и нет. Только один Аллах определяет это.
   Однажды в иранской прессе начали писать про меня подобную чушь. Это  было
тогда, когда я занял особую, самостоятельную позицию  в  связи  с  политикой
Тегерана. Я встретился в то время с министром иностранных дел Ирана  Велаяти
и задал ему вопрос: "Вы считаете себя  истинным  мусульманином?"  -  "Да,  -
отвечает он,  -  я  истинный  мусульманин.  Я  выполняю  все  пять  заветов,
наказанных мусульманину". - "Скажите, - спрашиваю его, - а кто  имеет  право
давать оценку, истинный вы мусульманин или нет?" Он на этот  вопрос  мне  не
ответил, хотя и очень знающий ислам человек".
   Действительно, если у шиитов миссию пророка в  известной  мере  выполняют
видные представители духовенства, носящие титул аятоллы, то главный постулат
суннизма в том и состоит, что после смерти пророка никто из людей  не  может
исполнять роль посредника в отношениях  с  Богом.  Божественную  волю  можно
выявить, изучая Коран, предания о жизни  пророка,  суждения  по  аналогии  и
учитывая мнение мусульманской общины.
   Признанные в исламском мире мыслители утверждали, что претворение шариата
в земных делах  предполагает  не  столько  жесткое  следование  его  нормам,
сколько разумное решение любых проблем в  духе  постепенности,  умеренности,
поиска компромисса и уважения к власти.
   Эти исходные  постулаты  политического  ислама  должен  разделять  каждый
мусульманин и помнить аят Корана:  "О  вы,  которые  уверовали!  Повинуйтесь
Аллаху и повинуйтесь Посланнику и обладателям власти среди вас" (4:59).
   Уважение  к  данной  Аллахом   государственной   власти   воспитывали   в
мусульманах самые авторитетные исламские мыслители, в том числе и  те,  кого
фундаменталисты почитают в качестве своих идейных  наставников:  Теймия  ибн
Кайим аль-Джаузийя (1292-1350), Муххамед ибн Абд аль-Ваххаб и др.
   Вспоминается исполненная великой мудрости  мысль,  известная  еще  первым
поколениям исламских ученых: "Смотрите, от кого берете свою религию".
 
   В этой связи хочу рассказать о том, что случилось в наши дни  под  флагом
ислама с немцем Хельмутом Хофером в имеющем многовековую культурную  историю
и модернизирующемся Иране.
   Лично для меня это была впечатляющая иллюстрация  на  тему:  "Сон  разума
рождает чудовищ".
   Двадцать первого января 2000 г. Хофер стал персоной номер один  буквально
во всех немецких газетах и телевизионных программах Германии. Вот  заголовки
на первой странице "Frankfurter Allgemeine Zeitung", "S?ddeutsche  Zeitung",
"Die Welt", "Bild": "Хельмут Хофер - 795  дней  мучений  наконец  миновали",
"Немецкий предприниматель Хельмут Хофер после  двух  лет  страданий  наконец
оправдан судом в Тегеране", "Прерванный путь к невинной гибели".
   "Bild" сообщала: "Вчера в Тегеране после 795 дней ареста муллы  отпустили
наконец на  свободу  немецкого  бизнесмена,  58-милетнего  Хельмута  Хофера.
Гамбургский бизнесмен Хельмут Хофер, торгующий кожей и запасными частями для
автомашин, был арестован осенью 1997 г. и 28 января  1998  г.  приговорен  в
Тегеране  к  смертной  казни  за  предполагаемые  сексуальные  отношения  со
студенткой-мусульманкой. Жестокий,  нечеловеческий  приговор  предусматривал
смертную  казнь  через  публичное  избиение  камнями.  Хофер   категорически
отвергал  предъявленное  ему  обвинение,  заявляя,  что  испытывал  к   этой
студентке самые возвышенные чувства и готов был вступить с ней в брак  после
принятия  мусульманской  веры.  Студентка  подтверждала  показания   Хофера.
Смертный приговор дважды отменялся из-за недостатка доказательств  и  дважды
вновь подтверждался в высших судебных инстанциях  Ирана.  Двадцатого  января
текущего года Хофер был оправдан за недоказанностью преступления".
   Влиятельная "Frankfurter Allgemeine  Zeitung":  "Хроника  происшедшего  с
Хофером - это свидетельство недостойной игры  с  жизнью  человека,  безвинно
попавшего в жернова большой политики".
   Немецкие политики обвинили Иран в  государственном  захвате  заложника  с
целью  добиться  освобождения  агента  иранской   тайной   полиции   Дараби,
приговоренного  немецким  судом  к  пожизненному  заключению  за  участие  в
убийстве в Берлине одного из лидеров курдской оппозиции.
   По моему убеждению, только один этот  факт  дает  Президенту  Узбекистана
основания заявить своим иранским критикам, что именно они  не  имеют  ничего
общего с исламом. И при этом сослаться на  слова  Мухаммеда  Сайда  Тантави,
шейха исламского  университета  Аль-Азхар  в  Египте,  самого  авторитетного
исламского  учебного  заведения  в  мире:  "Ислам  -  это  религия,  которая
ненавидит экстремизм и фанатизм".
   Правильно прочитанный Киплинг
   В начале мая 1995 г. президент Клинтон  принял  решение  об  установлении
эмбарго  в  отношении  Ирана  в  связи  с   поддержкой   этим   государством
международного терроризма. Этому предшествовал демарш США в отношении России
по поводу продажи Ирану двух атомных реакторов.
   Ислам Каримов, единственный из глав стран СНГ,  осудил  сделку  России  с
Ираном и поддержал решение Клинтона об эмбарго. Это был, по мнению некоторых
американских экспертов, очень сильный ход.
   Президент Узбекистана убил одним выстрелом двух зайцев:  получил  хороший
шанс на усиление американской помощи Узбекистану в области рыночных реформ и
ослабил свою оппозицию.
   Об этом случае я вспомнил в связи с  вопросом,  кто  кому  больше  нужен,
Узбекистан Западу или Запад Узбекистану.  Как  бы  то  ни  было,  сильный  и
волевой Президент Узбекистана, противостоящий радикалистскому исламу в одной
из самых исламских стран мира, незаменимый союзник для Запада.  Движение  же
Запада навстречу Каримову крайне важно для Узбекистана.
   Билл Клинтон, встречаясь с Исламом Каримовым в июне 1996 г. в Вашингтоне,
подчеркнул, что США намерены развивать  связи  с  Узбекистаном  по  широкому
кругу  вопросов,  принимая  во  внимание   ключевую   роль   Узбекистана   в
Центрально-Азиатском регионе.
   Как считают президент  чикагского  Национального  стратегического  форума
Ричард  Фридман  и  член  ученого  совета  форума   директор   Международной
корпорации  по  использованию  научных  достижений  (SAIC)  Эндерс   Уимбуш,
интересы Запада ориентированы на обеспечение доступа  к  центральноазиатской
нефти и другому сырью, а также на защиту западных инвестиций в  регионе,  на
недопущение потока наркотиков из Центральной Азии, обеспечение  безопасности
региональной   ядерно-энергетической    инфраструктуры,    нераспространение
ядерного     оружия,     предотвращение     военных     конфликтов     между
центральноазиатскими странами и внутри них.
   По мнению ведущих американских аналитиков Пола Хензе  и  уже  упомянутого
Эндерса Уимбуша, приоритетным в центральноазиатской политике Запада является
Узбекистан с его удивительной историей, культурой и религией.
   Директор Института  Центральной  Азии  Фредерик  Стар,  один  из  ведущих
американских специалистов по проблемам этого региона,  полагает,  что  среди
центральноазиатских  государств  только  Узбекистан  имеет   все   основания
претендовать на роль  региональной  стабилизирующей  силы.  По  его  мнению,
Казахстан обременен этническими и территориальными проблемами с  Россией,  в
Кыргызстане  сильны  региональные  сепаратистские  настроения  и  существует
опасность тяжелых  межэтнических  столкновений  на  юге  страны.  Это  может
поставить под угрозу само  существование  Кыргызстана  как  самостоятельного
государства. Стар считает, что Туркменистан, несмотря на  запасы  газа,  при
его населении в 4 млн. человек, подобно  Объединенным  Арабским  Эмиратам  и
Кувейту, уязвим в области безопасности.  Таджикистан  еще  длительное  время
будет находиться в состоянии глубокого противостояния различных субэтносов и
кланов, да к тому же втянут во внутриафганский конфликт (Starr  F.S.  Making
Eurasia Stable // Foreign Affairs, 1996, January/ February. №1. Vol. 75.
   Р. 80-92).
   Таковы   основные   характеристики   вектора    Запад    -    Узбекистан.
Противоположный вектор - жизненный интерес Узбекистана  к  Западу  -  весьма
четко определил Збигнев Бжезинский. В 1998 г.  в  книге  "Великая  шахматная
доска" он писал: "Если Америка не станет оказывать поддержку  Узбекистану  в
его усилиях по  национальной  консолидации,  то  судьба  этой  страны  будет
оставаться неясной". Бжезинский, как следует из его дальнейших  рассуждений,
сторонник такой поддержки. Хотелось бы верить  в  искренность  многоопытного
политика.
   Парадоксальные  ситуации  возникают  иногда  в   человеческом   сознании.
Некоторые суждения признанных авторитетов однажды кем-то ставятся с  ног  на
голову, а потом так и живут в перевернутом виде. Более того,  в  таком  виде
приобретают значение афоризма. Это случилось и с  Редьярдом  Киплингом,  его
"Балладой о Востоке и Западе". Непрестанно цитируют:
 
   "О, Запад есть Запад, Восток есть Восток,
   И с мест они не сойдут,
   Пока не предстанет Небо с Землей
   На Страшный господень суд.
 
   Цитируют как  идею  -  несовместимость  двух  суперцивилизаций.  Но  ведь
баллада кончается словами:
 
   "Но нет Востока, и Запада нет,
   Что племя, родина, род,
   Если сильный с сильным лицом к лицу,
   У края земли встает?!
 
   Так что, по Киплингу, совсем другой вывод: по крайней мере, о компромиссе
между Востоком и Западом.
   Правда, как считал Киплинг, компромисс удел не всех, а лишь людей сильных
духом. Может быть, в  последнем  он  и  прав.  Если  так,  то  у  Президента
Узбекистана есть все шансы на то, что его усилия будут поняты и поддержаны и
на Востоке, и на Западе.
   Глава 2
   ВЕЛИКАЯ КОНВЕРГЕНЦИЯ КУЛЬТУР
   И ЦИВИЛИЗАЦИЙ
   (Трансоксания... Мавераннахр)
   ВОСПОМИНАНИЯ ПРЕЗИДЕНТА РАХМОНОВА
   О ГОСУДАРСТВЕ САМАНИДОВ
   Рождение национальной идеи
   Небольшая справка. Имомали (Эмомали) Рахмонов родился в 1952 г.,  с  1982
г. на  хозяйственной  работе,  директор  совхоза.  В  1992  г.  председатель
Кулябского облисполкома. Был полевым командиром народного фронта.  С  ноября
1992 г. председатель Верховного Совета  Таджикистана.  В  ноябре  1994-го  и
ноябре 1999-го избирался Президентом Таджикистана.
   Третьего  января  1993  г.  в  Ташкенте  по  инициативе  Ислама  Каримова
состоялась встреча глав государств региона. На ужине, который дал  по  этому
поводу Президент Узбекистана, я впервые увидел Имомали Рахмонова.
   Насколько я помню, это было первое публичное появление  Рахмонова.  Тогда
он не  произвел  на  меня  сильного  впечатления.  Однако,  когда  я  теперь
возвращаюсь мысленно к той встрече, думаю, что и воля, и жесткий характер  у
Рахмонова явно ощущались.
   Как мне тогда показалось, он воспринимался и Назарбаевым, и  Ниязовым,  и
Акаевым как фигура  на  этом  уровне  случайная.  Рахмонов  это  чувствовал,
держался замкнуто, смущался, не знал, что называется, куда руки деть.  И  не
просто сидел рядом с Каримовым, но как-то прижимался к нему. Когда Рахмонову
представилась возможность  выступить,  он  сказал,  что  народ  Таджикистана
никогда не забудет той выдающейся роли, которую сыграл Президент Узбекистана
в  прекращении  братоубийственной  войны  в  Тажикистане  и  что  для  него,
Рахмонова, Ислам Каримов стал вторым отцом.
   Как уже сказано,  в  ноябре  1994  г.  Рахмонов  был  избран  Президентом
Таджикистана. Шестого ноября  1999  г.  Рахмонов  в  результате  практически
безальтернативного  голосования  стал  президентом  во  второй  раз.  Второй
претендент Давлат Усмон, выдвинутый незадолго до выборов Партией  исламского
возрождения Таджикистана, хотя и  был  включен  в  избирательные  бюллетени,
отказался участвовать в выборах.
   То, что лидеры оппозиции пошли на  сговор  с  Рахмоновым  и  в  обмен  на
различные уступки и льготы  без  боя  уступили  ему  пост  президента,  было
очевидно  уже  за  несколько  месяцев  до  выборов.   Тому   имелось   много
свидетельств. Однако в начале года еще  ничего  не  было  ясно,  и  Рахмонов
готовился к преодолению жесткого  противостояния,  к  борьбе  не  только  за
голоса и души людей. Именно в этом контексте  и  следует  рассматривать  его
"Указ  о  торжественном  праздновании  1100-летия  образования   государства
Саманидов", как первого независимого национального государства таджиков, как
основы национальной идеи для всех таджиков, и своих, и афганских.
   Здесь хотелось бы  сделать  небольшое,  но,  как  представляется,  важное
отступление. Конкретная национальная идея существует ровно столько,  сколько
существует та или иная нация, независимо от того, определились с  этой  идей
политики и ученые или  нет.  Национальная  идея  -  это  система  ценностей,
сформированная в данной культуре. Нельзя  взять  нацию  и  привязать  к  ней
национальную  идею,  которая  не  лежит  на  поверхности  и  может  быть  не
представлена на теоретическом уровне национального сознания или представлена
неадекватно.
   В научно-политическом оформлении национальной идеи  Таджикистан  оказался
последним среди стран региона. Его соседи к этому времени основные проблемы,
связанные с формированием официальной национальной идеологии,  уже  так  или
иначе решили. Во всяком случае, декларировали  это  решение.  Выбор  элитами
различных стран региона базовых ценностей для  национальной  идеологии  имел
много схожего. Технология здесь довольно простая. В качестве основы  берется
кульминационный момент  истории,  деятельность  харизматической  или  просто
легендарной личности.
   В  наиболее  концентрированной  форме  такой  подход   прослеживается   в
Узбекистане, где ключевой фигурой национальной  истории  объявлен  Тимур.  В
Кыргызстане же за основу национальной  идеи  взят  эпос  "Манас".  Президент
Аскар Акаев дал вполне современную интерпретацию эпоса, акцентируя следующие
заветы великого  предка:  единство  и  сплоченность  нации;  межнациональное
согласие;  дружба  и  сотрудничество;  национальная  честь   и   патриотизм;
кропотливый  неустанный  труд  на  пути  к  процветанию  и   благосостоянию;
гуманизм, великодушие и терпимость; гармония с природой; укрепление и защита
кыргызской государственности. Этот набор ценностей, в принципе, присущ любой
идеологии, в нем практически отсутствует некая сугубо кыргызская, идущая  от
"Манаса"  специфика.  (В  этой  связи  обращает  на  себя  внимание   статья
профессора А.Асанканова "От марксизма к манасизму". - Наша  газета.  Бишкек.
1.08.1997.)
   Несколько  необычная  ситуация  сложилась   в   Туркменистане.   Фигурой,
призванной выполнять  опорную  роль  национальной  идеи,  стал  сам  Ниязов,
принявший  титул  Туркменбаши  (отец  туркмен).  Таким  образом,   требуемая
историческая и традиционная легитимация как бы вплетается  в  современность.
Туркменбаши становится и главным проводником общетуркменской идентичности, и
автором  национальной  идеи,   вырабатываемой   при   его   непосредственном
деятельном участии.
   В  Таджикистане  же,  как  уже  сказано,  фундаментом  национальной  идеи
призвано стать государство Саманидов, о чем заявил президент Рахмонов. И  не
только заявил, но и сформулировал соответствующие положения на этот  счет  в
научных публикациях.
   Далеко идущие исторические откровения
   В 1999 г. в Лондоне  была  издана  книга  "Эмомали  Рахмонов.  Таджики  в
зеркале истории. От арийцев до Саманидов". (В  русском  переводе  правильнее
было, по-видимому, для названия  народов,  принадлежащих  к  индоевропейской
(прежде всего индоиранской)  языковой  группе,  применить  слово  "арии".  В
расистской литературе арийцы, преимущественно германцы,  объявлялись  высшей
расой - отсюда одиозный характер этого термина.)
   Основные идеи и положения книги изложены в статье Э.Рахмонова "Тысяча лет
в  одну  жизнь.  Размышления  накануне  юбилея  -   1100-летия   государства
Саманидов" (НГ, 31.08.1999). Вот некоторые из них:
   "В первой  декаде  сентября  1999  г.  мы  будем  праздновать  1100-летие
государства Саманидов - одного из первых государств таджиков, достигших в то
время наибольших результатов в своем развитии...
   Эпоха Саманидов - золотой век таджиков - высвечивает многотысячелетнюю их
историю, ее богатство, величие и трагичность...
   Саманиды, обеспечивающие своему отечеству  мир  и  благополучие,  создали
условия для необыкновенного взлета творческого гения таджиков.
   Покинув, образно  говоря,  мир  меча,  они  стали  властелинами  подлинно
человечного мира, первопроходцами в среднеазиатской  поэзии,  архитектуре  и
миниатюре, религиоведении и  медицине,  каллиграфии  и  орнаменте,  науке  и
светской духовности.
   ...После Саманидов верховная политическая власть была утеряна  таджиками,
но была ли утеряна сама государственность? Многие ученые полагают, что  нет.
Администрация и управление, правоведение находились в  последующие  эпохи  в
руках носителей таджикского языка, который являлся государственным языком во
всех позже образовавшихся государствах Средней Азии.
   Формирование  таджикского  народа  более  тысячи  лет  назад,   в   эпоху
зарождения Саманидского  государства,  было  одновременно  этнокультурным  и
этнополитическим  обновлением  восточноиранских  народов,  их  объединением.
Появление  нового  языка  -  таджикского  фарси  -  знаменовало,  по   сути,
возникновение новой цивилизации. Это было время  создания  таких  ценностей,
которые  стали  основой  национального  согласия  и  единства  таджиков   на
протяжении  всей  последующей  истории,  послужив  сохранению  народа  среди
вакханалии варварства и насилия, обрушившихся на Центральную Азию в  средние
века.
   У истоков этой новой цивилизации стояли Закария ар-Рази и Хорезми, Фараби
и  Рудаки,  Бируни  и  Авиценна,  Дакики  и  Фирдоуси  -   яркое   созвездие
среднеазиатской  цивилизации.  Условием  для  ее   возникновения   послужило
становление и утверждение государства Саманидов.
   Это было начало Средневосточного возрождения,  продолжавшегося  несколько
столетий. Возникла новая духовность,  оставившая  глубокий  след  в  истории
человечества. Однако начиная с XVI в. цивилизация Средней Азии все  более  и
более угасала из-за войн и нашествий, и ее горящие угольки тлели, за редкими
исключениями, под пеплом всеобщей рутины и стагнации вплоть до XX в.
   ...Не   следует   путать   исторический   Таджикистан    с    современным
Таджикистаном. Политически и государственно они несовместимы".
   Последняя мысль вообще придает рассуждениям Рахмонова и всей книге весьма
своеобразную, далеко идущую  направленность,  тем  более  что  она  озвучена
Президентом Таджикистана. В соответствии с ней ранее уже имелось государство
Таджикистан, существовавшее в больших границах,  чем  нынешний  Таджикистан.
Вопрос о том, почему это государство было сокращено до  современных  границ,
Рахмонов оставляет открытым. Он вроде бы здесь ставит многоточие,  вроде  бы
предполагает вернуться к этому вопросу.
   В книге и статье заметное место занимают рассуждения о таком явлении, как
культ "чужого" в таджикской среде на рубеже XIX и XX вв.,  особенно  в  20-е
годы нынешнего века.  "Речь  идет,  -  пишет  Президент  Таджикистана,  -  о
некоторых таджиках -  видных  государственных  деятелях,  действовавших  под
чужим флагом и оставивших печальный  след  в  истории  народа.  (Полагаю,  в
данном случае, в частности,  имеется  в  виду  выходец  из  Бухары  Файзулла
Ходжаев, председатель Совета народных комиссаров Узбекистана в 1924-1938 гг.
- Л.Л.) Совсем недавно культ "чужого" проявил себя в виде попыток  небольших
групп наших  граждан,  ставших  единомышленниками  политиков  других  стран,
насильно   навязать   Таджикистану   форму   государственного    устройства,
неприемлемую для большинства народа  Таджикистана.  Это  приводило  и  может
привести в  будущем  к  трагедии  (а  это,  очевидно,  камень  в  Абдумалика
Абдулладжанова - противника Рахманова на выборах - Л.Л.). Наше  отношение  к
этом