сь  ползком
пробраться к выходу.
   С яростными проклятиями ханы и свита собирались около шатра, где  еще
слышались глухие удары и звон разбиваемой посуды.  Оправляя  разорванную
одежду, стирая рукавом кровь с лица, некоторые порывались войти  обратно
в шатер, но  невозмутимые  дозорные  их  не  пускали,  грубо  отталкивая
копьями. Из-под бокового полога  шатра  вылез  Субудай-багатур,  бережно
держа в руках оставленный Бату-ханом его наследственный кривой меч с ал-
мазной рукоятью. Около Субудая строились тесными рядами "бешеные" и "не-
победимые". К ним подбегали все новые нукеры.  Субудай-багатур  спокойно
ждал, пока его сын Урянх-Кадан вместе с другими воинами  выносил  барах-
тавшегося Гуюка. Переваливаясь на  кривых  ногах,  Субудай  приблизился,
кряхтя низко наклонился, рухнул на колени и коснулся  лбом  земли.  Гуюк
пытался ударить в лицо Субудая ногой в  красном  сафьяновом  сапоге,  но
монголы оттянули его назад.
   Субудай встал, выпрямился и сказал:
   - Сыну величайшего внимание и повиновение! Чем могу я  выказать  свою
преданность?
   - Где он? - снова закричал Гуюк.- Я раздеру его лицо!  Он  крыса,  не
джихангир!..
   Субудай прищурил свой красный глаз:
   - Священный Правитель беседует теперь с небожителями там, высоко,  за
грозовыми облаками. Он взирает оттуда, как успешно идет поход, как  дви-
жется на запад его не знающее поражений монгольское войско!.. Как посту-
пают его внуки?! Да! Среди его багатуров не может быть ссоры,  не  может
быть вражды... Да! Все должны держаться тесно, как деревья в густом  ле-
су, дружно, как одна волчья стая!.. Да, да, да! Дружно! - последние сло-
ва Субудай прокричал с дикой яростью.
   Слушая Субудая, все ханы затихли, Гуюк перестал  дергаться  и  замер,
поняв, что сейчас сопротивляться одноглазому старику опасно.
   - "Непобедимые", готовьтесь! - крикнул Субудай.
   Нукеры ударили ладонями по рукояткам и с резким  лязгом  вытащили  из
ножен кривые мечи, а Субудай продолжал кричать, наступая на Гуюка:
   - Великое, непобедимое войско ведет  назначенный  Священным  Воителем
джихангир Бату-хан и повелевает тебе, Гуюк-хан, сейчас же,  не  переводя
дыхание, выехать к берегу великой реки Итиль и  дожидаться  там  у  того
места, где в нее вливается речка Еруслан.
   Гуюк опять загорелся гневом:
   - Ты не смеешь так говорить со мной, наследником золотого трона!  Ты,
бродяга, пастух, возвеличенный моим дедом! Молчи, мой слуга,  косоглазый
калека, и повинуйся!
   Субудай, шипя и задыхаясь, дважды подскочил на  месте.  Нукеры  потом
уверяли, что в этот миг налитый кровью глаз разъяренного Субудая  горел,
пронизывал и прожигал, как раскаленный докрасна гвоздь. Старик тихо про-
говорил:
   - Да! Я нукер! Я исполняю волю моего и единственного для  всех  здесь
повелителя, джихангира Бату-хана! Для него я нукер и слуга! Кто  спорит,
тот будет сметен с пути. Кто не выполнит приказа, будет рассечен на  де-
вять частей! Ойе, "непобедимые", первый  десяток!  Посадите  охмелевшего
хана Гуюка на коня! Скрутите ему локти! Он еще слишком молод. Айран уда-
рил его в голову. Одним духом отвезите молодого хана в его лагерь! Сдай-
те его на руки нойону Бурундаю и немедленно скачите назад! Если меня уже
здесь не будет, догоняйте! Вперед, уррагх! Уррагх!..
   Нукеры, державшие Гуюк-хана, скрутили ему руки за спиной и проволокли
к его коням. Субудай-багатур оглянулся. Нукеры, положив  блестящие  мечи
на правое плечо, стояли как каменные. Ханы и нойоны, тихо  переговарива-
ясь, удалялись. Субудай подозвал мрачного, спокойно за всем наблюдавшего
Арапшу.
   - Где джихангир?
   - Мы отнесли его в твой шатер. Я усилил дозорных.
   - Верно поступил. Надо  ожидать  нового  удара.  Прикажи  трубачам  и
большим барабанам с первыми петухами подымать войско в поход.
 
   Глава десятая. НА БЕРЕГУ РЕКИ ИТИЛЬ
 
   Была пора, татарин злой шагнул
   Через рубеж хранительныя Волги.
   Орест Миллер.
 
   Монгольское войско, вышедшее из Сыгнака ранней весной, прибыло к  бе-
регам Итиля поздней осенью. Переход через степи до первых рубежей земель
урусутов, булгар и других непокоренных народов продолжался полгода.  Ба-
ту-хан и "у стремени его" Субудай-багатур прибыли во главе передовой ты-
сячи "непобедимых" к берегам великой реки Итиль. Всадники, покрытые гус-
той пылью, забыв порядок, рассыпались по береговым песчаным холмам,  по-
раженные величественной, могучей рекой, которая свободно несла  обильные
глубокие воды.
   - Если ее запрудить,-толковали монголы,-вода в один день поднялась бы
до неба!
   Воины стояли на холмах, с трудом сдерживая потных коней, тянувшихся к
воде,
   - Это не то что наш голубой Керулен или золотой Онон, которые мы  пе-
реходили вброд... Попробуй-ка переплыть эту реку... Однако упрямый Субу-
дай перетопит половину войска, но если он решил переправляться здесь, то
он заставит нас плыть...
   Бату-хан, в кожаном шлеме, закутанный в плащ, на белом  жеребце,  по-
темневшем от пыли, спустился к берегу.
   Беспокойные серые волны набегали на песок, выбрасывая клочья дрожащей
от ветра пены, и перекатывали большие полосатые раковины.
   - Здесь кончились наши монгольские степи,- сказал Батый  подъехавшему
Субудаю.- Там, за рекой, все будет Другое! Там засверкает наша слава!
   На противоположном берегу реки по отлогим  холмам  тянулись  кудрявые
леса, уже тронутые золотом осени; кое-где яркими малиновыми пятнами  вы-
делялись заросли осины. На холмах подымались две высокие сторожевые баш-
ни, сложенные из бревен. Песчаные отмели длинными желтыми полосами отде-
лялись от зеленых берегов. Стаями проносились кулики, утки и другие пти-
цы.
   Там же возвышалась одинокой громадой скалистая  серая  гора.  За  нею
уходили вдаль густые леса. На горе чернели большие отверстия,  перемежа-
ясь с белыми странными столбами. По берегу лениво брело несколько коров.
С горы сбежали две женщины и, стегая коров хворостинами,  угоняли  их  в
лес.
   - Наш обед от нас уходит,- заметил монгольский воин. На вершине мрач-
ной горы толпились люди. Они, видимо, волновались, перебегая с места  на
место.
   Стая белых чаек летала и кружилась над рекой, опускалась к воде. Чай-
ки садились на плывшие бревна, ссорились, взлетали с криком и снова  са-
дились,
   - Это не бревна! Смотрите, это плывут трупы... Дело рук  хана  Шейба-
ни... Он наводит повсюду монгольский порядок.
   Трупов плыло много. Один, раздутый, с опухшим  синим  лицом,  гонимый
ветром и волнами, медленно подплыл к берегу и застрял на отмели.
   Войску была объявлена трехдневная остановка. На равнине повсюду зады-
мили костры. На другой день сотник Арапша сказал Мусуку:
   - По приказанию начальника тысячи Кунджи, тебе поручается важное  де-
ло: поймать и привести какого-нибудь человека из живущих по  этим  бере-
гам. Здесь, должно быть, много людей рыбачит и сеет ячмень,- всюду видны
посевы и в воде у берега привязаны сетки-мережи. На другом берегу замет-
ны узкие черные ладьи. Проберись вверх по реке и захвати рыбака,  вышед-
шего на берег. Я дам тебе в помощь нукеров.
   Мусук и пять монголов отъехали от берега  в  ковыльную  степь,  нашли
тропинку, чуть не увязли в болоте и едва выбрались,  вытянув  друг  дру-
га.арканами. Потом снова приблизились к реке и пошли камышами, ведя  ко-
ней в поводу. Два раза, совсем близ  берега,  проплыли  лодки.  В  одной
гребли женщины в белых одеждах, обшитых красными тесемками. В другой си-
дел старик и мальчик. Каждый греб одним коротким,  как  лопата,  веслом.
Лодки были такие узкие, что требовалось  особое  искусство,  чтобы  дер-
жаться на серых беспокойных волнах и не опрокинуться.
   Мусук условился с монголами, что  он  будет  "скрадывать"  старика  с
мальчиком. У них должна быть заветная отмель, на которой они  остановят-
ся. Один из нукеров остался за пригорком  на  лошадях,  остальные  пошли
вдоль берега, прячась за кустами, ожидая знака Мусука.
   Лодка старика подвигалась медленно против течения, и так же медленно,
ползком пробирался по берегу Мусук, держа в руке короткое копье. На пути
оказались две речки. Он перешел их вброд, по шею в воде, вспугнул  каба-
ниху с поросятами.
   Мусук несколько раз терял из виду старика. Лодка стала  удаляться  от
берега, направляясь к острову посреди реки. Там старик долго  возился  в
камышах, проверял мережи и выбрасывал в лодку пойманную рыбу.
   Мусук лежал весь промокший на песке и выжидал. Лодка снова  направля-
лась к берегу, уже вниз по течению. Она плыла теперь быстро и,  наконец,
скрылась из виду. Мусук снова перешел обе болотистые речки, выбрался  на
берег и вдруг впереди, совсем близко, услышал голоса. Он пополз как мож-
но тише, чтобы не выдать себя.
   Наконец сквозь стебли камыша Мусук различил небольшой  залив;  черная
лодка была вытащена кормой на песчаный берег. Старик и мальчик лежали  у
костра. В огне стоял закоптелый горшок, из него торчал рыбий хвост.  Ки-
пящая похлебка переливалась пеной через край. Мальчик подбросил в костер
несколько веток. Старик вытянулся, подложив руки под голову; седая боро-
да его стояла торчком. Он закрыл глаза и стал  всхрапывать.  Мусук  ясно
видел его серую в заплатах, длинную до колен холстинную рубаху,  широкие
порты из дерюги, продранные на коленях, старый с медной пряжкой  кожаный
пояс и привешенный к нему нож в деревянных ножнах. Вдруг мальчик припод-
нялся и стал тревожно осматриваться.
   Мусук бросился вперед, ломая камыши, и навалился на старика.  Мальчик
кубарем откатился к лодке, оттолкнул ее от  берега,  ловко  взобрался  в
нее, пронзительно крича:
   - Деда, деда! Скорей ко мне, в лодку.
   Мусуку казалось легким делом одолеть костлявого, тощего  старика.  Он
лежал на нем, подгибая его руку, тянувшуюся к ножу, стараясь опутать его
ремнем. Но старик был крепким. Он бился изо всех сил.  Вырвав  руку,  он
схватил камень и ударил Мусука по глазу. И костер, и камыши,  и  река  -
все закружилось, но Мусук продолжал бороться, помня,  что  "языка"  надо
взять живым. Старик дрался, как дикий зверь, кусая Мусука за  локоть,  и
кричал:
   - Ах ты, язва! Не побороть тебе меня, желтомордый щенок!
   Старику удалось вывернуться, и он порывался встать на  колени.  Мусук
продолжал прижимать его, скручивая руки.
   Старик кричал мальчику:
   - Не уезжай, Кирпа! Сейчас я его прикончу!
   Он сильно ударил Мусука в живот. От удара Мусук свалился на бок. Кри-
ки услышали монголы. Двое из них набросились на старика в то  мгновение,
когда он, сидя на Мусуке, уже доставал нож. Старик  завизжал,  отбиваясь
от нукеров, но те сбили его с ног и скрутили руки  сыромятными  ремнями.
Мальчик в черной лодке  быстро  плыл  на  середину  играющей  солнечными
блестками реки.
   Монголы набили старику в рот листьев и травы и перевязали лицо  тряп-
кой.
   Сверху, скользя по быстрому течению, показалась большая лодка. Четве-
ро гребцов сильно ударяли по воде длинными  веслами.  На  корме  рулевым
веслом правил знатный с виду человек в темно-малиновом бархатном  кафта-
не, расшитом золотыми цветами. В его ногах на дне лодки сидели еще  двое
молодцов с длинными ножами за поясом.
   Лодка с разбегу врезалась в песчаный берег. Гребцы, сложив  весла,  с
копьями в руках спрыгнули на песок и подтянули лодку.
   Человек в бархатном кафтане сказал властным  звучным  голосом  по-та-
тарски:
   - Здравствуйте, охотнички. Какого зверя поймали? Подождите его  доби-
вать. Он человек старый и очень знающий. Наш лучший  рыбак,  все  рыбные
места здесь знает... Кто вы? Из какого племени?..
   Мусук тяжело хрипел, с трудом пытаясь встать. Кровь залила ему  глаз.
Один из монголов ответил:
   - Мы нукеры джихангира Бату-хана. Почему ты вмешиваешься в наши охот-
ничьи дела?..
   - Я посол от великого племени рязанского. Князь  Глеб  Володимирович.
Еду приветствовать вашего великого хана,  пожелать  ему  благополучия  и
много лет царствования... Далеко ли мне еще ехать?
   - Если поедешь с нами медленно, будешь у Бату-хана через три дня. Ес-
ли захочешь проскакать быстро, будешь ехать сто дней и его не встретишь,
а найдешь себе могилу на перекрестке трех дорог.
   - Тогда я поеду вместе с вами. Укажите мне дорогу, в убытке не  оста-
нетесь.
   Мусук отдышался, промыл в реке  раны  и  перевязал  голову  лоскутом,
оторванным от рубахи. Теперь здоровым глазом он мог рассмотреть знатного
человека, сидевшего в лодке. Он был уже не молод. Черная окладистая  бо-
рода с сильной проседью ниспадала на  широкую  грудь.  Бархатная  шапка,
отороченная бобром, была не нова и сильно выцвела. Да и красивый цветис-
тый кафтан был поношен. Суровое лицо и пристальные черные глаза смотрели
тяжело и неприветливо. Видно, человек этот когда-то жил в большой  чести
и довольстве, а с тех пор видывал виды, и жизнь его сильно потрепала.
   Князь долго спорил с монголами, как они будут ехать, и, наконец,  по-
решили на том, что знатный посол в лодке поплывет близ берега, а монголы
верхом будут держаться поблизости.
   Полуживого Мусука посадили на коня, а пленный старик, с кляпом во рту
и ременной петлей на шее, пошел у стремени передового нукера.
 
   Глава одиннадцатая. СТАРИК ВАВИЛА
 
   Бату-хан приказал Хаджи Рахиму прийти в его золотисто-желтый шатер  и
присутствовать при беседе с иноземцами. "Ослепительный", в парчовом каф-
тане, сверкая алмазами перстней на всех пальцах, сидел на золотом  троне
в глубине шатра. Слева от него сидели молчаливые и степенные Субудай-ба-
гатур и главные военачальники в своих лучших одеждах. Справа, в  высоких
шапках, увитых жемчужными нитями, и в шелковых, расшитых золотыми цвета-
ми платьях, красовались, как сказочные птицы, четыре жены Батыя  -  мон-
голки. Ожидалось важное совещание, требующее тайны,  когда  присутствуют
обычно только жены-монголки,- другие жены не допускались, так  как  джи-
хангир не раз высказывал опасение, что кипчаки болтливы и лживы, а  осо-
бенно их женщины.
   Слуги разнесли всем кумыс в драгоценных чашах; он был свежий,  пенил-
ся, и после долгой дороги по выжженным степям было сладостно пить холод-
ный кисловатый напиток.
   Первым вошел начальник "непобедимых" сотник Арапша. Обычную у  монго-
лов шапку с отворотами он заменил индийским  шафрановым  тюрбаном,  один
конец которого падал на левое плечо. Арабский шерстяной чекмень  обтяги-
вал его худощавый стройный стан и прямые  плечи.  Черные  строгие  глаза
Арапши смотрели в упор, и никто не видел, чтобы этот гордый  нукер  ког-
да-либо беззаботно смеялся.
   За Арапшой вошел Мусук. Лицо его было перевязано цветными  тряпицами.
Накануне Хаджи Рахим приложил все знания, приобретенные  им  в  Багдаде,
чтобы промыть крепким чаем и зашить лицо, израненное в борьбе при захва-
те важного пленного. Узнав об этом, Бату-хан  пожелал  услышать  рассказ
Мусука и плененного им жителя с берегов Итиля.
   Лысый старик, с лицом, густо заросшим седой бородой, вошел  в  шатер.
Его руки были связаны за спиной. Шею давил сыромятный ремень, конец  ко-
торого намотал себе на руку монгольский воин.  Лицо  и  загорелая  плешь
старика были в засохших ранах. Он стоял прямо,  испуга  не  было  в  его
светлых спокойных глазах.
   Вошедшие встали рядом на колени перед золотым троном. Два толмача пе-
реводили непонятные слова старика. Один из них спросил:
   - Покоритель вселенной желает знать: кто ты, как тебя  зовут,  откуда
ты родом и как попал сюда на реку?
   - Я слуга великого колдуна и звездочета Газука,  хранителя  священной
Ураковой горы. Я бедный раб его... На мне тамга моего хозяина...
   Бату-хан кивнул:
   - Покажи!
   - Сорок лет назад мне выжгли ее на бедре.
   Монгольский воин спустил холщовые порты старика, и он повернул к хану
тощее бедро, где краснела выжженная тамга: круг с двумя рожками,  как  у
козла.
   - Что значит такая тамга? Почему рога?
   Старик повернулся к сторожившему его монголу и строго сказал:
   - Раз ты спустил порты, ты и натяни. Видишь, я руками пошевельнуть не
могу!
   Монгол поправил шаровары, и старик обратился к Бату-хану:
   - Видел ты на той стороне реки серую гору? Называется она -  городище
хана Урака. Там живет старый колдун Газук. Ему более ста лет, и  даже  я
гожусь ему только во внуки. Но он все помнит, что было раньше, в  старые
времена, и много рассказывает. Каждое полнолуние  на  горе  устраивается
моление в честь богов водяного и громового. Тогда отовсюду приезжают ку-
маны и другие степняки, режут черных козлов и пьют айран. Потому у Газу-
ка и тамга с рогами козла...
   - Как звать тебя?
   - Меня зовут дед Вавила, Родом я из Рязани. Был бортником. Меня обма-
ном поймали на охоте, когда я ходил за диким медом,  ушкуйники-новгород-
цы, увезли вниз по реке и продали купцу, а тот перепродал другому. Так я
переходил из рук в руки, пока не попал к колдуну Газуку.
   Субудай-багатур прервал старика:
   - Постой! Отвечай только то, о чем тебя спрашивают.
   Бату-хан спросил:
   - Какие войска ты видел на той стороне? Много ли пеших и конных  вои-
нов?
   - Я рыбак, езжу по реке. Много ли я в камышах увижу?
   - А что слышал?
   - Слышал я, что куманские ханы еще недавно кочевали поблизости. Потом
они в страхе стали уходить прочь, в свои степи.  Угоняют  табуны,  скот,
увозят юрты. Никогда раньше у них такого бегства, а бывало...
   - В какую сторону уходят?
   - К Лукоморью, к Синему морю!
   Старик стоял нахмуренный, сдвинув густые седые брови.
   Субудай опять вмешался:
   - Ты знаешь имена куманских ханов, которые кочевали поблизости?
   Старик огрызнулся:
   - Вот еще! Чего захотел! Если бы я торговал с ними, коней менял, я бы
знал. Ты лучше спроси: какие рыбы водятся в реке, много ли  здесь  осет-
ров, щук, судаков, где богатые рыбные места,- все тебе выложу, точно сам
под водою в гости лазил к водяному деду!
   - А кто это - водяной дед? - спросил Бату-хан.
   - Водяного не знаешь! Это царь морской, что под водой на дне сидит. И
хоромы там у него богатейшие. В них живут его сто дочерей, что русалками
зовутся.
   - Ты их видел?
   - Сорок лет на реке рыбачу, да чтоб не видеть! Не только видел, но  и
слышал! Русалки по ночам поют, плачут, подзывают путников-ротозеев,  пе-
ресмеиваются. Если кто близко к берегу подойдет и русалкам поверит,  они
его защекочут и в омуты утащут, а назад не выпустят...
   Среди монголов раздались восклицания.  Монгольские  ханши  всплеснули
руками и стали удивленно перешептываться.
   - А царя водяного ты тоже видел? - спросил Бату-хан.
   - Не раз видел. Он из камышей высунет свою образину, волосатую, как у
меня, и бороду в воде полощет. Глаза рачьи выпучит и гулко  так  завоет:
Хан Урак! Хан Урак!..
   Субудай-багатур обратился к Бату-хану:
   - Ослепительный! Разреши сказать слово! Этот старик очень ценный,  он
знает много сказок и может их рассказывать и день и два,  особенно  если
ему подливать в чашку айрана. Казнить его не следует, а надо придержать,
он пригодится нам в походе на землю урусов. Может, ты его еще призовешь,
чтобы он тебя позабавил. Он сказал важную для нас весть: куманские  ханы
уходят, угоняют скот. Поэтому надо торопиться, надо их нагнать, нам нуж-
ны большие гурты скота, чтобы подкормить усталые войска. Надо спешно пе-
реправляться через Итиль.
   - Пусть так будет!-сказал Бату-хан.-Сотник  Арапша!  Развяжи  старику
руки, сними петлю и дай ему отдышаться.
   Арапша поднялся с колен, перерезал поясным ножом ремни на руках плен-
ника, снял кожаную петлю с шеи и встряхнул старика.
   - Благодари джихангира!  Ослепительный  дарует  тебе  жизнь,-  сказал
Арапша.Если будешь стараться, сделаешься ханским рыбаком, сказочником  и
толмачом. Кланяйся! Целуй землю!..
   Старик протянул руки и хотел согнуть их, но от ремней они так  затек-
ли, что едва двигались. Монголы подхватили его и выволокли из шатра. Ба-
ту-хан расспросил Мусука, как он поймал рыбака, остался доволен и прика-
зал выдать Мусуку в награду шелковую одежду.
 
   Глава двенадцатая. ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ИТИЛЬ
 
   П