том
попасть в неприступную твердыню Крылатого Народа, не потеряв, кстати, Жезла,
найти Анвара, если он действительно там, и отдать ему Жезл, полагаясь на то,
что ты достаточно обучила его, чтобы он мог спасти положение?  Я  ничего  не
забыла?"
   "Кажется, ничего, - с улыбкой ответила Ориэлла. - Если кому-то это  и  по
силам, Шиа, то только тебе".
   Пантера вздохнула:
   "Ну хорошо, если ты сама этого хочешь, я попробую. Но что будет с  тобой,
пока я буду спасать Анвара?"
   Ориэлла с новой силой ощутила всю тяжесть  своего  положения.  "Не  знаю,
Шиа, - ответила она. - Дело плохо и может стать еще хуже".
   "Так давай я вытащу вас. Я знаю, что у меня получится".
   Соблазн был велик.  Ориэлла  подумала  об  Элизаре  и  Боане,  сидящих  в
темнице, об угрозе Миафана погубить ее сына и его отвратительных ласках.  Но
потом она подумала об Анваре. Она погубит его, если поддастся искушению.
   "Нет, - упрямо ответила волшебница. - Вызволяй Анвара, Шиа. Тогда  Миафан
лишится власти надо мной. Он не посмеет причинить мне вред, пока не  родится
ребенок, а к тому времени  ко  мне  вернется  волшебная  сила.  Сделай,  что
можешь, а я вынесу все, если Анвар будет спасен".
   Шиа снова вздохнула:
   "Ну ладно,  будь  по-твоему.  Но  у  меня  сердце  болит  за  тебя.  Будь
осторожна".
   "Обещаю тебе. Но и ты береги себя. Я хорошо знаю, как труден этот путь".
   "Если я смогу вонзить клыки в кого-нибудь из этих  поганых  крылатых,  то
риск будет оправдан. Прощай, Ориэлла! Обещаю  тебе,  я  спасу  Анвара  и  мы
вдвоем вернемся за тобой".
   "Прощай, подруга", - прошептала Ориэлла. Но огромная кошка уже исчезла.
   В лесу у подножия башни упало  старое  дерево  -  не  выдержало  снежного
груза. Шиа осторожно вылезла из ямы, образованной вывороченными  корнями,  и
напряженно всмотрелась и вслушалась, нет ли поблизости врагов; Покинув  свое
укрытие, она  с  мрачным  юмором  подумала,  как  умно  было  с  ее  стороны
спрятаться под самым носом у этих глупых людишек. Ориэлла настаивала на том,
чтобы Шиа, как это ни больно, покинула  ее.  Но  прежде  чем  уйти,  пантера
хотела выполнить кое-какую  задумку.  Неподалеку  от  леса  были  выставлены
вражеские сторожевые  посты  для  охраны  лошадей  и  мулов.  Шиа  подползла
поближе, и от соблазнительного запаха у  нее  потекли  слюнки.  Она  обожала
конину, но во время путешествия с Ориэллой была вынуждена воздерживаться  от
этого лакомства. "Но ведь не за этим же ты здесь!" - напомнила она себе. Шиа
осторожно  положила  Жезл  под  кустом,  где  могла  легко  его   найти,   и
приготовилась к прыжку, но вдруг легла на землю, сердито ворча.
   К привязанным лошадям шли два солдата. Ветер дул в ее  сторону,  так  что
Шиа слышала каждое слово. Общество Ориэллы научило ее слегка  разбираться  в
человеческой речи,  и  теперь,  прячась  в  кустах  в  ожидании  подходящего
момента,  она  с  интересом  прислушивалась  в  надежде  узнать   что-нибудь
полезное.
   - Клянусь Смертью, это нечестно, - жаловался один. - С чего это мы должны
тут мерзнуть, когда другие греют задницу у огня?
   - Кто-то же Должен присматривать за животными, -  возразил  второй.  -  К
тому же я с большим удовольствием побуду здесь. Когда я вижу этого небесного
Жреца, у меня мурашки бегут по коже.
   - Все эти крылатые - поганый народец, - поддержал его товарищ. -  И  чего
принц с ними связался? И если он поймал эту северную ведьму,  то  почему  бы
сразу ее и не прикончить? Сейчас мы были бы  уже  в  Ксандиме,  вместо  того
чтобы мерзнуть в этой собачьей глуши. По-моему, Харин  просто  свихнулся!  С
тех пор как мы выбрались из пустыни, он сам на себя не похож.
   Его приятель поспешно сделал предостерегающий знак:
   - Придержи язык, Далзор. Если кто-нибудь услышит твои бунтовские речи, не
сносить тебе головы. И вообще, давай наконец разгружать животных. Что,  если
придет командир, а мы и не начинали? И так холод собачий, а если еще и шкуру
будут драть плетьми...
   Он начал с дальнего края, закоченевшими  от  холода  пальцами  развязывая
ремни и опуская тюки на землю, а его  приятель,  все  еще  ворча,  пошел  на
другой конец, туда, где была Шиа. Чуя близость пантеры, лошади и  мулы  вели
себя беспокойно.
   - Да что это с ними такое? - проворчал Далзор.  Когда  он  приблизился  к
ближайшей лошади, она повернулась к нему, фыркнула и вдруг бросилась вперед,
сбив его с ног. Выругавшись, он попытался встать, но было уже поздно.
   Шиа мгновенно бросилась на него и перегрызла горло, опьяненная  вражеской
кровью. Потом она кинулась  к  лошадям  и  мулам.  Ужас  придал  обезумевшим
животным сил, и они сорвались с привязи и стали разбегаться кто куда,  часть
- в долину, но большинство, как заметила  Шиа,  -  в  ущелье.  Она  все-таки
полакомится кониной!
   Второй  воин,  громко  крича,  побежал  за  помощью.  В  башне  поднялась
суматоха, замелькали факелы, и Шиа с сожалением отказалась от своих  планов,
касательно второго воина. Она быстро схватила Жезл  и  стрелой  понеслась  к
ущелью. Шиа позволила людям снять с  лошадей  большое  количество  припасов,
потому что не хотела, чтобы ее друзья  голодали,  и  в  то  же  время  своей
вылазкой устрашила врагов. Будь Шиа человеком, она бы  радостно  улыбнулась.
Принц и его люди не смогут выбраться из этих неуютных, холодных мест, и  она
надеется застать их здесь, когда вернется с Анваром.

***

   Внутренний голос говорил, что пора уходить, но  ощущение  какой-то  тайны
удерживало Шианната на месте. Почему казалимцы дерутся друг с другом? И  при
чем тут, во имя Богини, этот недоделанный Крылатый Народ? Так как уже  стало
ясно,  что  беглеца  никто  не  собирается  преследовать,  изгой   продолжал
прятаться за валунами и наблюдать за башней. Звуки  битвы  утихли,  и  через
некоторое время улетели крылатые воины, неся сеть  с  каким-то  грузом.  Они
направились на северо-запад, к Дэриллии. Ага, да у них там пленник!  Шианнат
покачал головой. Беглецы-казалимцы, беглецы из Крылатого  Народа...  Что  же
такое творится?
   - Оставь это, Шианнат, - пробурчал он себе под нос. - У  тебя  есть  дела
поважнее, например, в тот зверский холод, или -  те  припасы,  что  оставили
казалимцы на своих мулах.
   Суета у коновязи неприятно удивила  его.  Он  ждал,  когда  шум  в  башне
утихнет  и  наступит  хотя  бы  временный  покой.  Шианнат   надеялся,   что
казалимцам, будь они прокляты, понадобится  какое-то  время,  чтобы  навести
порядок внутри  башни,  прежде,  чем  кто-нибудь  вспомнит,  что  лошади  не
разгружены. Он зло выругался. Похоже, он упустил случай,  выпадающий  раз  в
жизни. Что с ним стряслось? Ведь он потерял столько еды!
   У Шианната потекли  слюнки.  Проклятие,  неужели  он  так  легко  с  этим
смирится? Воины, охранявшие лошадей, разошлись в разные стороны, и  один  из
них оказался совсем рядом с убежищем Шианната  -  у  зарослей  кустарника  у
подножия ближайшего холма. Теперь надо успеть  добежать  до  этого  укрытия,
пока воин занят лошадьми, встревоженными без видимой  причины...  Дождавшись
удобного момента, Шианнат оставил Искальду и, пригнувшись, бросился вперед и
нырнул в заросли кустарника.
   И вдруг затрещали ветки, и откуда-то  появилась  огромная  черная  кошка.
Рычание, рев, ржание едва не оглушили изгоя. Сердце его бешено забилось.  Он
схватился за свой лук - и обнаружил, что потерял его в снегу.  Обнажив  меч,
он выскочил из зарослей и в ужасе застыл на месте. Воин  валялся  мертвый  в
луже крови с перегрызенным горлом, лицо его было наполовину съедено.  Лошади
в ужасе разбегались от  черного  демона  с  горящими  глазами.  Шианнат  был
поражен. Он видел одного из страшных Черных Призраков северных  гор.  И  как
назло потерял свой лук! В это время черный зверь бросился  к  нему.  Шианнат
инстинктивно отпрянул, понимая, что это бесполезно, но чудовище не  обратило
на него внимания и, схватив зубами что-то лежавшее под кустом, устремилось к
ущелью. У Шианната кровь застыла в жилах. Искальда! Он  едва  заставил  себя
поглядеть  туда,  где  оставил  ее,  но  кобылы  там  не  увидел.  Вероятно,
испугавшись чудовища, она побежала в ущелье, но Черный Призрак кинулся  туда
же! О Богиня, спаси ее!
   Теперь, когда ужасный зверь исчез,  люди  решились  выйти  из  башни.  Но
осмелятся ли они спуститься в ущелье, пока эта бестия там? Вряд ли,  подумал
Шианнат. Ему и самому было не по себе, но у него не было  выбора.  Несколько
лошадей еще метались у коновязи, не  в  силах  оборвать  веревки.  Изгнанник
бросился к двум ближайшим животным  -  лошади  и  мулу  (оба  были  еще  под
поклажей) - и, вскочив в  седло,  взмахом  ножа  перерезал  веревку.  Лошадь
попыталась сбросить его,  но  ни  одна  обычная  лошадь  не  могла  сбросить
ксандимца, и Шианнат, хлестнув ее между ушей веревкой,  направил  лошадь  ко
входу в ущелье, вознося молитвы  Богине,  чтобы  она  позволила  ему  успеть
спасти Искальду.
   Шианнат нагнулся, пытаясь различить следы на снегу. Светало, но небо было
в серых тучах, а высокие скалы мешали свету проникнуть в ущелье.  Разглядеть
что-нибудь на снегу было очень трудно,  и  Шианнат  напряг  слух  в  надежде
уловить какие-нибудь иные  звуки,  кроме  топота  копыт,  который  разносило
гулкое горное эхо. Однако он ничего не услышал. Страх  удерживал  казалимцев
от преследования и гнал несчастную лошадь,  которой  приходилось  тащить  за
собой перепуганного мула по извилистой тропе, пока впереди не раздался звук,
услышав который, юноша похолодел от страха: где-то там, среди скал, отчаянно
ржала до смерти перепуганная лошадь.
   Устремившись на этот звук, изгнанник обнаружил Искальду в узкой расселине
- боковом ответвлении ущелья. По бокам ее катилась пена, глаза были  дикими.
Она встала на дыбы и попятилась от приближающейся черной тени.
   С трудом справляясь с собственной лошадью, Шианнат  потянулся  за  луком,
забыв, что потерял его, когда пантера  распугала  лошадей.  Выругавшись,  он
хлестнул лошадь, надеясь, что "на рванется вперед, но та всхрапнула и встала
на  дыбы,  боясь  одновременно  и  огромной  кошки,  и  безжалостных  ударов
всадника. Испуганный мул завертелся на  своей  веревке  и  в  мгновение  ока
стреножил и себя, и лошадь. Шианнат  едва  успел  вынуть  ноги  из  стремян,
прежде чем лошадь упала. Сам  же  он  вылетел  из  седла  и  приземлился  на
четвереньки прямо перед горящими глазами жуткого зверя.
   - Гнилое дерьмо! - Шианнат едва  расслышал  собственный  голос.  В  горле
мгновенно пересохло. Дрожащей рукой Шианнат потянулся  к  мечу,  но  пантера
угрожающе зарычала, и юноша так и застыл на месте. Неожиданно ужасная  тварь
попятилась. О Богиня, не могла же она его испугаться!
   Пантера снова зарычала, на этот  раз  немного  тише,  И  потрогала  лапой
что-то лежащее в тени скалы. Шианнат пригляделся.  Похоже,  у  зверюги  есть
другая добыча. Он вспомнил воина, бежавшего из  башни,  и  ощутил  постыдное
облегчение. Если у  нее  сейчас  достаточно  еды,  может  быть,  им  удастся
ускользнуть? Не пора  ли  пожертвовать  казалимской  кобылой  и  посмотреть,
нельзя ли вывести отсюда Искальду?
   Между тем огромная кошка, по-прежнему стоявшая над раненым воином, издала
пронзительный и, как показалось  Шианнату,  нетерпеливый  вопль.  Потом  она
наклонилась и, взяв что-то в зубы, повернулась к изгнаннику.  Это  оказалась
то ли палка, то ли какой-то корень, от которого исходил мерцающий изумрудный
свет. Горящие глаза хищницы уставились на Шианнат, изумрудное  и  золотистое
сияние слилось в одно, и у юноши  закружилась  голова  -  этот  свет  словно
одурманил его...
   Изгнанник открыл глаза. Прижатая к  снегу  щека  онемела;  он  чувствовал
дрожь во всем теле, голова раскалывалась. Но пантеры,  благодарение  Богине,
нигде не было видно. Верная Искальда стояла над ним, раздувая ноздри,  -  ее
беспокоил запах крови. Вторая лошадь, опутанная веревками, лежала на прежнем
месте, но мул исчез. О нем напоминал только кровавый след на снегу да мешок,
который прежде был на него навьючен.
   "Он слишком жилистый. Я бы предпочла лошадь".
   Шианнат вскочил на ноги и схватился за меч. Однако голос звучал не извне,
а прямо у него в голове!
   "Пожалуй, даже ты был бы вкуснее, чем старый, костлявый мул.  Но  у  меня
есть причины пощадить  тебя.  Позаботься  хорошенько  об  этом  чужестранце,
человек, потому что от этого зависит твоя жизнь!"
   Шиа, поморщившись, выплюнула Жезл и снова принялась за мула. Она  вовремя
сообразила, что с помощью Жезла может обратиться к этому  глупому  человеку.
Но увы, у нее болели  зубы,  когда  эта  злосчастная  штука  проявляла  свои
магические свойства, и перспектива  нести  ее  несколько  дней  была  крайне
неприятной.
   Шиа выглянула  из  своего  убежища  -  небольшой  пещеры,  образовавшейся
оттого, что большой кусок скалы треснул от мороза, упал и разбился. Что  там
делает этот человек? Замечательно! Он беседует  со  своей  кобылой!  Пантера
зарычала от злости. Прекрати терять время,  безмозглое  животное,  и  помоги
Язуру наконец! Она уже хотела было снова  взять  в  зубы  Жезл,  но  тут  он
оставил лошадь в покое и встал на колени рядом с раненым. Убедившись, что он
перевязал Язура и укрыл его одеялом, Шиа снова вернулась к мулу, который  на
самом деле был вовсе не такой  уж  жилистый.  Теперь  ей  следовало  получше
подкрепиться. О Язуре есть кому позаботиться, и, значит, можно  отправляться
в путь.
   ...Разъяренный Харин взбежал по ступенькам и рванул дверь так,  что  едва
не сорвал ее с петель.
   - Проклятые колдуны! - завопил он. - Что вы сделали с моими лошадьми?
   Завернувшись в  одеяло,  Ориэлла  с  удивительной  грацией  поднялась  и,
высокая и царственная, обратилась к принцу.
   - О Харин! - промолвила она приятным голосом. - Я вижу, ты  уже  вернулся
на свое место?
   Увидев, как он растерянно захлопал глазами, она поняла, что попала в цель
и улыбнулась.
   - Не желаешь ли выпить лиафы?
   Харин захлопнул дверь перед носом своих ухмыляющихся воинов и заорал:
   - Ты зачем околдовала моих лошадей, ведьма?! Ориэлла  с  трудом  подавила
улыбку, и  от  ярости  и  обиды  Харин  забыл  указания  Миафана.  Угрожающе
замахнувшись, он бросился к волшебнице, но слишком поздно понял свою ошибку.
В последний момент она успела перехватить его руку  и  резко  вывернула  ее.
Кисть пронзила дикая боль, и, потеряв равновесие, Харин ударился  головой  о
стенку.
   Насмешливые слова Ориэллы хлестнули его, словно бич:
   -  Советую  быть  осторожнее,  принц.  Миафану  не  понравится,  если  ты
повредишь его новое тело.
   Принц, пошатываясь, подошел к ней. Лицо его было искажено яростью.
   - Ты за это ответишь! - выкрикнул он.
   - Твой новый хозяин не  позволит  тебе  своевольничать.  К  сожалению,  я
хорошо знаю Верховного Мага. Не зли его, иначе  пожалеешь  об  этом,  как  я
сейчас. - В глазах у нее мелькнуло что-то  похожее  на  жалость.  -  Что  он
предложил тебе? Отцовский трон? И ты поверил? Ты сам призвал его, несчастный
дурак, и вот теперь ты в его власти. Теперь отныне  он  может  распоряжаться
твоим телом по своему усмотрению. Не знаю, понимаешь ты это или нет,  но  ты
такой же пленник, как и я.
   От этих слов Харин похолодел.
   - Ты лжешь! - заорал он. - Мы заключили соглашение. Ты  моя  пленница,  и
власти  у  тебя  больше  нет.  Ты  должна  знать  свое  место.   Ты   должна
подчиняться...
   - Конечно, Харин, - ласково согласилась  Ориэлла.  Принц,  изумленный  ее
словами, подозрительно посмотрел на нее.
   - Снова ложь! - выпалил он. - Не думаешь ли ты, что я поверю твоим жалким
попыткам усыпить мою бдительность и дам тебе возможность сбежать?
   Ориэлла рассмеялась ему в лицо:
   - Харин, я смотрю, ты еще глупее, чем я  думала.  Миафан  взял  Анвара  в
заложники а у тебя здесь еще Боан и Элизар. Не думаешь ли ты, что  я  предам
Анвара или Нэренилтанет рисковать жизнью Элизара ради меня? Но даже  если  я
пожертвую друзьями, далеко ли я уйду пешком? Если бы  я  замышляла  бегство,
неужели я сама распугала бы твоих лошадей?
   Харин нахмурился. Как эта женщина  умеет  все  вывернуть  наизнанку!  Но,
несмотря на раздражение, он невольно восхищался ее мужеством. Смог бы он сам
так хладнокровно вести себя на ее месте? На мгновение ему стало жаль, что их
былой дружбе пришел конец. Почему тогда он  не  захотел  воспользоваться  ее
волшебством, а теперь согласился принять колдовство  худшего  рода?  Дело  в
том, признался Харин самому себе,  что  ему  казалось  унизительным  принять
корону из рук женщины. Ориэлла смотрела на него, и взгляд ее был печальным и
серьезным.
   - Тогда что же ты собираешься делать? - неожиданно мягко спросил принц.
   Она красноречиво развела руками:
   - Сейчас я ничего не могу поделать.
   От этих слов даже принцу стало не по себе.
   - Как? Неужели ты позволишь Верховному Магу уничтожить твоего ребенка?
   Ориэлла печально покачала головой:
   - И я еще спрашивала себя: здесь ли ты сам,  пока  Миафан  владеет  твоим
телом? - Она пожала плечами. - О  Харин,  нынешнее  положение  горестно  для
меня. Когда-то мы были друзьями, и я помню, скольким обязана тебе. Почему же
все так изменилось к худшему?
   Против воли Харин был тронут ее печалью. Он уже открыл рот, чтобы  как-то
оправдаться, - и вдруг  словно  чьи-то  когти  вцепились  ему  в  мозг.  Его
сознание как бы  сместилось,  и  он  превратился  в  беспомощного  пленника,
загнанного в глубины собственной души, так как Верховный Маг  явился  вновь,
чтобы завладеть его телом.
   - Не смей совращать мою  марионетку!  -  гневно  прошипел  Миафан  устами
Харина. Ориэлла ничего не ответила, но во взгляде ее появилось отчаяние.

***

   Пещера была небольшой, и сейчас, когда в ней оказалось сразу две  лошади,
да еще и раненый, в ней стало очень тесно. Но  по  крайней  мере  трещины  в
потолке обеспечивали хорошую тягу, а большой камень у входа  в  случае  чего
можно было с большим трудом подвинуть, чтобы закрыть пещеру.  Впрочем,  вряд
ли кто в здравом уме рискнет подняться сюда  по  узкому,  опасному  выступу.
Искальда, уверенно ходившая в горах, с  легкостью  взобралась  по  скользкой
тропе, но Шианнат едва не сорвался сам, пока доволок сюда  раненого  и  этот
проклятый мешок с костями, который казалимцы называют "лошадью". После этого
ему пришлось опять спуститься вниз, чтобы уничтожить следы.
   Изгнанник вернулся в пещеру смертельно уставшим и еще раз  бросил  взгляд
на ущелье. Слева от него простирались горы и долины, а за горами, на севере,
лежали земли Ксандима. Шианнат сплюнул  в  снег  и  отвернулся.  Справа,  из
ущелья, донеслись резкие голоса казалимцев.
   Вовремя же он их услышал! Собрав последние силы, Шианнат сдвинул  камень,
закрывая вход в пещеру, и в изнеможении опустился на колени.
   У Шианната уже не было сил, но и времени на отдых -  тоже.  Он  на  ощупь
нашел дорогу к задней стене пещеры. Здесь,  как  и  во  всех  его  убежищах,
имелись солидные запасы. В изгнании Шианнат  занимался  почти  исключительно
борьбой за выживание. В горах было  немало  пещер,  и  в  некоторых  Шианнат
устроил себе пристанища. В каждой из них он сделал запасы сена и  зерна  для
Искальды, собранных в долинах еще давным-давно, когда  было  лето,  а  также
дров, сушеных ягод и копченого мяса горных баранов. Их шкуры, а также  шкуры
волков, добытых на охоте, служили ему одеждой. Летом и осенью  изгнанник  не
покладая рук пополнял свои запасы. Труд помогал  забыть  об  одиночестве,  а
усталость притупляла отчаяние. Однако теперь, с наступлением этой  проклятой
зимы, пещеры стали единственным средством выжить, и лишь  сейчас  он  понял,
какой большой смысл имели его  упорство  и,  как  казалось  тогда,  лишенная
особого смысла работа.
   Размышляя  об  этом,  изгнанник,  наложил  дров  в   очаг,   образованный
несколькими большими камнями, и с умением,  выработанным  долгой  практикой,
развел огонь. Дав лошадям сена, он решил заняться воином, еще не