лдуз бедно одета! Ее блестящие черные
волосы всегда тщательно заплетены в шестнадцать косичек и перевиты нитя-
ми стеклянных бус. Не один джигит уже засматривается на нее..."
   Мать знала, что Мусуку нравится Юлдуз. Но какая старикам выгода, если
бедняк женится на нищей сироте? Не лучше ли ему подождать с женитьбой, а
Юлдуз выдать за богатого кочевника или муллу? Но об этом Кыз-Тугмас  ни-
когда не говорила и не раз вздыхала, думая: "Мусук упрям,  как  отец,  и
поступит, как сам захочет. Тогда мы никогда не выйдем из бедности!"
   Собака, лежавшая у порога юрты, подняла голову, заворчала и с громким
лаем помчалась в степь. Мимо ехал кочевник и что-то кричал, указывая ру-
кой в сторону. Он не остановился и проехал дальше.
   - Вот и Юлдуз! - сказала мать.
   На холме показались ягнята. Они шли, растянувшись по  тропе,  взбивая
пыль. Среди них шагала тонкая девушка, подгоняя особой пастушьей  песен-
кой отстающих. Услышав ее голос, из соседних юрт выбегали женщины и спе-
шили к стаду. Юлдуз, отдав захромавшего ягненка, которого несла  на  ру-
ках, бегом пустилась домой. Она сделала знак Мусуку  и  проскользнула  в
юрту.
   Юлдуз взволнованно шептала:
   - Ехал мимо человек и сказал, что видел нашу кобылу недалеко от доро-
ги в степи. Она пасется, а седло сбилось на сторону... С отцом случилась
беда! Я боюсь сказать матери.
   Мусук осторожно вышел из юрты, стараясь незаметно  пройти  за  спиной
матери к своему коню, но вдруг остановился. Из степи послышался  тонкий,
плачущий крик.
   "Да это Турган!" - Мальчик показался на холме. Он  бежал  спотыкаясь,
ноги заплетались, он падал, опять вставал и ковылял дальше. Мусук  подх-
ватил его.
   - Вай-уляй!.. - плакал Турган.
   Мальчик не мог говорить, подбородок его дрожал, по лицу, грязному  от
пыли, текли слезы.
   - Что случилось?
   - Его вешают...
   - Кого?
   - Тату...
   Мусук принес брата в юрту и зачерпнул ему воды.. Зубы мальчика стуча-
ли о край деревянной чашки.
   - Около города... Тату ехал на базар... Его схватили джигиты. Они по-
тащили его, связали веревкой... Я хотел протиснуться к  тате.  Меня  от-
толкнули так, что я упал...
   - Говори дальше!
   - Они кричали, что тату. грабитель! Тату никого не грабил, его всегда
другие грабили...
   - Где это было?
   - Около Ворот Намаза, где высокие тополя...
   Мусук сорвал со стены свою кривую саблю в старых рыжих ножнах и,  как
был, без рубашки, побежал к коню, сбросил с его ног  путы  и  вскочил  в
седло.
   - Юлдуз!.. Турган! - крикнул Мусук.- Бегите в степь, ищите нашу кобы-
лу! Я поскачу спасать отца...
   Большая толпа теснилась вокруг старого высокого карагача у ворот  го-
рода Сыгнака. На толстом суку висело несколько человек.  Их  голые  ноги
были судорожно вытянуты. Лицо страшно искривились. Два стражника,  прис-
тавив к дереву лестницу, захлестывали петли на  шеях  других.  Несколько
бедно одетых кипчаков, с закрученными за спиной руками, с бледными лица-
ми, дрожали, сидя на корточках под деревом.
   Благообразный и важный мулла, верхом на старом белом коне, возвышался
над толпой. Он громко читал приказ:
   - Правитель области повелевает,- слушайте все внимательно! - "За  от-
каз уплатить объявленные налоги по  случаю  прибытия  непобедимого  мон-
гольского войска, за сокрытие зерна и муки, необходимых для прокорма от-
важных воинов, присуждаются к смертной казни лукавые торгаши города Сыг-
нака..."
   Шум и крики заставили муллу остановиться. Он строго посмотрел в  сто-
рону нарушителей порядка. Три  всадника  хлестали  плетьми  встречных  и
упорно пробивались через толпу. Впереди отчаянно кричал полуголый  моло-
дой джигит, размахивая кривой саблей.
   Мулла, увидев джигита, сразу повалился с коня,
   - Безумный! Что ты делаешь? - кричали в толпе. - Ты осуждаешь  приказ
правителя области!
   - К собакам все ваши приказы! - вопил джигит. - Вместо базарных воров
здесь вешают храбрых воинов хана Баяндера! Сейчас он сам сюда  прискачет
со своими джигитами... Всех вас изрубит, как солому!
   Джигит подскакал к стражникам, которые, сидя на толстом суку  дерева,
подтягивали на веревке отчаянно бившегося старика.  Косым  ударом  сабли
джигит перерубил веревку. Оба палача упали с дерева.
   - Развяжите старику руки, или я снесу вам головы!
   Зрители помогли развязать лежащего старика и подняли его.
   - Здравствуй, тату Назар-Кяризек! - сказал джигит и соскочил  с  сед-
ла.Садись скорее на моего коня! Ты рано собрался покинуть нас для  плова
в райских садах аллаха.
   - Вовремя прискакал, сынок Мусук! - ответил старик.- Эти бараньи  го-
ловы должны были повесить нескольких богатых купцов, спрятавших свои за-
пасы. А судьи получили от купцов подарки и поэтому  схватили  на  дороге
первых встречных бедняков и повесили их вместо купцов. И  меня  вздумали
повесить! Постойте, гнусные шакалы! У меня недаром  пять  сыновей-джиги-
тов! Я поеду к самому хану Баяндеру! Он свернет вам головы!..
   Толпа шумела. Прохожие сбегались. Крики усиливались. Мулла,  подобрав
полы длинной одежды, быстро убегал. За ним спешили и стражники. Вдогонку
палачам летели сухие комья земли.
   Мусук помог отцу взобраться на коня:
   - Я встретил двух знакомых пастухов и попросил их мне помочь. Хорошо,
что мы не опоздали!
   - Хорошо, что у меня еще крепкая шея! Старый Назар-Кяризек не из  та-
ких, чтобы висеть, как туша, на потеху всему базару.  Я  отправляюсь  на
войну и вернусь оттуда славным батыром с табуном коней!..
 
   Глава шестнадцатая. ЖЕНСКИЙ СОВЕТ
 
   Назар-Кяризек возвращался в свою юрту, окруженный толпой кипчаков. Из
соседних кочевий сбегались посмотреть па счастливца, выскользнувшего  из
крепкой петли всесильного кадия. Всякий хотел коснуться  узды  коня,  на
котором, подбоченившись, ехал старый Назар в  козловой  шубе,  с  кривой
саблей на поясе.
   - Кто спас Назара? Где этот смельчак?
   - Его младший сын, Мусук! Он перерубил саблей веревку, а толпа камня-
ми отогнала собак палачей.
   - Который его сын?
   - Да вон идет рядом, лихой, красивый! Он джигит хана Баяндера...
   - Тогда ему, пожалуй, ничего не будет! Хана Баяндера  боятся  больше,
чем главного судью.
   Назар подъехал с важностью и торжеством к своей юрте. Теперь  он  мог
показаться перед женой во всей славе. Ведь она ему  твердила,  чтобы  он
никуда не ездил, что он старый козел и ни к какому делу более не  годит-
ся. А он возвращается теперь не менее знаменитым, чем сам хан Баяндер!
   Однако Кыз-Тугмас при виде Назара стала  плакать  навзрыд,  точно  ей
привезли покойника:
   - Лучше бы ты умер, чем изо дня в день выдумывать разные затеи! Разве
я не правду говорила, тебе ли ехать на войну? Не мог даже доехать до го-
рода, как уже попал и петлю! Больше от юрты и от меня не отойдешь ни  на
шаг!..
   - Вот гиена, а не женщина! - закричал Назар.- Ничего не понимает! Ес-
ли я спасся от петли самого кадия, значит, мне суждена  великая  дорога!
Мне теперь ни меч, ни стрела не страшны! Я вернусь с войны если  не  ха-
ном, так батыром, с табуном отборных коней.  Меня  все  будут  величать:
"Салям тебе, ослепительный Назар-бай, батыр!". Завтра же поеду к  самому
главному монгольскому начальнику Субудай-багатуру. Он даст мне достойное
место в своем войске!
   - Тошно тебя слушать, старая пустая тыква!
   Кыз-Тугмас махнула безнадежно рукой и скрылась в юрте. А Назар уселся
около двери на обрывке кошмы. Перед ним теснились соседи, и он без конца
рассказывал, как сам хан Баяндер подарил его сыновьям пять своих  лучших
коней из заповедных табунов, как хан обнимал его, и называл старшим бра-
том и отцом, и расспрашивал, как лучше повести свой пятитысячный отряд и
каким путем. Все, разинув рты, слушали, и дивились находчивости  и  сме-
лости старого Назара, и говорили, что следовало бы устроить особый отряд
под его начальством, что этот отряд будет особенно удачливым и  вернется
с большой добычей.
   Поздно вечером, когда любопытные разошлись, Кыз-Тугмас подсела к  На-
зару, гладила его по руке и шептала:
   - И чего тебя на войну тянет? Оставайся дома!
   Назар раздувался от важности и твердил, что завтра он все-таки пойдет
к самому важному из монголов Субудай-багатуру. Узнав о  том,  кто  такой
Субудай-багатур и какие у него причуды, Кыз-Тугмас сказала:
   - Хотя этот начальник и богат и знатен, ты все же к  нему  с  пустыми
руками не ходи. Богатые любят подарки, хоть яйцо, да принеси ему!  Тогда
он станет тебя слушать. А ты ему принеси, знаешь что?-нашего длинноного-
го петуха! Он, правда, стар и почти без перьев, но это уж такая  бухарс-
кая порода. Кричит же он по утрам так звонко, как  азанчи  на  минарете.
Может, и вправду петух принесет тебе счастье...
 
   Глава семнадцатая. ЮЛДУЗ
 
   Юлдуз рано утром, как всегда напевая песенку, погнала ягнят.  За  ней
поехал Мусук. Отойдя далеко к зеленой долине, они оба долго сидели рядом
на холме. Юлдуз расспрашивала. своего друга о войне. Надолго ли уйдут  в
поход джигиты? Лицо Юлдуз, всегда веселое, с ямочками на щеках,  вытяну-
лось, и узкие брови сдвинулись. Еще бы! Сколько раз они говорили о буду-
щей совместной жизни, а теперь из-за этого страшного  похода  все  мечты
разлетаются, как испуганные птицы. А если Мусук не вернется?..  Мало  ли
смелых джигитов сложило свои отчаянные головы на далекой стороне, в без-
людной пустыне, где шакалы растащили их изрубленные кости!
   Но Мусук посвистывал и смеялся. Набег -  это  праздник  для  молодого
джигита. Он увидит новые страны, он прославится удальством, станет  зна-
менитым батыром. Вернувшись из похода, он всем привезет подарки,  а  для
Юлдуз особенно: ей красную шелковую рубашку до пят, и цветной пояс,  вы-
шитый бисером, и зеленые стеклянные бусы, похожие на изумруды,  и  перс-
тень с камнем, сверкающим голубыми искрами.
   Мусук не мог утешить нежную, робкую Юлдуз. Слезы одна за другой  ска-
тывались по ее щекам. Она сказала:
   - Для чего эта проклятая война? Все хорошо помнят, что было здесь,  в
Сыгнаке, когда пришли страшные монголы. Они всех  резали,  жгли  дома  и
увели неведомо куда половину женщин и детей! Тогда у меня не стало  отца
и матери... Мне не надо никаких подарков! Ведь мы хотели с тобой  поста-
вить свою юрту на берегу ручья, где у нас будут свои ягнята, где мы  бу-
дем иметь каждый день свежую лепешку и кусок сушеного творога. А ты  хо-
чешь вместе с безжалостными монголами убивать людей, жечь их юрты и  от-
нимать у них последнюю лепешку и творог!
   Мусук засмеялся и воскликнул:
   - Не плачь, Юлдуз! Ты моя счастливая звезда! Я отправлюсь в поход,  и
днем и ночью думая о тебе... Кто рано поедет - счастье найдет. А кто си-
дит на месте - потеряет последнее...
   Мусук обнял Юлдуз, вскочил на своего коня и, беспечно махнув папахой,
поскакал прямиком через степь к табунам хана Баяндера.
   Он встретил на пути толпу всадников. Они были на отличных конях,  ук-
рашенных золотой сбруей, с соколами на рукавицах, окруженные борзыми со-
баками. Вдали сотни две джигитов, растянувшись цепочкой, загоняли  дичь.
Мусук проехал близко от нарядных всадников в синих монгольских одеждах.
   Из зарослей выбежали четыре джейрана и, закинув на спину рожки,  пом-
чались по степи. За ними погнались охотники. Они направились в ту сторо-
ну, где Юлдуз пасла ягнят. Мусук подумал: "Как бы эти монгольские  ханы,
увидев красивую девушку, не приказали своим джигитам захватить ее с  со-
бой. Для хана нет закона, от его прихоти спасения нет".
   Через день, к вечеру, Мусук вернулся в  юрту  отца.  Там  сидели  На-
зар-Кяризек и четыре брата. Когда вошел Мусук, все замолчали. Мусук ска-
зал обычное приветствие и подсел сбоку. Все усердно ели рисовый  плов  с
бараниной. По очереди, степенно брали концами пальцев горсточки  риса  и
отправляли в рот.
   "Откуда у нас плов? - удивился Мусук.- Значит, в доме барыши! Отчего?
Где отец заработал столько, что всех сыновей угощает дорогим пловом?"
   Мусук оглянулся. Почему у матери заплаканные глаза? Почему она серди-
то гремит посудой? Маленький Турган сидит не рядом с отцом, а прижался к
двери, точно виновный, и робко подымает глаза.
   - Что же ты не ешь, Мусук? - сказал Демир.
   Мусук колеблется. Что случилось?  Тревожные  мысли,  ужасная  догадка
захватили дыхание.
   А отец достает пальцами с деревянного блюда кусочки мяса и  поочеред-
но, в знак доброжелательства, запихивает в широко  раскрытые  рты  сыно-
вей... Сегодня он хозяин, сегодня он угощает, может своей  рукой  запих-
нуть в рот гостя вкусный кусок. Он взял жирный кусок мяса и протянул ру-
ку к лицу Мусука.
   Мусук резко отшатнулся:
   - Есть я не буду!
   Деревянное блюдо было вскоре очищено до  последней  крупинки.  Демир,
обращаясь к Мусуку, сказал с важностью и достоинством старшего брата:
   - Наш младший брат Мусук! Ты, конечно, сам понимаешь,  что  нам,  сы-
новьям нашего почтенного отца Назара-Кяризека, необходимо явиться в  от-
ряд хана Баяндера на исправных копях, с хорошими для похода седлами и  с
отточенными клинками. Если хан Бояндер увидит нас оборванными байгушами,
он с нами и разговаривать не станет...
   Мусук вскочил и отступил к двери:
   - Так это правда? Вы продали Юлдуз на базаре, как  связанную  курицу,
жирному баю или торговцу рабами?
   - Но ты сам подумай! Ехали мимо, охотясь, сыгнакские богачи.  Увидели
Юлдуз и сказали: "Вот желанный цветок для нашего хана!". Они  предложили
отцу очень хорошую цену - двадцать четыре золотых динара. Где нам,  бед-
някам, разыскать такие деньги? Вот твоя доля-четыре  динара.  Мы  честно
все разделяли, взяв и тебя в долю.- И Демир бросил на войлок четыре  зо-
лотые монеты.
   Мусук отвечал злобно, но тихо, положив руку на рукоять ножа,  засуну-
того за пестрый пояс:
   - У меня больше нет ни братьев, ни отца! Не попадайтесь мне на  доро-
ге!
   Он выбежал из юрты. Все молча, опустив глаза, прислушивались к  тому,
как Мусук садился на коня, и ожидали, что он скажет  матери  и  Тургану,
которые с плачем выбежали за ним.
   - Ты еще вернешься сюда?
   - Никогда!
 
   Глава восемнадцатая. "СОЗВАТЬ ВСЕХ ДЕРВИШЕЙ!"
 
   Субудай-багатур разослал нукеров во все концы города Сыгнака - разыс-
кать и привести дервиша, летописца и поэта по имени Хаджи Рахим аль-Баг-
дади. Нукеры вернулись с ответом: "Этого дервиша в городе  нет.  Домишко
его заколочен, и сам он уехал неведомо куда".
   Субудай, рассердившись, послал две сотни с приказом привести  к  утру
следующего дня всех дервишей Сыгнака, с их святыми шейхами и пирами ".
   Утром отряд монгольских всадников пригнал к лагерю толпу  дервишей  и
ободранных бродяг. Дервиши были в просторных балахонах с пестрыми запла-
тами, подпоясанные мочальными веревками; они приближались в туче пыли, с
криками, заунывными песнями и глухим воем. Одни хором повторяли: "Я-гуу!
Я-хак!". Другие выкрикивали священные заклинания. Несколько календаров "
двигались впереди толпы, кружась, как волчки. Один крайне грязный дервиш
с длинными космами черных спутанных волос держал на плече  обезьянку,  у
ко-; торой от страха непрерывно делался понос.
   Нукеры поставили дервишей широким полукругом. Дервиши шумели, жалова-
лись и стонали, крича, что они святые, над которыми властен только вели-
кий аллах. Несколько дервишей, широко расставив руки, бесшумно  вертясь,
скользили по кругу.
   Из юрты вышел старый, сутулый  и  хромой  полководец  и  остановился.
Мрачный и страшный взгляд его раскрытого,  неподвижного  глаза  заставил
всех замолчать. Последний крутившнйся дервиш свалился как будто без соз-
нания на землю у ног Субудая и, приоткрыв  осторожно  глаза,  следил  за
каждым движением прославленного монгола.
   Около Субудая появился молодой толмач в красном  полосатом  халате  и
белой чалме. Субудай-багатур заговорил хрипло  и  отрывисто.  Его  слова
громко переводил толмач:
   - Вы - святые!.. Вас слышит небо. Вы отказались от богатства...  Поэ-
тому вы все можете... все знаете.
   Дервиши хором закричали:
   - Мы знаем не все! Мы не знаем, кто нас накормит и завтра и сегодня!
   Субудай снова обвел взглядом толпу, и она затихла.
   - Мне нужен один дервиш. Его зовут... Как его зовут? - повернулся Су-
будай-багатур к толмачу.
   - Хаджи Рахим из Багдада! Кто его знает?
   - Мы не знаем его! Он не наш! Выбери вместо него кого хочешь из  нас.
Мы будем верно служить тебе!
   Субудай ждал, когда дервиши замолчат.
   - Вы все вместе не стоите его одного. Молчите, кто  из  знает.  Пусть
кричит тот, кто знает!
   - Я знаю! Я скажу!
   Сквозь толпу протиснулся старик. Он подошел к Субудай-багатуру,  тря-
сущимися руками вынул из красного платка большого облезлого петуха почти
без перьев, с мясистым, свалившимся на сторону красным гребнем.
   - Ты великий полководец! - завопил старик. - Ты прейдешь через  степи
и реки! Ты победишь весь мир! Ты первый из первых полководцев! Прими  от
меня первого из первых петухов. Он поет, как святой азанчи на  минарете,
всегда в одно и то же время и громче других петухов. Он будет восхвалять
твои подвиги перед восходом солнца! Он принесет тебе новую славу!
   Старик поставил петуха перед багатуром. Долговязый петух сделал  нес-
колько шагов, высоко поднимая длинные, тонкие ноги.
   Что-то вроде улыбки искривило лицо полководца:
   - Я спросил: где дервиш Хаджи Рахим?
   - Я скажу, где он. Недалеко. Он лежит больной в  моей  юрте,  в  юрте
старого честного труженика, твоего слуги,  Назара-Кяризека.  Его  избили
сыны шайтана, чьи-то нукеры.
   Субудай-багатур сдвинул брови:
   - Толмач! Возьми двух нукеров и поезжай за стариком. Привези  ко  мне
Хаджи Рахима, Не отпускай этого старика ни на шаг. Если он соврал, пусть
нукеры выбьют из него пыль.
   - Будет сделано, великий!
   Субудай повернулся к юрте, но остановился:
   - Я беру этого голого петуха. Что ты хочешь за него?
   - Я прошу только одного: возьми меня с собой в поход!
   - Приведи сперва мудреца Хаджи Рахима.
   Субудай направился к юрте шаркающими шагами. Дервиши завопили:
   - Кто накормит нас сегодня? Зачем ты призвал нас?
   Субудай пробормотал толмачу несколько слов.
   - Тише! - крикнул толмач.- Субудай-багатур приказал, чтобы вы  крепко
молились об удачном походе. Кто из вас хочет отправиться в поход на  За-
пад, может идти, но кормиться должен сам.
   - Ты все можешь! Ты великий! Прикажи сегодня накормить нас...
   Субудай-багатур ответил:
   - Я никого кормить не могу. Я только воин, нукер на  службе  у  моего
хана. Вы, святые праведники, пойдите в Сыгнак к богатым купцам и скажите
им, что начальник монгольского войска приказал купцам всех  вас  сегодня
накормить.
   Дервиши снова запели и с гулом и криками нестройной  толпой  направи-
лись по степи обратно к Сыгнаку.
 
   Глава девятнадцатая. МЕЧТА ЗАВОЕВАТЕЛЯ
 
   Мы бросим народам грозу и пламя,
   Несущие смерть Чингиз-хана сыны.
   Из древней монгольской песни.
 
   Монгольские заставы с удивлением пропускали странных спутников,  нап-
равлявшихся к юрте главного полководца Субудай-багатура. Впереди шел то-
щий дервиш в высоком колпаке с белой повязкой паломника  из  Мекки.  Его
можно было бы принять за обыкновенного  дорожного  нищего,  если  бы  не
просторный шелковый синий чапан с рубиновыми пуговицами, оправленными  в
золото. Через плечо висела сумка, из которой высовывалась книга в  кожа-
ном переплете с медными застежками. В руке он  держал  длинный  посох  и
сплетенный из тростника фонарь с толстой восковой  свечой.  За  дервишем
плелся старик в козловой шубе, с кривой саблей  на  поясе.  За  стариком
ехали рядом на небольших серых конях молодой толмач  и  два  монгольских
нукера. Оба монгола без конца тянули заунывную песню. Приближаясь к зас-
таве, они кричали: "Внимание и повиновение!" - и затем снова  продолжали
протяжную песню. Дервиш, приближаясь к дозорным, сдвигал на затылок кол-
пак, и на лбу его блестела овальная золотая пайцза с изображением  летя-
щего сокола.
   Дозорные смотрели, разинув рты