авит  по
прочтении инспектор Госкомитета по печати. При  этом  он  может  вычеркивать
отдельные фразы, абзацы, снимать с полосы  материалы,  не  имеющие  никакого
отношения к государственным тайнам (Шулепина Н. О чем  умалчивают  узбекские
СМИ. - НГ, 14.05.1999).
   Главнейшими  средствами  массовой  информации   наряду   с   газетами   в
Узбекистане, как и во  всем  мире,  является  телевидение  и  радио.  Четыре
общегосударственные   телекомпании    и    пять    радиостанций    полностью
контролируются Узбекской национальной  телерадиокомпанией  (Узтелерадио).  В
Узбекистане функционируют около сорока частных неправительственных  теле-  и
радиокомпаний на местном (областном и районном) уровнях.  Наиболее  заметной
считается независимая компания  в  Самарканде  (STV).  Все  они  чрезвычайно
чувствительны к влиянию со стороны  официального  Ташкента.  В  национальном
масштабе частное теле- и  радиовещание  отсутствует.  Что  же  получается  в
результате? Прежде всего, власть Узбекистана не может отрицать  то,  что  по
газетам,  теле-  и  радиопередачам  трудно  составить  реальную  картину   о
положении дел в Узбекистане.  Негативная  информация  и  вообще  критические
статьи в СМИ - редкое исключение. Закрытость многих тем,  далеко  не  всегда
вызванная интересами государства, требованиями его текущей политики, ведет к
тому, что СМИ не могут стать  барометром  настроений  в  обществе,  зеркалом
общественных интересов.
   Понятно стремление власти не допустить в  СМИ  деструктивную  информацию,
однако дозировка информационного потока мешает нормальному  осмыслению  хода
экономических реформ. К примеру, потенциальные инвесторы за рубежом (включая
Россию) хотели бы побольше узнать о стране, получить через прессу не  только
официальную информацию, но и составить представление о реальной обстановке в
стране, о настроении населения и т.д.
   Судя по всему, такое положение весьма заботит Президента Каримова.
   В последнее время в своих публичных выступлениях он все чаще обращается к
вопросу о СМИ как четвертой  власти,  говорит  о  том,  что  в  газетах,  на
телевидении и  радио  слабо  освещаются  приоритетные  направления  политики
государства, не показываются  правдиво  недостатки,  что  газеты  инертны  и
скучны и журналисты уходят от острых тем.
   Весьма ярким и, думаю, многообещающим было в этом  отношении  выступление
Каримова на сессии Олий Мажлиса в апреле  1999  г.  Он  сказал,  что  пресса
должна  действовать  как  институт  общественного  контроля  за  исполнением
законов и законодательных актов,  контроля  за  выполнением  государством  и
чиновниками своих обязанностей. Именно средства массовой  информации  должны
быть трибуной, где каждый человек имел бы возможность выразить  свое  мнение
(Народное слово, 15.04.1999).
   СМИ в Узбекистане должны стать более  свободными,  это  очевидно.  Однако
ясно и то, что здесь требуется разумная постепенность. На  Западе  по  этому
поводу говорят: ни минуты  промедления,  разрешить  публиковать  и  оглашать
любое  самое   резкое   критическое   высказывание   в   адрес   президента,
правительства, Олий Мажлиса, любые политические призывы, разрешить  печатать
все, даже то,что находится за рамками пристойности (например, в  Кыргызстане
оппозиционная печать называет  власть  уличной  девкой,  и  это  в  условиях
восточной культуры). Хотел бы в связи с этим привести слова Иммануила Канта:
"Может быть, это хорошо для теории, но не годится для практики".
   Вспомним эволюцию независимой журналистики последних  лет  перестройки  и
первых постсоветских лет, когда свободой в первую очередь воспользовались не
самые честные и порядочные, а наиболее  ловкие  и  беззастенчивые  люди.  По
этому поводу были написаны такие поэтические строки:
 
   От безответственной свободы
   Темнеют страхом небеса,
   Дрожит земля, бунтуют воды,
   Кричат безрукие леса.
   Это  написал  один  из  самых  известных  российских  поэтов   фронтового
поколения Михаил Дудин. Незадолго до смерти он  сказал  о  свободе  слова  в
России: "Не свобода обманула нас, а наша безответственность в  использовании
свободы".
   За прошедшие годы профессиональная культура средств массовой информации в
странах СНГ не улучшилась. Вот одно из свидетельств, касающееся  сегодняшней
российской действительности. "То, что происходит  сегодня  на  телевизионных
экранах, иначе как мародерством не назовешь. Журналисты врываются в миллионы
домов с заранее избранными их хозяевами жертвами  и  начинают  истязать  их,
обливая грязью  профессиональные  и  человеческие  качества,  семью,  дом  и
домочадцев. А чувство абсолютной незащищенности жертвы,  которую  раздевают,
унижают,  оскорбляют,  растаптывают  по  всей   стране   со   сладострастием
опьяненных запахом крови палачей, с  сознанием  абсолютной  безнаказанности,
делают эту вакханалию еще более зловещей"  (Мигранян  А.,  Российская  элита
наступает на те же грабли, что и в начале века. - НГ, 7.10.1999).
   Словом,  максима  "зрелая  свобода  ограничивает  сама   себя,   незрелая
нуждается в ограничениях в отношении СМИ" в Узбекистане не  потеряла  своего
практического смысла. В Узбекистане немало высокопрофессиональных  и  просто
талантливых журналистов, способных быть цензорами  для  самих  себя.  Власть
должна понимать это. Думаю, что эта  мысль  вполне  согласуется  с  позицией
Президента Каримова.
   МЕЖЭТНИЧЕСКАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ
   Когда законы не расходятся с жизнью
   По-разному можно оценивать то, что сделано  и  делается  в  постсоветском
Узбекистане. Относительно многих акций власти и вообще событий  общественной
жизни в этой стране на поворотном этапе ее истории существуют полярные точки
зрения.  Но  есть  сфера   общественного   бытия,   которая   воспринимается
практически всеми однозначно. Это межэтнические отношения. Здесь, по  самому
большому счету,  соответствующие  конституционные  положения  и  принятые  в
соответствии с ними законы не расходятся с реальной жизнью.
   Конституция Узбекистана провозглашает, что народ  Узбекистана  составляют
граждане Республики  независимо  от  их  национальности  (ст.  8),  что  все
граждане Узбекистана имеют одинаковые права и свободы и равны перед  законом
без  различия  расы,  национальности,   языка,   религии   (ст.   18),   что
государственным языком является узбекский язык и вместе с тем обеспечивается
уважительное отношение к языкам, обычаям и традициям  наций  и  народностей,
проживающих на территории Узбекистана (ст. 4).
   Согласно статье 4 "Закона о гражданстве", утвержденного еще 2  июля  1992
г., то есть до принятия конституции, гражданами Узбекистана  являются  лица,
постоянно проживающие в Узбекистане, к  моменту  вступления  закона  в  силу
независимо от происхождения, социального и имущественного положения, расовой
и  национальной  принадлежности,  пола,  образования,  языка,   политических
взглядов и т.д., не являющиеся гражданами  других  государств  и  изъявившие
желание стать гражданами Узбекистана.
   Могут спросить: разве другие постсоветские страны, декларирующие мировому
сообществу  свою  приверженность  демократическим  идеям,  не  закрепляют  в
конституции таких же  принципов  толерантности  по  отношению  к  этническим
меньшинствам? Ответ звучит вполне определенно: в конституциях закрепляют, но
не реализуют. А в текстах законов о гражданстве прибалтийских  государств  и
некоторых стран СНГ даже и не закрепляют.
   Чтобы не утомлять читателя, приведу один очень свежий  пример.  И  не  из
латвийской  или  эстонской,  а  из  украинской  жизни.  В  интервью   газете
"Известия" глава русского движения Украины Александр Свистунов, в частности,
говорил: "Для русского населения Украины сегодня ситуация  архитревожная,  а
для той части, которая проживает в западных областях,  -  просто  трагичная.
Идет  сознательная  дискриминация  русского  населения,  причем  не   только
духовная, когда людям запрещают говорить по-русски.  У  многих  русских  нет
работы, человека могут уволить только за  то,  что  он  русский.  Речь  идет
просто о  физическом  выживании  русского  населения  Украины.  В  восточных
областях Украины ситуация пока получше, но, к сожалению, только пока. Тот же
сценарий, который раскручен  украинскими  националистами  на  западе,  через
год-два  планируется  осуществить  и  на  востоке.  Хуже   всего   то,   что
националисты  получают  поддержку  от  властей,  которые   хотят   построить
мононациональное украинское государство. В Киеве, где большинство  населения
говорит по-русски, из 800 школ русских - всего 12" (Известия, 11.07.2000).
 
   В  Узбекистане  по-настоящему  высок  уровень  демократичности   языковой
политики.  А  это  одно  из  главных  условий  межнационального  согласия  в
полиэтнических государствах.
   Закон "О  государственном  языке"  в  редакции  от  21  декабря  1995  г.
предусматривает, что граждане вправе  по  своему  усмотрению  выбирать  язык
межнационального  общения.  Он  разрешает  ведение  делопроизводства  не  на
государственном языке на тех предприятиях и в учреждениях,  где  большинство
работающих не  владеет  узбекским  языком.  Закон  исключает  обязательность
знания государственного  языка  в  качестве  условия  занимать  определенные
должности, то есть языковый ценз. В нем декларируется государственная помощь
для свободного развития и  функционирования  языков  этнических  меньшинств.
Кроме того, из закона не только исчезли ограничения на получение образования
для людей, не владеющих узбекским языком, но и закреплено  право  свободного
выбора языка обучения, причем на всех уровнях образования.
   Казалось   очевидным,   что    придание    узбекскому    языку    статуса
государственного не может  не  привести  к  сокращению  сферы  использования
русского языка. Однако,  к  удивлению  многих  и  внутри  страны,  и  за  ее
пределами, русский  язык  продолжает  удерживать  сильные  позиции.  На  нем
по-прежнему издается много специальной и научной литературы, в том  числе  и
объемистых монографий, защищаются диссертации. Он преподается в  одиннадцати
государственных вузах страны, а факультеты по подготовке  учителей  русского
языка работают в четырех из шести государственных педагогических институтов.
В технических вузах в учебных  группах  с  преподаванием  на  русском  языке
обучается четвертая часть студентов. Русский язык  является  рабочим  языком
при проведении различных международных форумов.
   Два класса узбекских, два класса русских
   Дело было в январе 2000 г. Юлдаш Саиджанов - первый заместитель  министра
народного образования Узбекистана, один из самых авторитетных  организаторов
и ветеранов школьного дела в стране, много и с интересом рассказывал  мне  о
реформе образования, о том, какую важную роль эта реформа призвана сыграть в
формировании нового поколения. Я спросил  его,  в  какой  мере  эта  реформа
коснется русских и в целом русскоязычного населения. Он  подумал  немного  и
сказал: "Вот список школ Ташкента, где обучение ведется на  двух  языках.  В
какую вы хотели бы поехать?" Наугад я  назвал  школу  №  17  в  Юнусабадском
районе столицы. Он позвонил директору школы: "Лия Рахимовна!  Еду  сейчас  к
вам с гостем".
   Старое  двухэтажное  здание  с  новыми  пристройками.  Два  двора.  Всюду
чистота,  аккуратно,  по-домашнему  ухоженно.  Обремененная   сверх   головы
заботами, как и все школьные директора во всех странах мира,  Лия  Рахимовна
выслушала мой вопрос и предложила: "Давайте пройдем по всем  классам.  Их  у
нас по два. Два узбекских, два русских. Начиная с первого и до  последнего".
Так мы и сделали. В классах с узбекским языком обучения  практически  только
узбеки. В классах,  где  учат  на  русском,  на  партах  рядом  с  русскими,
украинцами, армянами, евреями есть и узбеки.  В  узбекских  классах  обучают
русскому языку, в русских узбекскому. И  во  всех  классах  английскому  или
немецкому (в меньшей мере). Никакой разницы в обеспечении школьников учебной
и методической литературой, в оснащении классов  видео-  и  аудиоаппаратурой
нет. И в тех и в других классах технические средства обучения, разве что  за
исключением компьютеров, на вполне  приличном,  даже  по  западноевропейским
меркам, уровне. (Позже Бахадыр Хамидов,  начальник  Главного  управления  по
материально-техническому снабжению Министерства народного  образования,  дал
мне официальную справку.  Оказалось,  что  на  учебники  на  русском  языке,
которые закупают в Москве и других городах России,  денег  тратится  больше,
чем на учебники на узбекском языке, издающиеся дома.)
   Но самое сильное впечатление  производят,  конечно  же,  отношения  между
школьниками. Сказать, что нет межэтнических антагонизмов, значит  ничего  не
сказать. Здесь межэтническая толерантность проявляет себя  на  самом  высшем
уровне. Я назвал адрес школы. Каждый, у кого возникнут какие-либо сомнения в
правдивости сказанного, может проверить мою информацию на месте. А вообще-то
я порекомендовал бы соответствующим  структурам  ЮНЕСКО  или  ОБСЕ  провести
здесь международный семинар о положении национальных меньшинств.
   Если школьный актовый зал (он, кстати, очень уютный) окажется мал,  можно
выбрать любую другую школу. Уверен, что разницы никакой не будет.  Вспомним,
что в Киеве, где  большинство  населения  говорит  по-русски,  из  800  школ
русских всего 12.
   Воспоминания о Мукаррам Тургунбаевой
   Несколько личных впечатлений. Выше я писал о напряженности  в  отношениях
между узбеками и русскими, о  межэтнических  конфликтах,  вызванных  главным
образом дискриминационной политикой Москвы в отношении узбекского населения,
особенно с шестидесятых годов. Но ведь было и другое. Были и очень светлые и
незабываемые страницы советской истории. О них я  писал  тоже.  Хотелось  бы
дополнить эту тему.
   Яркие воспоминания из моей ташкентской студенческой  юности  остались  от
посещения Театра узбекской драмы имени Хамзы, игры  Абрара  Хидоятова,  Сары
Ишантураевой, Шукура Бурханова. Это были актеры мирового уровня. Играли они,
разумеется, на узбекском языке, но мы, неузбеки,  находились  во  власти  их
искусства.  У  меня  и  сейчас  в  ушах  звучит  громоподобный,  наполненный
удивительной  страстью  голос  Хидоятова  в  "Отелло".   И   сегодня   помню
удивительную женственность Ишантураевой в этой шекспировской пьесе. И образы
лукавых, хитроумных узбеков, созданные Бурхановым. В памяти  и  удивительная
зрительская атмосфера в театре.
   Но особые воспоминания у меня  связаны  с  великой  танцовщицей  Мукаррам
Тургунбаевой. Ее выступления с  узбекскими  народными  танцами  всегда  были
событием  для  всего  многонационального  Ташкента.  Она   была   виртуозна,
зажигательна,   обворожительна   и,   используя    нынешнюю    терминологию,
демократична. Весной 1952 г. Тургунбаева выступала в университете. Поскольку
по студенческой линии я был одним из организаторов ее концерта, то  попал  в
число счастливцев, сфотографировавшихся с ней на память. Эта фотокарточка  и
сейчас напоминает мне мои студенческие годы,  ностальгические  времена  моей
далекой юности. Она по-прежнему излучает для меня свет рассеявшихся дней.
   Сейчас, когда я думаю обо всем этом, вспоминаю  то  состояние  радости  и
счастья, которые мы испытывали от приобщения к иной культуре. И еще от того,
что мы без особого труда вошли в новый, ранее неведомый нам  мир.  Это  было
прекрасное состояние. Сегодня, на  склоне  лет,  могу  утверждать,  что  это
чувство временами не менее сильно, чем чувство этнической идентичности.
   В ноябре 1999 г. на научной конференции в  Тель-Авивском  университете  я
встретился с профессором Гоги Хидоятовым,  сыном  Абрара  Хидоятова  и  Сары
Ишантураевой. Рассказал ему  о  впечатлениях,  которые  сохранились  в  моей
памяти, о его родителях.  Профессор  выслушал  меня  вежливо,  но,  как  мне
показалось, как-то отстраненно. Может  быть,  я  не  нашел  нужных  слов?  А
возможно,  мои  воспоминания  не  вписываются   в   парадигму   сегодняшнего
национального сознания? В последнее я не  могу  и  не  хочу  верить.  И  вот
почему.
   Прилетая сейчас по делам из Германии в  Ташкент  и  гуляя  вечерами  и  в
выходные дни по центральным улицам города, я не  перестаю  удивляться  тому,
что русских и вообще европейцев на этих улицах не меньше, чем в далекие  дни
моей молодости. Они спокойны и веселы. Многие из них с детьми.  Удивляюсь  я
потому, что таких картин, к сожалению, уже  давно  не  наблюдал,  скажем,  в
Бишкеке, где  я  прожил  большую  часть  своей  жизни.  У  меня  было  много
непринужденных бесед с простыми людьми. И ни один из них, я подчеркиваю,  ни
один, не говорил мне о каких-то притеснениях, об ущемлении  их  национальных
интересов и национального достоинства. И во всех без исключения случаях  они
считали, что главным творцом  такой  национальной  политики  является  Ислам
Каримов.
   В этой связи еще одно личное свидетельство.  В  Нью-Йорке  несколько  лет
тому назад один из бухарских евреев, бывший житель Бухары, рассказывал мне о
том, как в 1991 г. по распоряжению городского хокима было закрыто  еврейское
кладбище, поскольку оно находилось вблизи от новых административных  зданий.
Обращение к хокиму области не помогло. Тогда местная община бухарских евреев
написала письмо на имя Президента Каримова. "Мы, - рассказывал этот человек,
- молили Бога, чтобы письмо попало к президенту. И Бог услышал наши молитвы.
Кладбище открыли буквально через пару дней, а хоким области лично принес нам
свои извинения. Разве можно забыть такое?"
   Все это, конечно, частности, но именно из таких  частностей  складывается
подлинная картина жизни. Хотелось бы спросить самых строгих  и  непримиримых
критиков Президента Каримова в дальнем и ближнем  зарубежье:  могут  ли  они
себе представить, чтобы в Олий Мажлисе  звучали  антисемитские  выступления,
как в парламентах России, Украины и Кыргызстана, чтобы в Ташкенте сжигали  и
оскверняли синагоги, как это делается в Москве и других российских  городах?
Вопрос этот, естественно, риторический. Думаю, что в  Узбекистане  никто  не
может допустить подобного даже гипотетически.
   ДЬЯВОЛЬСКИЙ ИНСТИНКТ ВЛАСТИ
   Еще раз об оппозиции
   На Западе еще больше, чем о проблемах независимой прессы, говорят и пишут
о некой незавидной судьбе узбекской оппозиции. Нередко  обе  темы  связывают
воедино, что, в принципе, имеет  под  собой  основания.  К  независимости  и
свободе будет стремиться, прежде всего,  оппозиционная  пресса.  Критические
упреки, в ряде случаев вполне, по моему мнению, обоснованные,  высказываются
и зарубежными друзьями Узбекистана,  людьми,  в  целом  высоко  оценивающими
политику   Президента   Каримова.   Сложная,   непростая   тема,   требующая
всестороннего осмысления и анализа. Ни в коей  мере  на  это  не  претендую.
Позволю себе высказать лишь несколько мыслей.
   Напомню, что  уже  касался  этой  темы,  говоря  о  советском  наследстве
независимого  Узбекистана  и  о  проблемах  модернизации  -   противоборстве
взглядов на стратегию реформ, их характер, последовательность, темпы.
   Сегодняшняя  узбекская  оппозиция,  к  сожалению,  никакого  отношения  к
модернизации общества не имеет. Во  всяком  случае,  позитивного  отношения.
Попытаюсь несколько развить и обосновать эту мысль.
   Президент Каримов, беседуя с западными оппонентами об  оппозиции,  обычно
просит собеседников уточнить, кого они имеют в виду. Как  правило,  называют
"Эрк" и "Бирлик". По-видимому, возможен здесь и иной подход, поскольку и  по
своему  происхождению,  и  по   своему   составу   оппозиция   исключительно
разнородна. Ее национал-демократическая,  точнее,  националистическая  ветвь
осталась в наследство от советской  власти.  Это,  как  уже  сказано  ранее,
творческая   и   гуманитарная   узбекская   интеллигенция,    организационно
объединившаяся на гребне антирусского (и в этой антирусск