зань. Гуюк-хана мы ждать не будем. Моя тысяча  пойдет  со
мной. Я буду сам наблюдать за боем. Пленных не брать! На поле  битвы  не
задерживаться! В пути сделать самую  короткую  остановку,  чтобы  только
подкормить коней и дать им передышку. Ханы поставят  юрты  только  перед
стенами Рязани.
   Метель кончилась внезапно. Солнце появилось на светлом бирюзовом  не-
бе. Ветер угнал к югу серые тучи.
   Ярко блестела равнина, гладкая, спокойная, похоронившая  под  снежным
покровом тысячи убитых и раненых.
   Вереница волков пробиралась трусцой по прямой, как струнка, тропинке.
Каждый волк ставил лапу в след переднего. Вожак шел в ту сторону, откуда
доносился острый запах крови. На снегу чернело много трупов. Звери приб-
лижались. Иногда лежавший шевелился. Тогда вожак делал прыжок в  сторону
и отходил в новом направлении.
   Стаи ворон и галок летели к полю битвы. Они  садились  возле  павших,
медленно, косыми прыжками приближались к ним. Изредка  взмахивала  рука.
Стая взлетала с хриплым карканьем, искала нивой поживы.
   Волки повернули к оврагу. Начали спускаться. Вдруг бросились обратно.
Из оврага выехал всадник. На рослом рыжем жеребце сидел молодой  воин  в
блестевшей на солнце броне и стальном шлеме. Он вел за собой монгольско-
го коня. Остановившись,  стал  беспокойно  осматриваться.  Тяжелый  стон
привлек его внимание. Невдалеке лежал в снегу богатырского вида  воин  с
седой окладистой бородой. Всадник спрыгнул с коня и наклонился к  лежав-
шему:
   - Ратибор! Жив ли ты, Ратибор?
   Достав глиняную флягу, он прижал ее к губам раненого.  Ратибор  жадно
отпил, тяжело вздохнул и открыл глаза.
   - Вставай, Ратибор! Очнись! Невдалеке монгольские разъезды...
   - Кто ты?
   - Роман, княжич рязанский... Помнишь, вместе на медведя ходили?
   - Трудно встать мне! Помоги...
   Ратибор, кряхтя, поднялся и с помощью Романа  взобрался  на  крепкого
монгольского коня. Оба всадника скрылись в овраге.
   На мертвом поле волки и вороны продолжали свой кровавый пир.
 
   * 5. РЯЗАНСКАЯ ЗЕМЛЯ ГОРИТ *
 
   ...О родина святая!
   Какое сердце не дрожит,
   Тебя благословляя!..
   В. Жуковский.
 
   Глава первая. ДЕРЖИТЕ КРЕПКО ТОПОРЫ!
 
   Твердым, мерным шагом Савелий Дикорос шел на север, обратно к Рязани.
Белая равнина, пересеченная голыми рощами и засыпанными снегом оврагами,
была пустынна. Иногда вдали виднелись темные точки. Это  были  немногие,
случайно уцелевшие рязанцы; все они тянулись к родной земле.
   Когда-то здесь, на большом шляху, были мелкие поселки, торговавшие со
степняками. Они стояли теперь пустые, и ветер свистел в открытых настежь
воротах. Стаи галок и ворон опускались на безлюдные дворы  и,  не  найдя
ничего, каркая, улетали.
   В пути Савелий не встречал монголов: "Видно,  отдыхают  избегая  боя,
отыскивают своих раненых и грабят наших упокойничков".
   Его обогнали несколько плетеных коробов на полозьях. Сани везли креп-
кие лохматые лошаденки. За ними брели коровы, телята, бараны. Из коробов
выглядывали детские головки. Мужики и бабы плелись сзади, подгоняя  хво-
ростиной усталый скот.
   - Откуда бог несет, добрые люди?
   - С заставы, за Пронском. Вовремя поднялись, едва ушли от степняков,-
ночь и вьюга нас укрыли. Спешим до Рязани, там найдем защиту. Здесь  бо-
язно,-нагрянет татарва, тогда свету божьего не увидим! Ну,  ходи,  Пест-
рянка! Вперед, Рыжуха! Вперед!..
   Савелий равномерно шагал, как привык ходить по лесу или за сохой.  Он
шел и ночью и днем, отдыхая неподолгу, прислушивался к каждому шороху  и
крику, опасаясь снова увидеть татар. Наконец ранним утром вдали, под на-
висшими тучами, показались засыпанные снегом высокие валы и  бревенчатый
тын Рязани. За ним виднелись разноцветные церковные купола.  Голубоватый
дымок вился над избами пригородных посадов. Бабы в полушубках гнали  ко-
ров и коней на водопой к речной проруби. Все было так мирно,  как  будто
ничего страшного не происходило, как будто и не было битвы на Диком  по-
ле.
   У раскрытых городских ворот Савелия задержали сторожа в тулупах и же-
лезных шишаках. Опираясь на секиры, они загораживали проход:
   - Кто? Откуда? По какой нужде идешь в Рязань?
   Узнав, что Савелий идет с Дикого поля, где полегли  рязанские  полки,
сторожа кликнули отрока и поручили ему отвести  Савелия  к  воеводе.  На
улицах стояли распряженные возы с сеном,  зерном,  дровами  и  пожитками
беглецов, прибывших в надежде укрыться за стенами стольного города.
   Старый хмурый воевода, накинув шубу на одно плечо, стоял  на  крыльце
бревенчатого дома и, печально покачивая головой,  слушал  рассказы  нес-
кольких ратников. Все они были повязаны окровавленными тряпками: у  кого
была ранена голова, у кого плечо или рука.
   - Тяжело было! - говорил лохматый мужик, без шапки, с повязанной  го-
ловой.- Бились-то мы крепко, да татар было больно много. На одного нава-
лится десять. Отобьемся-думаешь: передохнем! Куда там! Глядишь  -  опять
несутся, проклятые. Не по-людски орут: "Кху, кху! Уррагх!" Многих мы по-
рубили. Но и наших не осталось. Все полегли там! И государь  наш,  князь
Юрий Ингваревич, свою голову сложил на Диком поле.
   - Как ты-то спасся?
   - К ночи татары затихли. Я спустился в овраг, перевязал рубахой голо-
ву и зарылся в сугробе. К утру завыли волки. Я подался на север,  обошел
дорогу на Пронск. Тут сбеги меня подобрали.
   Воевода снял меховой колпак, перекрестился на золоченый крест  собор-
ной церкви и сказал:
   - Вечная память сложившим свои головы за  родную  землю.  И  внуки  и
правнуки не забудут этой крови, залившей Дикое поле. Не мы напали на та-
тар. Это они пришли сюда жечь наши избы, отымать наших  коней.  Это  они
хотят резать мужиков наших  и  полонить  детей  и  жен.  Будем  драться,
братья! Не отдадим родной земли!
   Твердая решимость была у всех на лицах. Кто-то сказал:
   - Не отступим! Будем биться!
   Воевода продолжал:
   - Если мы и падем, то в лесах укроются наши дети и внуки. Они подрас-
тут, ответят сыновьям царя Батыги в урочный час. Чую, татары скоро прис-
качут сюда, к стенам Рязани. Они дерзки и напористы,- полезут и  дальше,
на Суздаль, Ростов и Новгород. Но удержатся ли они там?.. Это мы вспаха-
ли пустыри и осушили болота. Мы вырубили древние леса, выкорчевали веко-
вые пни, а татарам здесь будет не любо. Пронесутся они по дорогам,  сор-
вут зипуны, шубы и бабьи телогрейки, а затем все одно повернут  назад  в
свои степи. У них кони легкие, к ковылю привыкли,  на  болотной  трясине
они  завязнут,  нашей  сохи-кормилицы  не  потащат.  Не  опускайте  рук,
братья-други, держите крепко топоры! Идите  на  стены  рязанские!  Будем
крепко биться! Выдюжим!
 
   Глава вторая. НА РЯЗАНСКИХ СТЕНАХ
 
   ...В войне надежда светит нам,
   не в мире!
   Из старинной трагедии.
 
   Расположенная на высоком обрывистом берегу над Окой, Рязань  казалась
неприступной. Земляные валы были огорожены  тыном  из  дубовых  стояков.
Крутые скаты, политые водой, покрылись наледью,  по  которой  взобраться
было невозможно. Все население города и ближних  поселков  поднялось  на
защиту родной Рязани. Немало рассказов вспомнили бойцы о том, как в ста-
рину осаждали город и половцы, налетавшие из степей, и безжалостные суз-
дальцы, грабившие своих же русских братьев. Нелегкое  дело  одолеть  эти
огромные откосы стен, когда сверху польется горячая вода и кипящая  смо-
ла.
   Нужно только дружной ратью встретить врагов. Воевода и бояре не  сзы-
вали больше охочих людей,- теперь все улицы, все концы сами собрали свои
дружины. Каждый являлся в дружину, приносил с собой меч,  секиру,  копье
или тугой лук. День и ночь стучали молотки, кузнецы "надыманием  мешным"
"творили разжение железу" и ковали  добротные  булатные  мечи.  Искусные
"ремественники" готовили шлемы, кольчуги, щиты и стрелы.
   Готовились к долгой тяжелой осаде.
   Савелию Дикоросу было указано место на городской стене - над обрывис-
тым скатом к реке. Сам воевода назначил его быть старшиной над  полусот-
ней ратников. Савелий не стоял без дела. Он позаботился о запасных стре-
лах и о камнях, сложенных грудами возле каждого защитника. Достал  он  и
тяжелые секиры и шестоперы. Вместе с другими вырыл землянку, чтобы можно
было в ней укрыться от непогоды.
   Невдалеке находился лабаз Живилы Юрятича, новгородца,  где  хранились
пенька, соль, хлеб и другие товары. Савелий  прошел  к  купцу  и  сурово
спросил:
   - Ты, Живила Юрятич, греешься на теплой лежанке, а почему  к  нам  на
стену не заглянул? Мы и днем и темной ночью, в непогоду и в стужу  стоим
на страже и не видим даже горячей похлебки-пустоварки. Ты как же нам по-
мочь думаешь?
   Рослый, дебелый купец в лисьей шубе  поежился  и  заговорил  грустным
слабым голосом:
   - Я ведь не тутошний, я новгородец. Да и когда выкатывал бочку с  ва-
ром, с пупа сдернул, и теперь мне в нутре  жгет.  Лучше  я  моих  молод-
цов-сидельщиков на стену поставлю. Только вот с делом  управлюсь.  Князю
Юрию Ингваревичу я подарил для ратного дела десять лодок с  хлебом.  Те-
перь и вас кормить стану. Сегодня же прикажу поварихам каждый  день  да-
вать твоим молодцам котел похлебки и котел крупяной  каши.  Может  быть,
Спас-Нерукотворный простит мне по грехам моим.
   Савелий ночевал на стене, завернувшись в тулуп. Ему  не  спалось,  на
сердце было тревожно. Он часто вставал,  прислушивался,  всматривался  в
туманную даль,- не видать ли татарских огней?
   Утром подъехали на небольших пегих конях два  половчанина  в  цветных
клобуках с меховыми отворотами и в одеждах, обшитых красными  тесемками.
Один из них окликнул:
   - Савелий, аль меня признать не хочешь?
   - Кудряш?! Что же ты так чудно переоболокся?
   - Еду в Дикое поле вместе с половецким побратимом. Воевода послал ра-
зыскать тело князя Феодора. Проберемся на реку Воронеж, где  стоял  царь
Батыга. Там теперь татар нет, один ветер да волки гуляют. Кружными мало-
езжими дорогами привезем тело в Зарайск. Похоронят его  рядом  с  женой,
княгиней Евпраксией, и маленьким сыном.
   Савелий снял колпак и перекрестился:
   - Упокой, господи, их светлые души!  Кудряш,  ты  ведь  по-напрасному
едешь. Татары бегают по дорогам. Поживы ищут. Слыхал, царь  Батыга  идет
сюда с повозками, с вельбудами, с огнем и молоньей. Схватят тебя  татары
и кожу сдерут.
   - Пустое! Пусть не хвалится  Батыга!  -  отвечал  Кудряш.-  Может,  и
споткнется. У него две руки, да и меня мать родная не с одной рукой  ро-
дила. Погодим сегодня, посмотрим, что будет завтра. Коль увижу, что про-
езда нет, соберу ватагу молодцов. Будем за татарами и  мунгалами  следом
ходить, за пятки их хватать. Не дадим покоя, пока в землю их  не  вобьем
или сами не свалимся. Пойдем, Савелий, со мной!
   Савелий в раздумье покряхтел.
   - Пет, Кудряш, Меня здесь на валу поставил воевода. Своей волей этого
места не покину. Ты на коне, а я с топором. Оба будем одно дело делать.
   - Ну ин так! Прощай, Савелий!  -  Кудряш,  отъехав  несколько  шагов,
вдруг вернулся:
   - Главное-то сказать тебе и запамятовал! Видел я твоего  Торопку.  Он
жив, ускакал из плена на татарском коне. И конь же у  него  -  отборный!
Как бежит - земля дрожит, из ушей и ноздрей дым валит.
   Савелий подбежал и радостно обхватил Кудряша:
   - Скажи верное слово: не врешь? Меня утешить хочешь?
   - Ей-ей, не вру! Торопка сюда приезжал  гонцом  от  князя  Пронского.
Привез от него грамотку и помчался обратно. Я его мельком видел. Он  мне
сказал: "Передай, коли встретишь, тятеньке, Савелию Микитичу, мой низкий
поклон. Чести своей, сказал, не замараю и татарам спину не покажу. Раз я
перенес татарскую неволю, второй раз меня туда не заманишь..." Ну,  про-
щай, Савелий! Бог весть, увидимся ли с тобой еще! Времена-то настали ка-
кие!
   Лихарь Кудряш махнул плетью и вместе со своим  спутником-половчанином
ускакал. Савелий вернулся на стену. Теперь, когда он  услышал,  что  сын
его жив, все ему казалось светлее: и снег  ярче,  и  голубая  даль  при-
вольнее... Он сел на приступок стены и опустил голову на руки. На  него,
казалось, смотрели серые глаза Торопки, улыбалось веснушчатое худое  его
лицо. "Теперь Торопка-ловкий удалец,-думал Савелий,-ездит он на красавце
коне, точно сам Егорий храбрый..."
 
   Глава третья. "ТАТАРЫ ИДУТ!"
 
   На городских валах Рязани установилась своя жизнь, свой порядок.
   Каждый "конец" города выделил дружину,  которая  выбрала  участок  на
стене, где ей предстояло отбиваться от врагов. Определенные участки  за-
нимали "ремественники"; плотники, каменщики, шорники, кузнецы  и  прочий
рабочий люд. Отдельно стояли купцы со своими сидельцами. Была тут и сме-
шанная толпа. Защитой города ведал боярин Вадим Кофа. Избрали его на ве-
че всем народом за прямоту, усердие и воинские заслуги. Князь Юрий  Инг-
варевич утвердил его, отправляясь в Дикое поле.
   На старом белом длинногривом коне, под стать седым кудрям и серебрис-
той бороде всадника, боярин Кофа, Вадим Данилыч, и днем и ночью  показы-
вался в разных местах города, объезжал валы, проверяя,  всюду  ли  стоят
защитники? Много ли сложено камней для метания, востры ли мечи,  сколько
заготовлено запасных колчанов с закаленными стрелами? Привезена ли  вода
с реки?
   - Выливайте больше воды на скаты,- говорил воевода Кофа.- Надо, чтобы
валы так обледенели, чтобы нельзя было ноги поставить. Имейте под  рукой
котлы с кипятком, запасную воду в бочках и дров вволю.  Каждый  стой  на
своем месте, знай свое дело и не покидай сторожевого  поста.  Не  смотри
перед собой, а поглядывай во все концы. Враг  хитер,  подберется  темной
почкой, а днем притаится. А ты не зевай!
   - Где им добраться сюда! - говорили ратники.- Как на  вал  заберется,
так вниз и скатится!
   Воевода Кофа заставал Савелия на стене во всякое время. Всегда  Дико-
рос был занят: то он волочил бревно, то тащил на салазках кадушку с  во-
дой, то нес вязанку дров. Как-то боярин прискакал на стену  туча  тучей.
Остановился около Савелия, приставил козырьком ладонь  к  глазам,  долго
смотрел вдаль, туда, где расстилались засыпанные снегом рязанские  поля,
застонал и сказал:
   - Зачем только мы с тобой родились в такие тяжелые времена!  Нам  еще
придется увидеть горе горемычное, придется кровью умыться.
   - Что ты стонешь, боярин? Ежели ты, воевода наш, будешь охать да кру-
чиниться, что ж делать нам, простым ратникам? Еще солнце светит над  Ря-
занью, еще мы вольным морозным ветром дышим, еще руки  наши  не  опусти-
лись, еще мы можем постоять за отчую землю!
   - А где все войско рязанское? Где три моих сына и зятья, где наш  го-
сударь,  храбрый  князь  Юрий  Ингваревич?  Где  все  витязи,  богатыри,
удальцы, узорочье рязанское?
   Савелий тяжело вздохнул:
   - А может, татары к нам сюда и не придут?
   - Нет! - сказал воевода.- Татарская сила идет сюда, она  нагрянет  на
русские земли и, пока не насытится нашей кровью, отсюда не уйдет.
   - А может, подавится!
   Савелий всю ночь простоял дозорным на стене. На рассвете, упорно  от-
гоняя сон, он все так же зорко смотрел вдаль, на снежные равнины. Солнце
поднялось из-за золотисто-багровых туч, протянувшихся над самым  небоск-
лоном. С высокого вала было видно далеко, на десятки верст. Равнина была
пустынна, кое-где чернели одинокие дубки.
   Вдруг что-то привлекло внимание Савелия. Он протер глаза,  всматрива-
ясь в дымчатую даль. По снежной равнине рассыпались  черные  точки.  Они
двигались, прибывали, ползли торопливо, точно муравьи на белой холстине.
Они уже разделились потоками, отклоняясь в разные стороны. Вскоре  можно
было различить мчавшихся всадников.
   "Татары! Кому ж другому быть!" - понял Савелий и побежал изо всех сил
по пустынным улицам к дому воеводы. Тот ехал навстречу, подгоняя  белого
коня.
   - Они! Татары! - задыхаясь, крикнул Савелий.-  Они!..  Большим  валом
валят!
   - Беги в собор! - распорядился воевода.- Подыми звонаря, пусть бьет в
набат!
   Савелий побежал в соборную церковь на  площади.  Главные  двери  были
открыты. Внутри перед иконами в золотых и серебряных ризах мирно  свети-
лись лампады. Старый пономарь в длинном подряснике, с заплетенной косич-
кой, подметал веником каменный пол.
   - Где звонарь? Звоните в большой колокол!
   - Оба звонаря ушли на стену сторожить, а  отец  протопоп  без  своего
благословения звонить не приказывает.
   - Да ты пойми - татары идут! Что ты мне тычешь протопопом! Давай зво-
наря! - Савелий ухватил пономаря и поволок его за собой.
   - Да что ты, нечестивый, дерешься? Чего толкаешь духовное лицо?
   - Где звонарь? Беги за ним! Сам буду звонить!
   - Вон наш старый звонарь! - сказал пономарь,  стараясь  вырваться  из
крепких рук Савелия.- Он теперь на покое, слепенький.
   В углу, около свечного ящика, сидел старик с бельмами на широко раск-
рытых глазах. Он слышал разговор и, протянув руки, уже шел,  спотыкаясь,
к Савелию.
   - Можешь звонить? - спросил Савелий.
   - Как не могу? Сорок лет звонил, каждую веревку знаю, от какого коло-
кола, большого или малого...
   Все трое поспешили в звонницу, внизу колокольни.  Через  отверстия  в
потолке свешивались разной толщины веревки. Слепой  звонарь  ощупал  их,
уцепился за одну крученую, самую толстую, и переспросил:
   - Большой набат звонить? Отец протопоп ничего не скажет?
   - Твоему отцу протопопу влетит по загривку от воеводы,  что  звонарей
около колокола не было! Валяй вовсю! Бей тревогу, бей набат!
   - Как при пожаре?
   - При самом большом пожаре!
   Слепой привычным движением, двумя руками, стал изо всех сил равномер-
но натягивать веревку. Сверху, с колокольни, полились частые,  необычные
удары большого колокола, вызывая тревогу,  щемящее  чувство  неизвестной
беды, набежавшего горя.
   Спящий город ожил. Беда, которую ждали, но в  которую  до  последнего
дня не хотели верить, теперь обрушилась воочию; колокол сзывал  всех  на
стены, на защиту города.
   Застучали калитки, залились лаем дворовые псы. Люди выбегали на  ули-
цу, останавливались, прислушивались и бежали дальше, к стенам.  Во  всех
концах города церкви подхватили призыв, и звонари ударили в большие  ко-
локола.
   Услышав набат в Рязани, откликнулись церкви ближних  поселков.  Всюду
набатный звон призывал людей браться за мечи и топоры - встречать незва-
ных страшных гостей.
   Савелий бегом вернулся на стену. Опираясь на секиру, он жадно  всмат-
ривался, как приближалась черная конная масса, ощетинившись копьями.  Он
видел, как по ту сторону реки выбегали из дворов люди, размахивая  рука-
ми, указывали на зачерневшую степь. Одни бежали к воротам  Рязани,  дру-
гие, на санях и пешие, подхватив узлы на спину, уходили вверх по  берегу
реки, угоняя скот в сторону засыпанных снегом лесов.
   Татары надвигались быстро, и чем ближе к городу, тем сильнее они  ус-
коряли бег коней. Наконец передовой отряд на светло-рыжих конях,  с  ди-
ким, бешеным воем, гиканьем и свистом прискакал к стенам Рязани и  оста-
новился в облаке пара от разгоряченных коней. Всадники замолчали. Непод-
вижно рассматривали они высокие земляные валы, покрытые ледяным накатом,
на валах дубовый тын с узкими прорезями, сквозь которые показывались го-
ловы защитников Рязани.
   Татары зашевелились. От них отделилась сотня.  Всадники,  по  трое  в
ряд, медленно потянулись вокруг города. Передний монгол  держал  значок:
длинное копье, с верхушки которого свешивался рыжий  конский  хвост.  За
ним ехал всадник в золоченой кольчуге и в серебряном сверкающем шлеме  с
пучком белых перьев.
   Далее двигалась вереница монголов, в панцирях и кольчугах, с коротки-
ми копьями и круглыми щитами на левой руке.
   Вторая сотня отделилась от толпы монгольских  воинов  и  поскакала  в
ближайший поселок, где с колокольни еще слышался беспокойный звон. Вско-
ре звон прекратился. Над избами густым облаком стал, крутясь, подыматься
черный дым.
   Третья сотня монголов оставалась на другом берегу Оки, наблюдая,  что
делается на стенах Ряза