Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
юш-
ке-крестному. Чего нам сидеть да вздыхать? Лучше биться в лесу или в по-
ле. Все одно: когда смерть захочет, то нас поймает.
- Запру тебя в терему! - закричала княгиня Агафья.
- Придут сюда татары, и терема не будет, и нас с тобой не будет!
- Что за - бесстрашная девка! застонала княгиня. Эй, нянюшка! Отве-
ди-ка Прокуду в теремок!
- Сегодня урок в школе. Позволь сходить проститься с учителем! - и
Прокуда убежала.
Глава одиннадцатая. В ГРЕКО-РУССКОЙ ШКОЛЕ
В небольшой каменной пристройке при Соборной церкви собирались
мальчики. В сенях они отряхали и веником обметали лапотки. Входили в из-
бу, скидывали шубейки и бросали в угол, затем, достав с полки деревянный
гребень, расчесывали волосы, остриженные в скобку. Выходили на середину
светлицы, медленно и чинно крестились на икону с горящей лампадкой и
подходили к учителю, сидевшему в резном деревянном кресле. Громко гово-
рили:
- Здравствуй на многие лета, Максим Далматович.
Учитель, смуглый, чернобородый, с большим острым носом, строго пос-
матривал на ребят и отвечал сухо:
- Садись за стол, расправь книжицу!
Мальчиков было двенадцать. Они чинно усаживались на скамьях по обе
стороны длинного узкого березового стола и раскладывали перед собой ру-
кописные книги из сшитых пергаментных листов, замусоленные, засаленные,
по которым уже учились до них.
- Встать! - сказал учитель, и сняв меховой колпак, повесил его на
стене на деревянном гвозде возле полочки с книгами. Мальчики встали.
Один из них прочел молитву.
- Сядьте.
Ребята сели. В это время дверь распахнулась и в избу вбежала Прокуда.
За ней вошла пожилая нянюшка. Сняла с Прокуды шубейку, оправила сарафан-
чик и села в углу на ларец.
Прокуда поклонилась в пояс учителю, сказала приветствие и уселась ря-
дом с другими учениками, отодвинув локтем крайнего.
Учитель провел темной, смуглой рукой по черной бороде, откашлялся и
начал:
- Сегодня я должен сказать вам особое поучительное слово. Булатко,
смотри на меня, Верещага, перестань толкать Чапыру. Глядите мне в глаза.
Учитель сильно кашлянул.
- Я чернец Максим, мое дело писать книги и учить таких младых детей,
как вы, грамотной хитрости. Вы изучили все буквицы, и я уже намеревался,
яко по лестнице, подымать вас на изучение часовника, псалтыри и прочих
божественных премудростей.
Ребята, раскрыв рты, слушали. Прокуда подперла щеку кулачком и, сдви-
нув брови, старалась понять туманные для нее слова учителя.
- Эта школа основана великим князем Константином Всеволодовичем, доб-
лестным и мудрым государем, великим князем Владимир-суздальским. Держал
он при себе многих ученых людей, любил книги и сам их писал. Одних гре-
ческих книг у него было более тысячи, частью сам их купил, частью полу-
чил в дар от царьградского патриарха...
Учитель закрыл лицо руками, склонился к столу и замолчал.
Ребята подталкивали друг друга локтями и спрашивали на ухо: - К чему
это он говорит? Что с ним деется?.
Учитель отнял руки, тряхнул головой:
- Пришло время тяжкое, трудно выносимое. На славный город наш Влади-
мир, где светится, яко лампада в нощи, эта школа, надвигаются темные ту-
чи с грозой и молоньей, хотят все обратить в угли и пепел. И эта школа и
эта драгоценная библиофика - что все это значит для народа зверского и
дикого? Схватит татарин эти драгоценные книги - памятники веков минувших
- и бросит в костер, чтобы поджарить лошадиную ногу.
Учитель вытер рукой глаза и обвел внимательным, прощальным взглядом
ребят:
- Сегодня наш последний урок. Отныне ваше место па стенах города. Мы,
взрослые, возьмем мечи и копья, а ваше дело помогать отцам и братьям -
подбирать стрелы, приносить воду и хлеб...
- Мы только этого и хотим! - воскликнули мальчики
- Теперь еще одна, последняя моя к вам просьба. Может быть, татары
ворвутся в школу и сожгут ее. Снесем книги этой библиофики в подклеть,
сложим в ларцы и закроем камнями. Кто из вас выживет, тот вспомнит после
ухода татар об этой подклети, вынесет книги на свет божий, и ваши дети и
внуки будут по ним учиться. Наш святой долг спрятать сей драгоценный
светоч знания... Надевайте ваши хламиды.
Ребята вскочили и стали одеваться, радуясь предстоящему занимательно-
му делу. Прокуда подошла к одному из мальчиков и оттянула его в сторону:
- Булатко! Никому ни слова о том, что скажу! Разыщи и принеси мне ка-
кой-нибудь зипунишко, порты, рубаху и лапотки...
- Да у меня ничего нового нет, все рваное!
- Вот рваное мне и нужно. Мамонька задумала запереться в соборе и
сжигаться, если татары придут. А я переоденусь мальчишкой и убегу в лес.
Буду биться с татарами, пока мы их не выгоним...
- И я с тобой, Прокуда! Все тебе достану! - обрадовался Булатко. И
другие ребята с тобой пойдут!..
Глава двенадцатая. СКОРБНЫЕ ДНИ ГОРОДА ВЛАДИМИРА
Татары появились перед городом внезапно. Еще на рассвете из городских
ворот выехало несколько десятков крестьянских саней; на них уезжали го-
рожане, желавшие спасаться в лесах, а в полдень город Владимир уже был
отрезан от всего мира.
Сперва татары подходили к городу медленно, мирно, совсем как народ, в
праздник съезжавшийся на торжище. С каждым часом их становилось все
больше, и вскоре они започнили все окрестные поля. Всюду задымили кост-
ры, возле них расположились обозы. Татары отпрягли коней и вели себя
так, точно ничто им не угрожало, точно они совсем не бялись русского
войска.
Потом их всадники на крепких конях, держась кучно, стали быстро про-
носиться под стенами Владимира. Одеты они были в долгополые, бурые как
земля, шубы, в меховые колпаки, прикрывавшие опущенными отворотами лицо
и шею, так что видны были только раскосые глаза. Татары громко кричали,
бранились. В тихом морозном воздухе ясно звучала их непонятная странная
речь и дикие возгласы.
Все население Владимира поспешило на стены взглянуть на воинов неви-
данного народа, о странных обычаях и жестокостях которого передавалось
столько жутких рассказов.
Княгиня Агафья и снохи ее, княгини Мария и Христина, в сопровождении
ближних боярынь и нянюшек, тоже поднялись на крепостную стену близ Золо-
тых ворот. Здесь уже находился воевода и молодые князья Всеволод и
Мстислав. Все они внимательно следили за передвижением татарских войск.
К Золотым воротам подъехал отряд, в котором выделялись нарядно одетые
ханы в красных полосатых и пестрых одеждах. Под ними были отличные рос-
лые кони с дорогой сбруей, отделанной золотом. Некоторые всадники были в
кольчугах, другие в блестящих панцирях. Ханов сопровождала сотня воинов
с длинными тонкими копьями.
Толмач, по виду половецкий перебежчик, на чубаром коне приблизился к
воротам и обратился к стоявшим на стене:
- Не стреляйте! Слушайте! Великий джихангир, Бату-хан, прибыл сюда со
своим могучим непобедимым войском. Знает ли великий князь и государь Ге-
оргий Всеволодович о прибытии в его земли великого хана? Почему же ваш
князь до сих пор не явился к великому хану с поклоном? Почему он не шлет
даров, не дает клятвы верности, не открывает городских ворот? Где пря-
чется ваш князь? Приведите его сюда, мы с ним будем говорить!..
Стоявшие на стенах бояре тихо перешептывались. Воевода вздохнул:
- О, времена тяжкие!
Некоторые из нетерпеливых владимирцев пустили стрелы. Раненый татарс-
кий конь закружился на месте. Татары сейчас же ответили десятком стрел.
На стене кто-то вскрикнул. Татарский толмач продолжал:
- Не стреляйте! Смотрите сюда: узнаете ли, кто перед вами?
Два всадника тащили на аркане высокого худого юношу. Он не упирался,
а шатался от слабости, ноги передвигались, как деревянные. Его поддержи-
вала веревка, закрученная на шею. Всадники натягивали концы веревки. Так
иногда охотники ведут опасного дикого зверя, натягивая веревки в разные
стороны, не давая зверю броситься на провожатого.
Отчаянный крик донесся со стены. Это закричала княгиня Агафья, узнав
в пленном своего сына, князя Владимира, уехавшего оборонять Москву. Жен-
щины, стоявшие рядом с княгиней, громко зарыдали, видя юношу, оставлен-
ного в жестокую стужу в одних холщовых портах и рубахе, с тряпками на
ногах вместо сапог.
- Сын мой, Владушка! - стонала в слезах княгиня Агафья. - Что они с
тобой сделали?
- Матушка моя, не плачь! - ответил снизу князь Владимир. - Крепко
стойте за родной город! Побивайте их и ничего не бойтесь! Они долго в
нашей земле не останутся и скоро уйдут в Дикое поле! Они мучили и ущем-
ляли меня, но сломить не могли. Не бывать их воле над нами! Стойте креп-
ко! Отбивайте недругов!
Проводники стали стегать Владимира плетьми.
- Довольно! - вмешался толмач. - Замолчи! Слушайте, упрямые владимир-
цы! Перед вами неразумный гордец, молодой князь Ульдемир. Смотрите, ка-
кую жалкую судьбу он себе приготовил. Он наказан за то, что не хотел по-
кориться великому джихангиру. Вот что ожидает каждого, кто дерзок и уп-
рям. Города Рязань, Пронск, Ижеславль, Мушкаф и девяносто девять других
взяты и обращены в пепел. Непокорные жители перебиты или уведены в плен.
Князь Ульдемир перед вами, и мы его водим на веревке, как медведя, на
потеху людям. И вы хотите того же? Сдавайте ключи от городских ворот, и
вам, под властью нашего великого Бату-хана, будет хорошо, спокойно и
светло!..
- Не слушайте его! - кричал Владимир. - Отбивайтесь. Татары жалости
не знают. Если вы покоритесь, они все равно вас вырежут! Врут они, ока-
янные!
- Умрем, но не покоримся! - ответили со стены.
Князья Всеволод и Мстислав и толпа на стене подхватили:
- Умрем, но не покоримся! Уезжайте в свои степи! На русской земле де-
лать вам нечего!
Татары повернули обратно. Два всадника, сторожившие Владимира, сбили
его с ног и потащили за собой по снегу, как мертвую тушу.
В тот же день татары поставили на бугре против Золотых ворот желтый
шатер и по обе стороны его десяток круглых, как шапки, белых и черных
войлочных юрт. Кругом задымили костры многочисленной стражи.
Жители Владимира жадно наблюдали с крепостных стен за поведением та-
тар. Никто не говорил о сдаче, о покорности. Все знали, какая участь
ждет пленников, все слышали об уловках татар, старавшихся хитростью про-
никнуть в город: только пусти их, а потом жителям пощады не будет.
Князья Всеволод и Мстислав хотели вместе со своими дружинниками выйти
из городских ворот для битвы с татарами:
- Умрем, но умрем с честью, в поле!
Старый воевода Петр Ослядукович не дал им на это разрешения:
- Умереть мы сумеем и даже много татар перед тем уложим. Но разумнее
выждать. Наш государь, великий князь Георгий Всеволодович, даром не си-
дит. Он собирает великую рать, скоро явится сюда на выручку и спасет на-
шу землю и стольный город.
Пока татары готовились к приступу, большой их отряд отделился и нап-
равился к Суздалю. Город защищался два дня. На третий татары ворвались в
Суздаль, разграбили его, подожгли княжий двор и Дмитриевский монастырь,
перебили жителей. Спаслись из суздальцев только те, кто ранее убежал в
леса. Татары безжалостно рубили всех: стариков, беспомощных старух, ка-
лек, слепых и, вопреки своему обыкновению щадить церковников, перебили в
Суздале и попов, и монахов, и монахинь. Остались в живых только молодые
монашки, уведенные татарами в плен.
От разгрома спасся стоявший в стороне среди густого леса Богородицкий
девичий монастырь. Татары его не нашли, торопясь вернуться обратно в
свой лагерь под Владимиром.
Шестого февраля тысячи татар подтащили к стенам города странные, сло-
женные из бревен сооружения, каких владимирцы раньше не видывали. Это
были стенобитные и камнеметные машины. Татары подвозили на санях большие
камни, глыбы замерзшей земли, хворост и бревна и сваливали все это гру-
дами, возводили леса и складывали примет, по которому собирались взоб-
раться на крепостные стены.
Они спешно окружили город сплошным тыном, чтобы перехватывать убегав-
ших горожан.
Никаких надежд у владимирцев больше не оставалось. Татар было так
много, что на одного горожанина приходилось по двадцати противников.
Владимирцы в слезах, прощались друг с другом:
- Завтра, в день памяти святого Феодора Стратилата, снежная вьюга
споет всем нам вечную память!
Седьмого февраля на рассвете татары бросились со всех сторон на го-
род.
Княгиня Агафья и две ее снохи, ближние боярыни и старейшие попы и мо-
нахи укрылись в каменной Соборной церкви. Там их ждал епископ, владыка
Митрофан, высокий, худой, с черной бородой и воспаленными черными глаза-
ми. Рядом с ним на амвоне перед иконостасом, в погребальных черных ри-
зах, стояло все духовенство. Они пели хором молитвы. Епископ низким
сильным голосом призывал всех спокойно, мужественно, с верой встретить
неизбежную мученическую кончину.
- Вместо сопротивления врагу покоряйтесь воле божьей и думайте о спа-
сении душ наших. Я постригу вас великим постригом, и вы, облекшись в
схиму, обретете лик ангельский, убиенные безбожными татарами, и возлети-
те прямо ко господу нашему вседержителю в обители райские... Воззри на
нас, господи, и простри невидимую руку твою! Прими в мире души рабов
твоих!
Бывшие в храме поочередно подходили к владыке Митрофану. Он отрезал у
каждого прядь волос, в знак пострига, и чертил священным маслом крест на
лбу. Посвящаемые в схиму надевали себе на голову черные куколи и брали
друг друга крепко за руки. Все стояли тесными рядами и пели священные
псалмы. А снаружи доносились грубые голоса разъяренных татар и дикие
пронзительные вопли убиваемых женщин.
Уже слышались тяжелые удары бревен в церковные двери, треск ломаемых
досок, как вдруг княгиня Агафья хватилась, что приемной дочери Прокуды
нигде не видно. Прокуду стали звать, нянюшки подымались наверх, на хоры
и колокольню, но нигде Прокуды не нашли.
- Погибнет девка без пострига, без покаяния! - стонала княгиня
Агафья. - Не попадет она со мной в обители райские! Бедная я, бедная!
Всех родных сразу потеряю!
Глава тринадцатая. ЖИВОЙ КОСТЕР
С высокого берега Клязьмы Бату-хан внимательно следил за штурмом го-
рода Владимира. Багровые отблески пожара переливались на золотой сбруе
его коня. Красными искрами вспыхивала золотая насечка стального шлема.
К главным воротам, волна за волной, подъезжали все новые и новые та-
тарские всадники. Они оставляли коней внизу, лезли вверх по примету и
осадным лестницам.
Наверху, на каменной стене, шел отчаянный бой. Владимирцы упорно от-
бивались. Татары схватывались с ними, старались спрыгнуть со стены
внутрь города. Русские ратники спешили на место погибших, но бойцов ста-
новилось все меньше, а новые толпы татар непрерывным потоком с буйными
криками влезали на стены.
Слева от Бату-хана на низком саврасом коне, как неподвижный истукан,
сидел широкоплечий, приземистый Субудай-багатур. Он молча смотрел в сто-
рону города, откуда слышались грохот и протяжный вой. Справа от Бату-ха-
на на толстоногом иноходце съежился худой и сутулый темник Бурундай.
- Смотри, джихангир! - Бурундай повернул к Бату-хану желтое безволо-
сое лицо. - Воины хана Гуюка подожгли город с двух концов!
Лицо Субудая перекосилось:
- Воины Гуюк-хана всегда опаздывают! Это не они, а сами урусуты по-
дожгли свой город...
- Что же медлят - непобедимые? - крикнул Бурундай.
- Не слушай Бурундая! - огрызнулся Субудай-багатур. - Осажденные
храбры и упрямы только по утрам. Надо выждать: в полдень сюда приплетут-
ся дрожащие старики в парчовых шубах и поднесут тебе на золотом блюде
ключи от города... Да!.. Так всегда бывало и в Китае, и в Тангуте, и в
Бухаре, и в Самарканде! Так будет и сегодня здесь!
Но Бату-хан не хотел ждать. Он визжал и бесновался. Его вороной жере-
бец перебирал ногами, прыгал на месте и порывался броситься вперед,
- Темник Бурундай! Скачи к воротам, проверь, не улегся ли там спать
китайский мастер Ли Тун-По?
Бурундай хлестнул плетью. Чалый иноходец стрелой унесся вперед.
У ворот длинный тяжелый таран с железным набалдашником с грохотом
выскакивал из бревенчатого сруба на полозьях и ударял в ворота. Полуго-
лые пленные раскачивали таран под равномерный счет:
- Вдарь сильней! Вдарь еще!
Монголы стегали плетьми пленных, понуждая их бить сильней. Некоторые
пленные отказались помогать врагам. Монголы их тут же зарубили,
Сверху, из бойниц и из окон церковки на Золотых воротах, в монголов
швыряли кирпичи, горящие головни и метали стрелы. Под ударами тарана ду-
бовые створки ворот трещали и, наконец, развалились. Татары с ликующим
воем бросились вперед, сбивая натиском коней встречных защитников,
Узкая улица была загорожена бревнами, телегами, санями, наваленными
заборами. Владимирцы встречали татар ударами топоров и тяжелых дубин.
Защитники сидели на крышах домов, стреляли из тугих луков, швыряли свер-
ху тяжелые камни... Улицы все более загромождались трупами, но ничто не
могло удержать ворвавшихся разъяренных кочевников. Они прыгали с коней,
сдирали одежды с мертвецов, грабили дома и лавки, снова вскакивали в
седла и пробивались дальше. Их маленькие крепкие кони, спотыкаясь, ка-
рабкались на преграды, перебирались через бревна, падали вместе с всад-
никами. Нукеры упорно расчищали путь для следовавшего за ними Бату-хана
и его свиты.
Джихангир ехал медленно. Вороной конь поводил ушами, храпел, прыгал
через еще двигавшихся раненых. Стоны, дикие вопли и торжествующие крики
неслись со всех сторон.
Бату-хан остановился перед каменным собором на главной площади, где
толпились - непобедимые. При его приближении воины прекращали грабеж и
падали лицом в снег.
Бату-хан, не глядя на них, сохранял надменное величие. Изредка хищная
улыбка кривила его неподвижное лицо. Он сказал Субудай-багатуру:
- После Булгара и Рязани я беру уже третью столицу!
Субудай прохрипел:
- Да! К концу великого похода монголов на твоем ожерелье будет девя-
носто девять столиц!..
- Где же обещанные тобой старики с ключами? - насмешливо спросил тон-
ким голосом подъехавший Бурундай.
- Если они сейчас не придут, тем хуже для них! - отвернулся Субудай.
- Тем хуже для них! - повторил Бату-хан. - Я не стану слушать просьбы
о милости... Весь город будет вырезан! Сегодня оскорбленная тень хана
Кюлькана напьется вдоволь урусутской крови.
Высокий величественный собор, сложенный из белых камней, казался нео-
долимой твердыней. Около его входных дверей суетились татары, стараясь
разбить топорами темные дубовые створцы, украшенные тонкой резьбой. Из
собора доносилось плавное протяжное пение многих голосов.
- Что там поют? Где толмач? - спросил джихангир.
- Я здесь! - откликнулся князь Глеб. - Люди, укрывшиеся в соборе, са-
ми поют себе панихиду, чтобы легче было умирать.
Нукеры притащили длинное бревно. Раскачивая его на руках, они стали
равномерно ударять в соборные двери и вскоре разломали их.
Пение послышалось сильнее. В темном отверстии под входной аркой пока-
зались искаженные ужасом женские лица. В черных куколях с нашитыми на
лбу белыми крестами и в черных одеждах, держа зажженные восковые свечи,
женщины протяжно пели: - Со святыми упокой!..
На возвышении посреди собора, в черной ризе, с золотой митрой на го-
лове, стоял епископ Митрофан. Двумя руками он высоко подымал золотой
крест, благословляя им на четыре стороны, и кричал звучным голосом:
- Кайтесь, братья и сестры! Настал день судный! Страха не имейте!..
Души убиенных в селениях праведных упокоятся!.. Кайтеся!..
Бедные трепещущие женщины, держась цепью ряд за рядом, в страшной
тесноте, широко раскрывая рты, кричали:
- Спаси нас, господи!.. Каемся!..