з передовой сотни, ездивший на отличном коне, любимец сотника
Арапши.
   Что помутило его разум? Как он посмел поднять глаза на  молодую  жену
джихангира? Теперь ему придет скорый конец. Между старыми деревьями про-
биралась стая больших монастырских собак. Передние подошли совсем близко
и ждали, посматривая на лежащих, как на свою скорую добычу. Одна из  со-
бак подходила слишком смело. Нукер метнул копье и пробил ей спину. Соба-
ка с визгом бросилась в сторону,  волоча  копье.  За  ней  умчались  ос-
тальные. Монгол пошел через глубокий снег, подобрал копье и вернулся  на
свое место.
   Стукнула дверь на крыльце. Заскрипела калитка. Несколько человек  шли
по тропинке. Собаки снова подняли лай и бросились навстречу.
   Показались Субудай-багатур, Арапша, Хаджи Рахим и три  нукера.  Хаджи
Рахим нес зажженный резной фонарь из  промасленного  шелка.  Он  первый,
большими шагами, поспешил к Юлдуз, склонился к  ней  и  осветил  тусклым
светом фонаря ее страдальческое лицо:
   - Когда-то ты меня кормила... Ты приносила молоко и горячие лепешки и
протянула дни бедной жизни дервиша! Что  же  ты  теперь,  маленькая  Юл-
дуз-Хатун, потонула в урусутских снегах? Ты можешь  стать  добычей  этих
голодных псов! Скорее, скорее очнись!
   Хаджи Рахим поставил фонарь на снег и с трудом развязал обмерзшие ве-
ревки. Он помог приподняться полубесчувственной, застывшей Юлдуз, Арапша
завернул ее в соболью шубу. Развязанный Мусук вскочил и  подошел,  шата-
ясь, к Субудай-багатуру, стоявшему  неподвижно,  расставив  ноги,  будто
все, что происходило, его не касалось.
   - Чей ты сын? Скажи ясно! - спросил Хаджи Рахим.
   - Вольного ветра! - ответил Мусук.
   - Кто - эта женщина? - продолжал Хаджи Рахим. - Знаешь ли ты ее?
   Мусук молчал. Из шубы послышался слабый голос:
   - Это мой брат, Мусук. Мы оба дети Назара-Кяризека из Сыгнака.
   - Все это верно! - сказал Хаджи Рахим. - Я узнаю обоих.
   - Довольно! - вмешался Субудай-багатур. - Что говорит Хаджи Рахим, то
всегда верно! В этом доме черных шаманов все потеряли разум... Воин  Му-
сук! Ты докажешь мне, какой ты - сын ветра. Ты поедешь вперед  на  самую
трудную разведку... Нукеры! Отнесите Юлдуз-Хатун в се покои.
   Из-за двери кельи, где помещался джихангир, слышались странные  крики
и дикий всхлипывающий вой.
   У стены жались нукеры.
   - Что там случилось? - спросил Субудай-багатур
   - Джихангир свирепствует! Он порубил мечом урусутских богов и зарезал
двух друзей - блюдолизов. Теперь он плачет.
   - Как плачет?
   - Разве ты не слышишь?
   Субудай подошел к двери. Оттуда раздавался вой то шакала, то гиены.
   - Не входи! Он зарубит тебя...
   Арапша внес Юлдуз в соседнюю келью и  опустил  на  лежанку.  Китаянка
И-Ла-Хэ стала ловко растирать ее.
   Субудай ждал возле двери. Снова послышался крик:
   - Какая казнь! О-о!.. Какое вероломство!.. О-о! Злодеи  опять  встали
на моем пути... О-о! Они увидят, что я внук Чингиз-хана!.. Да,  они  это
увидят!..
   Субудай-багатур, склонившись так, что его широкая спина стала  совсем
круглой, решительно отворил дверь и вошел в келью.
   Из-под стола торчали ноги зарубленных. На полу растеклась лужа крови.
   Бату-хан сидел на столе, скрестив ноги. Он держал на  коленях  кривой
меч. Лицо его распухло, глаза, красные и воспаленные, яростно уставились
на Субудая. Тот выпрямился и посмотрел ему прямо в лицо. С большой  лас-
кой Субудай спросил:
   - О чем плачешь, джихангир?
   Бату-хан поднял меч над головой, точно раздумывая, кого  бы  ударить.
Вдруг, повернувшись, стал бить по иконе святого Власия. Меч зазвенел, от
иконы отлетали щепки.
   - За что ты наказываешь урусутского бога? - продолжал Субудай необыч-
ным для него мягким отеческим голосом.
   - Мне сказали, что этот бог с длинной бородой  спасает  несчастных  и
оберегает всякую скотину, а для меня он ничего  не  делает!..  Висит  на
стене и дерзко глядит на меня. Прочь, урусутские боги!
   - Но что случилось? Никто ведь не погиб?
   Бату-хан прищурился на Субудая пьяным, - мутным взглядом:
   - Не погиб, говоришь? О-о! Ты тоже хочешь быть среди моих друзей! Мне
не нужны друзья, мне нужны только верные слуги!.. Я не прощу  коварства.
Вон торчат ноги двух бывших друзей! Я затолкал их в угол. Они осмелились
распоряжаться моим именем! Попробовали бы они это сделать при Чингиз-ха-
не! О-о! В этом доме черные злые онгоны выползают из щелей и делают  лю-
дей безумными... О-о!
   Субудай оставался спокойным. Бату-хан соскочил на пол и потащил Субу-
дая за рукав:
   - Идем! Я покажу тебе, что они наделали! Иди за мной!.. Хаджи  Рахим,
ты тоже иди с нами! Где твой фонарь? Зажги его.
   Бату-хан быстро пошел вперед, все последовали за ним. Он спустился  в
сад.
   - Там нет никого! - сказал Субудай.
   - Ты обманываешь меня?
   Бату-хан направился к развесистой яблоне, остановился, посмотрел кру-
гом, свистнул, сказал: - Дзе-дзе! и поспешил дальше. Монголы вышли через
калитку в тихий монастырский двор, где протянулись сараи и конюшни.
   - Хаджи Рахим, свети здесь!
   На снегу, вытянув ноги, лежал вороной конь, Он приподнял голову и вы-
пуклыми умными глазами посмотрел на Бату-хана. Голова его снова упала, и
ноги, белые до колен, забили по снегу.
   - Кто-то заколдовал коня: злые мангусы, или черные  шаманы  урусутов,
или добрые друзья! Они завидовали, они не хотели, чтобы я на нем  догнал
и зарубил коназа Гюрга... О-о! Скажи, вороной, кто погубил тебя!
   Конь с человеческим стоном изогнул шею и стал лизать кровавую рану  в
боку.
   - Хаджи Рахим! Ты умеешь разговаривать со  звездами!  Выслушай  коня,
узнай, кто убил моего скакуна?
   Хаджи Рахим осветил фонарем место, которое лизал  конь.  Хаджи  Рахим
положил руку на больной бок, ощупал и надавил.
   - Здесь опухоль. Выходит кровь и гной. Вот отчего конь умирает... - И
факих вытащил из раны тонкое железное острие.
   Бату-хан склонился к тусклому фонарю.
   - Это женская шпилька для волос! - сказал позади чей-то уверенный го-
лос.
   - Нет, это не женская шпилька! ответил Субудай-багатур,  рассматривая
острие. Женщины убивают шпилькой своего господина, когда он спит, но ни-
когда не убьют его коня. Это сделали добрые друзья. Я говорил  тебе,  не
заводи поддакивающих  блюдолизов,  а  держи  около  себя  только  верных
слуг... Это обломок кинжала!
   Конь вытянулся, забил ногами. Бату-хан присел перед ним на корточках:
   - Не придется тебе, вороной, въезжать в захваченный пылающий город...
Ты верно служил мне, но коротка была твоя жизнь. О-о!
   Бату-хан завыл, вскочил и бегом направился назад через сад и крыльцо.
Все поспешили за ним. Около двери своей кельи Бату-хан остановился и об-
вел мутным взглядом, точно кого-то разыскивая. Он вошел,  взял  глиняный
кувшин с вином и покосился на Субудая:
   - А кто там, рядом?
   - Пойди и посмотри!
   Бату-хан с кувшином в руках прошел в соседнюю келью. На лежанке,  ос-
вещенная поставцом с горящей лучиной, лежала Юлдуз-Хатун. Она посмотрела
на подходившего Бату-хана скорбными глазами и натянула  себе  на  голову
соболью шубу.
   - Она здорова? - спросил Бату-хан.
   - Юлдуз-Хатун здорова и ни на кого не жалуется! -  отвечала  китаянка
И-Ла-Хэ.
   Бату-хан повернулся к Субудай-багатуру.
   - Это ты сделал? Ты спас ее?
   - Да, я!
   - Ты один меня понимаешь... Ты мой верный слуга! Я не  давал  приказа
ее казнить. Это сделали от моего имени мои друзья... - Он припал  губами
к кувшину и стал пить вино, которое стекало ему на грудь. Он покачнулся,
опустился и растянулся на полу.
   Субудай-багатур осторожно отобрал глиняный кувшин и тихо вышел.
   - С рассветом мы выступаем, - сказал  Субудай  ожидавшим  нукерам.  -
Предстоит далекий и очень быстрый переход. Будьте все наготове. Я прика-
зал позвать юртджи! Где они?
   - Они ждут тебя, непобедимый!
 
   Глава седьмая. СОН БАТУ-ХАНА
 
   Монголы ушли из Углича в багровом зареве пожара. Монастырь, подожжен-
ный со всех сторон, горел, как костер. Монахи бегали, выкатывали бочонки
с вином и елеем, выносили иконы. Согласно грозному приказу Бату-хана:  -
Не убивать и не обижать урусутских шаманов, - монгольские воины не  тро-
гали монахов, но при удобном случае, когда сотники не замечали,  сдирали
с монахов подрясники, соблазненные добротностью просторной одежды.
   Бату-хан после старых монастырских медов и настоек еще плохо  сообра-
жал, что кругом происходит. Субудай-багатур приказал  бережно  завернуть
его в пушистую долгополую шубу,  поднесенную  архимандритом.  Джихангира
уложили в наполненные сеном раскрашенные сани. Рядом посадили закутанную
в шали Юлдуз. Китаянка И-Ла-Хэ ехала в другом возке,  охраняя  имущество
седьмой звезды.
   Монгольские отряды шли на север и запад широкой лавой, заходя во  все
встречные погосты. Воины забирались в каждую избу, вытряхивали из сунду-
ков полотенца, сарафаны, рубахи и порты, - все годилось, все  переходило
в монгольские переметные сумы и в  розвальни,  следовавшие  за  отрядом.
Монголы выгребали из закромов зерно, жарили его в  своих  котлах  и  ели
горстями, сидя у костров.
   Утром, на остановке, Бату-хан пришел  в  сознание.  Он  бодро  встал,
удивленно осматриваясь. Рядом с санями стояли выпряженные кони с  подвя-
занными к мордам торбами. На снегу были просыпаны ячменные зерна и валя-
лись клочки сена.
   В санях, сжавшись, сидела маленькая  женщина.  Из-под  меховой  шапки
пытливо смотрели карие глаза. Бату-хан отвернулся.  Невдалеке  начинался
молодой еловый лес. На опушке дымились костры, толпились люди, проезжали
всадники. Дальше виднелась окраина деревни. Горели ярким пламенем  избы,
доносились крики, яростный лай собак.
   Где мы? - спросил Бату-хан.
   Неподвижный нукер, в заиндевевшем меховом колпаке, отвечал, с  трудом
шевеля губами:
   - Мы в дневном переходе от того города, где сожгли дворец  урусутских
черных шаманов.
   - А это что за деревня?
   - Деревня упрямая. Урусуты не покоряются, бьются топорами. Уже уложи-
ли многих наших воинов. Мы гонялись за проклятыми, а они точно не видят,
что им спасенья нет, грызутся, как затравленные волки.
   - Где Субудай-багатур?
   - Вон, недалеко у костра. Там и тысячники.
   - Позови!
   Нукер, приложив руку к губам, закричал:
   - Внимание и повиновение! Джихангир проснулся!
   Монгольские военачальники вскочили, неуклюже переваливаясь,  побежали
к саням и подтащили их к костру. Бату-хан стоял, недоверчиво  косясь  на
всех. Он вышел из саней, засучил рукава и присел на корточки,  грея  над
огнем потемневшие от грязи ладони.
   Нойоны и темники стояли полукругом, почтительно ожидая, когда загово-
рит ослепительный. Бату-хан поднялся. Вздрогнув, все замерли на месте.
   - Черные шаманы-попы усыпили меня волшебными напитками из  колдовских
ягод и трав. Но я не умер. Заоблачные боги сохранили меня  для  великого
дела, которое прославит монгольское имя. Тень моя вылетела из моего тела
через раскрытый рот и унесла  меня  в  небесные  голубые  просторы,  где
царствует мой дед, Священный Правитель. Да, и я увидел его, и он говорил
со мной...
   Все воскликнули - Бо!, всплеснув руками, и снова застыли.
   - Да, я увидел его! Он стал еще выше, плечи его  шире,  белая  борода
еще длиннее, почти до колен. Он сказал: - Ты, мой внук, хорошо продолжа-
ешь мое дело. Ты ушел на запад на девятьсот девяносто  девять  переходов
от горы Бурхан-Халдун, где под высоким кедром в золотом  гробу  покоится
мой прах. Я все вижу и знаю, что ты не уберег моего младшего сына,  хана
Кюлькана, Почему ты не уберег его? - И я ответил деду: - Я твоя  жертва!
Я виноват в этом, ты можешь казнить меня. Я внимаю и  повинуюсь!  -  Еще
рано казнить тебя. Ты был далеко от хана Кюлькана, когда он  погиб.  Так
ответил Священный Правитель. - Сперва я должен казнить тех, кто убил мо-
его сына. Хан Кюлькан до сих пор не прилетел ко мне. Его тень  скитается
над холодными снежными полями урусутов. Бродит по лесам, воет  по-волчьи
и пробирается ночью между спящими монголами, разыскивая своих убийц. Хан
Кюлькан стонет и плачет: - Я хотел подвигов и славы, а  умер  молодым  и
безвестным! Никто не споет песни о молодом хане Кюлькане! Я  не  успоко-
юсь, пока монголы не сделают славного подвига, о котором будут со  стра-
хом и ужасом рассказывать наши враги и гордиться им наши внуки и правну-
ки...
   Бату-хан угрюмо замолчал. Мрачными суженными глазами взглянул  он  на
стоящих тихо военачальников:
   - Вы слышите, что говорил Священный Правитель?
   - Слышим и понимаем! - ответили шепотом монголы.
   - Я сказал великому вождю:  -  Внимание  и  повиновение!  Я  исправлю
горькую ошибку. Тень хана Кюлькана получит на земле успокоение и  приле-
тит на крылатом коне к тебе, наш повелитель, чтобы встать в  ряды  твоих
небесных призрачных воинов!
   Шаркая широкими гутулами, подошел Субудай-багатур и остановился.  Ки-
вая головой, старый полководец всхлипывал:
   - Верно!.. Верно говоришь! Так мы и сделаем!
   - Кто был около хана Кюлькана в день его смерти?
   - Темник Бурундай! - воскликнули все.
   - А где темник Бурундай?
   Высокий сутулый монгол с плоским желтым лицом без волос опустился  на
одно колено:
   - Это я виноват! Я недосмотрел!
   Бату-хан подошел к нему с яростным от гнева лицом:
   - Ты заплатишь за это или умрешь! Я даю тебе задачу. Ты не  вернешься
назад, пока ее не выполнишь. Со всем своим туменом и с туменом  кипчакс-
кого сброда, который пристал к тебе, ты отправишься туда! - Бату-хан по-
казал широким жестом на безмолвные снежные равнины, - Там, за  дремучими
лесами, на замерзшей реке...
   - Сити! - подсказал Субудай-багатур.
   - На реке Сити строится боевой стан урусутского коназа Гюрга. Ты наб-
росишься на урусутов, не думая, можно или нельзя их победить. Твои воины
будут их избивать, не отступая ни на шаг. Знай, что впереди твоего войс-
ка полетит тень хана Кюлькана. Ты должен этой победой дать  ей  успокое-
ние. Тогда хан Кюлькан отправится к своему отцу, моему деду, с радостной
вестью о новой монгольской победе. Если же ты будешь разбит и будешь ме-
таться по земле, подобно летучей мыши, тогда тень хана  Кюлькана  станет
прилетать к тебе по ночам, пить кровь из твоих глаз...
   Бату-хан замолчал. Ноздри его раздувались. Он сильно дышал и погляды-
вал на Субудай-багатура. Тот, отвернувшись, смотрел в сторону  и  повто-
рял:
   - Верно, верно!
   - За эту ночь приготовь своих воинов к набегу. Довольно им  тормошить
урусутских женщин. Помни, что я и непобедимый пойдем с  нашими  туменами
по вашим следам. Остерегайтесь, чтобы мы вас не обогнали. Тогда мы  уда-
рим первыми...
   - Внимание и повиновение! - сказал Бурундай, упав на ладони.  Поцело-
вав снег, он вскочил и, придерживая рукой висевший на боку  кривой  меч,
побежал к своим воинам.
   Бату-хан отошел и беседовал вполголоса с Субудай-багатуром. Непобеди-
мый хрипел и доказывал:
   - Хотя воин Мусук и брат прекрасной седьмой звезды, но  лучше  отпра-
вить его подальше, так далеко, чтобы он вернулся назад  через  девяносто
девять лет или вовсе не вернулся. Обычно брат новой царицы получает под-
ношения от низших и подарки от высших. У него появляется  много  золота,
он пьянствует с новыми друзьями и быстро становится негодным, как  дыря-
вый бурдюк. Дай ему опасное, но достойное поручение, чтобы  он  гордился
им, а выполнить его было бы трудно... Пошли его с сотней нукеров на раз-
ведку прямо на Сить, к лагерю коназа Гюрга. Пошли так, чтобы темник  Бу-
рундай и не подозревал об этом. Тогда мы проследим  и  проверим  темника
Бурундая, как он выполнил твой приказ.
   Бату-хан пристально смотрел на старого полководца, желая понять,  ка-
кая тайная мысль скрывается за его словами. Он нахмурился и вздохнул:
   - Ты мой верный слуга и учитель. Я так и сделаю. Вместе с  Мусуком  я
пошлю сотника Тюляб-Биргена, у которого русский пленный  мальчишка  увел
скакового коня. Этот удалец с отчаяния будет бешеным!
   - Верно! - подтвердил Субудай. - Надо торопиться и напасть на  войско
урусутов, как коршун на ястреба, пока коназ Гюрга еще не ожидает нас!
 
   Глава восьмая. ТРОПА БАТЫЕВА
 
   ...В Заволжском Верховье Русь
   исстари уселась по лесам и
   болотам...
   Преданья о Батыевом разгроме там
   свежи. Укажут и - Тропу Батыеву...
   Старая там Русь, исконная,
   кондовая...
   П. И. Мельников-Печерский. В лесах.
 
   После разгрома Владимира-Суздальского татарское войско  двинулось  на
северо-запад тремя потоками. Один отряд под начальством темника Бурундая
шел на Суздаль, Юрьев, Переяславль, Скнятин и Кашин. Отсюда татары  нап-
равились на Бежецк и Красный Холм.
   Отряд Бату-xaнa прибыл в  Углич,  оттуда  рекой  Корожечной  поднялся
вверх по течению до лесного поселка Кой. Третий  отряд  пошел  на  город
Мышкин и далее, пробираясь лесными дорогами, направился к верховьям реки
Мологи. Татары пытали на огне захваченных в пути крестьян, стараясь  вы-
ведать от них, где находится боевой стан князя Георгия владимирского.
   Мелкие татарские отряды были разосланы Бату-ханом для разорения вели-
кого княжества владимирского. Они жгли все встречные города и погосты.
   В начале марта Бату-хан стоял в лесном поселке Кой, где  нашел  много
сена, заготовленного к весеннему сплаву. Темник Бурундай расположился  в
Бежецке. Оба уже знали, что где-то невдалеке, среди дремучих лесов,  со-
бираются воинские силы великого князя Георгия.
   На совещании тысячников Бату-хан сказал:
   - Я должен в одной битве уничтожить главное урусутское войско,  иначе
мы сами бесславно погибнем в этих снегах, лесных трущобах и болотах.  Вы
будете драться, не  жалея  жизни.  Уничтожив  главное  войско,  я  стану
единственным повелителем всей урусутской земли, так как больше ни одного
опасного противника не останется. В стране этих  длиннобородых  медведей
воцарится слепая покорность мне и мертвая тишина... Так учил и так всег-
да поступал в своих войнах величайший из всех людей, мой дед,  Священный
Правитель. Завтра для монгольского имени будет день  великой  славы  или
день великого позора,
   - Позора не будет! - воскликнули тысячники.
   - Разбив коназа Гюрга, мы не будем отдыхать.  Мы  повернем  коней  на
большую дорогу к самому богатому урусутскому городу Новгороду.  Мы  пом-
чимся туда со всей быстротой, чтобы добраться раньше, чем  начнут  таять
реки...
   - А потом? - спросил один тысячник.
   - Потом, отъевшись и отдохнув на женских пупах, мы  пойдем  в  страну
гордых купцов, которых мы поймали в Мушкафе. В той стране города еще бо-
лее богатые, чем Новгород. Как зовутся эти города, скажи. Хаджи Рахим?
   - Рига, Любек, Гамбург, Брюгге, Лигниц, - ответил тихий голос.
   - Да, это так! Я засуну все эти города в мою  походную  рукавицу.  Но
сперва мы должны прикончить урусутского коназа Гюрга.
 
   Глава девятая. В ЛЕСНЫХ ТРУЩОБАХ
 
   ...Лесом, ехать - будет темно.
   Лужками ехать - будет топко.
   Из старинной былины.
 
   Долго совещались сотник Тюляб-Бирген и Мусук-тайджи,  брат  Отхан-Юл-
дуз, неожиданно возвеличенный джихангиром.  Они  решили  завоевать  себе
славу и поразить дерзкой удалью самого Субудай-багатура. Решив  попытать
счастья, они выехали вперед, в неведомую урусутскую лесную чащу.  Распо-
ряжался опытный в походах и набегах Тюляб-Бирген. Мусук-тайджи  со  всем
соглашался, что предлагал его новый старший друг:
   - Очень хорошо! Будь всегда моим учителем в военных делах!
   Предстояло сделать разведку, проникнуть в глубину еще  не  покоренных
урусутских округов и разыскать главный лагерь князя Георгия. Бату-хан  в
Кое и темник Бурундай в Бежецке ожидали известий от Тюляб-Биргена.
   Леса кругом были густые, непролазные, дороги среди вековых елей  были
похожи одна на другую. Пойманные лесные охотники говорили малопонятно:
   - Цаво хоцэс? и упрямо отвечали: - Насы сыцкари  зивут  на  сторонке.
Знац мы не знаем, слысать не слысали, видец не видели!
   В наказание за упрямство татары раздели пойманных охотников.