и
   поработивший остатки населения ненавистному
   татарскому игу.
   Всев. Миллер. Былины.
 
   Глава первая. РУССКОЕ ПОСОЛЬСТВО К БАТЫЮ
 
   Грозные вести о наступлении татарских полчищ заставили крепко  приза-
думаться князя Феодора и обо всем позаботиться перед выездом в Дикое по-
ле. Был он хотя и молодой, но настоящий домовитый хозяин, ничто  не  ус-
кользало от его зоркого глаза. Он переговорил и с боярами, и с прибывши-
ми с разных концов князьями и воеводами, и с простыми  крестьянами,  за-
полнившими своими возами городскую площадь. Хотел он  знать,  крепко  ли
они будут стоять за русскую землю и о чем и как придется  ему  договари-
ваться с татарским царем?
   Все говорили одно: "За нас не бойся! Мы своей грудью встретим  первый
удар. Суздальцы, хотя и соседи, но, как это и раньше бывало, не  захотят
нам помочь. Еще обрадуются, что рязанцы  ослабнут.  Суздальцы,  пожалуй,
надеются, что князь владимирский спрячет под свою  полу  всю  ослабевшую
рязанскую землю и сделает ее старых бояр своими конюхами. Не бывать это-
му!"
   Никто не знал, о чем совещался надменный владимирский  великий  князь
Георгий Всеволодович с молчаливыми, угрюмыми татарскими послами. Что  он
выговорил у них в свою пользу? Что ему пообещали косоглазые соглядатаи?
   Приехавшие из Дикого поля  раздетые  и  ограбленные  половецкие  ханы
рассказывали, что татары и мунгалы жалости ни к кому не имеют, что слова
своего они не держат. Один половецкий хан, раньше владевший конскими та-
бунами в десятки тысяч голов, прискакал со своим слугой только  на  трех
конях; он говорил:
   - Татары через своих гонцов наобещали: "Сдавайтесь на полную нашу во-
лю, и мы тогда вас не тронем! Мы оставим вам все ваши  табуны  и  стада!
Кто им поверил и поклонился в ноги хану Батыге, тот был ободран в тот же
день, как баран. Татары заставили их работать конюхами. Татары хвастают:
"Мы-де отдыхаем в Кипчакских степях, коней подкармливаем и  готовимся  к
набегу на урусутов. Мы охватим облавой, как петлей, все урусутские горо-
да и выгребем из них все дочиста". Эй, рязанские  друзья,  готовьтесь  к
смертному бою! Не верьте татарским уговорам!
   Князь Феодор Юрьевич страха не имел. С юных лет он был  удалой  охот-
ник, и на медведя был ловок, и на тура, и теперь решил  ехать  в  лагерь
царя Батыя, как раньше ходил на лютого зверя: "где  не  возьмешь  силой,
попытайся взять уловкой!".
   Уже все было готово к отъезду, обо всем князья договорились;  подарки
отобраны и уложены в кожаные сундуки и переметные сумы, часть  навьючена
на коней, часть погружена на повозки. Глиняные  запечатанные  кувшины  с
хмельным медом и бочонки с пивом бережно укутаны войлоком  и  уложены  в
сено. Из повозок торчали ноги мороженых телячьих и свиных туш.
   Узнав от бежавших половцев, что с  царем  Батыем  соединились  десять
мунгальских царевичей, князь Феодор, по совету отца, отобрал одиннадцать
лучших рослых жеребцов с пышными хвостами, шелковистыми вьющимися грива-
ми. Жеребцы были вымыты, гривы намочены  квасом,  заплетены  и  перевиты
красными лентами. Крутые гладкие  спины  покрыты  пестрыми  шамаханскими
коврами. Двенадцатого коня Феодор решил подарить главному полководцу Ба-
тыя, его правой руке-"темнику Себядяю".
   Что же медлит князь Феодор? Уже возы пущено вперед; уже  все  двенад-
цать коней один за другим с заплетенными хвостами и гривами ушли под ох-
раной опытных конюхов; уже к крыльцу княжеских  хором  подвели  статного
рыжего коня, легкого, как ветер,- подарок половецкого хана, уже И  спут-
ники, Феодора, князь Ижеславльский и с ним четыре хитроумных  боярина  -
все в походных полушубках и собольих колпаках,- столпились у крыльца,  а
Феодор все еще возвращается в гридницу, выходит на крыльцо и  озабоченно
посматривает по сторонам.
   Кто-то воскликнул:
   - А вот и гостья долгожданная!
   В конце площади, из-за угла дома  вылетело  несколько  всадников.  Во
весь мах, взбивая снежную пыль, помчались они к крыльцу. Два  дружинника
соскочили с коней и схватили под уздцы серого в яблоках иноходца. С пего
легко спрыгнула молодая женщина в бараньем полушубке и зеленом бархатном
колпаке, отороченном темным соболем. С первого  взгляда  ее  можно  было
принять за юношу - и сапоги у нее высокие сафьяновые и подпоясана ремнем
с коротким мечом, но радостный смех и румяное лицо с  блестящими  карими
глазами были всем знакомы: всегда рязанцы видели в соборной церкви рядом
с князем Феодором его молодую жену, заморскую греческую царевну  Евпрак-
сию,
   Как мальчишка, побежала она навстречу Феодору, сходившему с  крыльца,
и бросилась ему на шею:
   - Все боялась, что не захвачу тебя, Феодор. Всю дорогу мчалась, меняя
лошадей. Зачем уезжаешь?
   Феодор, обняв за плечи Евпраксию, поднялся на крыльцо. Навстречу спе-
шила княгиня-мать Агриппина в темном лисьем шушуне, наброшенном  наспех.
Дрожащими руками обняла она молодую невестку, и обе залились слезами.
   - Успокойся, Евпраксеюшка! - утешал Феодор.-  Не  воевать  еду,  а  о
крепком мире договориться. Все улажу, да и опытные мои советчики мне по-
могут и придумают, как утихомирить татарского царя Батыгу. А где же  наш
Ванятка?
   - Едет в возке, А я не могла больше ждать и по.мчалась вперед.
   - Ну и девчонка ты!-сказала старая княгиня Агриппина.-  Бегаешь,  как
заяц!
   - И я тo же говорю, - прервал Феодор. - Тебе бы еще хороводы  водить!
- шепотом на ухо добавил: - Вот за это и люблю тебя! Знаю, что ты готова
со мной ехать хоть на охоту, хоть в поле полевать.
   - Восьми меня, Феодор, с собой! Может,  я  сумею  лестью  да  шутками
смягчить татарского царя.
   Феодор приблизил к себе юное розовое лицо с блестящими карими глазами
и поцеловал побледневшие губы. Он бережно отнял цеплявшиеся руки и  миг-
нул матери. Та сзади обняла Евпраксию. Молодая княгиня торопливо рассте-
гивала свой полушубок:
   - Постой, Феодор! Возьми с собой мое заветное жемчужное  ожерелье  из
Царьграда, Может быть, ты сумеешь им ублажить татарскую  царицу,  а  она
успокоит своего яростного мужа. Да еще возьми с  собой  мое  благослове-
ние...
   Она сняла с шеи золотой круглый образок на серебряной цепочке. Феодор
скинул колпак; он наклонил к молодой жене голову  с  прямым  пробором  и
расчесанными на две стороны русыми волосами. Она надела ему на шею икон-
ку. Феодор поцеловал в последний раз Евпраксию в лоб,  резко  повернулся
и, стуча подковками красных сапог, сбежал с крыльца к нетерпеливо  пере-
биравшему ногами коню, Евпраксия забилась в крике и плаче на руках  ста-
рой княгини, а князь Феодор, сдерживая сильного коня, направился, не ог-
лядываясь, через засыпанную снегом площадь. Хмурый, со сдвинутыми бровя-
ми, вглядывался он в сизую туманную даль. С площади и с крепостных валов
видна далеко на десятки верст снежная равнина, по  ней  кое-где  чернели
небольшие рощицы. Низкие серые тучи медленно плыли над пустынными  поля-
ми. Слышался унылый свист ветра и хриплое карканье и гомон галок  и  во-
рон, стаями летавших над широким шляхом, уходившим в Дикое поле.
   Рязанское посольство ехало в лагерь Батыя четыре дня. По пути  встре-
чались русские сторожевые заставы.
   Хотя князь Феодор вез с собой шатер, но поставил его только  на  чет-
вертый день, когда вдали показались татарские посты. Спал Феодор на зем-
ле, у костра, подостлав бараний тулуп, кормился, как и другие, всю  ночь
держал охрану: от татар можно было ожидать всякого предательства.
   На последней русской заставе ему рассказали о молодом воине,  который
сразил рогатиной татарина, был захвачен в плен, ночью перехитрил татарс-
ких сторожей и на отличном коне прискакал обратно.
   Князь Феодор потребовал его привести, спросил имя, кто отец и с како-
го он погоста. Похвалил его и приказал выдать ему в награду  пару  новых
кожаных сапог.
   - Ай да Торопка-расторопка! - сказал он.-  Порадовал  ты  меня!  Коли
придется воевать, у нас найдется еще немало таких удальцов.  Не  удастся
косоглазым нас задавить!..
 
   Глава вторая. В ТАТАРСКОМ ЛАГЕРЕ НА РЕКЕ ВОРОНЕЖЕ
 
   Пишет Хаджи Рахим: "Да сохранит скитальца небо от новых напастей, ко-
торые надвигаются отовсюду, как черные тучи перед ураганом!".
   Бату-хан остановился большим лагерем на реке Воронеже, среди  дубовой
рощи. Даже зимой в богатой травою степи привольно татарским коням. Разг-
ребая копытами снег, неприхотливые кони находили себе достаточно корма.
   Лагеря других чингизидов растянулись по степи далеко на восток.
   Воины говорили о скором набеге на урусутские земли, о  том,  что  там
откормятся и разгуляются  вволю.  Каждый  самый  простой  воин  награбит
столько добра, что станет богат, как хан, владеющий целой областью и ты-
сячами подданных.
   Говорили, что урусуты - народ сильный и злобный, как волки, и  в  бою
упорный и стойкий. Они не отдадут без борьбы,  без  защиты  свои  пашни,
свой скот.
   Неожиданно прибыло посольство урусутов. Во главе  -  Феодор,  молодой
сын рязанского коназа. Бату-хан, желая показать  свое  величие,  сообщил
через векиля, что он занят государственными заботами и примет коназа Фе-
одора через несколько дней.
   Урусуты поставили на берегу шатры. Один большой княжеский, с  золотой
маковкой, и три малых, пестрых, из бухарской ткани. Субудай-багатур  ок-
ружил лагерь стражей, чтобы оберегать урусутов  от  дерзостей  татарских
воинов, которые сразу полезли в шатры и стали хватать все, что  попадало
под руку. Это вызвало несколько драк приезжих урусутов с татарами. Нако-
нец "бешеные" Субудая установили порядок, колотя древком копья  любопыт-
ных.
   Бату-хан, подготовляясь к приему урусутов, долго  беседовал  с  сыном
Субудай-багатура, Урянх-Каданом, который ездил в  рязанские  земли,  все
высмотрел там и только что вернулся. А сопровождавшая его шаманка Керин-
кей-Задан колдовала, напуская на урусутов  страх  и  болезни,  чтобы  их
сердца разорвались.
   Урянх-Кадан рассказывал, что он видел города Рязань и Ульдемир.
   "Это,- говорил он,- не простые города, а сильные крепости, и взять их
будет нелегко. Потребуется много  приступов,  чтобы  проломить  высокие,
толстые стены. Летом дороги урусутов как западни: всюду ручьи  и  топкие
болота. Можно ехать только зимой по замерзшим рекам. Летом урусуты ездят
друг к другу в лодках. Всюду дремучие леса. Эти леса - защитные  крепос-
ти. Поэтому надо идти на урусутов зимой, когда замерзнут реки".
   Бату-хан пожелал видеть привезенные урусутами подарки. Но  послов  он
все же к себе не допустил.
   Урусутские воины привели под уздцы двенадцать прекрасных коней с  на-
литыми кровью глазами. Один вороной конь был в сбруе под  седлом,  укра-
шенным золотом, жемчугами и парчовым чепраком.  Это  подарок  Бату-хану.
Другие кони были покрыты нарядными коврами.
   На повозках было много шуб, лисьих и  собольих,  крытых  аксамитом  и
парчой. Десять воинов несли по связке мехов. В каждой связке - по  сорок
лучших темных соболей.
   Для Бату-хана были еще подарки: прямой меч с золотой рукоятью, сереб-
ряное блюдо, чаши и кубки, а для его жен - украшения из драгоценных кам-
ней: повязки на голову, золотые ожерелья, перстни и запястья.
   Бату-хан стоял суровый н недовольный возле шатра. Он равнодушно  сле-
дил, как мимо проносили подарки. Все драгоценности складывались на  ков-
рах в его шатре. Он сказал, что получал из китайских дворцов более  рос-
кошные и искусно сделанные дары. Обрадовался  только,  когда  перед  ним
провели двенадцать коней, один прекраснее другого. Каждого вели под узд-
цы, на серебряных цепях, два конюха. Кони были высокие,  широкозадые,  с
волнистыми гривами и хвостами. Они плясали, вставали на дыбы, подымая на
воздух конюхов.
   Бату-хан отобрал себе вороного жеребца с белыми до колен ногами,  ко-
торый косился огненным глазом, поджимая зад, я пытался укусить державших
его конюхов. Остальных коней Бату-хан велел отвести к другим царевичам.
   Бату-хан принял, наконец, урусутских послов. В  его  шатре  собрались
чингизиды и главные военачальники. Джихангир сидел на золотом  троне,  в
шапке, украшенной большим алмазом, в одежде, расшитой золотыми  дракона-
ми. Он поддел стальную кольчугу, не доверяя урусутам. По  левую  сторону
сидели на ковре его жены, "семь звезд" Бату-хана. Они уже украсились по-
дарками, привезенными рязанским князем. На старшей жене было ожерелье из
крупных жемчугов, на других золотые запястья. У младшей - на лбу повязка
из жемчужных нитей. По правую сторону трона сидели ханы и военачальники.
   Князь Феодор рязанский оказался совсем молодым воином, роста  средне-
го, статный, с широкими плечами. Держался прямо, смотрел гордо в  глаза,
не опуская взгляда, без улыбки, как дикий непокорный сокол. Он вошел без
оружия, которое отобрали нукеры при входе в шатер. Князь  Феодор  сделал
два шага и остановился, плохо видя в полумраке шатра. За ним вошли шесть
человек его свиты и четыре боярина - его советники.  Они  выстроились  в
два ряда, Феодор снял соболий колпак и низко поклонился Бату-хану,  кос-
нувшись пальцами ковра. Его свита сделала то же самое. Феодор сказал:
   - Здравствуй на много лет, царь  татарских  стран,  владыка  и  вождь
храброго татарского войска!
   Бату-хан долго молчал. Затем, зажмуря глаза,  прошептал  сидевшему  у
его ног рязанскому князю, Глебу Владимировичу:
   - Как этот невежа мне кланяется? Скажи ему, что он мне  не  ровня,  а
мой слуга.
   Глеб Владимирович сидел на пятках, подобострастно прижавшись к трону.
Он сказал послам:
   - Князь Феодор Юрьевич! Ты стоишь перед кем? Перед  величеством  мун-
гальским и, дерзяся, не сгибаешь колен? Ты забыл, верно,  что  царь  Ба-
ту-хан владеет половиной мира, что он  внук  царя  Чингиз-хана,  владыки
всех восточных земель? Скорее пади лицом на землю и покажи, что ты чтишь
его величие.
   - Что-то мне лицо твое больно знакомо,- ответил  Феодор.-  Не  ты  ли
князь Глеб Владимирович? Не ты ли изменой завлек своих братьев на пир  и
всех перебил? Теперь же ты переметнулся и помогаешь татарам губить русс-
кие земли? Объясни царю, твоему новому хозяину, что мы, христиане,  зем-
ной поклон делаем только перед святой иконой, когда творим молитву  царю
небесному, и до сих пор у нас царя земного не было. Эх, князь!..  Встре-
тились бы мы с тобой в поле, не так бы заговорили...
   Бояре перешепнулись:
   - Живуч Иуда!
   Глеб перевел слова Феодора. Пеной покрылись губы Бату-хана.  Взбешен-
ный, он заговорил:
   - Вся вселенная поклонилась моему деду, Священному Воителю. По  всему
миру он пронес ужас монгольского имени. Вы ли, урусуты, думаете  спорить
с нами? Все народы, которые дерзко с нами спорили, обращены в пыль и пе-
пел. На что вы надеетесь? Вы ли нас сильнее?
   Феодор спокойно сказал:
   - Я слышал о твоем великом деде, хане Чагонизе. Я почитаю этого вели-
кого воителя и тебя, его внука, и желаю тебе здоровья и благоденствия на
много лет. Но для чего тебе, столь богатому и сильному, нужны  еще  наши
бедные рязанские земли? Вы, татары, живете в степях, кони ваши любят ко-
выльную траву. Мы же, как медведи, запрятались в лесах, живем  в  дымных
избах. Почему нам не жить с тобой как добрым соседям? Глеб прошипел:
   - Сосунок! Как ты смеешь так отвечать повелителю  непобедимых  монго-
лов?
   Бату-хан сказал несколько слов сидевшему рядом по правую  руку  Субу-
дай-багатуру.  Феодор  догадался,  что  этот  старый  толстый  монгол  с
единственным выпученным глазом - прославленный полководец, советник  та-
тарского царя. Субудай сказал:
   - На небе одно солнце, на земле - один  владыка,  монгольский  каган.
Все должны ему поклониться и целовать перед ним землю.  И  вы,  урусуты,
это сделаете доброй волей иль неволей. Вы будете платить дань  кагану  и
прославлять в молитвах его имя, когда Бату-хан поставит  свой  священный
сапог вам на шею. Напрасно вы, дерзкие, до сих пор не покорились.
   В это время в шатер вошел баурши и, пав на землю, прошептал:
   - Обед готов. Разреши, ослепительный, принести все, что  приготовлено
для твоего пира.
   - Неси! - сказал Бату-хан, сделавшись снова неподвижным и непроницае-
мым.
   Феодор и его спутники продолжали стоять. О них как будто забыли.
   Князь Глеб, поглаживая черную с проседью бороду, насмешливо  наблюдал
за русскими послами. Он был одет в потертый кафтан и походил на облезло-
го, но все же страшного степного орла, прикованного цепью  за  ногу.  Он
сказал русским послам:
   - Что ж вы стоите, гости дорогие? Вас не звали, сами напросились,  но
коли попали на пир, то и вам угощения хватит. Садитесь, где стоите.
   Дородный, осанистый князь Ижеславльский, стоявший рядом  с  Феодором,
прошептал ему:
   - Потерпим ради земли русской. Потрудись, князь  Феодор,  ради  чести
твоей и нашей. Воротиться домой легко, а договориться с татарами - труд-
но.
   Молодой князь Муромский сказал:
   - Чую, что всем нам не вернуться, ни мне, ни тебе. Сядем  да  посмот-
рим, сладка ли честь татарская.
   - Садитесь. Бату-хан приглашает вас обедать,- сказал баурши.
   Русские послы отступили к стенке шатра. Опустились на ковер, подобрав
под себя ноги.
   Князь Феодор и его спутники не раз бывали у половецких  ханов,  знали
их обычаи: на пирах, во время угощения, всякое блюдо, всякий кусок  мяса
имеют свое значение, свой порядок и показывают больший или  меньший  по-
чет. Поэтому русские зорко следили, будет ли им, как послам, оказан  по-
чет и какой именно.
   По татарским обычаям, сваренный баран или другое животное  -  жеребе-
нок, дикая коза - разнимаются на части согласно особым древним правилам.
Поручается это специальному лицу, опытному в этом важном деле. Туша раз-
резается пополам - правая и левая сторона животного -  и  раскладывается
на особом блюде. Животное делится на 24 части, и эти части раскладывают-
ся либо на 24 блюда, либо на 12 блюд, по числу гостей,  И  каждый  гость
получает либо целое блюдо, либо, когда гостей  много,  одно  блюдо  едят
двое или трое.
   Слуги входили парами, торжественно неся перед собой на вытянутых  ру-
ках одно золотое и следующие - серебряные блюда.
   Баурши, взяв золотое блюдо из рук слуги, остановился перед Бату-ханом
и опустился на колени. На блюде лежали тазовая кость с  мясом  и  голова
барана.
   Бату-хан принял двумя руками блюдо и поставил перед собой. Он  выхва-
тил из-за пояса тонкий нож, отрезал одно ухо  барана  и  передал  голову
своему брату, хану Шейбани, сидевшему справа. Тем временем ловкие  слуги
бесшумно проскальзывали между гостями и ставили перед ними блюда. Четыре
гостя получили по блюду каждый - знак высшего почета. Следующим подавали
по одному блюду на двоих.
   Русские послы внимательно следили за разносимыми блюдами и  понимали:
вот эти два хана, получившие правую и левую лопатки,- начальники правого
и левого крыла войска; эти, грызущие коленные кости,- находятся в  пере-
довом отряде.
   Грудинка была передана старшей жене. Мелкие части розданы другим  же-
нам.
   Баурши произнес молитву, после чего все татары принялись за еду.
   О послах все забыли... Нет, и им слуги принесли два блюда и поставили
перед ними на ковре. Но что тут было: конечности ног, кишки и  хвостовые
кости!
   Послы поняли, что все это делается с умышленной целью  их  оскорбить,
что им дают те части, которые уделяются низшим слугам, женщинам, очищаю-
щим внутренности, и мальчишкам, которые подкладывают катыши  кизяка  под
котел. Ни один из русских не протянул руки к блюду, все спокойно  наблю-
дали за обедом. Некоторые шутки, которые отпускались на  их  счет,  были
поняты послами.
   Князь Глеб ел из одного блюда с двумя ханами. Он повернулся к послам:
   - Что же вы, гости дорогие, мало едите? Хозяин обидится.
   Князь Пронский ответил:
   - Мы помним половецкую пословицу: "Иди на пир, поевши  дома  досыта".
Благодарим ласкового хозяина за щедрое угощение!
   Наконец, все обедавшие покончили с мясом и стали вытирать  вымазанные
в сале руки о цветные ширинки, о полы шуб, а то и о голен