Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
сные слезящиеся глаза, зацепил крюком посоха за ремень
переднего и ковылял боком, стараясь не отстать.
- Куда вас нелегкая несет? - спросил их Ваула. - И почему на вас рясы
обвисли, точно с чужого плеча?
Красноглазый, теребя рыжую бородку, выступил вперед, переломился в
поясе и поклонился до земли:
- Хощу рещи вам, о братие, что бежим мы от бесчинствующих злодеев,
рекомых татарами, кои все земное искореняют нещадно...
- Потому вы и рясы надели?
- Рясы эти исконные наши и обвисли на нас от малоядения, - пропищал
бабьим голосом высокий монах.
- Людие стали скупы, людие стали немощны, не чтут сана духовного. Че-
го только очи наши не видели? - продолжал красноглазый. - И бессловесные
скоты и бесчувственные каменья от того, что сейчас деется, могут поверг-
нуться в плач и стенание! Увы!.. горе нам, увы!
- А куда же вы путь держите? - строго спросил Баула. От смерти или за
смертью?
- Да что ты непутевое речешь!.. В Киев мы идем, братис, в Киев зла-
тоглавый, первопрестольный! Там, сказывают, монаси не голодуют и не бе-
гают, как здесь, а спасаются в монастырских скитах в достодолжном поче-
те... Потому - народ там богобоязненный, полный благочестия, а злые та-
таровья далеко. О них там и слухом не слыхали.
- А вы топоры держать умеете или их за печку запрятали? - спросил Ба-
ула.
- Отроду топора в руках не держали. Где нам мирским делом заниматься!
Мы духовные стихи поем, заупокойные молитвы и сладостные стихиры читаем.
- Видим мы, что вы из родной земли бежите, когда она кровью заливает-
ся, когда мунгалы детей в костры бросают! - сказал грозно Звяга. - У нас
в отряде тоже есть монах, отец Ратибор. Да еще человека четыре сбросили
подрясники, натянули зипуны и взялись за рогатины. А вы что? Ненужные
вы, дармоеды! Ни пользы от вас, ни толку. Отвечайте, не мешкая, где вы
видели татар?
- В земле суздальской, о братие! Там татары и мунгалы по всем погос-
там рассыпались, жгут и насилуют христиан.
- И страху не имеют?
- А кого им бояться? Говорят, князь Георгий Всеволодович суздальский
уехал далеко, в белозерские леса, большой полк собирать, а его дружинни-
ки и ратные люди заперлись по городам за крепкими стенами... Нам бы по-
есть чего!
- Ладно! Садитесь к костру. Может, кто вас и покормит.
Оба монаха, не снимая заплечных котомок, подсели к костру, где на
угольях кипел закоптелый глиняный горшок.
- Чего варите?
- Аль не видишь? Свежую уху!
- Свежую? То-то радость, отче Авраамий! Да разве в такой лесной чаще
рыба водится?
- А то как же! - ответил Баула. - У нас тут щука и белуга по лесу хо-
дила. Леса пали, горы встали, щучий хвост увяз!
- Поди ж ты какое чудо!
Длинный монах заглянул в горшок:
- А что же рыбы в горшке не видно?
- Ну так что ж! Из твоей котомки щучий хвост торчит, горшка ждет.
- Видишь-правда моя! Говорила тебе-нечего раньше времени плакать!
Монах нехотя скинул котомку и ворча вытащил мороженую щуку:
- Добрые люди на дорогу дали. Путь-то нам до Киева еще долгий... Ку-
шайте, братие, только нас отпустите!
Ваула взял рыбу, поскоблил засапожным ножом чешую, разрубил щуку на
части и бросил в горшок:
- Мучной подпалкой заправим, вот и ладная уха будет. Может, и соль у
тебя есть?
- Есть полгорсти...
- Давай и соль. Мы давно без соли хлебаем.
Длинный монах достал со вздохом из котомки тряпицу, отсыпал из нее
соли в горшок и опять бережно спрятал тряпицу. Оба присели к горшку,
держа деревянные ложки.
- Чего ты все вздыхаешь, отче? - спросил Звяга. - Прилетел тень на
Петров день, сел тень на пень и начал плакать: волосы вянут, дубрава шу-
мит. О чем плачешь? Хочешь на тот свет с солью прийти? Там отчет дадите,
как с татарами воевали?
- Да мы ничего! Мы с охотой! - испугались монахи. Только окажите ми-
лость, как прикончим ушицу, отпустите нас подобру-поздорову!
- Да нам что за корысть держать вас! - сказал Ваула. Только обуза од-
на.
Оба монаха, забыв об ухе, спрятали ложки, стали креститься, кланяться
всем в пояс и быстро зашагали по дороге на юг.
Сторонники, посмеиваясь, принялись за еду, когда между елями снова
показался путник. Он вел в поводу коня.
- Кого бог несет? - крикнул дозорный.
- Гонец из Коломны!
- Ты нам самый нужный человек. Пойдем к старшому!
На поляне горели костры. В стороне стояли привязанные копи. Возле
костров сидели ратники. Один из них, в коротком нагольном полушубке, за-
шивал дратвой разорванный сапог. Другой точил на камне топор, третий
рассказывал:
- Налетел тут на витязя Алешу печенежский могучий удалец по имени Ре-
дедя и хотел ударить его в грудь торчмя головой. А лихой Алеша Попович
как схватит Редедю за голову, как поднимет его над своим темечком, да
как шваркнет о землю, тут у Редеди и дух вон!..
Рассказчик замолк. Все рассматривали подходившего. Он был еще очень
молод, безусый, в кольчуге и высоких булгарских сапогах. Конь его строен
и статей, но очень истощен.
- Видно, дальний путь ты проехал, что конь твой так замаялся? - спро-
сил один из сидевших у костра.
- Из Коломны. Еду гонцом к великому князю Георгию.
- Что же ты таким кружным путем едешь? - спросил ратник, чинивший са-
пог.
- Всюду татарские разъезды. Поневоле пришлось петлять...
- Что-то, сынок, лицо твое мне больно знакомо?
- Да и я тебя помню, - отвечал прибывший, - Не ты ли приезжал в Перу-
нов Бор на медвежью охоту? Отец мой, Савелий Дикорос, тебя по лесу во-
дил. Здоров буди, Евпатий Коловрат!
- Ужель Торопка? Каким же ты удалым витязем стал! Да что же ты сто-
ишь? Садись к нам!
Торопка привязал коня к дереву и опустился на ворох еловых ветвей у
костра. Он подробно рассказал об осаде Коломны, Владимира, о своем
бегстве и стычке с монголами. Евпатий расспрашивал его, где сейчас стоят
татарские отряды,.куда пролегает Батыева тропа. Торопка толково объяс-
нил, что знал. Тогда Евпатий повернулся к сторонникам:
- Сниматься со стоянки! Идем на север!
Глава шестая. НОЧНАЯ СХВАТКА
...Хоть мало нас, но мы - славяне!
Удар наш меток и тяжел...
Н. М. Языков
Евпатий узнал от встречных селян, что в усадьбе великого князя Геор-
гия Всеволодовича близ Суздаля пирует и бесчинствует какой-то татарский
отряд и что туда проехали важные ханы со знаменами и значками.
- Может, там стоит сам царь Батыга? - подумал Евпатий. Теперь иль ни-
когда я сосчитаюсь с ним!..
И отряд, разделившись, спешно направился к Суздалю. Конные - ястребки
- делали большие обходы, чтобы миновать многолюдную дорогу, где рыскали
татарские отряды в поисках поживы. Пешие - волчата - шли напрямик, лес-
ными тропами.
Подъехав к усадьбе, Евпатий задержал конных черниговцев за рощей, а
сам пробрался вперед, на опушку.
Из-за высокого бревенчатого тына слышались заунывные песни и перелив-
ные трели татарских дудок. Сумерки быстро сгущались. Из ворот усадьбы
выехало около сотни татарских всадников. Один из них держал белое девя-
тихвостое знамя. Монголы стегнули коней и вскачь помчались по дороге.
Когда совсем стемнело и над спящим лесом поднялась яркая луна, к Ев-
патию подобрался Звяга:
- Волчата здесь, стоят наготове. Не пора ли?..
- Начинайте! - отвечал Евпатий. - Не подымайте шума. Бейте молча!..
Сторонники напали тихо, без единого крика. Спавшие крепким хмельным
сном монголы долго не могли понять, что случилось, откуда свалились не-
ведомые враги. Быстро носились по широкому двору усадьбы безмолвные
всадники. Переливались голубыми искрами их стальные кольчуги. Длинные
прямые мечи и тяжелые палицы поражали татарских воинов. Только хриплые
стоны нарушали тишину.
- Крылатые мангусы! - пронесся крик. Его повторяли в ужасе просыпав-
шиеся татары. Очнувшись, они метались по двору усадьбы, стараясь выр-
ваться, бежали к воротам, где их встречали неведомые люди и рубили топо-
рами.
Отчаянный бой продолжался всю ночь в багровом дыму разгоравшегося по-
жара. Старые деревянные постройки пылали яркими огнями. Монголы, застиг-
нутые врасплох, перепутались в общей суматохе и с,воем отчаяния бегали
между пылавшими избами и конюшнями.
В эту ночь сторонники вырезали многочисленный татарский отряд, но и
сами в жестоких схватках потеряли немало своих.
Глава седьмая. БЕРЕНДЕЕВО БОЛОТО
Узнав о гибели отряда монголов, Бату-хан разослал во все концы нуке-
ров, сзывая войска, рыскавшие по суздальской земле. Указано было место,
где встретиться, - около города Переяславля-Залесского. Отряды должны
были стягиваться кольцом, как на облавной охоте, затягивая петлю и сго-
няя встречных в середину круга.
Новые вестники донесли Бату-хану, что неуловимые - летучие урусуты -
перебили еще несколько татарских отрядов и опять исчезли в дремучих ле-
сах.
Тем временем Евпатий со своими сторонниками продвигался на север. От
встречных убегавших в леса селян Евпатий узнал, что татары не идут
дальше, а повернули обратно. Это известие встревожило Евпатия. Татары
стали появляться со всех сторон, нужно было проскользнуть между ними,
пробиться дальше, а корм кончался, не было ни сена, ни хлеба.
Лесными тропами Евпатий вышел на Берендеево болото, из которого берет
начало речка Трубеж, впадающая в Плещееве озеро. По руслу реки Евпатий
думал вырваться из кольца татарских отрядов и уйти к Угличу.
На гладкой поверхности замерзшего болота неожиданно показались та-
тарские всадники. С копьями наперевес, на маленьких крепких конях, они
выезжали из густого леса и мчались к растянувшемуся по льду отряду Евпа-
тия. Не доезжая нескольких шагов, татары пускали стрелы и быстро скакали
прочь, точно завлекая за собой противника,
Евпатий знал татарские уловки и вел свой отряд в сторону Плещеева
озера. Однако на пути показалась новая густая толпа конных татар. Они
медленно отступали в лес, уклоняясь от боя. Евпатий продолжал двигаться
прежним путем, приближаясь к руслу речки Трубежа.
Впереди подымалась возвышенность, поросшая сосновым лесом. На ее об-
наженной вершине виднелись каменные развалины странных древних построек,
засыпанных снегом.
- Палаты царя Берендея! - заговорили сторонники. Здесь жил - царь Бе-
рендей, до колен борода!
Около развалин на холме появился еще новый татарский отряд. Впереди
развевались длиные концы пятиугольного знамени.
- Батыга там!.. - крикнул Евпатий. - Вперед, соколики! и вместе с
конниками помчался в сторону холма.
Пешие сторонники продолжали идти ровным шагом, готовые помочь черни-
говцам. Татары на холме зашевелились и стали спускаться на лед. У подно-
жия конники сшиблись с татарами. Евпатий отбросил нескольких встречных
татар и помчался вверх к белому знамени с изображением кречета.
Наперерез Евпатию скакал на рыжем коне большой монгол с поднятым кри-
вым мечом. Евпатий изловчился, повернул коня в сторону и, поравнявшись,
понесся рядом с монголом. Тот замахнулся, но Евпатий ударил с такой си-
лой, что кривой меч монгола переломился. Вторым ударом Евпатий рассек
монгола до пояса, и тот свалился с седла. Крики ужаса послышались среди
татар:
- Уй! Тогрул убит!.. Вай-дот! Тогрул убит!..
Евпатий снова бросился к холму. Подоспевшие конники скакали рядом с
ним, сшибаясь с налетавшими врагами. Татары, бывшие на холме, умчались
врассыпную,
Евпатий остановился на вершине и оглянулся. Татары появлялись со всех
сторон. Все новые и новые отряды выезжали из леса и кольцом окружали
холм, где на развалинах собрались бесстрашные - ястребки - и - волчата.
Бой длился долго. Бесчисленные татары густым строем наступали на
русских воинов. Спешившиеся черниговские всадники стояли плотной стеной,
не уступая стремительным нападениям. Плохо вооруженные сторонники в
яростных схватках уложили немало татар. Но ряды русских быстро редели.
Там, где всего больше теснилось воинов, где чаще свистели стрелы, где
громче звенели мечи, - выделялись два высоких воина. Они не пригибались
к земле, укрываясь от удара, они не прятались от смертоносных стрел.
Выпрямившись во весь рост, они отчаянно бились, не отступая.
Рядом с ними сражались плотными рядами русские ратники. Меткие та-
тарские стрелы отлетали от крепких кольчуг, кривые сабли их не задевали.
Несокрушимой стеной стояли они и отбивали буйные налеты татар.
Изредка, сквозь страшные звуки сечи дикий визг татар, крики русских,
ржание коней, лязг железа, вопли раненых слышался густой раскатистый
возглас:
- Держись, друже Евпатий! Рази их, окаянных!..
В ответ раздавался звучный голос, которым, бывало, на вече любовались
рязанцы:
- Не бойся, отче Ратибор, держусь!
Прямой блестящий меч свистел в руках Евпатия. Рядом Ратибор сокрушал
наседавших татар своей страшной палицей.
Лучших всадников посылали сюда ханы. Но кони испуганно поднимались на
дыбы и уносились в сторону. Другие падали вместе с седоками, сраженные
ударами витязей. Кто успевал увернуться от меча Евпатия, того настигала
палица Ратибора.
Громадный, с блестящим шлемом на длинных седых кудрях, с горящим
смуглым лицом и сверкающими темными глазами, с тяжелой палицей в руках,
Ратибор приводил в ужас нападающих, Евпатий был также грозен в своей ре-
шительности н мужестве.
И в страхе отступили татары.
В стороне, верхом на вороном жеребце, окруженный главными темниками,
Бату-хан наблюдал за битвой. Движением руки он подозвал Субудай-багату-
ра.
- Повелеваем: привести мне обоих урусутов живыми!
Субудай послал отборную сотню, за ней вторую... Воины не вернулись, а
урусуты продолжали биться.
Взбесившийся конь примчался, на нем едва держался в седле раненый. Он
тяжело упал к ногам Бату-хана:
- Джихангир! Их взять нельзя! Это сам урусутский бог Сульдэ!..
Последние слова раненый прошептал чуть слышно. Он вздрогнул, вытянул-
ся и затих. Нукеры оттащили его в сторону. Бату-хан отвернулся. Лицо его
исказилось гневом.
- Почему спят мои шаманы? - прошипел он.
Прибежавшие шаманы выли, били в бубны, плясали. Они просили все-
сильного монгольского бога Сульдэ сразить урусутского бога. На разные
голоса призывали они своих заоблачных богов, молили их о помощи, обещали
им девять лучших вороных коней и девяносто девять пленных юношей.
Но бог Сульдэ был сердит. Он не захотел помочь и спуститься в глубо-
кие снега, в бездонные болота. Да - и шаманам не нравилась злая земля
урусутов, где выли свирепые метели и трещали жестокие морозы. Им хоте-
лось скорей обратно, в привольные монгольские степи, где остались их ми-
лостивые боги.
А воины все падали вокруг страшных урусутских витязей. Уже давно дли-
лась битва. Но Ратибор и Евпатий не чуяли усталости. С прежней сокрушаю-
щей силой взлетала страшная палица, с прежней верностью косил острый
меч. Так же громко звучал призыв Ратибора. По-прежнему уверенно отвечал
Евпатий.
Русские воины, забывая усталость, сомкнув ряды, продолжали сражаться.
Они наступали на татар, подбадривая друг друга громкими криками:
- Вперед, черниговцы!,. Держись, рязань!.. За волю русскую!..
Бату-хан напряженно, не отрываясь, следил за битвой. Он завыл, уви-
дев, как третья сотня полегла от ударов грозных урусутов:
- Я теряю лучших моих воинов!..
Теснившиеся около джихангира темники попятились.
- Вай-дот! - кричали они. - Что с ними делать? Это не люди, а крепкие
камни!
Бату-хан ударил себя по щекам и завизжал.
- Субудай! Субудай!
И бросил подскакавшему старому полководцу какое-то распоряжение.
Забегали нукеры. Послышался тяжелый топот коней, странный скрип и
шум. Прозвучали новые татарские выкрики, треск и грохот. Резкие удары в
медные щиты отозвали с холма татарских воинов, схватившихся с урусутами.
Евпатий, видя отступление татар, высоко поднял меч:
- Вперед!.. За...
Но страшный удар в грудь прервал его могучий голос. Он упал, облива-
ясь кровью.
С ужасной силой, сбивая все встречное, летели в теснившихся на холме
русских воинов огромные камни. Это татары подтащили на полозьях китайс-
кие камнеметные машины.
Взвыл Ратибор волчьим голосом. Отшвырнул палицу, бросился к любимому
другу. В отчаянии теребил его:
- Жив ли ты, Евпатий?.. Откликнись, друже!
Осторожно припал к нему ухом... Кончено! Больше не придется им вместе
биться за родную Русь.
Он поднял голову, оглянулся. Со всех сторон с диким грохотом падали
страшные камни, сокрушая русских храбрецов. Ратибор поклонился мертвому
другу, поднялся во весь свой громадный рост и пошел, безоружный, большой
и грозный, с бурно дышащей грудью и горящими глазами, навстречу неминуе-
мой смерти.
Глава восьмая. ПОСЛЕДНИЕ НА БУГРЕ
...Где честная могила Евпатия,
Знают ясные зори с курганами,
Знала старая песня про витязя,
Да и ту унесло ветром-вихорем!..
Лев Мей. Песня про Евпатия.
Битва подходила к концу.
Между соснами на бугре еще стояла маленькая кучка людей. Это были
последние, оставшиеся в живых воины отряда Коловрата. Камни редко падали
на бугор, где люди стояли выпрямившись, тесно прижавшись друг к другу,
спокойно ожидая смерти. Они выпустили последние стрелы. Сделать больше
ничего нельзя.
Нет... Можно!
Неожиданно высокий, звонкий, словно детский, голос затянул песню...
Родную, протяжную и грустную песню:
Еще что же вы, братцы, призадумались,
Призадумались, ребятушки, закручинились?
Что повесили свои буйные головушки...
Песню дружно подхватили другие голоса, и она полилась, смелая и
вольная. Песня, казалось, говорила, что русские люди, умирая, прощаются
с любимой родиной. Песня, казалось, говорила, что татары русских не сло-
мили!
Взглянув в сторону оставшихся урусутов, Бату-хан приказал остановить
машины. Грохот прекратился. И тогда до монгольских военачальников донес-
лись звуки плавного, протяжного пения. Джихангир удивленно прислушался.
- Взять их! - приказал он. - Привести сюда живыми!
Непобедимые - бросились исполнять священную волю джихангира, Они ок-
ружили оставшихся урусутов. Набросились одновременно со всех сторон,
захлестывая арканами, сломили уже бесполезное упорство, скрутили урусу-
там руки за спину. Только помня строгий приказ джихангира, монголы не
разделались с ними.
Бату-хан окинул приведенных пленных внимательным взглядом. Многие
урусуты были ранены, залиты кровью, ушиблены камнями. Были среди них бе-
лобородые старики, были двое юных, совсем мальчики. Урусуты стояли спо-
койно и мрачно. Они не склоняли головы, как виноватые, не было у них
волнения или страха. Готовые к смерти, они смотрели в глаза грозному ха-
ну.
- Развязать пленным руки! - приказал джихангир. - Субудай-багатур,
надень на шею каждому урусуту деревянную пайцзу.
- Внимание и повиновение! - сурово отвечал старый полководец. - Баур-
ши, принеси мой мешок с пайцзами!
- Скажи им, коназ Галиб, обратился джихангир к стоящему сзади старому
толмачу Бату-хан прощает храбрых урусутов и дарит им жизнь и свободу.
Они настоящие багатуры!
Князь Глеб поморщился, но поспешил исполнить приказание. Бату-хан
пристально следил за ним.
Показывая на пленных урусутов, Бату-хап крикнул громко, чтобы воины
слышали его:
- Вот как надо любить и защищать свой родной улус!
К Бату-хану подошел летописец, факих Хаджи Рахим и до земли склонился
перед молодым джихангиром:
- Ты великий, ты справедливый! Твоими устами говорил сейчас Священный
Воитель, твой мудрый дед. Он учил так поступать...
Баурши направился к урусутам, которые еще не понимали происходившего.
Но Бату-хан остановил его. Князь Глеб перевел вопрос джихангира:
- Кто запел песню?
Урусуты переглянулись. В одном порыве три пожилых бородатых воина
сделали шаг вперед. Но в тот