сделала,  что  официально  не  наделила  Скуа
полномочиями Верховного Жреца. Пока он только  исполняющий  обязанности,  ты
можешь вертеть им, как хочешь.
   - Да ведь Кондор говорил мне то же самое!
   - В самом деле? - на мгновение Эльстер задумалась.  -  Ну  да  ладно,  не
отвлекай меня. Я говорила о том, что одной тебе не справиться. Кроме того, и
это тебе хорошо  известно,  королеве  полагается  иметь  наследника.  Короче
говоря, Черная Птица, тебе нужен супруг.
   - Что? - взвизгнула королева. - Да как ты смеешь даже заикаться  об  этом
после всего, что у меня было с Харином?! - Голос ее дрожал.
   Эльстер успокаивающе взяла девушку за руку.
   - Тебе надо постараться забыть об этом, девочка, - мягко сказала она. - У
тебя еще вся жизнь впереди...
   - Кто же теперь возьмет меня в жены, глупая старуха? У  Крылатого  Народа
браки заключаются один раз в жизни. Со мной уже все кончено...
   - Совершеннейший вздор! - резко возразила Эльстер. - В одном  по  крайней
мере Черный Коготь был прав: бескрылых  можно  не  считать.  Или  ты  хочешь
погубить и себя, и свое королевство из-за какой-то глупой ошибки?
   Слезы выступили на глазах Черной Птицы.
   - Но я никогда уже  не  смогу  никого  полюбить,  -  трагическим  шепотом
ответила она. Эльстер вздохнула.
   - Ох уж эта молодежь! Ну кто же  говорит  о  любви?  Найди  какого-нибудь
достойного уважения человека, кто был бы тебе по душе и с кем  ты  могла  бы
работать. Большего и не  требуется.  Королевам,  знаешь  ли,  не  приходится
думать о любви.
   - Хорошо сказано, особенно если вспомнить, что у тебя  самой  никогда  не
было супруга. - усмехнулась Черная Птица. - Так  что  же  дальше?  Ты  ведь,
конечно, уже имела кого-то в виду, когда  начала  этот  разговор?  Он  будет
управлять мной, а ты - управлять всем...
   - Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, то ты выберешь Кондора.
   Черная Птица, которую так безжалостно перебили, изумленно  уставилась  на
пожилую врачевательницу.
   - Подумай, - продолжала Эльстер, пользуясь ее замешательством. - Он  ведь
тебе нравится, я уже давно замечаю. Он тоже очень привязан к тебе, а главное
- верен, и, стало быть, преданность гвардии нам обеспечена. К тому же Кондор
умен, и его не удастся обмануть твоим криводушным советникам, особенно когда
он, в качестве твоего супруга, станет значительно выше их по положению.
   Королева расхохоталась.
   - Эльстер, неужели ты это серьезно? Ведь он же обыкновенный  простолюдин.
И потом, он старый! Целительница удивленно подняла брови.
   - Кондор старый?  Это  я  старая,  глупенькая  девочка.  То,  что  он  на
несколько лет старше тебя, еще не значит, что  он  старик.  А  что  касается
происхождения... Если человек смог подняться до поста командира  Королевской
гвардии - значит, он чего-то стоит! Лучшего союзника тебе не найти, а  кроме
того - у него есть очень веские основания быть верным. Послушай меня. Черная
Птица. Раз уж мы заговорили о старости, то позволь тебе напомнить, что никто
из нас не вечен. Королевы всегда очень одиноки, дитя мое, и пока у меня  еще
есть возможность надоедать тебе, я должна знать,  что  тебе  будет  на  кого
опереться, когда меня не станет.  -  Черная  Птица  погрустнела,  и  Эльстер
улыбнулась. - И к тому же, - продолжала она, - у меня нет своих  детей.  Кто
же будет меня помнить, если ты не назовешь маленькую принцессу моим именем?
   - О Эльстер! - Со слезами на глазах Черная Птица обняла ее. - Я не  хочу,
чтобы ты умирала!
   - Да я пока и  не  собираюсь,  -  засмеялась  Эльстер.  -  Разве  что  ты
ненароком пристукнешь меня кубком, если я скажу то, что тебе не  понравится.
Но если говорить серьезно, дитя мое, последуй моему совету: возьми Кондора в
супруги. Тебе не придется жалеть об этом, вот увидишь.
   - Но, Эльстер.., после той истории с  Харином...  Что,  если  он  сам  не
захочет взять меня в жены? Врачевательница громко рассмеялась.
   - Не захочет? Что ты, девочка! Конечно, захочет Все  эти  змееныши,  твои
советники, готовы крылья себе пообломать за право стать твоим  супругом.  Но
только один Кондор любит тебя.
   Когда Эльстер  наконец  покинула  королеву,  та  погрузилась  в  глубокую
задумчивость. Подойдя к окну, Черная Птица невидящими глазами уставилась  на
подвластный  ей  город.  Может,  действительно  послушаться  Эльстер?  После
предательства Харина королева оставила  всякие  мысли  о  супружестве,  а  с
началом ее правления у нее оказалось  столько  забот,  что  ей  было  не  до
наследника. Однако сейчас совет целительницы все же показался  Черной  Птице
достаточно мудрым. И все же... Сможет ли она теперь жить с другим, не говоря
уж о том, чтобы разделить с ним ложе? И тут в памяти юной королевы  зазвучал
голос ее матери: "Ты принцесса и должна понять, что у тебя есть  обязанности
перед народом и перед троном, и одна из них заключается в том,  чтобы  выйти
замуж за нужного человека".
   Черная Птица обреченно вздохнула. Вот и  Эльстер  сказала  то  же  самое,
только другими словами. Обе они были правы, и пора  ей,  королеве  Небесного
Народа, повзрослеть и видеть жизнь  такой,  какая  она  есть.  Давно  ли  ей
угрожал ужасный брак с Черным Когтем? Тогда у нее даже выбора не было, не то
что сейчас. И Кондор всегда был так внимателен и добр, поддерживал ее в  эти
трудные дни,  почти  как  Эльстер.  Целительница  сказала,  будто  он  любит
королеву... Ну  что  ж,  правда  это  или  нет,  но  во  всяком  случае,  он
единственный, кто не хочет просто использовать ее в своих целях.
   И вдруг Черная Птица поняла, что она, по сути, уже приняла  решение.  Она
представила себе лица Скуа и Солнечного Пера, когда они услышат эту новость.
Эта парочка в последнее время стала совершенно невыносима. Королева невольно
улыбнулась и немного повеселела. Эта чертовка Эльстер опять оказалась права.
Глава 21

"КАК В ПРЕЖНИЕ ВРЕМЕНА"

   В совсем другом городе, на далеком юге, думала  о  своем  будущем  другая
царственная особа.
   Саре в ту ночь снился кошмарный сон. Царица  проснулась  от  собственного
крика,  но  перед  глазами  ее  по-прежнему  стояло  это  ужасное   видение.
Постепенно Сара опомнилась  и  увидела,  что  ласковый  солнечный  свет  уже
пробивается  сквозь  жалюзи  и  прозрачные  занавески.  Она  с   облегчением
раскинулась на широкой кровати, готовая заплакать от радости:  она  дома,  в
безопасности. Это был только сон.
   Сбросив легкое покрывало, Сара надела шитый золотом белый шелковый  халат
и спустила ноги на пол, наслаждаясь прохладой голубых и белых плиток.  Потом
она встала с постели, оглядела полутемную  комнату.  Начинался  новый  день.
Царица с удовольствием потянулась,  потом  стянула  узлом  на  затылке  свои
роскошные золотые волосы и подошла к низенькому столику,  где,  как  всегда,
стояли два кувшина: один с  водой,  другой  -  с  фруктовым  соком,  который
накануне вечером специально охладили. Сара давно уже бросила  привычку  пить
вино в жаркое дневное время, но сейчас ей  отчаянно  захотелось  чего-нибудь
крепкого. Достав из шкафчика пузатую бутылку, она наполнила кубок и  подошла
к огромному, до самого потолка, окну, занимавшему полстены.
   Она подняла жалюзи, и в  комнату  ворвались  горячие  лучи  солнца.  Сара
зажмурилась, выжидая, пока глаза привыкнут к яркому свету. С  улицы  пахнуло
сухим, обжигающим воздухом, но Сара уже привыкла к подобным вещам.  Давешний
сон  не  давал  ей  покоя,  и,  почувствовав  неодолимую  тягу  к  открытому
пространству, царица вышла на балкон и стала смотреть вниз.
   В эти знойные полуденные часы белые домики, сады и  башенки  сераля  были
пустынны. Тишину нарушал только мерный шелест фонтанов, стрекотание цикад да
пение какой-то пичуги.  А  за  стенами  огромного  дворца  Ксианга  широкими
террасами спускался к реке  великий  город  Тайбеф,  где  Сара  теперь  была
царицей - а по-здешнему Кизин. "Царица, - с горечью подумала она. - Такая же
пленница, как эти разноцветные попугайчики в золотой клетке!"
   Но тут же она обругала себя за глупость. Все-таки она - законная  супруга
Ксианга! Сара вспомнила о своих многочисленных нарядах, драгоценностях и той
власти, которой она пользовалась в существующем за этими  стенами  маленьком
женском мирке. Разве лучше было бы  жить  в  Нексисе,  ходить  в  лохмотьях,
бегать  на  рынок  и  выполнять  нудную  домашнюю  работу?  Или  выслушивать
бесконечные требования этого олуха Ваннора разделить с ним ложе?  Или,  чего
доброго, сделаться женой Анвара?
   Сара вздрогнула и жадно отхлебнула вина в надежде унять  дрожь  в  руках.
Ведь во сне ей приснился именно Анвар! Что за наваждение! Она не  вспоминала
о нем с того самого дня, когда эта рыжая колдунья вместе с Черным Демоном  и
этим смутьяном Харином разожгли в Тайбефе ужасную смуту, а  потом  бежали  в
пустыню. Так зачем же он явился к ней именно сейчас, когда  Саре  так  нужен
ясный ум, чтобы пережить ближайшие несколько месяцев?
   Сара с содроганием припомнила все подробности своего сна  -  может  быть,
так удастся быстрее избавиться от тяжелого впечатления?  Она  снова  была  в
Нексисе, вместе с Анваром, в магазинчике его папаши. Во сне произошло то  же
самое, что когда-то наяву, только на этот раз в огне  корчилась  сама  Сара.
Собственные пронзительные вопли вновь зазвучали у нее в ушах. Но на этот раз
Анвар не гасил пламя, наоборот - он сам с помощью волшебного огня зажег этот
костер и теперь стоял и, злорадно улыбаясь, смотрел,  как  она  сгорает.  "У
тебя никогда не будет детей!" - услышала Сара его слова  и  с  пронзительным
криком уронила голову на руки.
   - Госпожа, во имя Жнеца, что ты делаешь? Уходи отсюда  немедленно!  Разве
горячее дыхание пустыни иссушило твой мозг, что ты торчишь на виду  у  всего
света?
   Этот пронзительный голос был очень хорошо  знаком  Саре.  Он  принадлежал
Залиду - старшему евнуху, единственному  человеку,  которому  царица  теперь
была вынуждена доверять. Обернувшись, она увидела, как этот забавный  тучный
человечек в невероятном беспокойстве меряет шагами комнату. Его толстое лицо
покрылось потом, а многочисленные ожерелья и браслеты, которыми евнух  любил
украшать себя, тоненько позвякивали в такт его шагам.
   - Сейчас же возвращайся в свои покои, госпожа! - нервно выкрикивал он.  -
И где твоя чадра? Ты что, забыла, как в прошлый раз перегрелась на солнце? И
не стыдно ли тебе торчать на балконе полуголой да еще с открытым лицом,  как
последняя шлюха.
   Но когда Сара повернулась к нему, он тут же забыл о своих  попытках  быть
вежливым и завопил как резаный:
   - Где накладки? Дура, ты же  всех  нас  погубишь!  Как  ты  могла  о  них
забыть?
   - Успокойся, Залид! - огрызнулась Сара. - Чего ты разорался, как базарная
баба? Кто меня здесь увидит, болван ты этакий? Весь гарем спит.
   Меньше всего она ожидала, что  Залид  поднимет  на  нее  руку,  но  евнух
залепил ей такую пощечину, что Сара отлетела на несколько шагов и  ударилась
о мраморные перила балкона. Не успела она опомниться, как Залид  схватил  ее
за руку и рывком втащил в комнату. Сара  едва  удержалась  на  ногах,  и  ее
охватила ярость - однако за этой яростью скрывался еще и страх.
   - Ты осмелился ударить свою Кизин!  -  завопила  она.  -  Когда  вернется
Ксианг...
   - Когда вернется Ксианг, его шпионы, которыми полон дворец, донесут,  что
видели тебя на балконе, и ты тут же отправишься в реку, на корм ящерицам!
   Беспощадная правда этих слов моментально охладила ее  пыл,  а  Залид  тем
временем продолжал:
   - Если Ксианг далеко,  это  не  значит,  что  ты  можешь  потакать  своим
капризам. Идея нашего  заговора  принадлежит  тебе,  а  я  с  самого  начала
предупреждал, что это трудное и опасное дело. Но, раз  уж  мы  его  затеяли,
пути назад уже нет. Я не хочу из-за твоей глупости расстаться с жизнью. Тебе
нельзя спать раздетой и разгуливать" по покоям,  как  ваши  наглые  северные
шлюхи. И не снимать накладок, ясно? Ни на минуту! Пойди и немедленно исправь
свою ошибку.
   Увидев, что Сара колеблется, он злобно прошипел:
   - Не забывай, что, хотя ты и царица, в отсутствие Ксианга за  его  женщин
отвечаю я. Учти, есть много способов избить человека до полусмерти так,  что
на теле не останется никаких следов. Если я еще хоть раз увижу тебя в  таком
виде, твои вопли услышат даже в тех  безбожных  поганых  землях,  откуда  ты
явилась!
   Сара онемела, услышав его слова. Она понимала, что это не пустая  угроза.
С тех пор, как они начали обманывать Ксианга, евнух жил в постоянном  страхе
и пользовался любым предлогом, чтобы  выместить  свой  страх  на  ней.  Сара
поспешно устремилась в гардеробную за особой подушечкой, которая  с  помощью
узких ремешков крепилась к животу. Это хитроумное  приспособление  причиняло
колоссальные неудобства, и Сара  с  ужасом  думала,  что  в  ближайшие  пять
месяцев  его  размеры  и  вес  будут  постепенно  увеличиваться.  Царица   с
отвращением посмотрела на свое отражение в зеркале и нахмурилась.
   Однако выбора у нее не было. В свое время она  приложила  столько  сил  и
хитрости, чтобы очаровать Ксианга, но ей и в голову не  приходило,  что  она
должна будет осчастливить царя наследником. Но после того, как  принц  Харин
покинул  пределы  королевства,  желание  царя  продолжить  свой  род   стало
прямо-таки  неугасимым.  Однако  с  каждым   месяцем   Ксианг   все   больше
разочаровывался в способностях новой царицы, и в конце концов  его  терпение
иссякло. Он стал откровенно пренебрегать ею и вернулся к другим красоткам из
своего гарема. Сара поняла, что,  если  хочет  сохранить  прежнее  положение
вещей, надо срочно что-то предпринять, и Залид  с  его  властью  и  влиянием
оказался единственным человеком, способным ей помочь. К счастью, это  именно
он предложил ее тогда Ксиангу, а потому его собственная судьба  в  известной
степени зависела от судьбы царицы. За столь великолепную "находку" Ксианг  в
свое время осыпал его всяческими милостями, но евнух знал, что Кизу не щадит
тех, кто подвел или разочаровал его.
   Так постепенно созрел заговор царицы и старшего евнуха. Залид нашел  Саре
личного лекаря, большого любителя взяток, и не жалел ни  драгоценностей,  ни
золота, втайне надеясь, когда все  благополучно  закончится,  избавиться  от
этого несчастного. Сара весьма убедительно изображала беременность, и Ксианг
на радостях уступил ее просьбе и заменил всю прислугу царицы на  одну  немую
рабыню. Странный местный обычай,  который  предписывал  беременным  женщинам
жить в уединении, оказался на этот раз весьма кстати.
   Между тем радость Ксианга вскоре сменилась беспокойством: ведь Харин  был
еще жив. Хотя он и поклялся никогда не возвращаться в Казалим, царь  не  мог
забыть о существовании принца  и  видел  в  нем  угрозу  для  потенциального
наследника (Ксианг был почему-то уверен, что  непременно  родится  мальчик).
Прошло уже достаточно времени, и он уже забыл о том страхе, который когда-то
заставила его пережить Ориэлла.
   Первые несколько дней после тоге памятного исхода  солдаты  царя  жестоко
подавляли восстание освобожденных волшебницей рабов, и  когда  ни  одной  из
обещанных ею страшных кар не последовало, Ксианг стал воспринимать ее  слова
как пустую угрозу. Потом внезапно утихли песчаные бури  в  пустыне,  и  царь
поспешно собрал войско и отправился в поход, чтобы раз и навсегда  покончить
с Харином.
   Для царицы и ее сообщника наступили светлые деньки. Первый министр  Аман,
в отсутствие царя - глава государства, предпочитал  не  вмешиваться  в  дела
гарема:  Ксианг  слыл  очень  ревнивым.  Поэтому  Сара  и   Залид   получили
относительную свободу  действий.  Евнух  имел  собственных  осведомителей  в
бедных кварталах города, и у него уже были на примете  несколько  подходящих
женщин.  Уж  одна-то  из  них  наверняка  родит  сына...  Сара   усмехалась,
представив себе физиономию Ксианга,  когда  перед  смертью  он  узнает,  что
будущий правитель - отродье какой-то нищенки. Впрочем, в  случае  удачи  это
дело стоило любых усилий.
   Размышляя об этом, Сара несколько приободрилась. Она  умылась  и  привела
себя в порядок. Залид ждал ее в соседней комнате, и ей не хотелось, чтобы он
догадался, что она испугалась. Посмотрев в  зеркало,  Сара  заметила  синяк,
появившийся  у  нее  на  лице,  и  нахмурилась.  Когда  она  станет  матерью
наследника, она найдет способ  рассчитаться  с  евнухом,  но  пока  придется
слушаться его и носить эту проклятую чадру.
   В соседней комнате уже чувствовалась предвечерняя прохлада.  Евнух  стоял
на том же самом балконе, куда он  запретил  ей  выходить,  и  гнев  заставил
царицу забыть о пережитом страхе.
   - Ты что, забыл о своих обязанностях? - резко  спросила  она.  -  Принеси
охлажденного вина, легкий ужин и позови рабыню: я желаю принять ванну.
   Залид повернулся к ней и отвесил царице насмешливый полупоклон.
   - Слушаюсь и повинуюсь. Но разве ты не хочешь сначала услышать новости  о
своем обожаемом супруге? -  Евнух  неприятно  улыбнулся:  он  знал  истинное
отношение царицы к Ксиангу.
   Сара почувствовала внезапную тревогу.
   - Что за новости? Почему ты не сказал об этом раньше?
   - Умоляю, не огорчайся, госпожа! В  твоем  положении  это  вредно.  -  Он
говорил с таким фальшивым подобострастием, что Саре захотелось его ударить.
   - Выкладывай поскорее! - завизжала она.
   - Как пожелаешь. Сегодня почтовый голубь принес послание от  Ксианга.  Он
пересек пустыню. На опушке леса Кизу нашел  свидетельства  того,  что  принц
Харин со своими спутниками также успешно миновал пустыню, и решил продолжать
преследование. - Евнух вновь поклонился,  не  скрывая  довольной  улыбки.  -
Укрепи свое  сердце,  госпожа:  разлука  с  нашим  возлюбленным  повелителем
окажется много дольше, чем мы думали.
   Сара присела на краешек дивана, от радости не в силах вымолвить ни слова.
Пусть она вынуждена терпеть обиды  от  Залида,  но  боги,  кажется,  все  же
благосклонны к ней. Так, значит, спутники принца живы?  Ну  что  ж,  Ксиангу
придется иметь дело не только с Харином, но  и  с  Ориэллой.  Сара  сама  не
знала,  что  будет  лучше:  если  Ксианг  вернется,  а  она  "подарит"   ему
наследника, или наоборот, если Кизу погибнет и она, как мать  новорожденного
наследника престола, будет располагать всей  властью,  которую  обеспечивает
такое положение? Впрочем, при  любом  исходе  дела  она  выигрывает.  Царица
улыбнулась. Похоже, следующие несколько недель обещают быть  очень  и  очень
интересными.

***

   Эти бесконечные  деревья  раздражали  и  беспокоили  Ксианга.  К  военным
походам он привык, но лес  видел  в  первый  раз  и  тосковал  по  открытому
пространству пустынь и степей, где тишину нарушали только цикады  да  легкий
шелест ветра. Полумрак и теснота давили, лишая уверенности в  себе.  Повсюду
мелькали  какие-то  тени,  слышались  неясные  шорохи,   лошади   беспокойно
всхрапывали,  да  и  сам  Ксианг  то  и  дело  хватался  за  меч,  но  потом
оказывалось, что это была только раскачиваемая ветром ветка.
   Из-за этого проклятого ветра вполне можно было  не  услышать  приближения
противника, и к тому же здесь постоянно журчали ручьи, а над  головой  орали
какие-то птицы. Под опавшей листвой и предательски  мягким  мхом  скрывались
опасные углубления и упавшие ветви. То  здесь,  то  там  дорогу  преграждали
мощные стволы, бурелом или заросли колючего кустарника. Казалимцы то и  дело
были  вынуждены  сворачивать  с  тропы  и   вскоре   окончательно   потеряли
представление  о  верном  направлении  и  наугад  пробирались  через  лесные
заросли.
   Тревога Ксианга росла с каждой  минутой.  Его  воины,  утомленные  долгой
скачкой по пустыне,  в  этих  незнакомых  местах  чувствовали  себя  так  же
неуверенно, как и он  сам.  Время  от  времени  ему  чудились  за  деревьями
какие-то крики, в он трижды посылал туда разведчиков, однако никто из них не
вернулся. Ксианг был на грани отчаяния,  но,  несмотря  ни  на