ой Аллен!
          Со свойственной ему эффективностью Джозеф Маккарти поддержал все
     то, о чем мы с Вами говорили.
          Как я понял, Джозеф  намерен  начать  с  чужих.  Я  передам  ему
     материалы по Брехту и Эйслеру, они впечатляют.  Однако эти люди имели
     кое-какие связи с Вашими коллегами по ОСС, с Полом Роумэном,  которым
     Вы интересовались, в том числе.
          Был бы глубоко признателен, если бы Вы  нашли  время  для  того,
     чтобы мы вместе позавтракали. Какие-то вещи стоит обсудить с глазу на
     глаз, они того стоят.  Никто, кроме Вас, не умел  организовать  такие
     комбинации, которые будут занесены в хрестоматии политической  борьбы
     XX века.  Пришло время думать о новых комбинациях. Вне и без Вас  они
     невозможны.

                                                 Искренне Ваш Эдгар Гувер,
                                                            директор ФБР".


        11

          "Совершенно секретно!                           Генералу Гелену.
          В одном экз.                            Мюнхен, Рихардштрассе, 8

          Уважаемый господин генерал!
          Отправляю данные по Аллену Даллесу за прошлую неделю, полученные
     оперативным путем.
          1. Последние шаги,  тайно  предпринятые  м-ром  Даллесом  против
     бывших  работников  ОСС,  скорее  всего,  продиктованы  его  желанием
     провести  "черновую  работу"  по   перевербовке    видных    офицеров
     политической разведки РСХА и тех, кто  с  ними  тесно  сотрудничал  в
     борьбе против большевизма, именно в  то  время,  пока  он  отошел  от
     работы в ОСС, став частным лицом.  Пока левые, работавшие в  ОСС,  не
     будут ошельмованы и удалены  из  секретных  служб  США,  такого  рода
     деятельность может стать достоянием  гласности,  что  нанесет  трудно
     поправимый ущерб престижу семьи Даллесов.
          2. Следует предполагать, что м-р Даллес намерен "копить"  резерв
     "ударной агентуры", который он предполагает ввести в активную  работу
     накануне  того  часа,  когда  вернется  к  активной   государственной
     деятельности.
          3. Видимо, этим же  следует  об®яснить  и  то,  что  м-р  Даллес
     предпринял ряд шагов в Нюрнберге, целью  которых  является  нажим  на
     тех, от кого зависит судьба обвиняемых президента  Рейхсбанка  Ялмара
     Шахта,  вице-канцлера  фон  Папена  и    заместителя    рейхсминистра
     пропаганды, главного эксперта по коммунизму Науманна.
          4. Главным "контактом"  м-ра  Даллеса  следует  считать  Роберта
     Макайра,    исполняющего    обязанность    начальника        разведки
     государственного департамента.  Установить причины,  по  которым  м-р
     Макайр столь фанатично предан м-ру Даллесу, пока что не представилось
     возможным.

                                                                  СВ-722".



        МАКАЙР - I
__________________________________________________________________________

     ...Лето сорок второго года в Мадриде выдалось знойное и безветренное;
ни единого дождя за три месяца; листья были серые,  пыльные;  в  июле  они
казались ноябрьскими, жалкими, вот-вот облетят.
     И люди были подобны листьям, такие же  пыльные,  с к р у ч е н н ы е,
серолицые.  А уж на тех, кто выстаивал  очередь  к  воротам  американского
консульства, прикрыв голову  газетой,  и  вовсе  смотреть  было  тягостно;
стояли, однако, по нескольку часов на солнцепеке, тихо стояли, стараясь не
вступать в разговоры друг  с  другом,  хотя  надежда  была  у  всех  одна:
получить заветную американскую визу и уехать к  чертовой  матери  из  этой
сошедшей с ума Европы, где все катилось в пропасть  и  каждый  новый  день
сулил горе и ужас.
     Очередь порою казалась каким-то живым  саморегулирующимся  существом:
стоило одному войти в здание консульства, как люди делали два, а то и  три
шага, подталкивая друг друга, только бы поскорее приблизиться  к  заветным
воротам;  казалось  бы,  логика  должна  была  подсказать    людям,    что
нецелесообразно потно жаться друг к другу, вошел лишь  один  человек,  нет
смысла делать два, а то и три шага, но если  и  один-то  человек  довольно
слабо поддается посылам разума (а потому большую часть поступков  в  жизни
делает благодаря эмоциональным, порою совершенно  слепым,  импульсам),  то
людская толпа живет чувством, логика  противна  ей,  вступает  в  действие
неуправляемый, стадный инстинкт, особенно когда ситуация экстремальна,  но
нет лидера и никто не выкрикивает сдерживающие слова команд.
     Поэтому когда к воротам подошел такой же пыльный человек, как  и  те,
что стояли в очереди, и взялся за ручку двери, толпа змееподобно  подалась
вперед, инстинктивно отсекая чужаку путь в то заветное,  чего  ждали  все.
Если бы он под®ехал на машине, был одет в костюм с галстуком, никто  бы  и
не шелохнулся: прошел представитель другого мира, какой-то  инопланетянин;
разве им можно  стоять  в  очереди?  Она,  эта  молчаливая  з м е я,  нами
создана, нами управляема, нам одним и служит.
     Однако человек сказал тем,  кто  п о т н о  отжимал  его  от  дверной
ручки, фразу на английском, из которой явствовало, что  он  -  американец,
идет сюда по делу и к их ожиданию никакого отношения не имеет.
     Английскому  языку  и  напору,  с  каким  была  произнесена    фраза,
подчинились, не стали даже кричать, чтобы человек показал паспорт; доверие
или, наоборот, ярость толпы рождается в первую секунду общения с  чужаком,
с тем, что хочет  б ы т ь  сам по себе, независимым от  неписаных  законов
общности обездоленных.  Если  толпа  поверила  -  все  в  порядке;  нет  -
разговоры бесполезны, не переубедишь, тут только  пулеметы  могут  навести
порядок, слово - бессильно.
     Человеку поверили, он открыл дверь  и  сказал  солдату,  стоявшему  у
входа:
     - Вице-консул ждет меня.
     Но вице-консул его не ждал, да и не был он американцем, и пришел сюда
с тем же, с чем стояли люди в очереди: с просьбой о в®ездной визе.  Однако
в отличие от тех, кто вошел в здание консульства,  он  не  стал  заполнять
множество  страниц    обязательных    анкет,    чьи    вопросы    казались
устрашающе-многозначительными,  а  обратился  к  белозубой  секретарше   с
вопросом, где он может найти второго вице-консула мистера Роберта Макайра.
     - Но он не занимается в®ездными делами, - ответила девушка, - у  него
совершенно иные вопросы.
     - Я знаю, - ответил посетитель, - именно поэтому его и ищу.
     Он  действительно  знал,  что  Макайр  представляет  в    консульстве
организацию генерала Донована, ОСС.  Он обязан был знать это,  потому  что
именно от этого человека зависела его дальнейшая жизнь, ибо  информация  -
мать успеха.
     - Здравствуйте, - сказал он, войдя в маленький,  без  окон,  кабинет,
где главными предметами, сразу же бросавшимися  в  глаза,  были  громадный
старинный  сейф,  мощный  радиоприемник  и  кондиционер,   врезанный    во
внутреннюю  дверь,  которая  вела  в  другие    комнаты.    -    Позвольте
представиться...  Я - Вальтер Кохлер,  сотрудник  абвера.  Мне  предписано
получить  американскую  визу,  обосноваться  в  Соединенных    Штатах    и
организовать  передачу  военно-стратегической  информации  на  гамбургский
центр организации моего шефа адмирала Канариса.
     - А почему вы решили, что меня интересуют работники абвера? - спросил
Макайр,  включая  приемник.  -  Я    занимаюсь    вопросами    культурного
сотрудничества между Штатами и Мадридом, вы, видимо, ошиблись дверью...
     - Мистер Макайр, вашу фамилию я услышал в абвере,  только  поэтому  и
решил обратиться к вам.
     - Ну, знаете ли, - усмехнулся Макайр и, поднявшись из-за стола, начал
прохаживаться по комнате, не предложив Кохлеру садиться, - к нам  приходят
десятки агентов абвера, сулят открыть секреты рейха, но мы  их  выставляем
за дверь, потому что они никакие не агенты,  а  самые  обычные  эмигранты,
стремящиеся любыми путями, как можно скорее попасть в Нью-Йорк.
     - Но я пришел не с пустыми руками, - сказал  Кохлер.  -  Я  пришел  с
доказательствами.
     По-прежнему прохаживаясь по кабинету (Макайр  таким  образом  силился
унять охватившее его волнение: ни  разу,  ни  один  человек  пока  еще  не
приходил в консульство с такого рода признанием, он сказал неправду, но он
сказал ее умышленно,  намереваясь  з а т я н у т ь  посетителя  в  беседу,
навязав ему свой ритм и  стиль  разговора;  это  же  такое  дело  -  если,
конечно, Кохлер говорит правду, - о котором через час узнают в Вашингтоне,
это  такая  операция,  которая  сразу  же  сделает  его   имя    известным
администрации, путь наверх, к известности и карьере), вице-консул сказал;
     - Ну что ж, давайте посмотрим ваши доказательства.
     Они, эти доказательства, оказались  абсолютными:  Кохлер  выложил  на
стол  микропленки  с  инструкцией  по  сбору    передатчика,    написанные
симпатическими чернилами позывные рации и время работы, а также рецепт для
производства такого же рода чернил на месте.
     - Ну, хорошо, - сказал Макайр,  отодвигая  микропленку,  -  все  это,
конечно, интересно, но  какие  деньги  вам  дали  в  абвере?  Вы  ведь  не
рассчитываете  зарабатывать  в  Штатах  своим    трудом    на    шпионскую
деятельность?
     - Во-первых, она невозможна, потому что я - убежденный антифашист,  -
ответил  Кохлер.  -  Моя  семья  подвергалась  преследованиям  со  стороны
нацистов за то, что я  возглавлял  церковную  общину  в  Утрехте,  и  лишь
поэтому я сделал вид, что соглашаюсь на их предложение...  Во-вторых,  они
снабдили меня деньгами, - и он положил на стол шесть тысяч долларов.
     Это был первый эмигрант, который пред®являл американцам такие деньги;
это и убедило Макайра окончательно в том, что ему в руки свалилась  удача,
о которой он не смел никогда и мечтать.
     - Покажите ваш паспорт, - сказал он.
     - Пожалуйста, - ответил Кохлер.
     Макайр пролистал ф а н е р у, бросил ее в письменный стол, открыв его
ловко, как кассир -  конторку,  куда  сгребает  серебряную  мелочь,  снова
походил по кабинету, а потом сказал:
     - Сейчас мы начнем собеседование...  Думаю, лучше, если мы  сразу  же
станем записывать ответы на вопросы...  А в конце мы  продумаем,  как  вам
сделать свое заявление... более убедительным, что ли...
     - А в чем оно сейчас кажется вам неубедительным, мистер Макайр?
     - Его неубедительность видится мне в его неподготовленности.
     - То есть, - помог ему  Кохлер,  -  вы  хотите,  чтобы  ваши  вопросы
подвели меня к признанию?
     Макайр внимательно посмотрел на Кохлера, ничего не ответил, кивнул на
стул; тот аккуратно присел, сложив  маленькие,  пухлые  руки  на  округлых
коленях.
     - Вы предлагаете мне делать  л и п у,  -  сказал Макайр,  наконец.  -
Зачем?
     - Какую липу? - Кохлер  вскинул  руки.  -  О  чем  вы?!  Я  занимался
коммерцией, у меня в Утрехте был маленький ювелирный магазинчик, и пытался
иметь бизнес с американцами, я знаю, что вы всегда думаете  о  том,  чтобы
выгоду получали обе стороны, что в этом плохого?! Вот я и предложил...
     - Давно приняли католичество?
     - Я всегда был католиком.
     - А отец?
     - Тоже.
     - Он принял крещение?
     Кохлер мелко засмеялся:
     - Вы думаете, я еврей? Нет, я не еврей, просто я неплохой коммерсант,
мистер Макайр...
     ...Через два дня Макайр отправил в Вашингтон шифротелеграмму  о  том,
что он перевербовал агента абвера, который пришел именно к нему, поскольку
в гамбургском центре Канариса ему удалось получить информацию о  том,  что
наиболее сильным  контрразведчиком  в  аппарате  Донована,  работающим  на
Пиренеях, там считают именно Макайра.
     Вскоре после этого Макайр вернулся в Штаты, был отмечен  наградой  и,
помимо  других  дел,  которые  ему  поручил  Донован,    начал    готовить
дезинформацию для Кохлера.  Для этого он был командирован в  Швейцарию,  к
Аллену Даллесу, рассказал ему о перевербовке, тот был  совершенно  покорен
логикой, силой и жесткостью молодого коллеги, всячески его - в  дальнейшем
- отмечал, ставя в пример молодым сотрудникам ОСС.  Поддерживал он Макайра
также и потому,  что  тот  стал  любимцем  директора  ФБР  Эдгара  Гувера;
с т а р и к  поручил  своим  п а р е н ь к а м,  работавшим  с   Кохлером,
консультировать каждый свой шаг с Макайром, потому что  "этот  человек  по
справедливости может считаться восходящей звездой нашей разведки".
     Кохлер тем временем получил хороший номер в нью-йоркской гостинице, и
агенты ФБР начали - от его имени - гнать  информацию  на  Гамбург.  Оттуда
приходили радиограммы, полные благодарности, подчеркивалось,  чтобы  агент
соблюдал максимум осторожности, поскольку его работа вносит огромный вклад
в дело борьбы против  американского  финансового  капитала,  Уоллстрита  и
большевистского интернационала Москвы.
     Однако Кохлер обратился к своим шефам из ФБР и попросил их  выполнить
то, о чем он уговорился с Макайром в Мадриде:
     - Ни я, ни вы не знаете, - сказал он, - есть ли здесь  другие  агенты
абвера и СД.  Я думаю - есть. А поскольку все  они  подобны  скорпионам  в
банке, я не чувствую себя  в  безопасности  ни  единого  часа.  Необходимо
прикрытие. Это гарантирует меня от выстрела в затылок. А потом такого рода
прикрытие поможет нам в оперативной  работе:  кто  знает,  может,  кто  из
агентов рейха клюнет на меня...
     - Какого рода прикрытие вы имеете в виду? - спросили его люди ФБР
     - Радиомастерскую в Нью-Йорке.  Это совершенно логично с точки зрения
Канариса: агент, который гонит информацию  из  вражеского  логова,  пустил
корни и подстраховался легальной работой.
     Люди ФБР обратились за консультацией к Макайру, потому что  мнения  в
окружении Гувера разошлись, часть сотрудников выступала против такого рода
комбинации,  рискованно;  однако  Макайр  поддержал  Кохлера.  Ему  купили
радиомастерскую в Бронксе, бизнес  пошел  на  лад,  Кохлер  совершенно  не
интересовался тем, что гонят от его имени на абвер, веселился,  куролесил,
но несколько раз так ловко оторвался от наблюдения,  что  в  штаб-квартире
ФБР об®явили тревогу; сняли ее лишь через восемнадцать часов - после того,
как голландец вернулся в отель,  совершенно  измученный,  с  синяками  под
глазами; решили,  что  д о х  у  проституток,  так,  видимо,  и  было.  На
самом-то деле был он не у  проституток,  а  на  связи  с  агентом  абвера,
который был внедрен немцами на химическое предприятие, входившее в  состав
концерна "Дженерал электрик".
     Три раза он отрывался от наблюдения ФБР за  два  года  его  работы  -
вплоть до апреля сорок пятого - и три раза  получал  информацию,  носившую
чрезвычайный характер, связанную с атомным проектом.
     Когда передовые части американской армии захватили архив абвера, люди
Даллеса сразу же начали исследование  всех  донесений  немецкой  агентуры,
которые были переданы из Соединенных Штатов и Канады на Гамбург.
     Наиболее интересную информацию сразу же  докладывали  Даллесу  -  это
было в порядке вещей и не вызывало чрезмерной ревности  Пентагона,  потому
что к  этому  времени  Аллен  по  справедливости  считался  самым  знающим
человеком изо всех, кто был занят во время войны делами рейха.
     Именно он и натолкнулся на странное несоответствие в радиограммах  от
Кохлера: большая часть была зашифрована теми  цифрами,  которые  голландец
передал Макайру (они были записаны симпатическими чернилами между строк  в
молитвеннике,  напечатанном  на  голландском  языке);    эти    сообщения,
отправленные людьми ФБР, научившимися копировать  почерк  перевербованного
агента, рассказывали о том, какие части готовятся к отправке на континент,
о новых соединениях флота США, комплектующихся на Западном побережье, и  о
том, кто из  высших  офицеров  будет  возглавлять  те  или  иные  дивизии.
Информация была вполне корректной,  она  не  могла  вызвать  подозрений  в
абвере.  Однако те радиограммы, которые хранились в личном деле Кохлера  с
грифом "О.  В.", то есть "очень важно", были зашифрованы совершенно иначе,
и та информация, которая была отправлена из Нью-Йорка, представляла высший
секрет Соединенных Штатов, поскольку она была посвящена не чему-нибудь, но
именно "Манхаттэнскому проекту", то есть атомной бомбе.
     Даллес похолодел, когда получил эти материалы, запер их в свой  сейф,
попросив сотрудников  из®ять  из  общих  описей,  и  затребовал  у  своего
помощника Геверница подробную  информацию  о  том,  как  обстояло  дело  у
Гитлера  с  проблемой  "оружия  возмездия",  но  не  на  основании  данных
американской агентуры, а из первоисточника, благо почти все  архивы  рейха
попали в его, Даллеса, руки.
     Люди Геверница провели довольно скрупулезную  работу,  выяснили,  что
проблему атомной бомбы в Германии поначалу курировал  Геринг,  но  вермахт
относился к информации  о  работе  над  п р о е к т о м  в  Штатах  весьма
скептически.  Агент А-2232 сообщал еще в сороковом  году,  что  химические
заводы в Амарилло, на юге  Штатов,  начали  особо  интенсивно  производить
гелий  и  что  власти  страны  делают  все  для  организации  максимальной
секретности, связанной с выпуском именно этой продукции.
     Генеральный штаб вермахта ответил Канарису,  что  эта  информация  не
представляет никакого интереса, совершенно преждевременно делать выводы  о
том, что между производством этого газа и выработкой тяжелого урана  может
быть  хоть  какая-то  связь,  и  что  информация  агентуры    представляет
определенный интерес лишь в том смысле, насколько вообще интенсифицируется
работа промышленных комплексов США.
     Однако Канарис продолжал бомбардировать Кейтеля телефонными звонками,
считая, что информация его агентуры представляет исключительный интерес и,
как он считает, вышла к ключевому вопросу,  имеющему  политическое,  а  не
только военнопромышленное значение.
     Тем не менее штаб вермахта и в сорок первом  году  ответил  Канарису,
что "увеличение выработки гелия не имеет  никакого  отношения  к  развитию
ядерной  техники,  а  об®яснить  увеличение  выпуска  этого  газа  следует
увеличением флота дирижаблей, принадлежащих ВМС США".
     Только  в  сорок  втором  году,  когда  начальник    разведуправления
люфтваффе генерал Шмит после разговора с Герингом сообщил одному из  шефов
абвера  Карлосу,  что,  по  его  мнению,  подтвержденному   справкой    СС
штурмбанфюрера Вильгельма Риктера, отвечающего за "гелиевый узел  атомного
проекта рейха", работы в области ядерной техники в США не стоят на  месте,
а по мнению "исследователя Рунге, имеющего допуск к  американской  научной
литературе, продвинулись далеко вперед". Поэтому было признано необходимым
внедрить в США агентуру, целью  которой  было  бы  проникновение  в  тайну
ядерных исследований США, если таковые действительно имеют место быть.
     Именно тогда - явствовало из  документов  Канариса  и  Шелленберга  -
Вальтер Кохлер и был внедрен  в  США,  причем  его  легенда,  которую  так
преступно-легкомысленно принял Макайр, была  сработана  в  абвере  и  дала
возможность гитлеровскому агенту беспрепятственно заниматься сбором  особо
секретной информации,  тогда  как  люди  ФБР  и  Макайр,  главный  любимец
Донована, гнали в Гамбург сущую ерунду -  в  надежде  на  то,  что  Берлин
вышлет на связь с Кохлером целую армию своих агентов.
     Даллес понимал, что, сообщи он в Вашингтон эти п о д р о б н о с т и,
на карьере Макайра можно  ставить  крест;  если  он  и  открутился  бы  от
военного суда, то ни о какой работе в  правительственных  организациях  не
могло быть и речи.  После первой встречи с Макайром, тогда  еще,  в  конце
сорок второго, Даллес знал, что  этот  человек  вышел  из  простой  семьи,
особым  образованием  не  блещет,  имеет   крепкие    челюсти,    завидную
напористость и мечтает о хорошей карьере.  Получив информацию о  том,  как
он, Макайр,  -  вольно