посылала  электрические
импульсы вызова, когда  он  находился  вне  машины.  Пул  проверял  ее,  она
работала, но слабо - возможно, даже слишком  слабо.  Может  быть,  в  Лэнгли
обнаружили, что она неисправна? Тогда понятен этот срочный звонок.
   - Это ужасно! - раздался возбужденный голос Джексона. - Но  все  остается
по-прежнему. Мы продолжаем действовать!
   - Что случилось?
   - Директор ЦРУ Джиллетт найден мертвым в своем кабинете. Сердце,  у  него
давно проблемы в этом плане, держался только на лекарствах.
   - Кто это говорит?
   - Его врач, Тай, - ответил Пул. - Он сказал медикам из ЦРУ, что это  было
неизбежно, правда, не ожидал, что так скоро.
   -  Слушай  меня,  лейтенант,  и  слушай  внимательно.  Я  требую,   чтобы
немедленно - ты слышишь, немедленно - независимые врачи произвели  вскрытие,
сосредоточив главное внимание на трахее, бронхах и желудке. Выполняй!
   - Да что ты такое говоришь? - удивился Пул. - Я же передал  тебе  диагноз
его врача.
   - А я могу повторить тебе, что сказал мне Джиллетт всего три часа  назад!
Случайные совпадения в нашем деле бывают слишком редко, если вообще  бывают.
И смерть директора ЦРУ, полностью отвечающего  за  эту  операцию,  чертовски
подозрительна. Пусть ищут следы дигиталиса. Такое же старое средство, как  и
скополамин, но очень эффективное. Даже небольшие  дозы  вызывают  аритмию  и
нарушение  сердечной  деятельности.   А   кроме   того,   дигиталис   быстро
растворяется в крови.
   - Откуда ты это знаешь?..
   - Сукин ты сын, - выругался Хоторн, - знаю, и все! А теперь  действуй.  И
пока не получишь официального заключения из лаборатории, что там все  чисто,
этой связью не пользуйся. И если все-таки получишь такое  заключение,  пошли
мне пять сигналов, но отвечать тебе я все равно  не  буду,  пусть  даже  это
продлится всю ночь!
   - Тай, ты не понял. Джиллетта нашли примерно два с половиной часа  назад.
"Скорая помощь" увезла его тело в "Уолтер Рид"...
   - Правительственная больница!  -  взорвался  Хоторн.  -  Все,  прекращаем
связь...
   - Но это глупо, - вменился Пул. - Я знаю это  оборудование,  и  в  Лэнгли
известно об этом. Нас никто не подслушивает, я сам  проверял  два  раза,  ив
обоих случаях аппаратура тут же реагировала на постороннее вмешательство. Мы
с тобой одни, больше никого.
   - У меня уже большой список предателей из Вашингтона,  Джексон,  так  что
все может быть.
   - Хорошо, предположим, ты прав, хотя это и невероятно, и в Лэнгли имеются
еще предатели вроде О'Райана, которые следят за тобой. Тогда  надо  оборвать
слежение по сеткам, но не связь.
   - Я сниму ремень, в пряжке которого спрятан ответчик,  и  выброшу  его  в
окно, - заявил Тайрел.
   - Могу я предложить вам, сэр, развернуться, возвратиться в этот  паршивый
парк и оставить эту чертову штуку где-нибудь рядом с "комнатой смеха"?  Или,
может быть, на "чертовом колесе"?
   - Пул, мозги у тебя действительно варят. Еду прямо к "комнате  смеха".  С
радостью бы услышал сообщение о том, что группа тайных агентов ЦРУ атаковала
"комнату смеха".
   - А может быть, нам повезет еще  больше  и  они  застрянут  на  "чертовом
колесе".

***

   Вымощенная камнем дорожка  привела  ко  входу  с  колоннами,  украшавшему
большой дом, который являлся точной копией домов крупных плантаторов  времен
войны Севера и Юга. Бажарат поднялась по ступенькам и  подошла  к  массивным
двойным дверям, на которых были  вырезаны  сцены,  изображавшие  путешествия
Магомета в горах, во время которых проповедники объясняли ему учение Корана.
"Какая чушь!" - прошептала про себя Бажарат. Не было ни величественных  гор,
ни Магомета, а проповедниками были просто  невежественные  пастухи,  которые
пасли коз. И Христа не  было.  Он  всего  лишь  главный  еврейский  смутьян,
возвеличенный полуграмотными  ессеями,  лишенными  возможности  работать  на
своей земле. Бога нет, но у каждого человека  есть  свой  внутренний  голое,
диктующий, что он или она должны делать -  бороться  за  справедливость,  за
всех угнетенных. Бажарат плюнула на каменный пол крыльца, но  тут  же  взяла
себя в руки и нажала на кнопку звонка.
   Спустя несколько секунд дверь открыл араб в халате поверх  рубахи,  подол
которой волочился по паркетному полу.
   - Вас ждут, мадам, но вы опоздали.
   - А если бы я еще задержалась, то вы вообще не впустили бы меня?
   - Возможно...
   - Да как вы смеете? - вспылила Бажарат. - Я немедленно ухожу...
   Из глубины дома послышался женский голос:
   - Пожалуйста, пропусти леди в дом, Ахмет Ашад, и убери оружие, это  очень
нелюбезно с твоей стороны.
   - Как сказать, мадам, - отозвался слуга.
   - А это замечание тем более неуместно. Впусти нашу гостью.
   Что касается окон, занавесок  и  обоев,  комната  выглядела  как  обычная
гостиная загородного дома,  но  на  этом  ее  сходство  с  обычной  гостиной
кончалось. Кресел в комнате не было, только громадные подушки,  разбросанные
по полу, и перед каждой подушкой стоял миниатюрный столик. На одной из таких
подушек,  обтянутой  ярко-красным   сатином,   восседала   смуглая   женщина
необычайной красоты и неопределенного  возраста,  с  классическими,  мягкими
чертами лица. Когда она улыбнулась, губы ее засверкали как  опалы,  на  лице
появилось выражение интереса и неподдельного радушия.
   - Садитесь,  Амайя  Акуирре,  -  произнесла  женщина  мягким,  мелодичным
голосом, так хорошо сочетавшимся с  ее  изумрудно-зеленым  шелковым  брючным
костюмом. - Вы видите, я знаю ваше имя, да и еще кое-что знаю о вас.  Следуя
арабской традиции, мы с вами будем сидеть на одном уровне...  на  полу,  как
бедуины на песке, чтобы ни один из  собеседников  хотя  бы  символически  не
возвышался над другим. Я нахожу это одной из самых привлекательных  арабских
традиций, мы даже с низшими  по  положению  людьми  разговариваем,  глядя  в
глаза.
   - Вы хотите сказать, что я ниже вас по положению?
   - Нет, вовсе нет, но вы не арабка.
   - Я сражаюсь за ваше дело... Мой муж погиб ради него!
   - В ходе глупой операции, не нужной ни арабам, ни евреям.
   - Эта операция проводилась с разрешения долины  Бекаа,  она  благословила
нас!
   - В долине Бекаа согласились на эту операцию,  потому  что  ваш  муж  был
боевиком, героем в глазах людей, и его смерть, которая должна была неизбежно
последовать в ходе высадки с моря, превратила его в символ,  имя  его  стало
боевым кличем. "Не забудем Ашкелон!" Думаю, вы слышали  эту  фразу.  Но  это
просто чепуха, не что иное, как эмоциональный призыв.
   - Что вы такое говорите? Моя жизнь, мой  муж,  мы  все  просто  ничто?  -
Бажарат вскочила с подушки, и в этот момент в дверях возникла фигура Ахмета.
- Я хочу отдать свою жизнь ради величайшего  дела  в  истории  человечества!
Смерть всем поганым властям!
   - Вот об этом нам и надо поговорить, Амайя... Оставь нас,  Ахмет,  у  нее
нет оружия... Ваше желание умереть не столь уж важно, моя дорогая. По  всему
миру полно мужчин и женщин, желающих отдать свою жизнь за  то,  во  что  они
верят, но большинство из них так и пропадают в безвестности... Нет,  я  хочу
большего для вас... для нас.
   - Что вам нужно от меня? - спросила  Бажарат  и  медленно  опустилась  на
подушку, не в силах оторвать взгляд от  прекрасной,  стареющей,  но  еще  не
состарившейся женщины.
   - Вы добились блестящих успехов,  с  определенной  помощью,  конечно,  но
главным образом в силу ваших необычайных талантов. В течение нескольких дней
вы превратились во влиятельную личность, этакую закулисную силу,  к  которой
обращаются даже могущественные люди, считающие, что  вы  можете  помочь  им.
Никто из нас не сумел бы создать вам подобной репутации, но она родилась  из
придуманной  вами  идеи,  которая  просто  великолепна.   Молодой   человек,
представленный как сын барона, семья из Равелло с огромным  состоянием...  и
даже эта юная актриса - великолепный ход. Вы вполне  оправдываете  репутацию
Бажарат.
   - Я делаю то, что делаю, а судить об этом другим. Но, честно  говоря,  их
оценки не имеют для меня большого значения. Еще раз спрашиваю:  что  вам  от
меня нужно? Высший совет  долины  Бекаа  приказал  связаться  с  вами  перед
последними днями моего пребывания здесь.  И  вполне  возможно,  перед  моими
последними днями в этой жизни. Но как бы то ни было, они наступают.
   - Вы должны понимать, что мы...  что  я  не  могу  приказыва