ал:
   - Не мне их бояться! Я знаю хорошо повадки табунщиков-удальцов: прие-
дут, повертятся, пошарпают в погостах и предложат уплатить им дань.  Тут
наше дело переманить их послов, угостить их до отвала белорыбицей и  пи-
рогами, напоить старым медом и с ними отослать дары: тысячу пар  красных
сапог, сотню аксамитовых и собольих шуб и в придачу подарки ханским  же-
нам, всего, что у нас припасено в сундуках и  кладовых.  Захотят  татары
еще чего-нибудь - коней вороных, рыжих, пегих и других, так и это дадим.
От того не обеднеем, А стены городские у меня крепкие,  ворота  прочные.
Степнякам и на коне их не перескочить и лбом не пробить.
   Все же князь Георгий Всеволодович некоторые меры принял. Он  отправил
своих лучших коней в дальние северные города, склады зерна и сена,  быв-
шие за рекой, перевез в город, усилил дружину, переписал в городе охочих
людей, всех призывая вступать в дружину. Назначил воеводой Еремея Глебо-
вича, написал другим князьям - новгородскому, ростовскому,  белозерскому
и прочим, чтобы готовились и по первому зову спешили к  Владимиру  отби-
вать врагов от русских земель.
   Он объяснял всем, что бояться нечего, что он обо  всем  подумал,  все
предвидел, все предусмотрел, что татарские табунщики три года будут сту-
чаться в стены, а потом все же уйдут.
 
   Глава третья. ТАТАРЫ БЛИЗКО
 
   Был двадцать третий день десятого месяца студня. Князь Георгий Всево-
лодович вечером за ужином, после жареного гуся с кислой капустой,  заку-
сил еще парой моченых яблок и прилег на лежанке, крытой бараньими шкура-
ми.
   Среди ночи его осторожно разбудил  старый  дружинник,  раскачивая  за
плечо. Князь, разогретый жарко натопленной печкой, с трудом очнулся. Ему
снился архиепископ владимирский, суровый владыка Митрофан, в полном  об-
лачении. Будто он с амвона грозил перстом и  уговаривал  его:  "Вставай,
княже, очнись, солнцеворот прошел, солнце повернуло на лето, и медведь в
берлоге повернулся с одного бока на другой..."
   - Ин и я повернусь! - бормотал князь, поворачиваясь, но твердая  рука
дружинника крепко держала его за плечо.
   - Вставай, княже, очнись! - говорил старый  преданный  воин.-  Плохие
вести привезли гонцы из Рязани.
   - Какие гонцы? Какие вести? - спросил князь, с трудом приходя в себя.
   - Прибыл из Рязани князь Роман Ингваревич. Мы его впустили в город.
   - Что говорит?
   - Сам тебе хочет поведать.
   - Прибыл из Рязани? Что там стряслось? - говорил князь, натягивая са-
поги.
   - Рязани больше нет.
   - Да ты в уме ли? Где князь Роман?
   - Здесь, в гриднице.
   Дружинник подал беличий охабень.
   Сильные руки князя Георгия дрожали и долго не попадали в рукава.
   Князь Георгий Всеволодович прошел в гридницу, где  обычно  просходили
его беседы с боярами. Там уже находилось несколько ближних советников.
   Слабый свет лампад перед старыми темными иконами  озарял  бревенчатые
стены, кое-где завешанные сукном и коврами. Впереди безмолвных бояр сто-
яли княжеские сыновья - Владимир и Всеволод, спешно среди ночи прибывшие
на совет.
   Воеводы Жирослав Михайлович, Еремей Глебович и Петр Ослядукович стоя-
ли спокойно. Ничто не могло их удивить,- в долгой боевой жизни они  вся-
кое видели.
   За столом, на скамье, крытой ковром, сидел, положив  кудрявую  голову
на руки, приехавший из Рязани князь Роман. Он крепко  заснул,  устав  от
бессонной дороги и скачки на переменных лошадях.
   Громко, властным голосом заговорил вошедший князь Георгий  Всеволодо-
вич:
   - Что ты привез из Рязани? Что сделали с нею татары? Крепко ли бились
рязанцы или показали пяты и отдали родной город?
   Князь Роман Ингваревич ничего не слышал и продолжал сидеть  неподвиж-
но. В тишине ночи слышались легкое дребезжание слюдяного окошка и ровное
дыхание спящего.
   - Я спрашиваю, как бились рязанцы? Наверное, уже сдали город?
   Князь Роман очнулся, услыхав последние слова. Он  вскочил  и  крикнул
хриплым голосом, сдерживая ярость, согнувшись, готовый броситься на кня-
зя Георгия:
   - Не тебе так говорить, не тебе с нас и спрашивать! Отвернулся ты  от
нас в тяжелый час, и сам не пришел и подмоги не  прислал...  Нет  больше
Рязани! Сожгли ее мунгалы, и на горящих развалинах  города  полегли  все
рязанцы! Но никто не отступил, и не отдали мы нашего города. Только  че-
рез наши тела ворвались к нам окаянные мунгалы!
   - А князь Юрий Ингваревич?
   - Убит в Диком поле...
   - А князь пронский, князь муромский, Василий Красный, Глеб Михайлович
коломенский?
   - Все полегли, отбиваясь!.. Все оглядывались, не идут  ли  на  помощь
суздальцы, ростовцы, новгородцы? Где там! Заперлись вы за своими  стена-
ми, взобрались на печи и, ворочаясь, только почесывались и тараканов да-
вили.
   - Не смей говорить такие речи! - закричал владимирский князь.
   - Где вы были, суздальцы, сальники, кулики? Что вы сделали, на болоте
сидючи?
   - Больно ты дерзок приехал! - захрипел князь Георгий,
   - А ты не порочь рязанцев! Лежат они, застывшие, на снежных  полянах,
и некому даже бросить на них горсть родной земли... Разобью тебе голову,
если услышу хоть слово издевки!..
   Князь Роман схватил лежавший рядом с ним меч, но бояре и оба  княжес-
кие сына бросились вперед и повисли на руках споривших.  Князь  Георгий,
стараясь вырваться, кричал и тянулся к мечу, висевшему на стене:
   - Не ему меня учить! Зарублю! Нищий и безродный пришел ко мне просить
помощи, а каркает, что ворона, залетевшая в боярские хоромы...
   - Батюшка! Не надо так говорить с гостем! - старались успокоить князя
Георгия его сыновья.
   Сильный низкий голос вдруг покрыл шум. Послышались протяжные,  произ-
носимые нараспев слова:
   - Мир, тишина и благодать дому сему!
   Все оглянулись. В дверях стоял высокий худой монах в  черной  до  пят
одежде и в черном клобуке. Длинная черная с проседью борода,  большой  с
горбинкой нос и запавшие под густыми бровями темные  глаза  делали  лицо
монаха мрачным и неприветливым. В правой руке он держал медный крест,  а
в левой длинный посох.
   - Я вижу распрю, слышу спор в высоких княжеских хоромах. Не время за-
водить ссору, рагозу и котору! Я пришел оттуда, где дымом заволокло  не-
бо, где горят города, где движется на нас нечестивый  страшный  народ  и
несет миру смерть и гибель...
   - Кто ты? Откуда пришел? Что тебе надобно? -  спросил  князь  Георгий
Всеволодович.
   - Я раб божий, странник Феофил Неврюй, родом новгородец. Иду из  свя-
той земли, из града Иерусалима, где поклонялся гробу господню  и  кресту
животворящу. В Диком поле попал я в узы немилостивых татар, но  чудесным
промыслом божиим я спасся из неволи и пришел сюда, в славный город  Вла-
димир. Пришел я сказать вам:  покайтесь,  пока  не  поздно!  Народ  мун-
гальский идет с велбудами, с пороками на колесах и в невиданном скопище.
Нет стены, которую бы они не проломили, нет города, которого не захвати-
ли бы и не сожгли... Мунгалы и татары бесчисленны, аки прузи, и  посланы
творцом вседержителем в наказание людям за их грехи. Скоро мы все погиб-
нем, аки обре, и забудется в людях даже память о том, что была  когда-то
святая Русь!
   - Перестань говорить речи страшные! - воскликнул старый  воевода  Жи-
рослав.
   - Зарастут наши пашни повиликой, репьем и волчцом.  Жития  миру  сему
осталось всего три месяца и три дня. и когда мы все  поляжем  убиенными,
вострубят трубы архангельские, молоньей поразятся орды татарские, и  бу-
дет воскресение мертвых и последний страшный суд. Покайтеся!..
   Монах перекрестился три раза и поцеловал свой медный крест.
   - Клянусь на этом животворящем кресте, что все, мною сказанное,- свя-
тая истина. Тайну сию открыли мне непорочные отцы-отшельники на Афонской
горе...
   Князь Георгий Всеволодович перекрестился, приложился к медному кресту
и сказал монаху:
   - Отче Феофил! Мы беседуем о деле порубежном. Сейчас не до тебя. Вре-
мя позднее. Что ты по ночам бродишь? Кто пропустил тебя сюда?  Пройди-ка
в сенницу, там мои дружинники проведут тебя в теплую истолкуй А завтра я
пошлю за тобой.
   - Исполать дому сему! - сказал монах и степенно удалился.
   У князя Георгия Всеволодовича гнев отошел, и он заговорил своим обыч-
ным самоуверенным, властным голосом:
   - Я виноват, что сказал слово неудачливое, речь повел не  по-ученому.
Вечная память сложившим свои  головы  за  землю  святорусскую.  Поднимем
светлый меч, выпавший из мертвых рук. Продолжим бой. Выгоним  из  нашего
княжества татарских воров-грабителей, истребим их злобное племя. Я  раз-
делю мои полки: с одним ты, мой старший сын, князь Всеволод,  пойдешь  в
Коломну, с другим полком пойдет в Москву мой младший сын Владимир. Ему в
подмогу я дам воеводу Филиппа Няньку. Скачите изгонной  ратью  -  татары
могут налететь раньше вашего... А здесь, во Владимире,  на  время  моего
отъезда останется воеводой Петр Ослядукович...
   Все молчали, пораженные желанием князя в тревожное  время  уехать  из
Владимира. Княжич Всеволод сказал:
   - Батюшка, мы выполним твою волю. Мы не уступим родной земли. Мы  бу-
дем биться, пока хватит сил.
   Князь Георгий Всеволодович встал, обратился к  киоту  с  образами  и,
торжественно крестясь, стал молиться:
   - Боже всесильный, боже милостивый! Помоги мне  собрать  святорусское
войско, вложить мужество в души русских  людей!  Помоги  единой  могучей
стеной поднять их против нечестивых татар! Помоги  прогнать  злое  племя
обратно в дикие поля!..
   Повернувшись к сыновьям, князь обнял и благословил их. Затем он  сде-
лал знак воеводам подойти ближе. Он говорил тихо, чтобы не услышали жен-
щины в соседней горнице:
   - Я вместе с племянниками выезжаю на Волгу - в  Ярославль,  Кострому,
Углич. Я найду укромное поле среди  густого  леса,  где  построю  боевой
стан. Там соберу новую могучую, несокрушимую рать. Князья  и  ближние  и
дальние, с Бела-Озера, и псковичи, и смоленцы, и новгородцы - все  приш-
лют ко мне свои доспешные дружины и простых воинов.  Пока  татары  будут
осаждать суздальские города и укладывать здесь свои рати,  я  соберу  во
един сноп свежее могучее войско и наброшусь на них. Они уже  рассыпались
отдельными отрядами и беспечно бродят по нашей земле. Я буду на них  на-
падать врасплох, пока они не собрались опять в одну силу. Буду разбивать
их по частям. Я сделаю то, что не удалось самохвальным рязанцам,- одолею
татарского царя Батыгу!
   - Дай-то бог!  Исполать  тебе!  -  воскликнули  все.  Воеводы  хотели
расспросить князя о воинских приготовлениях в городе  Владимире,  но  он
отказался им отвечать:
   - Теперь вы сами распоряжайтесь! Теперь вы головы, вы  начальники.  А
ко мне приведите сейчас этого черного монаха. Я выпытаю у него все,  что
он видел у татар.
   Младший сын князя, Владимир, еще безусый и розовый, как девушка,  по-
бежал из гридницы искать монаха. Роман Ингваревич рязанский,  все  время
молчавший, сказал:
   - Не нравится мне этот черный монах. И лик его дьявольский мне что-то
знаком. Откуда он свалился? Каким путем сюда прошел?
   Владимир вернулся со слугой, который низко  склонился  перед  великим
князем:
   - Княже Георгий Всеволодович! Прости ты нас! Этот  старый  монах  бог
весть какими хитростями пробрался в твои хоромы. Он  клялся,  что  прие-
хал-де вместе с князем рязанским. Только, проходя через  узкую  дверь  в
сенях, задел он за притолоку, и его клобук свалился! А волосы-то у  него
стриженые. Какой же старый монах может быть стриженым? Тут он стал  бра-
ниться. Не успел я оглянуться, а его уже нет! Точно сквозь стену прошел!
Не иначе, как это был волкодлак, оборотень! Я слышал, как он шел и  шеп-
тал нечестивое заклятие: "Них-них, запалам, бада  кумара!".  Еще,  поди,
напустил черную немочь, а сам обернулся рыжей крысой-пасюком и убежал!
 
   Глава четвертая. "СПЕШИТЕ НА ОБОРОНУ РОДИНЫ!"
 
   Прощаясь с отцом, князем Георгием Всеволодовичем, младший сын  Влади-
мир поцеловал ему  руку  с  большим  золотым  перстнем  на  указательном
пальце.
   - Батюшка, сколько дружинников я могу взять с собой?
   - Мои дружинники понадобятся здесь, для защиты моего преславного  го-
рода. Я передумал. Вместо войска я даю тебе воеводу Филиппа  Няньку.  Он
дороже всякой дружины. Он ополчит горожан, призовет крестьян, быстро со-
берет целую рать. Под его опытным глазом ты отобьешь всех  врагов-недру-
гов. Бейся крепко и не бойся! Я хорошо знаю этих табунщиков: поторкаются
в стены, покрутятся и отхлынут назад в свои дикие степи.
   - Батюшка, а Рязань-то пала? Стены ее не спасли?
   - Рязань! Вон что сказал! Какие у Рязани стены,- кошка перескочит!  А
сами рязанцы что такое? Разве это воины? Коротконогие, широкие, как пни.
То ли дело мы - суздальцы да владимирцы: грудь колесом, росту саженного,
красавец к красавцу. Мы всегда били и будем впредь бить рязанцев. Смотри
же, сынок, не отдай Москвы!
   - Все же батюшка, дай мне сколько-нибудь ратников. Ты ведь дал  моему
брату Всеволоду шесть сотен.
   - Так ведь Всеволод едет в Коломну. Она поважнее  Москвы.  Коломна  -
передовой порог Дикого поля. А Москва так себе, перекресточек промеж че-
тырех речонок. Татары, пожалуй, и смотреть-то на Москву не станут. Впро-
чем, выбери десять дружинников, чтобы тебя охраняли. Ты будешь их  посы-
лать ко мне с вестями, что у тебя делается. Ну, господь бог да  сохранит
тебя в боях ратных! Вернешься со славой, награжу тебя знатно.
   - Дай мне тогда в княжение Рязань.
   - Ну и дам. Я давно хочу примыслить себе всю Рязанскую землю...
   Великий князь Георгий Всеволодович уехал на рассвете вместе  с  двумя
племянниками и сотней верховых дружинников. Княгиня Агафья  Ростиславна,
высокая, дородная, в собольей шубе, провожала  мужа  до  последней  сту-
пеньки резного крыльца. За ночь, подняв всех поварих, она приказала  на-
печь ему на дорогу пирогов и уложить их в дорожный возок. Она тихо  пла-
кала, стараясь сдержать катившиеся слезы, кланялась, прощаясь,  в  пояс.
Верила словам князя, что скоро он вернется.
   Кутаясь в медвежью шубу, князь поудобнее уселся в  открытом  плетеном
из лозы возке. Три коня, запряженные гуськом, потащили  скрипучие  сани.
Верхом на переднем коне ехал старый слуга, искусный  аргун.  Выезжая  из
ворот, князь высоко поднял бобровый воротник шубы, чтобы его  не  узнали
встречные.
   На узких кривых улицах города было еще темно. Кое-где в маленьких ок-
нах деревянных домов тусклый красный свет пробивался через пузыри, пока-
зывая, что начиналась повседневная жизнь:  топили  печи,  месили  тесто,
выкладывали на досках караваи и пироги.
   В городских воротах княжеский поезд из двадцати саней и сотни всадни-
ков задержался. Сторож Шибалка допытывался, кто едет, а  князь  приказал
дружинникам и слугам никому себя не называть. Шибалка заглянул в возок и
узнал пронизывающие черные глаза. Низко снял он колпак и побежал  откры-
вать тяжелые дубовые ворота.
   Вслед за всадниками проскользнул за ворота высокий бородатый монах  с
длинным посохом.
   - Ишь, сколько их бродит, чернохвостых! - проворчал Шибалка.- Пересек
чернец дорогу великому князю,  как  черный  кот.  Недоброе  сулит  такая
встреча!..
   Юный князь Владимир и воевода  Филипп  Нянька  помчались  немедленно,
чтобы скорее попасть в Москву. Сопровождали их десять дружинников верха-
ми. У каждого был заводной " конь. За ними следовали десять саней,  гру-
женных кольчугами и другим оружием, с запасом еды для ратников и  ячменя
для коней.
   Ехали сперва по реке Клязьме, потом направились зимними путями,  нап-
рямик, чтобы избежать речных извилин и перевертов. Всюду, в глухих  лес-
ных деревушках, встречали тревогу. Вся северная земля всколыхнулась. Му-
жики вострили топоры и рогатины и расспрашивали, где  собирается  ратный
люд? Но никто толком ничего не знал, и не было одной головы, чтобы  соб-
рать воедино всю русскую силу.
   Князь Владимир остановился в лесном поселке покормить лошадей. Он си-
дел возле избы на завалинке. Из лесу показался высокий человек с большой
рогатиной в руке и луком за спиной. Он нес на плече  дикую  козу  и  шел
мерным твердым шагом. Охотник остановился перед Владимиром и снял  мехо-
вой колпак. На плечи упали белые волосы, пожелтевшие на концах. Он выта-
щил из-за воротника седую бороду, рассыпавшуюся по груди.
   Узнав, что перед ним сын князя владимирского, старик опустил к  ногам
молодого князя козлиную тушу:
   - Кушай, княжич, на здоровье! Полдничай вместе  с  твоими  ратниками.
Слышал я от монаха-странника, что на Русь навалилась несметная сила. Вот
и я не удержался и вышел из своего звериного логова. Уж много лет живу я
в болотах с медведями и сохатыми, да еще бортничаю - кормят  меня  дикие
пчелки!.. Теперь я поднялся скликать на войну сыновей и внуков, а  их  у
меня двадцать семь молодцов. Все вместе пойдем отбивать  лихих  ворогов.
По паре коней на каждого у них да отнимем! Где нам собираться?
   - Иди в город, что поближе,- во Владимир.
   - Это к батюшке твоему, князю Георгию Всеволодовичу? Нет, к нему я не
пойду! У него рука тяжелая и незадачливая.  Тому  назад  двадцать  годов
стоял твой батюшка с суздальским войском на реке Гес, а потом на Липице.
Оттуда он перешел на Авдову гору и зря уложил там все свое  войско.  Де-
сять тысяч мужиков-суздальцев тогда пало. Да какие все  молодцы!  А  кто
нас рубил? Свои же земляки: новгородские. смоленские, ростовские. А  для
чего рубились? Ты не скажешь? Нет, ты этого не знаешь!..
   - Знаю. Они хотели отнять княжение у моего отца, князя Георгия Всево-
лодовича.
   - Князья промеж себя не поладили: сидеть ли во Владимире князю  Геор-
гию Всеволодовичу или его родному брату Константину ростовскому? Брат на
брата с ножом поле". Каин Авеля хотел зарубить. Заставили братья за себя
биться простых мужиков. Нам-то не все ли равно, какой брат будет  сидеть
на нашей спине: Константин или Георгий? Так Князья мужиков не  пожалели,
и покатились глупые крестьянские головы! О татарах тогда и не слыхивали,
а братья резались хуже татар. Теперь князь  Георгий  Всеволодович,  твой
батюшка, небось почесывается да охает: как бы у колдунов найти  живой  и
мертвой водицы и поднять против татар этих десять тысяч покойничков? Эх,
княжич Владимир, в том-то и беда, что покойничков никакими ни  заговора-
ми, ни молитвами не подымешь! А кто из стариков остался жив, как я,  кто
бился в Липице и помнит, что с нами князья сделали, так те за князем Ге-
оргием не пойдут!
   - Ты что же речи ведешь супротивные? - рассердился молодой князь Вла-
димир. - Да как звать тебя? Да я тебя за такие слова зарублю на месте!
   - Еще одним покойником больше будет, а татары все равно придут. И мы,
мужики, будем с ними драться и гнать из  нашей  земли,-  угодно  ли  это
князьям или нет. А как будет с ними драться князь Георгий Всеволодович,-
мы еще посмотрим! Я с сыновьями и внуками свою ватагу  соберу  и  других
сторонников призову. Будем татар ловить и на  рогатину  насаживать...  А
ты, княжич Владимир, не серчай на старика и кушай мою козлятину на  здо-
ровье, да в бою не показывай татарам хвоста своего коня...
   Старик снял колпак, низко поклонился князю Владимиру и, тряхнув седы-
ми кудрями, пошел прочь, высокий и прямой. Из кустов вышло несколько му-
жиков с рогатинами и луками, таких же высоких, стройных, в овчинных шку-
рах, и пошли за своим родовиком след в след, нога в ногу.
 
   Глава пятая. "ИДЕМ НА МУШКАФ!"
 
   Субудай-багатур сказал Бату-хану:
   - Выслушай, джихангир, твоего верного слугу. Немаловажное дело впере-
ди. Мы должны немедленно двинуться к городу Машфа и  взять  его  раньше,
чем его займут другие ханы. Там устроены склады товаров, привезенных  из
других стран. Там живут иноземные купцы. Там  мы  захватим  большие  бо-
гатства, заморское серебро и золото, греческое красное вино и германское
сукно.
   Бату-хан с полузакрытыми глазами ответил усталым голосом:
   - Сейчас я занят важным делом. Мы успеем это сделать завтра.
   Субудай засопел, наклонился к уху Бату-хана с висящей тяже