ыдном "Вселенском тотализаторе" его нужно если не  убить,  то,  во
всяком случае, изгнать с планеты на веки вечные. Но в  итоге  возобладал
все-таки здравый смысл. Огромные денежные средства,  поступившие  в  ре-
зультате выигрыша и военной победы на счет Мира Смерти, а  также  колос-
сальные новые возможности по борьбе с местными тварями - эти  два  аргу-
мента даже самым тупоголовым показались вполне достаточной  компенсацией
за моральный и материальный ущерб.
   И вот, урегулировав отношения с соотечественниками, то есть с  пирря-
нами, Язон получил возможность заняться своего рода внешней политикой. У
него было запланировано несколько разговоров с другими планетами  Галак-
тики.
   Вначале, с самого утра, чтобы потом не забыть в суете,  он  поздравил
Долли с днем ее пятнадцатилетия.  Девушка,  конечно,  порадовалась.  Она
прекрасно понимала, сколько всяких проблем занимает голову этого челове-
ка, и то, что он запомнил дату, было необычайно трогательно. А Язон обе-
щал еще и подарок прислать, но лучше бы, конечно, говорил  он,  передать
при встрече. Приглашал к себе на Пирр, потому что сам в ближайшее  время
никуда не собирался. Пару слов сказал Робсу. Парень намеревался  всерьез
заняться учебой, и Язон пожелал ему всяческих успехов.
   Долго проговорил с самим Рональдом Сейном -  о  возможных  совместных
проектах - на будущее. Идеи возникали интересные.
   Потом не без труда разыскал на Кассилии Роджера Уэйна. Тот,  в  ужасе
от своего положения, пытался спрятаться в самом темном и  тихом  уголке.
Никого не хотел ни видеть, ни слышать.
   - И все-таки я до вас добрался, сэр, - с гордостью  сообщил  Язон.  -
Знать не знаю, зачем вы за мной следили. Теперь это даже неинтересно.  И
поскольку никакого конкретного зла с вашей стороны причинено не было,  а
я считаю себя человеком слова, то торжественно сообщаю  вам:  из  денег,
полученных мною в качестве выигрыша, а по существу, контрибуции, я выде-
ляю на вашу долю обещанную сумму, а именно, двенадцать с половиной  мил-
лиардов кредитов. Мог бы послать и по межбанковским каналам, но красивее
будет вручить наличными, тем более что Мета, вероятнее  всего,  появится
вскоре на Кассилии. Уж очень ей хочется забрать с вашего космодрома Диго
свой любимый "утлый" звездолет "Темучин". Что вы молчите, Уэйн?
   - Не знаю, что и сказать. Я очень благодарен вам, Язон динАльт.
   - Не стоит благодарности. Просто вы, очевидно, ни разу в своей  жизни
не встречались с порядочными людьми. Задумайтесь над этим, Уэйн. Двенад-
цать с половиной миллиардов - очень неплохая сумма для  старта.  Вы  еще
молоды. Начните все с нуля, только с криминальным бизнесом не  связывай-
тесь. Кстати, другой бы на моем месте передал через вас привет  знатному
авторитету Гроншику, а я вот не хочу. Так будьте здоровы, Уэйн!
   Много времени отняли переговоры с Высшим Советом Лиги Миров, с Берви-
ком, с Бронсом, даже с самим Инскиппом.
   Из этой чертовой Джемейки такую проблему раздули -  аж  противно!  Но
Язон все-таки сумел настоять на своем.  Джемейка  ушла  под  протекторат
Пирра. Ну, примерно по той же схеме, что и Счастье, несмотря на  сущест-
венно другой уровень тамошней цивилизации. И таким образом  губернатором
ее должен был стать пиррянин. Тоже проблема. Керк никого не хотел отпус-
кать с Мира Смерти, и так, говорил, людей не хватает. Но и от новой пла-
неты отказываться грех. Это же и честь высокая, и очень выгодно во  всех
отношениях.
   И тут решение, как это уже не раз бывало, подсказала Мета:
   - Язон, помнишь этого чудака, который имел на меня какие-то виды?
   - Ну, - сказал Язон, еще не понимая, к чему она клонит.
   - Ты же обещал сохранить ему жизнь. Ну, так и  давай  используем  эту
жизнь с наибольшей эффективностью. Кто лучше  Ховарда  сможет  управлять
Джемейкой?
   Язон просто  восхитился  такой  находкой.  Тони  Ховард  реально  был
единственным человеком, имеющим авторитет на пиратской планете и  однов-
ременно способным воспринимать контроль со стороны  Пирра.  Конечно,  он
тоже оказался запачкан кровью невинных жертв,  но  разве  бывают  совсем
чистыми руки тех, кто руководит целыми мирами?
   В итоге все пришли к выводу, что именно Тони Ховарду следует быть на-
местником Пирра на Джемейке. Назначили. Отправили. Красиво получилось.
   Голова от всего этого шла кругом.
   В общем, когда на пульт дальней связи пришла пси-грамма  с  абсолютно
невразумительным адресом отправителя и на почти непонятном наречии, Язон
решил, что на сегодня пора с работой заканчивать.
   Языком этого послания оказался в итоге то ли хинди, то ли еще  что-то
в таком же роде, но Язон уже, как говорится, закусил удила. Он не  поле-
нился, отыскал в компьютере нужный словарь и перевел текст, который того
стоил:
   Дорогой наш, мальчик, поздравляем с большим  успехом.  Благодарим  за
помощь. Надеемся на скорую встречу. "Овен" на полке не ищи. Мы его отту-
да забрали. Новых тебе удач. Айзон. Нив-Нив.
   "Во, чумовые у меня родители! - подумал Язон. - А может, они и не ро-
дители вовсе? Так, шутники какие-нибудь?"
   Но размышлять об этом дальше было уже лень. С улицы раздавались  сиг-
налы космической шлюпки, и он вдруг вспомнил, кто это. Арчи из космопор-
та прилетел. И вовсе он не на шлюпке.
   - Мета! - позвал Язон любимую, которую так и не научился называть же-
ной даже про себя.
   Она работала вместе с Миди в соседней лаборатории.
   - Мета, помнишь, я обещал тебе, что обязательно сделаю свадебный  по-
дарок? А без этого настоящий мужчина и  не  может  считать  себя  мужем.
Взгляни в окно.
   Он сам посмотрел первым и убедился, что Арчи поставил катер  красиво,
как на выставке новых экспериментальных моделей.
   Мета подошла сзади и ахнула:
   - "Невидимка"! Тот самый? У Бервика сторговал?
   - Обижаешь, родная. Это только пираты покупают у радомских  торговцев
подержанные корабли. А я новый заказал, с иголочки. И между прочим, сов-
ременнее, лучше, чем у этого пижона Бервика.
   - Я люблю тебя, Язон - выдохнула Мета и поцеловала мужа.
   - Так это здорово, милая! Я ведь тоже люблю тебя!  Пойдем  покатаемся
на нашей новой игрушке.
   Они вышли сквозь двойной шлюз и побежали наискосок через зеленую  лу-
жайку к своему сверкающему на солнце роскошному суперботу.

   Ноябрь 1997 - март 1998 г.г.



   Антон Молчанов (Ант Скаландис) как Гарри Гарисон
   Мир смерти и твари из преисподней


   Изд. ЭКСМО-Пресс, 1999 г.
   OCR Палек, 1999 г.


   Часть первая
   ЛЮДИ СТРАШНЕЕ МОНСТРОВ


   ГЛАВА 1

   Далеко, очевидно, над океаном, закрытым от  глаз  цепью  гор,  собирались
тяжелые свинцовые тучи. Здесь, на Моналои, такое было явлением редким, но уж
если случалось, то всерьез: не просто дождь и ветер, а  настоящий  ливень  с
ураганом,  не  просто  гроза,  а  настоящее  светопреставление.  За   триста
солнечных дней из трехсот двадцати, составляющих полный год на этой теплой и
ласковой   планете,   приходилось   расплачиваться   электрическими   бурями
чудовищной силы и целыми водопадами, низвергавшимися с небес.
   Сотник  Фуруху  на  своей  деревянной  вышке  внимательно  вглядывался  в
темнеющий на глазах горизонт и  прикидывал:  сколько  же  остается  работать
фруктовикам? Получалось, не больше часа. А раз такое дело, пусть поторопятся
перед вынужденно долгим отдыхом.
   - Эй! - крикнул Фуруху в нагрудный крикунец своим десятникам. - Потыкайте
их палками, пусть бегают быстрее.  А  если  кто-нибудь  упадет  раньше,  чем
начнется дождь, - не беда. Главное - результат.  Слышите?  -  И  добавил:  -
Всем, кто соберет по шесть полных корзин до  финального  свистка,  я  обещаю
вторую порцию вкусной похлебки.
   Задача была поставлена непростая, но все  же  реальная.  Претендентов  на
вторую порцию могло оказаться много.  Однако  Фуруху  имел  право  раздавать
такие обещания, ведь он был не просто сотником - он был одним из  доверенных
сотников у начальника местной тысячи султана Азбая.
   Руководителей, подобных Азбаю, тысячниками не величали,  потому  что  они
возглавляли  уже  не  конкретное  число  людей  и  фруктовиков,  а  являлись
фактически  полновластными  хозяевами  на  определенных,  строго  очерченных
территориях, называемых султанатами. И выше султанов стоял  только  эмир-шах
всей планеты Моналои.
   Сотник Фуруху был еще очень молод, но  быстро  продвигался  по  служебной
лестнице и рассчитывал довольно скоро стать персональным охранником султана.
Ведь  он  такой  старательный,  такой  безжалостный,  такой  жестокий.   Ему
нравилось бить фруктовиков по спине или тыкать  их  в  бок  кусачей  палкой,
когда он был еще простым десятником и вместе со всеми стоял по колено в воде
под палящими  лучами  солнца  меж  рядов  колючего  кустарника  айдын-чумра,
усыпанного темными гроздьями спелых плодов. Он очень старался на той работе.
   И вот теперь ему гораздо больше нравилось сидеть в специальном кресле  на
крепкой вышке из длинных  стволов  сарателлы  под  навесом,  дарящим  мягкую
прохладу, и наблюдать, как нерадивых фруктовиков погоняют его подчиненные  -
десять доблестных мускулистых парней, не жалеющих ради  высокого  урожая  ни
сил своих, ни злости, ни поганых спин этих жалких тварей.
   Фруктовики были странным  образом  похожи  на  людей,  но  они  не  умели
говорить по-моналойски, а еще на голове и даже в отдельных местах на теле  у
них росла шерсть, словно у каких-нибудь макадрилов. Любой нормальный человек
испытывал естественное отвращение при взгляде на такое существо.  Моналойцам
запрещалось вступать в любые неформальные контакты с фруктовиками.
   Вообще-то, сам Фуруху плохо понимал, для  чего  это  правило  существует.
Какие вообще могут быть контакты с выродками? Да, он отдает им приказы на их
дурацком языке. Но не придет же ему в  самом  деле  в  голову  беседовать  с
фруктовиком о погоде или о еде! Даже подумать мерзко. Однако,  к  сожалению,
находились люди среди десятников, которые нарушали правила. Он сам несколько
раз видел тех, кто вступал в разговор с  шерстяными.  Нет,  не  среди  своих
подчиненных, слава эмир-шаху! Ведь  таких  десятников  увольняли  со  службы
сразу. А недосмотревшего сотника переводили на освободившееся место, то есть
понижали  в  звании.  Фуруху  не  знал   точно   дальнейшей   судьбы   самих
провинившихся, но догадывался об их весьма печальной участи.
   А еще ходили слухи,  будто  некоторые  моналойцы  спутывались  с  самками
фруктовиков. От одной мысли об этом Фуруху  передергивало,  будто  он  голой
ногой вляпался в экскременты. Но его приятели, как правило, весело хохотали,
пересказывая друг другу обрастающие подробностями байки.  И  однажды  сотник
Гугузу, видя уж слишком правильную реакцию Фуруху, похлопал его по  плечу  и
шепнул, улыбнувшись:
   -  Молодой  ты  еще!  Шерстяные  -  конечно,  мразь.  Но  ты   приглядись
повнимательнее к их самкам. Приглядись.
   И Фуруху однажды пригляделся. Прежде-то он не особо различал их - что там
разглядишь под драными тряпками и грязной шерстью?  Но  кое-что  рассмотреть
оказалось можно. Фуруху прямо испугался: ну,  все  как  у  людей!  Почти.  И
сквозь привычное омерзение ощутил  вдруг  тайное,  глубоко  запрятанное,  но
очень сильное плотское желание. Вот что его напугало. Он даже чуть  было  не
побежал в тот же день признаваться начальству в своих  непристойных  мыслях,
как это и полагалось  по  Уставу.  Но  пока  день  рабочий  кончился,  успел
сообразить:  не  стоит.  Лучше  он  сам  будет   бороться   с   собственными
недостойными чувствами. А то ведь накажут  еще,  и  тогда  его  путь  наверх
сильно осложнится.
   До сих пор Фуруху ни разу ничего не  нарушал  и  верил,  что  обязательно
станет персональным охранником. Возможно, даже очень скоро. Он нутром  чуял,
что новая должность понравится ему еще больше. Хотя и  не  представлял  себе
совершенно, как они живут, эти избранные люди. Ведь большая часть  их  жизни
протекала вместе  с  султанами  за  высокими  глухими  заборами,  куда  даже
доверенных сотников никогда не пускали.
   "Ох, должно быть, хорошо у них там!" - мечтал Фуруху, силясь  представить
себе роскошные сады и удивительные стеклянные дома, о которых иногда  любили
потрепаться его старшие приятели. О чем они только не трепались, бывало!
   Например, о том, что за горами, за океаном есть другой материк, откуда то
и дело поднимаются небесные корабли, что  летающие  звезды,  которые  иногда
можно видеть ночью среди звезд неподвижных, - это и есть те  самые  корабли.
Что фруктовиков привозят на плантации не по морю, а по воздуху  и  что  даже
айдын-чумру отправляют на огромных кораблях прямо на небо, потому  что  там,
очень далеко вокруг других звезд, существуют другие планеты, на которых тоже
живут  люди.  Не  очень-то  верилось  Фуруху  во  все  это,   особенно   про
айдын-чумру, или суперфрукты, как их еще  называли  иногда.  Он  сам  хорошо
знал, куда деваются спелые плоды.
   Каждый день со всех плантаций урожай отвозили на Комбинат. А Комбинат  их
поглощал, чтобы потом выделять жизненную энергию и  питать  ею  всю  планету
Моналои. Кто ж этого не знает? Но слушать всякие  небылицы  все  равно  было
интересно.
   Ну а действительно, что еще делать? Можно, конечно, пить чорум  -  доброе
фруктовое вино. Можно слушать музыкантов, играющих на гынде. Можно танцевать
с женщинами. Все это хороший отдых. Но и поболтать с приятелями Фуруху очень
любил. Правда, тех, кто болтал слишком  много,  иногда  забирали.  Приходили
персональные  охранники  султана  и  скручивали  запястья   сырыми   корнями
айдын-чумры.
   Корни эти любой предмет обхватывают очень плотно, а  когда  высыхают,  их
уже только пилить можно, и то не всякая пила возьмет. Фуруху на себе  такого
не испытал, но видел много раз, ох много...
   "Что это я вдруг с веселых мыслей на печальные переключился?" - задал  он
вопрос сам себе. И тут же понял. Оказывается, он уже минут десять пристально
наблюдал за красивой  самкой  фруктовика.  Она  действительно  казалась  ему
красивой, и это было ужасно. Подобные наблюдения сравнительно давно вошли  у
него в привычку, но правильная половина мозга Фуруху противилась  постыдному
занятию и автоматически заставляла молодого доверенного  сотника  отвлечься,
вспомнив что-нибудь неприятное.
   "Ой, смотри, и тебе когда-нибудь руки скрутят, если  будешь  волю  давать
низким страстишкам! Соберись, Фуруху, ты же умеешь быть жестоким и умным. Ты
умеешь молчать, когда безумно хочется рассказать кому-нибудь дурацкую байку.
Ты умеешь молчать даже после целой фляги чорума. Вот и сейчас возьми себя  в
руки. Оторви взгляд от этой уродины!"
   Выполнить такой приказ оказалось предельно просто. Взгляд  оторвался  сам
собою, потому что с другой  стороны,  совсем  близко  от  вышки,  послышался
громкий, ну прямо истошный крик. Перестав работать и  подняв  руки  к  небу,
среди кустов вопил бесноватый фруктовик.
   "Ох, не к добру это!" - подумал Фуруху.  Бесноватые  попадаются  нечасто.
Их, как правило, сразу уничтожают, но они успевают накликать беду. В прошлый
раз, например, когда орал такой же кретин, гроза началась чуть не на полчаса
раньше, чем ее ждали. Фруктовики не успели  убрать  очень  много  корзин,  и
несметное  количество  плодов  бесценной  айдын-чумры  погибло  под  крупным
градом. Но страшнее всего было,  когда  бесноватые  кричали  на  моналойском
языке. Они его безобразно коверкали, но все-таки у них получались иногда  не
только отдельные слова, но и целые осмысленные" предложения. От этого  мороз
пробирал по коже. Ведь в Уставе планеты Моналои ясно сказано:  "Моналоец  не
должен говорить на фруктовиковом языке, а фруктовик  не  может  говорить  на
моналойском". "Не может" означает только одно: не может. А этот орал  громче
нагрудного крикунца, и из глотки его вырывались вполне понятные фразы:
   - Спасувайтесь! Опась! Гроза - не крупная зла! Горы - страха более!..
   Собственно, как  и  всякий  бесноватый  фруктовик,  этот  тоже  прекрасно
понимал (если они вообще способны что-то понимать):  люди  не  поверят  ему.
Крики бесноватых были всегда криками отчаяния. Они как будто делали вид, что
предупреждают о беде, а в действительности просто объявляли  ее,  когда  уже
ничего нельзя было  исправить.  Поздно  "спасуваться".  Однако  свихнувшийся
фруктовик помимо обычных предупреждений об опасности успел  прокричать  раза
четыре подряд нечто совсем  необычное.  Он  упорно  называл  два  незнакомых
Фуруху имени. Он просил найти одного человека и  обязательно  передать  ему,
что во всем виноват некий другой человек. Фуруху очень хорошо  запомнил  оба
странных по звучанию имени, но почемуто даже в мыслях боялся  повторить  их.
Словно это были какие-то  зловещие  колдовские  заклинания.  Молодой  сотник
раньше и представить себе не мог, что  просто  слова,  просто  звуки  бывают
настолько страшными.
   Потом один из самых крепких десятников - высокий Жуму, ударив бесноватого
палкой, заставил его замолчать, тут же двое других помогли  ему  и  довольно
быстро  забили  фруктовика  насмерть.  Фуруху   видел,   как   окровавленное
безжизненное тело оттащили подальше от вышки и бросили в мутную  воду  между
рядами кустов.
   Вроде эпизод как эпизод. Ничего особенного. И все же что-то в случившемся
очень не понравилось Фуруху, что-то не давало покою. Гадостное  предчувствие
закралось  в  душу.  И  он  полез  в  карман  за  маленьким  переговорником.
Доверенным сотникам, кроме  крикунцов,  выдавали  еще  и  переговорники  для
прямой связи с султанами в исключительных случаях. Фуруху счел данный случай
вполне исключительным.
   Султана Азбая на месте не оказалось. Говорить пришлось с его персональным
охранником. Удивительно тупой тип! К опасениям Фуруху всерьез  отнестись  не
захотел. Сказал: "Что там  может  быть  страшного  в  горах?"  Спасибо  хоть
разрешил закончить работу  на  пятнадцать  минут  раньше  ожидаемого  начала
грозы. Но напоследок не преминул обозвать самого Фуруху бесноватым и  гнусно
хихикнуть.
   Доверенный сотник, сильно расстроенный разговором  с  начальством,  минут
пять приходил в себя. Мрачно озирал плантацию,  свинцовые  тучи  со  стороны
моря и горы за спиной, не  предвещавшие  вроде  бы  ничего  ужасного.  Потом
рявкнул в нагрудный крикунец:
   - Именем султана Азбая! Десятиминутная готовность к  завершению  работ  в
связи с грозою! Передать по цепочке!
   Другие сотники мигом откликнулись. Команда загрохотала над рядами кустов,
над  серо-голубыми  полосками  воды  меж  них,   над   коричневыми   спинами
фруктовиков. Сборщики суперфруктов забегали еще быстрее, хотя казалось,  что
быстрее уже невозможно. Эффектное зрелище.
   Страх  перед   неведомой   опасностью   отступал.   Фуруху   почувствовал
необычайный подъем. Радостное предвкушение долгого отдыха  после  работы,  а
потом, потом... Что-то совсем необычное померещилось ему в  самом  ближайшем
будущем.
   Но додумать он не успел.
   Бесноватый-то прав оказался. Как всегда. Громыхнуло не со стороны моря  и
свинцовых туч. Громыхнуло со стороны  гор.  Да  как  громыхнуло!  Спаси  нас
эмир-шах! Фуруху невольно оглянулся.
   Вот такого еще никто на Моналои не видел.
   Самая высокая из окрестных гор выплюнула вдруг прямо в небо целый  фонтан
огня. А потом это ужасное пламя потекло по  склонам,  сжигая  все  на  своем
пути,  и  стало  ясно,  что  не  пройдет  и  нескольких  минут,  как  потоки
смертоносной жижи достигнут плантации.
   Паника началась несусветная. Вместо организованной эвакуации  фруктовиков
- сплошное бегство во все стороны. А уж о спасении урожая, похоже, вообще не
думал  никто.  Особо  послушные,  пытавшиеся  покидать  плантацию  вместе  с
корзинами, просто отставали от общей массы бегущих, мешали всем  и  в  итоге
оказывались затоптанными своими же  собратьями.  Или  их  забивали  кусачими
палками разъяренные десятники.
   "Идиоты! - думал Фуруху. - На что они тратят время? Лучше  бы  сами  ноги
уносили!"
   Да и фруктов