ан  и  уготовили  бы  России   и   Ирану
второстепенную роль в регионе.
   Все это, в общем и целом, хорошо известно многим. Но какие  проблемы  это
создало  для  Ташкента?  Какие  тенденции   в   афганской   политической   и
общественной  жизни  могут  оказать  и  уже  оказывают  достаточно   сильное
воздействие на безопасность Узбекистана? Выше говорилось о том,  что  успехи
талибов способствовали активизации ваххабизма в Ферганской долине, а это уже
само по себе  породило  ряд  весьма  непростых  проблем.  На  контролируемой
талибами территории, в  частности  в  лагерях  бен  Ладена  и  в  Кандагаре,
готовились  и  готовятся  исламские  боевики  для  ведения  террористических
операций в Узбекистане. Однако думаю, что главные угрозы для Узбекистана,  и
угрозы очень серьезные, другие.
   Во-первых, это волна криминального наркобизнеса в исламской оболочке, уже
давно  поглотившая  Афганистан  и  захлестывающая  Таджикистан.   Во-вторых,
втягивание Узбекистана в той  или  иной  форме  в  воронку  внутриафганского
межэтнического противостояния.
   Наркобизнес
   Многолетняя гражданская война  и  всеохватывающая  экономическая  разруха
привели к тому, что для афганских крестьян выращивание и продажа  наркотиков
стала важным, а иногда единственным  источником  доходов.  За  счет  продажи
наркотиков  покрывали  свои  расходы  на   войну   большинство   группировок
моджахедов. Вместе с тем было ясно, что  наркобизнес  просто  так  не  может
долго продолжаться, что это в конечном счете приведет афганское  общество  к
социальной катастрофе. Но правительство Раббани-Масуда не смогло  не  только
остановить, но даже и замедлить происходящие процессы. Эту миссию  взяло  на
себя движение Талибан. Случилось  же  все,  как  известно,  с  точностью  до
наоборот.
   Получая огромные доходы от  контрабанды  наркотиков,  талибы  практически
легализовали их производство.  С  расширением  посевов  опийного  мака  стал
поощряться   экспорт   органических   удобрений   из    Пакистана,    начала
восстанавливаться  ирригационная  система.  За   короткое   время   возникли
образцовые фермы, где используются  самые  передовые  методы  для  повышения
урожайности опия-сырца, а также создано примерно 18-20 фабрик-лабораторий по
производству героина.
   Весьма  информированный   и   компетентный   аналитик   Оливье   Руа   из
Национального центра научных исследований в Париже приводит  данные  о  том,
что в 1997 г. в Афганистане на площади 58 416 га было произведено 2805  тонн
наркотиков (Компас. 1998.  №  3.  ИТАР-ТАСС).  Это  согласуется  с  докладом
Комиссии ООН по контролю за наркотиками (UNASP) за 1997 г., когда Афганистан
вышел на первое место в мире по их производству, обогнав и Колумбию и своего
главного соперника в этой отрасли - Бирму.  При  этом  94%  опия-сырца  было
выращено в провинциях, контролировавшихся  талибами  (Узбекистан:  обретение
нового облика, с. 424). По данным экспертов ООН и Интерпола, талибы  в  1997
г. контролировали  до  45%  мирового  подпольного  рынка  героина,  а  общая
стоимость этого наркотика, поставляемого из  Афганистана  на  черный  рынок,
составляла 70-75 млрд. долларов (Центральная Азия, № 1. 1997. С.10).
   Вот еще более свежие цифры.  По  данным  ООН  за  1999  г.  75%  мирового
производства наркотического опиума, 90% которого распространяется в  Европе,
приходится на Афганистан (из выступления  И.  Каримова  на  саммите  ОБСЕ  в
Стамбуле 19 ноября 1999 г.).
   Значительная часть афганских наркотиков (до 80%, по неофициальным данным)
попадает  в  Европу  через  Таджикистан.  Несмотря  на   усилия   таджикских
таможенников  и  российских  пограничников,  контрабанда  наркотиков   здесь
превратилась в общенациональную проблему. Стране, в буквальном смысле слова,
грозит саморазрушение из-за изощренных  методов  деятельности  наркомафии  и
социальная деградация местного  населения,  особенно  молодежи,  в  связи  с
неизбежным  ростом  наркозависимости.  При  этом   наркомафия   Таджикистана
энергично интегрируется с зарубежной (Центральная Азия. №  2(14).  1998.  С.
58).
   Сегодня  криминальный  наркобизнес,  действующий  в  исламской  оболочке,
главная питательная среда терроризма, угрожающего безопасности Узбекистана и
всего Среднеазиатского региона. Власть Узбекистана сейчас делает все от  нее
зависящее, чтобы создать заслон  на  маршрутах  наркотиков.  Но  героические
усилия  одного  государства   не   решат   проблемы,   имеющей   глобальное,
общепланетарное  значение.  Безусловно,  экономически  развитые  страны  под
эгидой ООН должны оказать Узбекистану необходимую помощь для создания на его
территории системы  противодействия  наркобизнесу.  Платить  за  промедление
придется не только Узбекистану. Неужели же мировое сообщество допустит новую
гекатомбу, новое массовое жертвоприношение?
   Воронка межэтнического противостояния
   И сегодня  приходится  слышать  и  читать,  что,  если  бы  не  вторжение
советских войск, Афганистан и сейчас был бы островом стабильности в  регионе
и даже в мире. Между тем для такого утверждения нет оснований. Межэтнические
противостояния в этой стране последние десятилетия не только не  ослабевали,
но время от времени предельно обострялись. Речь идет,  главным  образом,  об
отношениях между  пуштунами  и  этносами,  живущими  на  севере  Афганистана
(таджиками, узбеками, хазарейцами).
   История Афганистана знает, по-видимому, лишь  один  случай  возникновения
серьезных конфликтных ситуаций между  непуштунскими  этносами.  Это  попытка
Ибрагим-бека - одного из лидеров движения за  национальную  независимость  в
Узбекистане, эмигрировавшего за границу в двадцатые годы, создать  к  северу
от Гиндукуша независимое государство во главе  с  Бухарским  эмиром.  Основу
этого государства должны были составить местные и  эмигрировавшие  узбеки  и
таджики. Как свидетельствуют историки, это привело  к  обострению  отношений
между  узбеками  и  хазарейцами.  Во  всех  остальных  случаях  национальные
меньшинства  Севера  стремились  выступать  единым  фронтом  против  засилья
пуштунов. Узбеки, составляющие основную массу населения Афганистана в долине
Амударьи  и  в  предгорьях  Гиндукуша,  и  ранее  совместно  с  таджиками  и
хазарейцами не раз выступали с оружием в руках против пуштунских  властей  в
Кабуле, но все эти выступления жестоко подавлялись.
   Появление  в  Афганистане  советских  воинских  подразделений  на   время
консолидировало под знаменем ислама и  пуштунов,  и  непуштунское  население
страны  в  борьбе  против  внешней  агрессии.  Священная  война   объединила
таджикские  вооруженные  формирования  Раббани  и   Масуда,   пуштунские   -
Хекматияра, хазарейские - Халили и узбекские -  Дустума.  Однако  уход  40-й
армии возродил традиционные взаимные межэтнические притязания.
 
   Через семьдесят лет  после  последней  попытки  узбеков  освободиться  от
пуштунского  влияния  идеи  их  национального  самоопределения  вновь   были
заявлены  в  программе  Национального   исламского   движения   Афганистана,
возглавлявшегося  Дустумом,  который  до  августа  1998   г.   контролировал
экономически развитые провинции Балк, Фарьяб, Саманган и Джузджан. Причем на
этот раз самоопределение предполагалось в составе федерального Афганистана в
форме  автономии.   Но   идея   федерализма   для   Афганистана   изначально
неосуществима. В стране, за исключением Нуристана и Хазараджата, отсутствуют
районы с моноэтническим населением. Это в первую очередь касается таджиков и
пуштунов, которые дисперсно расселены по всей стране.
   Резко обострил  межэтническое  состояние  Афганистана  курс  Талибана  на
фактическую  пуштунизацию  страны  (переселение  таджикского  населения   на
равнину к северу от Кабула,  дискриминация  живущих  в  Кабуле  хазарейцев).
Происходит дальнейшая этническая поляризация. И, что  представляется  крайне
важным в политическом отношении, пуштунская ось поддерживается Пакистаном  и
Саудовской Аравией, а непуштунская - Ираном и Россией.
   После обретения независмости Таджикистан и Узбекистан оказались в  весьма
деликатном положении по отношению к Афганистану уже в силу  наличия  в  этой
стране многочисленных соответствующих диаспор. Число таджиков в  Афганистане
составляло в 1992 г. более 5 млн. человек  (и  это  при  том,  что  в  самом
Таджикистане их насчитывалось в  это  время  3172  тыс.  человек),  а  число
узбеков - около 2 млн. Из новых независимых  государств  в  соседнюю  страну
протянулись зримые и незримые нити, что,  в  принципе,  вполне  закономерно.
Печально лишь то, что межэтнические противоречия, возникшие в  это  время  в
Таджикистане (наряду с  субэтническими  или  даже  в  приложение  к  ним)  и
перешедшие в гражданскую войну, дали толчок к противостоянию  в  Афганистане
таджиков и узбеков. В пропагандистской  риторике  таджика  Ахмадшаха  Масуда
начали  проскальзывать  высказывания   о   возможности   создания   Великого
Таджикистана, объединяющего  Таджикистан,  часть  Афганистана,  Самарканд  и
Бухару (Хойман А. Значение Афганистана для Центральной Азии. // IPIS  Cental
Asia and the Caucasus Review. 1996. № 5. С.  89).  Все  это,  как  известно,
имело и имеет трагические последствия.
   В 1997 г. французскими кинематографистами был снят  документальный  фильм
"Масуд - афганский борец". Создатели фильма с явной  симпатией  относятся  к
главному персонажу. Ахмадшах Масуд очень выразительно  показан  и  во  время
боев и походов, и в обыденной, мирной жизни. Он, судя по фильму,  наделен  и
умом, и мужеством и умеет неплохо воевать.  По-видимому,  так  оно  и  есть.
Немалую часть фильма составляют беседы французских журналистов с  Масудом  о
талибах. Масуд говорит о том, что талибы стремятся установить в  Афганистане
диктатуру, не отличающуюся от коммунистической, что они извращают ислам. Все
это в конечном счете оставляет благоприятное впечатление от Масуда,  но  как
забыть о том, что и он внес свою лепту, и немалую,  в  то,  чтобы  запустить
кровавое афганское колесо?
   Убежден, что в ближайшее десятилетие афганский межэтнический конфликт  не
может быть завершен.  Северный  альянс  не  в  состоянии  победить  талибов.
Соотношение пуштунов и  непуштунских  этносов  примерно  равно.  Численность
пуштунов - более 10 млн. человек,  непуштунских  этносов  (таджики,  узбеки,
хазарейцы) около 9 млн. человек. Однако население территории, контролируемой
сейчас Масудом в Пянджширской долине, немногим более миллиона  человек.  При
этом если пуштуны представляют  собой  единый  этнос,  то  между  таджиками,
узбеками и хазарейцами (1,7 млн.) такого  единства  в  силу  разных  причин,
главным образом историко-культурного характера, не  было,  нет  и,  судя  по
всему, никогда не будет.
   Далее. Афганские пуштуны  представляют  одно  целое  с  пакистанскими  (в
основном кочевниками и полукочевниками), живущими на северо-западе страны. А
это более 20 млн. человек. Всего  же  племенной  пуштунский  союз  (афридии,
вазиры, гильзаи, дурраны и др.) насчитывает более 30 млн. человек (БЭС. - М.
1998. С. 83). Пуштуны по своей ментальности более  воинственны,  чем  другие
этносы Афганистана. В последние годы им не хватало  общей  для  всех  племен
организационной структуры, которую  они  получили  после  создания  движения
Талибан.
   Вместе с тем талибы,  как  выясняется,  не  могут  нанести  окончательное
поражение закрепившемуся в горах Масуду. Полагаю,  если  талибам  и  удастся
взять верх над Масудом, он,  скорее  всего,  уйдет  в  Таджикистан  и  будет
продолжать партизанскую войну в горных районах  Северо-Востока  Афганистана.
Талибы также не прекратят борьбу и будут наносить  удары  по  предполагаемым
базам Масуда в Таджикистане и Узбекистане. Вообще,  установив  контроль  над
северными провинциями Кундузом и Таликаном, талибы прямо выйдут на  коридор,
ведущий к таджикским районам Тавильдара и Джиргаталь. В этом случае дорога в
Ферганскую долину для террористических  группировок  открыта.  Другое  дело,
будут ли они использовать эту возможность для  совершения  каких-то  военных
акций?
   Борьба за Афганистан
   Ведущие мировые и региональные государства, втянутые в  большую  игру  за
доминирование в Афганистане, образуют две противостоящие друг другу  группы.
С одной стороны - США и Пакистан, с другой - Россия, Иран, Китай. Узбекистан
вслед за Таджикистаном в последнее время определенно  закрепился  во  второй
группе. Почему так произошло? Об этом несколько ниже.
   США имеют в  Афганистане  целую  гамму  интересов,  среди  которых  можно
выделить следующие: создание стратегического противовеса России и Ирану, а в
будущем и возможной оси Россия  -  Китай  -  Иран  с  явно  антиамериканской
направленностью; закрепление на стратегическом  плацдарме  вблизи  азиатских
ядерных держав  -  Пакистана  и  Индии;  прокладка  нефте-  и  газопроводов,
железных и автомобильных дорог  из  региона  Каспия  и  Средней  Азии  через
Афганистан к Индийскому океану, строительство телекоммуникационных сетей.
   Еще более значителен круг афганских интересов у Пакистана. И здесь выделю
наиболее  важные:  обеспечение   реализации   проекта   UNOCAL   и   других,
исключительно выгодных для Пакистана,  экономических  программ,  препятствие
усилению влияния Ирана и России в  Южной  Азии;  укрепление  стратегического
партнерства с США, особенно на случай возможного крупномасштабного конфликта
с Индией.
   В большой игре вокруг Афганистана США при  активной  поддержке  Пакистана
бросили серьезный вызов России, интересы которой могут  быть  сформулированы
следующим образом: не допустить перехода Афганистана в сферу исключительного
доминирования США; противостоять угрозе собственной безопасности в  связи  с
проникновением  в  близлежащее  к  российской   территории   геополитическое
пространство исламского фундаментализма, терроризма, контрабанды наркотиков;
восстановить авторитет России  в  глазах  стран  СНГ,  проявив  твердость  и
решительность в обеспечении безопасности  их  границ  (Толипов  Ф.  Война  в
Афганистане и геополитическая ситуация в Центральной и  Южной  Азии.  Полис.
1998. № 6. С. 149).
   И экономические, и идеологические интересы сохраняет в Афганистане  Иран.
Победа талибов, влекущая за собой усиление присутствия США в регионе Средней
и Южной Азии, абсолютно не отвечает интересам Ирана, поскольку  это  наносит
ущерб экономической стратегии страны, а именно реализации проектов прокладки
трубопроводов на территории Ирана, которые теперь могут  быть  перенесены  в
Афганистан. Кроме того, Исламская революция в шиитском Иране претендовала на
создание подлинно исламского общества, которое  возглавит  исламский  мир  и
силой собственного примера укажет путь к исламу другим народам.  Однако  для
талибов иранская версия ислама выглядит слишком  по-западному.  Поэтому  они
обвиняют Иран в попустительстве либерализму. Иран же отвечает филиппиками  о
том, что Талибан превратил ислам в символ дикости.
   Свои претензии по отношению к развитию ситуации  в  Афганистане  имеет  и
Китай, который, во-первых, опасается усиления исламского  фундаментализма  в
связи с уйгурским  вопросом  в  Синьцзяне,  и,  во-вторых,  естественно,  не
заинтересован в усилении в регионе американского присутствия. Причем у Китая
есть все основания достаточно  серьезно  оценивать  возможные  опасности.  В
частности,  по  сведениям  Службы  внешней  разведки  России,  в   Кандагаре
действует диверсионный центр, нацеленный на Среднюю Азию и Северный  Кавказ.
Однако там проходят обучение и уйгуры. Радикальное крыло уйгурского движения
связано с исламскими группировками Средней Азии и  фондами,  находящимися  в
странах  Персидского  залива.  Уйгурские  радикалы  ставят  целью   создание
собственного государства в Китае (МН, № 21, 30.05.-05.06.2000).
   Самым активным из иностранных протагонистов  афганских  событий  является
Пакистан, где существуют различные мнения по поводу усиления его влияния  на
Узбекистан. Условно их можно разделить  на  две  группы.  Сторонники  первой
стоят  на  явно   выраженных   исламских   позициях.   Вторая   представлена
прагматиками, справедливо считающими, что активность исламских организаций в
Узбекистане может оттолкнуть эту страну от Пакистана,  что  следует  сделать
акцент    главным    образом    на    сотрудничестве     в     политической,
торгово-экономической и культурной сферах. К глубокому сожалению, приходится
констатировать, что верх взяли  сторонники  исламских  приоритетов  (Азия  и
Африка сегодня. 1997. № 8. С. 35).
   Ташкент обоснованно обвиняет Исламабад в том, что на территории Пакистана
и Афганистана готовятся боевики для дестабилизации обстановки в Узбекистане.
Министр  иностранных  дел  Узбекистана  Абдулазиз  Камилов   называл   такие
религиозные организации, как "Хезбе  Харакате  Джихад",  "Дават  уль-Иршад",
"Общество исламских улемов Пакистана", которые наиболее активно вовлекают  в
свои  сети  молодых  людей  из  Ферганской  долины  Узбекистана.  По  словам
Камилова, члены этих организаций обучаются методам  террористических  актов,
из  их  числа  готовятся  специальные  группы  для  дальнейшей  заброски   в
Узбекистан (ИНФО-ТАСС, 16.02.1998).  Такая  учебная  подготовка,  по  данным
Узбекистана, ведется в исламском центре "Дават-Таблик" в пакистанском городе
Рейванд (провинция Лахор),
   в медресе Джума аль-санифия (г. Исламабад), в медресе Табон
   (г. Мардан под Пешаваром). Военные лагеря расположены в районе Арбат Роуд
(г. Пешавар), в кишлаках Джал-хоз, Шамшати (под Карачи) и Окули  Хатта  (под
Пешаваром). На состоявшемся в начале  1998  г.  в  Пакистане  съезде  партии
"Джихад"  было  принято  решение  об  оказании  боевикам  из  Средней   Азии
регулярной  помощи  оружием,  снаряжением  и  деньгами.  Это  решение   было
поддержано  партией  "Дават  уль-Иршад"  и   "Обществом   исламских   улемов
Пакистана".  Под  патронажем  пакистанских   спецслужб   созданы   Исламский
таджикский комитет
   (г. Пешавар) и Исламский узбекский центр (г. Атток). Заметную  активность
проявляет и узбекистанская националистическая организация "Самарканд-Бухара"
со штаб-квартирой в Карачи (Коммерсант Daily, 18.02.1998).
   Нельзя не обратить внимание на то, что  Ташкент  долгое  время  терпеливо
старался находить золотую середину в отношениях с двумя мировыми  державами,
имеющими свои интересы в Афганистане: США и Россией.  Причем  справедливости
ради надо сказать, что к сотрудничеству с США он  склонялся  больше.  Однако
события последнего времени, о которых рассказано в этой главе, показали, что
без активной помощи России Узбекистан не сможет достаточно эффективно решать
проблемы борьбы с исламским экстремизмом, наступающим  с  юга.  Такой  выбор
Узбекистана, как видно из итогов визита Президента Путина 19-20 мая 2000  г.
в Ташкент, полностью отвечает геостратегическим интересам Москвы. Думаю, что
российские инициативы будут с пониманием встречены в Вашингтоне. Более того,
хотелось бы надеяться на то, что Узбекистану удастся  сыграть  положительную
роль в компромиссном увязывании интересов США и России в Средней Азии.
   Post scriptum
   Книга эта была написана, выверена,  отредактирована,  ручка  "зачехлена",
компьютер выключен, когда случилось событие, которого вообще-то ожидали,  но
восприняли как гром средь ясного  неба.  Такова  человеческая  натура  -  не
хочется ждать плохого.
   Из ташкентской газеты "Народное слово" от 8 августа 2000  г.  официальное
сообщение  "О  событиях  на  границе  с  Таджикистаном  в   Сурхандарьинской
области":
   "С первых чисел августа  сего  года  в  правоохранительные  органы  стала
поступать информация, что с территории  Таджикистана  в  пограничные  районы
Сурхандарьинской области просачиваются бандитские террористические группы  с
целью  обосноваться  в  труднодоступной  горной  местности  Сариасийского  и
Узунского районов.
   Перепроверка п