айник.
     - Ты все драматизируешь, Сюзан. -  Она  хотела,  чтобы  в  голосе
зазвучали нотки доброты и мудрости, но ничего у нее не вышло. - Это  в
тебе со стороны Манчестеров... половина из  них  мнила  себя  поэтами,
другая половина - художниками, но все они каждый вечер  напивались  до
поросячьего визга. Он полапал твои титьки и  потерся  о  тебя,  ничего
больше. И расстраиваться тут не от  чего.  Тем  более  не  из-за  чего
лишаться сна.
     - Откуда ты это знаешь? - фыркнула Сюзан. Она знала,  что  вопрос
грубый, но ее это уже не волновало. Более она  не  желала  выслушивать
теткины нравоучения. Сейчас они жалили, как оса.
     Корделия изогнула бровь, а  когда  заговорила,  в  голосе  ее  не
слышалось злобы:
     - Вижу, этот вопрос доставил тебе удовольствие! Тетя Корд,  сухая
палка. Тетя Корд - старая дева. Тетя Корд - седеющая девственница. Да?
Так вот, мисс Юная Красотка, пусть я и девственница,  но  в  молодости
кавалеры у меня были... до того, как мир "сдвинулся". Может, среди них
и великий Френ Ленджилл.
     {А может, и нет,} подумала  Сюзан.  Френ  Ленджилл  старше  тетки
минимум на пятнадцать лет, а то и на все двадцать пять.
     - Пару раз я чувствовала боком старину  Тома,  Сюзан.  И  передом
тоже.
     - Твоим кавалерам тоже было под шестьдесят? Изо ртов у них  дурно
пахло, а суставы хрустели, когда они лапали  твои  титьки?  Кто-нибудь
пытался вдавить тебя в стену, когда старина Том начинал трясти бородой
и говорить бла-бла-бла?
     Всплеска ярости, на который рассчитывала Сюзан,  не  последовало.
Вместо этого она увидела, как  затуманились  глаза  Корделии  и  стали
такими же пустыми, как у отражения Торина в зеркале.
     - Дело сделано, Сюзан. - Улыбка, короткая и ужасная, блеснула  на
худом лице тетки. - Дело сделано, да.
     - Мой отец возненавидел бы  эту  сделку!  -  закричала  Сюзан.  -
{Возненавидел бы!} И возненавидел бы тебя  за  то,  что  ты  допустила
такое! Мало того, немало этому {способствовала.}
     - Возможно. - Ужасная улыбка вновь пробежала по лицу тети Корд. -
Может, и так. А знаешь, что бы он возненавидел еще  больше?  Бесчестие
нарушенного слова, позор безотцовщины. Он бы  хотел,  чтобы  этого  не
случилось. Если ты помнишь его лицо, то {не должна} этого допускать.
     Сюзан  не  отрывала  от  нее  взгляда,  губы  ее  дрожали,  глаза
наполнились слезами. {Я встретила человека,  которого  полюбила!}  Вот
что она сказала бы тетке, если б смогла. {Неужели ты не понимаешь, что
это все меняет? Я встретила человека, которого полюбила!} Но  если  бы
тетя Корд относилась к тем людям,  кому  Сюзан  могла  сказать  такое,
девушка едва ли оказалась бы в таком  безвыходном  положении.  Поэтому
Сюзан повернулась и молча вышла из  дома.  По  щекам  катились  слезы.
Перед глазами все расплывалось.



                                  6


     Она скакала незнамо куда, однако какая-то часть сознания,  должно
быть, заранее определилась с маршрутом, потому что через  сорок  минут
после того, как она покинула дом, Сюзан увидела перед собой  ту  самую
ивовую рощу, о которой грезила, когда Торин подкрался к ней сзади, как
злодей-эльф из бабушкиных сказок.
     Под ивами царила божественная прохлада. Сюзан  привязала  поводья
Фелиции к ветви (она умчалась, не заседлав лошадь) и медленно пошла  к
маленькой полянке в центре рощи, где протекал ручей; здесь она села на
пружинистый мох, которым заросла полянка. Конечно же, она не могла  не
прийти сюда. Именно на эту полянку она приходила со всеми радостями  и
горестями с тех пор, как отыскала ее в восемь или девять  лет.  Именно
сюда время от времени  приходила  она  после  смерти  отца,  когда  ей
казалось, что весь мир, ее мир, ушел вместе с Патом  Дельгадо.  Только
эта полянка узнала истинную глубину ее горя. Ручью она рассказывала  о
своих чувствах, ручей и уносил ее слова.
     Слезы вновь подступили к глазам. Она положила голову на колени  и
зарыдала в голос. В тот момент она отдала бы что угодно,  лишь  бы  на
минуту к ней вернулся отец и она могла спросить его, что же ей делать.
     Она еще плакала, когда услышала треск сломанной неподалеку ветки,
в страхе оглянулась. Здесь было ее тайное убежище, и  она  не  хотела,
чтобы кто-то застал ее в этой роще, да  еще  всю  заплаканную,  словно
ребенка, который упал и больно ушибся. Треснула еще одна ветка. В роще
появился кто-то еще, в самый неподходящий момент:
     - Уходи! - закричала она,  едва  узнавая  свой  осипший  от  слез
голос. - Уходи, кто бы ты ни был, и оставь меня одну.
     Но человек, теперь она видела его сквозь листву,  приближался.  А
когда она узнала его, то поначалу решила что направляющийся к ней Уилл
Диаборн
     ({Роланд,} мысленно поправилась она, {его зовут Роланд})
     - плод ее разгоряченного воображения. И не  могла  поверить,  что
видит его наяву, пока он не опустился на колени и не обнял ее. Она тут
же прижалась к его груди.
     - Откуда ты узнал, что я...
     - Увидел, как ты скакала по Спуску. У меня есть одно место,  куда
я иногда прихожу подумать, вот я и увидел тебя. Я бы не последовал  за
тобой, но ты скакала без седла. Я подумал, что-то не так.
     - Все не так.
     Не закрывая глаз, сосредоточенно,  он  начал  покрывать  ее  лицо
поцелуями. И Сюзан не сразу поняла, что он  сцеловывает  ее  слезы.  А
потом взял за плечи и чуть отстранил, чтобы заглянуть ей в глаза.
     - Скажи это еще раз, Сюзан, и я все сделаю. Не знаю, обещание это
или предупреждение, или и то и другое, но... скажи, и я сделаю.
     Ей не пришлось спрашивать, о чем он. Она почувствовала, как земля
двинулась у нее под ногами, и потом часто говорила себе,  что  то  был
первый и единственный раз, когда {ка} явилась к ней  ветром  пришедшим
не с неба, а из земли. {Она настигла  меня  в  конце  концов,}  решила
Сюзан. {Моя} ка, {хорошо это или плохо.}
     - Роланд!
     - Да, Сюзан.
     Она опустила руку пониже пряжки  ремня,  ухватилась  за  то,  что
нащупала там, не отрывая взгляда от его глаз.
     - Если ты любишь меня, тогда люби.
     - Да, леди. Я готов.
     Он расстегнул пуговицы рубашки, сшитой  в  той  части  Срединного
мира, которую Сюзан так и не удалось увидеть, и вновь обнял ее.



                                  7


     {Ка.}
     Они помогли друг другу раздеться. Обнаженные,  легли,  обнявшись,
на летний мох, мягкий, как лучший козий пух. Они лежали,  соприкасаясь
лбами, как в ее сне наяву, а когда он вошел в нее, она  почувствовала,
как  боль  перетопилась  в  сладость,  сладость   некоего   дикого   и
экзотического растения, попробовать которое удается раз в  жизни.  Она
держалась за эту сладость сколько могла, но потом сдалась, с  громкими
протяжными стонами, крепко обнимая его за шею. Они любили друг друга в
ивовой роще, отринув само понятие чести, забыв о данных кому бы то  ни
было обещаниях, и наконец Сюзан открыла для себя, что сладость  -  еще
не все, что она сменяется блаженством, поднимающимся  от  того  места,
что раскрылось перед ним, как цветок,  и  заполняющим  все  тело.  Она
вскрикивала  снова  и  снова,  думая,  что  не  может   быть   столько
наслаждения в мире смертных. Она просто захлебывалась в счастье. Голос
Роланда вторил ее. А с ними сливалось журчание  ручья.  Она  буквально
вдавила его в себя, лодыжками обхватив колени, покрывая  лицо  жаркими
поцелуями, и он не уступал ей в своей страсти. Они любили друг друга в
феоде Меджис, на исходе последнего великого века, и  зеленый  мох  под
тем местом, где сходились ее бедра, окрасился красным,  свидетельствуя
о том, что она лишилась девственности. Они  слились  воедино  и  таким
образом предопределили свою судьбу.
     {Ка.}



                                  8


     Они лежали в объятиях друг друга, нежно целуясь  под  равнодушным
взглядом Фелиции, и Роланд почувствовал, что засыпает.  Удивляться  не
приходилось - в это лето напряжение не отпускало его, и спал он плохо.
Тогда он еще не знал, что бессонница будет преследовать его  до  конца
жизни.
     - Роланд? - Ее голос, очень далекий. И нежный.
     - Да.
     - Ты позаботишься обо мне?
     - Да.
     - Я не смогу прийти к нему, когда настанет время. Я вытерплю  его
прикосновения, его выходки, вытерплю, если у меня будешь ты, но  я  не
смогу прийти к нему в ночь праздника Жатвы. Не  знаю,  забыла  я  лицо
моего отца или нет, но я не смогу лечь в постель Харта Торина.  Думаю,
есть  способы  скрыть  потерю  девственности,  но  я  не  хочу  к  ним
прибегать. Я просто не смогу лечь в его постель.
     - Ладно, хорошо. - И тут, когда ее глаза  широко  раскрылись,  он
приподнялся, огляделся. Никого не увидел. Вновь  посмотрел  на  Сюзан.
окончательно проснувшись: - Что? Что такое?
     - Я, возможно, уже ношу твоего ребенка. Ты думал об этом?
     Раньше - нет. Теперь - да. Еще одно звено в цепи, протянувшейся в
далекое прошлое, где Артур из Эльда вел на  битву  своих  стрелков,  с
великим Эскалибуром в руке и короной Всех Миров на челе. Но дело-то не
в Артуре. Что подумает его отец? Или Габриэль, узнав,  что  она  скоро
станет бабушкой?
     Уголки его губ начали изгибаться в  улыбке,  но  мысль  о  матери
отогнала ее. Он подумал о любовной отметине на  шее  Габриэль.  В  эти
дни, когда он вспоминал мать, он всегда  думал  о  любовной  отметине,
которую увидел на шее,  когда  неожиданно  появился  в  ее  покоях.  И
печальной улыбке на губах.
     - Если ты носишь моего ребенка, значит, мне очень повезло.
     - И мне. - Теперь она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась
грустная. - Мы еще такие молодые. Почти что дети.
     Он перекатился на спину, уставился в синее небо.  Она,  возможно,
сказала правду, но это не имело никакого  значения.  Правда  иной  раз
расходилась с реальностью - то была одна из аксиом, которые  хранились
в  сокровенных  глубинах  его  сознания,  там,  где  соединялись   две
половинки, сумма которых и являла  собой  его  личность.  Сознательный
бросок в омут романтической любви - это пришло к нему от  матери.  Все
остальное в его натуре не признавало ни юмора, ни  даже  метафор.  Они
слишком молоды, чтобы стать родителями? Что из того? Если  он  посадил
семя, оно должно вырасти.
     - Что бы ни ждало нас впереди, мы сделаем то,  что  должны.  И  я
буду всегда любить тебя.
     Она улыбнулась. Он говорил  тем  тоном,  каким  принято  излагать
прописные истины: небо над головой, земля под ногами,  вода  течет  на
юг.
     - Роланд, сколько тебе лет? - У нее иногда возникала  мысль,  что
при всей ее молодости Роланд еще моложе. Когда он сосредоточивался  на
чем-то, лицо его становилось таким суровым, что  пугало  ее.  А  когда
улыбался, то превращался не в ее возлюбленного, а в младшего братика.
     - Я теперь старше того Роланда, что приехал сюда. Гораздо старше.
А если проведу еще шесть месяцев в компании Джонаса и  его  подручных,
то превращусь в старика, который не сможет без доброго пинка  под  зад
сесть на лошадь.
     Сюзан при этих словах заулыбалась, а он поцеловал ее в нос.
     - И ты позаботишься обо мне?
     - Да. - Он широко ей улыбнулся, Сюзан  кивнула  и  откинулась  на
спину. Так они и лежали, бедро к бедру, глядя на небо. Она  взяла  его
руку, положила себе на  грудь.  Сосок,  который  он  погладил  большим
пальцем, ожил, набух, затвердел, от него  побежали  искорки.  И  очень
быстро добрались до местечка между ее ног, которое  продолжало  тлеть.
Она сжала бедра, но жар только усилился.
     - Ты должен  позаботиться  обо  мне.  -  прошептала  Сюзан.  -  Я
рассчитываю только на тебя. Все остальное - побоку.
     - Я сделаю все, что в моих силах. Не сомневайся. Но пока,  Сюзан,
мы должны вести себя так, словно ничего не изменилось.  Должно  пройти
какое-то время. Я это знаю, потому что Дипейп вернулся и  рассказал  о
своих находках, но они не выступили против нас. Джонас все еще думает,
что выжидание - в его интересах. Он, конечно, постарается выбрать  для
удара самый подходящий, с его точки зрения, момент. Так что пока  игра
в "Замки" продолжается.
     - Но после праздничного костра на Жатву... Торин...
     - В его постель тебе ложиться не придется. Можешь не сомневаться.
Это я тебе гарантирую.
     Удивляясь собственной смелости, она положила руку ему на живот  и
двинулась ниже.
     - Подтверди свои гарантии. Если хочешь.
     Он захотел. И смог. И подтвердил.  Когда  любовный  костер  погас
(для Роланда второй раз показался слаще первого), он спросил Сюзан:
     - То чувство, которые ты испытала в СИТГО, Сюзан... что  за  нами
наблюдают. Сейчас у тебя его нет?
     Она ответила долгим задумчивым взглядом.
     - Не знаю. Голова у меня была занята другим, ты понимаешь? -  Она
нежно коснулась его "игрунчика", рассмеялась, когда Роланд подпрыгнул:
полуопавшая штучка, которую поглаживала  ее  ладонь,  оказалась  очень
чувствительной к прикосновениям.
     Сюзан убрала руку, посмотрела на круг синего неба над полянкой.
     - Как тут красиво, - пробормотала она и закрыла глаза.
     Роланда тоже начал смаривать сон. Сегодня она  не  почувствовала,
что за ними наблюдают... а  он  почувствовал,  когда  они  слились  во
второй раз. Однако он мог поклясться, что в роще,  кроме  них,  никого
нет.
     Не важно. Чувство это, истинное или ложное, ушло. Он  взял  Сюзан
за руку, ее пальцы переплелись с его.
     Он закрыл глаза.



                                  9


     Все это Риа видела в магическом кристалле, и очень интересное  ей
открылось   зрелище,   да,   действительно,   очень   интересное.   Но
совокупление она лицезрела и раньше... иной раз три, четыре,  а  то  и
больше людей занимались  этим  одновременно  (случалось,  что  не  все
живые), так что в столь преклонном возрасте сам процесс ее не увлекал.
Ей хотелось увидеть, что за ним последует. {Наши  дела  закончены?}  -
спросила девушка. {Да, кроме одной мелочи,} ответила Риа, а затем  она
сказала этой наглой особе, что та должна сделать.
     Да, она дала девушке четкие указания, когда они стояли на крыльце
под Целующейся Луной. Сюзан Дельгадо, заснувшая неестественным сном, и
Риа, поглаживающая ей косу и нашептывающая в  ухо  инструкции.  Теперь
пришла пора их выполнять... и вот это она хотела увидеть,  а  не  двух
молокососов, вообразивших, что  они  первые  люди  на  Земле,  которые
узнали, как это делается.
     Дважды они повторили эксперимент практически без паузы  (об  этой
паузе она наслушалась от тех, кто прибегал к ее помощи), но Риа это не
удивило. Она полагала, что этот  молодой  жеребец  мог  неделю  гонять
девку без передыха, а судя по реакции этой молодой шлюшки,  она  такой
оборот только приветствовала бы. Некоторые, распробовав это  дело,  не
хотели ничего другого. К таким Риа отнесла и Сюзан.
     {Но давай посмотрим, будешь ли ты также  мечтать  о  сексе  через
несколько минут, паршивая сучка,} думала Риа,  все  ниже  склоняясь  к
пульсирующему   розовым   светом   хрустальному   шару.   Иногда   она
чувствовала, как от света начинали ныть кости лица... но эта  боль  ей
нравилась. Да, приятная боль.
     Наконец они угомонились... на какое-то время. Взялись за  руки  и
заснули.
     - Давай, - прошептала Риа. - Давай, моя маленькая.  Будь  хорошей
девочкой и сделай то, что тебе велели.
     Словно  услышав  ее,  Сюзан  открыла  глаза...  но  они  остались
пустыми. И проснулись,  и  все  еще  спали.  Риа  увидела,  как  Сюзан
осторожно освободила руку, села. Подтянула голые ноги к  голой  груди,
огляделась. Встала.
     И в этот момент Масти, шестилапый кот, запрыгнул на колени Риа  и
замяукал, требуя то ли еды, то  ли  ласки.  Старуха  от  неожиданности
вскрикнула, и магический кристалл  тут  же  потемнел...  словно  порыв
ветра задул пламя свечи.
     Риа вскрикнула вновь, на этот раз от  ярости,  и  схватила  кота,
прежде чем тот успел  удрать.  Швырнула  его  через  комнату  в  очаг.
Естественно, летом его не разжигали, но Риа простерла к нему костлявую
руку, и единственное недогоревшее полено полыхнуло желтым огнем. Масти
дико завизжал и вылетел из очага с  выпученными  глазами  и  дымящимся
раздвоенным хвостом.
     - Беги, беги! - плюнула ему вслед Риа. -  Поделом  тебе,  мерзкая
тварь.
     Она повернулась к хрустальному  шару  и  поднесла  к  нему  руки.
Сконцентрировалась на нем, изгнав из сердца ярость, но все  ее  усилия
пошли прахом. Ей удалось вернуть шару розовое свечение,  но  не  более
того. Никакие образы не появились. И ей ничего  не  удавалось  с  этим
поделать. Впрочем, результат она могла увидеть и собственными глазами,
правда, для этого ей пришлось бы пойти в город.
     Впрочем, результат смогут увидеть и {остальные.} Настроение у Риа
сразу улучшилось. Чуть ли не напевая, она упрятала хрустальный  шар  в
тайник.



                                  10


     За мгновение до того, как  провалиться  в  глубокий  сон,  Роланд
услышал звякнувший в голове колокольчик.  Возможно,  он  почувствовал,
что ее рука выскользнула из его, возможно, сработала интуиция. Он  мог
бы игнорировать этот колокольчик. Наверное, так бы и произошло, если б
не  сказались  годы  подготовки.  Сон  сопротивлялся,  но   постепенно
отступал. А тревога с каждым мгновением нарастала.
     Он открыл глаза и посмотрел налево. Сюзан нет. Он сел,  посмотрел
направо, в сторону ручья. Никого. Однако он чувствовал, что она  пошла
туда, к ручью.
     - Сюзан?
     Никакого ответа. Он встал, посмотрел на штаны,  и  Корт,  вот  уж
этого гостя он никак  не  ожидал,  пробурчал  у  него  в  голове:  нет
времени, червяк.
     Обнаженный, он вышел на берег и посмотрел вниз. Сюзан он увидел у
воды, тоже в чем мать родила. Она расплела косу. Волосы золотым дождем
падали до бедер. Прохладный воздух,  поднимающийся  от  воды,  шевелил
кончики.
     Она опустилась на колено, одна рука ушла под  воду.  Похоже,  она
что-то искала.
     - Сюзан!
     Никакого ответа. Страшная мысль  осенила  его:  {в  нее  вселился
демон. Пока я спал, в нее вселился демон.} Однако он в это  не  верил.
Окажись в роще демон, он бы его почувствовал. Скорее всего они бы  оба
его  почувствовали.  И  лошади  тоже.  Но  с  ней  происходило  {нечто
странное.}
     Сюзан что-то нашарила  на  дне,  вытащила  из  воды,  поднесла  к
глазам. Камень. Она внимательно  его  оглядела,  выбросила  -  {буль.}
Вновь полезла под воду, намочила несколько прядей волос.
     - {Сюзан!}
     Никакого ответа. Она достала со дна  другой  камень.  Треугольный
кусок белого кварца, похожий на  наконечник  дротика.  Сюзан  склонила
голову  налево,  взяла  в  руку  прядь  волос,  словно  собралась   их
расчесать. Но в другой руке она держала не расческу, а камень с острой
кромкой. На мгновение Роланд остолбенел,  в  полной  уверенности,  что
сейчас она перережет себе горло, сокрушенная стыдом и чувством вины за
содеянное. И потом не одну неделю его преследовала мысль: если  б  она
собиралась перерезать себе горло, он бы не сумел ей помешать.
     А потом оцепенение прошло, и он бросился вниз, не замечая  острых
камешков, впивающихся в ступни. Но прежде чем он добежал до Сюзан, она
уже отрезала часть золотой пряди, что держала в руке.
     Роланд схватил ее за запястье, оттянул в сторону. Теперь он  ясно
видел лицо девушки. С берега ему казалось, что оно  спокойное,  теперь
на нем читалась пустота.
     Когда он схватил Сюзан за руку, лицо перекосило, губы  задрожали,
словно она почувствовала боль, она  словно  попыталась  возразить,  но
слова произнести не смогла, только одну букву: "Н-н-н-н-н-н..."
     Несколько волосинок лежали на бедре,  словно  золотая  проволока,
большую  часть  унесло  течением.  Сюзан  тащила  руку,  перехваченную
Роландом, назад, к волосам, чтобы продолжить эту безумную стрижку. Они
словно сошлись  в  поединке  по  армрестлингу.  И  Сюзан  брала  верх.
Конечно, в  обычной  жизни  Роланд  был  куда  сильнее,  но  чары  все
пе