одходя к Итилю, все монголо-татарские войска получили приказ джихан-
гира в три дня переправиться на другой берег. Гонцы носились вдоль лаге-
рей. Некоторые отряды еще не прибыли и где-то тянулись позади,  по  выж-
женной солнцем равнине,
   Одним из первых прибыл к реке Итиль хан  Кюлькан,  младший  сын  Чин-
гиз-хана от его последней молодой жены, красавицы Кулан-Хатун, умершей в
Каракоруме от отравы, поднесенной на обеде завистливыми родичами.
   Высокий и красивый, как его мать, с узкими, слегка скошенными  глаза-
ми, всегда беспечный и полупьяный, Кюлькан ответил гонцу, что здесь  бо-
гатая охота на птиц, дзеренов и сайгаков и что  он  переправится  только
после окончания охоты.
   Кюлькан поставил на берегу Итиля знаменитую  юрту  своей  матери  Ку-
лан-Хатун, в которой  она  принимала  Священного  Воителя,  Чингиз-хана.
Вместо войлоков юрта была покрыта пятнистыми  шкурами  горных  барсов  и
подбита соболем. Хан Кюлькан устраивал в ней каждый день пиры и веселил-
ся с молодыми сверстниками, монгольскими знатными ханами.
   Вскоре к нему прискакал второй гонец в сопровождении сотни  "бешеных"
Субудай-багатура. Строгий полководец извещал беспечного  чингизида,  что
"не исполнивший приказа увидит смерть,  а  замедливший  переправу  будет
смещен на самую низкую должность, и его  место  займет  более  растороп-
ный..." Гонец добавил от себя, что "неодолимые" и десять тысяч  отборных
воинов получили приказ садиться на коней, если хан Кюлькан снова ответит
отказом.
   Хмель мгновенно вылетел из головы Кюлькана. Он призвал своих  нойонов
и багатуров, которые стали вспоминать, как в таких случаях поступал Чин-
гиз-хан. Монголы начали спешно резать баранов и козлов,  сдирать  с  них
шкуры чулком, через шею, перевязывать отверстия жилами и надувать бурдю-
ки. Большие заботы и хлопоты вызывали обозы, которые у каждого чингизида
достигали значительных размеров и в походе были  крайне  обременительны.
Воины Кюлькана делали из бурдюков плоты и тесали  из  жердей  весла.  От
Кюлькана во все стороны помчались гонцы узнать, готовятся ли к переправе
другие отряды.
   Субудай-багатур о  многом  позаботился  заблаговременно.  Сверху,  из
царства Булгарского, прибыла тысяча двадцативесельных  просмоленных  ло-
док. Этот подарок прислал Бату-хану его брат Шейбани-хан по просьбе  од-
ноглазого полководца. В лодках сидели полуголые, в отрепьях  гребцы-бул-
гары, ставшие от жгучего солнца темными, как сосновая кора.
   Лодки остановились в устье Еруслана и вдоль берега Итиля. Субудай-ба-
гатур выделил сто лодок и приказал, чтоб в каждую лодку вошли  по  двад-
цать нукеров, имея с собой лишь седла, переметные сумы и трехдневный за-
пас ячменя для корма коня. Кони же сами переплывут реку.
   Было яркое, теплое осеннее утро. Река спокойно несла прозрачные воды,
нежась под ласковыми лучами солнца. В этом месте река была очень широка,
коням придется плыть с трудом. Как-то они справятся с течением?
   Арапша со своей сотней должен был переправиться первым. Он  стоял  на
песчаном берегу и измерял взглядом ширину реки.  Смелости-то  хватит,  а
вот хватит ли силы? К нему подошел коренастый монгол в синем, длинном до
земли чапане с загорелым молодым лицом. Из-под отворотов войлочной шапки
смотрели  властные  холодные  глаза.  Это  был  сын  Субудай-багатура  -
Урянх-Кадан, выдвинувшийся в китайскую войну  решительностью  и  смелыми
набегами.
   - Я узнал, что мой почтенный отец поручает тебе первому переправиться
на тот берег. Дело не только в переправе. Приготовился ли ты к битве? На
той стороне собрались неведомые всадники. Сколько их -  неизвестно.  Они
могут вступить в бой. Кто они - саксины, куманы, буртасы или  урусуты  -
не все ли равно! Надо их отогнать, занять берег и отослать все лодки сю-
да обратно. В каждой лодке должны остаться пять нукеров присматривать за
гребцами, не то на обратном пути булгары захотят убежать от нас вниз  по
реке. На конях надо оставлять оброти или уздечки и связывать их чембура-
ми. Слабые кони должны плыть около лодок, их следует поддерживать за по-
вод. Мой почтенный отец дает в твои руки старого крепкого жеребца, свое-
го любимого саврасого, который покажет другим коням, как надо плыть.  Он
уже переплывал и серебряный Улуг-Кем и многоводный Джейхун.
   - Я сберегу драгоценного коня! - сказал Арапша.- Только  зачем  посы-
лать обратно для присмотра за гребцами по пять нукеров? Достаточно одно-
го! Кто осмелится ослушаться одного монгола?
   - Осторожность в большом деле не вредит! - ответил Урянх-Кадан.
   Субудай-багатур, сутулый и грузный, стоял невдалеке на берегу,  возле
саврасого жеребца с широкой грудью, черной гривой и длинным черным хвос-
том. Субудай гладил его толстую мускулистую шею,  что-то  шептал  ему  в
мохнатое ухо. опять гладил и ласкал и кормил его кипчакской просяной ле-
пешкой.
   Отгоняя вьющихся слепней, саврасый кивал головой и, каталось,  молча-
ливо соглашался поддержать славу монгольского коня.
   Мусук был в сотне, которой предстояло первой переплыть огромную реку.
Он был готов ко всему - плыть так плыть! В ногах его лежало седло, рядом
стоял кипчакский конь, подаренный ему Арапшой. Но конь был очень зауряд-
ный и сильно заморенный,
   Арапша подошел, взглянул на Мусука и спросил:
   - Ну как?
   - Переплыву.
   Арапша пощупал ребра коня, впадины над глазами и махнул рукой:
   - Плох твой конь! Не выдержит! Садись сзади, на  корме  лодки.  Держи
коня крепко за повод, помогай ему плыть и берегись, чтобы вода не попала
ему в уши. Если же лопнет повод и конь утонет - так тебе и надо! О креп-
ком ременном поводе надо было заботиться заранее.
   Субудай-багатур взглянул на сытого, мускулистого, с шелковистой блес-
тящей шерстью гнедого коня Арапши и  милостиво  разрешил  привязать  его
чембур к уздечке своего саврасого любимца.
   Субудай сам свел жеребца к реке и вошел вместе с ним в воду, еще  раз
что-то шепнул коню на ухо и ударил его ладонью:
   - Уррагх! Вперед!..
   Жеребец наклонил голову к воде, понюхал, фыркнул, поиграл ногой и ре-
шительно направился вперед. Возле него бодро шагал стройный гнедой  копь
Арапши, за ними следовали кони всей сотни.
   Тысячи монголов взобрались на береговые холмы и наблюдали, как их ко-
ни сами плывут через великую реку.
   Сперва пришлось идти через песчаную отмель, за которой сразу  начина-
лась глубина.
   Саврасый погрузился первым, за ним гнедой; только лоб и торчащие  уши
поднимались из быстро несущейся, блестящей на солнце  воды.  Два  -  три
следующих коня бодро поплыли вслед за ними, потом другие,  наконец  весь
табун исчез в волнах, и только торчащие уши и  слегка  всплывшие  головы
показывали, как движутся кони, стараясь преодолеть могучее течение  Ити-
ля.
   В это время первые большие черные лодки выдвинулись из устья  Ерусла-
на. В них поспешно садились воины, сверкая оружием,  некоторые  вели  за
собой более слабых коней. Гребцы опустили в воду  длинные  белые  весла,
взмахнули ими, и лодки медленно поплыли.
   Мусук сидел на корме и наблюдал, как его небольшой  рыжий  конь  плыл
рядом, старательно загребая ногами. Лодка подвигалась слишком быстро для
коня, и ременный повод натягивался все туже. "Лопнет ремень, конец моему
коню! - думал Мусук.- Опять стану безлошадным конюхом..."
   - Тише гребите! Не утопите коня! - умолял он гребцов.
   Стремительная река относила далеко вниз плывущих коней  и  лодки.  На
середине реки Мусук с ужасом заметил, что его конь начал уставать и раза
два ложился на бок.
   - Вода нальется в уши - погибнет! - бормотал Мусук.- Ну,  постарайся,
красавчик, ну еще потрудись, дружок! - и он изо всех сил подтягивал  ко-
ня, который снова выпрямлялся и выгребал ногами. Но не  надолго.  Вскоре
он опять лег на бок, и его светло-рыжее брюхо поднялось из воды, ополас-
киваемое волнами. Мусук уже старался вытягивать из воды только ноздри  и
уши копя.
   Мусук оглянулся. Правый берег быстро приближался. Вот желтые,  песча-
ные обрывистые берега, заросшие серебристой осокой. Дальше видны убегаю-
щие люди. Они на бегу мечут стрелы из небольших луков.  Несколько  стрел
ударилось в борта лодки, другие плеснули по воде.  Монголы  отвечали  из
лодки, натягивая тугие огромные луки, ловко попадая длинными стрелами  в
ближайших противников.
   Лодка зашуршала по песчаному дну. Нукеры соскакивали  прямо  в  воду,
тащили седла, бежали к своим коням, которые подплывали к берегу ниже  по
течению реки. Конь Мусука почувствовал дно и попытался встать  на  ноги,
но две стрелы впились ему в бок. Вода окрасилась  широким  алым  пятном.
Конь, изгибаясь, снова завалился в воду.
   Табун коней во главе с саврасым жеребцом Субудая уже выходил на  пес-
чаную отмель. Монголы бежали к коням, набрасывали  седла  на  их  мокрые
блестящие спины, подтягивали подпруги, садились и  взбирались  вверх  по
песчаному откосу, готовые к бою.
   Арапша выскочил из лодки и оглянулся. Далеко за блестящей гладью реки
был виден левый берег. На нем, как муравьи, двигались пешие  и  всадники
огромного монголо-татарского войска. Черные лодки, взмахивая белыми вес-
лами, уже плыли обратно к оставленному берегу, а им навстречу плыло мно-
жество других лодок, и всюду на глади реки виднелись торчащие уши и мор-
ды фыркающих коней. Раздался громкий голос Арапши;
   - На коней! Живее! Готовьтесь!.. Вперед!..
   И монголы с дикими криками бросились  преследовать  убегающих  воинов
неведомого народа.
 
   Глава тринадцатая. КРОВАВАЯ КОМЕТА
 
   Желто-серые двугорбые верблюды стояли на левом берегу  Итиля.  Подняв
мохнатые головы с выпуклыми блестящими глазами и  выпятив  нижнюю  губу,
они смотрели с надменной важностью на величавое течение многоводной реки
и на необычную суету людей.
   Согнувшись в кеджавэ, положив книгу на  колени,  Хаджи  Рахим  стара-
тельно писал;
   "...К чему такое беспокойство, когда и небо, и степь, и вся вселенная
торжественно спокойны? Ничто не изменяется, равнины земли  беспредельны,
и не мудрее ли идти по ним размеренной  поступью  каравана?  Кто  мчится
вихрем на коне, не окажется ли он все равно в том же месте, куда  придет
равномерно шагающий безмятежный верблюд?.,"
   На верблюде под трепещущей от ветра занавеской сидела  Юлдуз.  Расши-
ренными, удивленными глазами смотрела она на шумную  переправу  многоты-
сячного войска. Она следила за плывущими через реку конями,  за  черными
лодками,- и взор ее невольно искал среди спускавшихся к  реке  всадников
стройного молодого джигита. Некоторые всадники казались ей  похожими  на
него, но нет, это не он, не его гибкие, кошачьи движения.  Мусука  нигде
не было... "Где он скитается? Жив ли он, или свалился где-либо в беспре-
дельной степи и стал добычей орлов и  ворон?.."  Тоска  порой  сменялась
злым чувством: а если он сам помогал продаже своей приемной сестры?  Для
чего? Чтобы участвовать в походе путем ее гибели? Если так, то пусть его
терзают хищные птицы, пусть умрет он без воды в  жгучей  пустыне,  пусть
никто не придет освежить его пылающие, высохшие уста!.
   Сидевшая в другой корзине китаянка осторожно коснулась плеча Юлдуз:
   - Джихангир смотрит сюда!
   По песчаному берегу, во главе большой группы всадников, на  белоснеж-
ном коне ехал Бату-хан. Он свернул в сторону и поднялся на холм. Там  он
остановился, указывая рукой на противоположную сторону реки. От его сви-
ты отделялись один за другим всадники и уносились вскачь исполнять полу-
ченные приказания.
   Молодой нукер, одетый по-мусульмански, в арабском  плате  и  тюрбане,
подошел к верблюдам. За длинную дорогу через степи Юлдуз не  раз  видела
его. Он был начальником сотни и всюду сопровождал Бату-хана. Юлдуз  зна-
ла, что зовут его Арапша Ан-Насир. Он только что вернулся с правого  бе-
рега и давал приказания сидевшим на песке проводникам, обожженым солнцем
до черноты. Они вскочили, схватили оброти верблюдов и свели их к реке.
   Длинные черные лодки приближались. Гребцы ставили их  рядом,  по  три
лодки, настилали поперек доски  и  скрепляли  их  веревками.  Получались
крепкие паромы.
   Арапша давал приказания спокойно, отчетливо, не делая  лишних  движе-
ний. Его распоряжения исполнялись быстро и беспрекословно.  Рабы  тащили
доски и колья, стучали топорами, вбивали колья близ берега,  переплетали
их ветвями лозы. Все работали с крайней быстротой, не ходили,  а  бежали
со всех ног. Вскоре от берега потянулись в воду мостики. К  ним  пристал
паром.
   Плотниками распоряжался высокий толстый человек в странной просторной
одежде. С его небольшой синей шапочки спускалось на спину длинное  перо.
Он постоянно обращался к Арапше, который стоял неподвижно у самой  воды,
наблюдая за работой.
   Китаянка снова шепнула.
   - Этот человек с длинным пером на шапке - большой  мастер,  строитель
Ли-Тун-По. Он умеет строить дома, мосты, дворцы,  легкие,  как  кружева,
киоски - все! Я слышала, как он вздыхает  и  ругается  на  нашем  языке:
"Нет, здесь мне не жить! Эта проклятая дикая страна  не  для  меня!"  Он
большой ученый, пленный китаец. Я слышала о нем еще на родине....
   Старшие жены забеспокоились и запищали тонкими птичьими голосами:
   - А если лодки перевернутся? Мы не хотим ехать! Пусть сперва попробу-
ет кто-нибудь другой!
   Арапша, не взглянув на ханских жен и не отвечая  им,  приказал  рабам
проводить отдельно по одному верблюду на каждый плот. Ханши снова завол-
новались:
   - Пусть первой поедет черная, рабочая жена! Мы посмотрим,  не  утонет
ли она.
   Арапша приказал погонщикам провести на паром крайнего, седьмого верб-
люда, на котором ехали Юлдуз и ее китайская служанка. Когда верблюд  по-
ровнялся с Арапшой, И-Л-Хэ сказала ему:
   - Прикажи мастеру Ли-Тун-По ехать вместе с маленькой ханшей Юлдуз.
   Арапша поднял на китаянку холодный, недоверчивый взгляд и отвернулся.
   Около мостков верблюд опустился на колени. Китаянка и Юлдуз  осторож-
ными мелкими шажками прошли на паром. Впереди шел китайский мастер, сле-
дя, чтобы они не оступились. За ним погонщики провели на паром огромного
мохнатого верблюда. Он  ревел,  мотал  головой.  С  длинных  губ  падала
клочьями белая пена. На пароме верблюд не захотел опуститься на колени и
стоял, горделиво поворачивая голову точно желая насладиться редким  зре-
лищем переправы бесчисленного войска через широкую реку.
   Юлдуз, покрытая большим шафрановым платком, опустилась  на  коврик  в
уголке парома. За нею встала китаянка  И-Ла-Хэ.  Ветер  играл  складкими
легкой шелковой ткани лилового плаща. Гребцы опустили весла в воду. Рабы
стали разматывать концы каната.
   Послышались крики: "Подождите!.."
   Бату-хан на белом жеребце подъехал к мосткам и легко соскочил с  сед-
ла. Сам взял повод, провел недоверчиво фыркающего коня на паром и поста-
вил его рядом с верблюдом. За джихангиром последовал  Арапша.  Несколько
монголов бегом направились к парому. Арапша повернулся, отбросил их  об-
ратно: один оступился и упал в воду. Арапша прыгнул на паром, когда  тот
стал уже отдаляться от мостков.
   Бату-хан стоял между белым конем и гордым верблюдом. Лицо  джихангира
светилось нетерпением и хищной радость перед ним расстилалась земля, за-
воевание которой принесу немеркнущую славу!.. Он обратился  к  маленькой
женщине, закутанной в шелковое покрывало:
   - Как твое имя, маленькая хатун?
   - Юлдуз, мой повелитель.
   - Это хорошее, приносящее удачу имя.
   Подошел китайский строитель Ли-Тун-По:
   - Сегодня великий день. Ты, ослепительный, пересекаешь огромную реку,
которая отделяет запад от востока. Ты плывешь вместе с прекрасным смелым
конем и другом путников - могучим верблюдом. А перед тобой светится  Юл-
дуз - звезда, которая принесет тебе удачу.
   И-Ла-Хэ незаметно шепнула Юлдуз несколько слов. Помня приказания ста-
рой ханши Ори-Фуджинь слушать советы китаянки, Юлдуз покорно  поднялась.
Покраснев от волнения, она громко сказала Бату-хану:
   - Твое имя, как яркая комета, пролетит по темному небосклону! Оно ос-
ветит ослепительными победами путь монгольского войска!..
   Бату-хан чуть улыбнулся, сдвинул брови и снова стал холодным и непро-
ницаемым:
   - Я сумею выполнить великую задачу: раздвинуть до конца вселенной не-
сокрушимую власть монголов.
   Белый конь косился черными глазами на всплески волн и перебирал нога-
ми при каждом взмахе длинных весел. С другой стороны гордый и  величест-
венный верблюд спокойно глядел вдаль, знакомясь с вольным простором вод-
ной стихии,
   Противоположный берег приближался. Там на песчаной  косе  выстроилась
сотня монгольских нукеров с копьями и трепещущими цветными значками.
   Рожки, дребезжа, подали сигнал:
   "Внимание и повиновение!"
   Все великое монголо-татарское войско переправлялось через Итиль много
дней. Просмоленные лодки всех размеров непрерывно перевозили воинов,  их
походные вьюки, разобранные юрты, мешки с зерном, мукой и прочее.  Лодок
не хватало, почему были связаны плоты из бревен и надутых воздухом кожа-
ных бурдюков; на эти плоты сгонялись верблюды и другой скот, и все это с
шумом, ревом и криками плыло по реке к правому берегу.
   Бату-хан некоторое время оставался близ горы Урака. Он  приказал  пе-
реправившимся через реку передовым отрядам двинуться вперед,  в  великую
Половецкую степь, и там начать погоню за быстро уходившими на запад и на
юг половецкими племенами,
   - Кто будет сопротивляться,- говорил Бату-хан,- того уничтожать!  Кто
из встречных ханов покорится вместе со своими родами, пусть  присоединя-
ется к войску, но его скот и его имущество  должны  послужить  для  мон-
гольских воинов как военная добыча. Для кипчаков и других племен - вели-
кая честь вступить воинами в мое могучее  войско.  Своими  победами  они
приобретут новые богатства...
 
   Глава четырнадцатая. КОЛДУН С УРАНОВОЙ ГОРЫ
 
   Осенью 634 года Биджан-Или ставка Бату-хана находилась уже на  правом
берегу многоводной реки Итиль, против устья се левого притока  Еруслана,
близ горы хана Урака.
   Золотисто-желтый шатер с золотой маковкой стоял близ ручья, у  подно-
жия мрачной горы. Около шатра были привязаны к приколам девять  отборных
жеребцов; среди них выделялся статностью и легкостью движений знаменитый
белый конь джихангира. Далее расположились подковой шатры семи звезд Ба-
ту-хана, его прекрасных жен. Над шатром джихангира, на высоком  бамбуко-
вом шесте, украшенном китайской резьбой, развевалось пятиугольное  девя-
тихвостое знамя.
   Другие царевичи-чингизиды поставили свои  шатры  вдоль  берега  реки.
Каждый шатер находился в центре кольца юрт, в которых помещались  телох-
ранители-тургауды, шаманы, знахари, ловчие с соколами, доезжачие с  бор-
зыми, повара, флейтисты, трубачи и прочая свита.
   По обоим берегам реки протянулись шумными лагерями отряды разных пле-
мен и народов, присоединившихся к монголо-татарскому войску.
   Лодки и плоты беспрерывно перевозили воинов, лошадей, скот и грузы.
   На левой стороне реки, где раскинулись зеленые луга,  паслись  тысячи
разношерстных коней из отрядов, еще не успевших переправиться.
   На третий день после переправы был объявлен праздник Надам " по  слу-
чаю прибытия монгольского войска на правый берег великой реки, где начи-
нались земли еще не покоренных и неведомых народов.
   Начальники отрядов прибыли со своими боевыми знаменами и поставили их
на вершине Ураковой горы. Яркие, узорчатые ткани  трепетали  на  высоких
шестах под сильными порывами осеннего ветра.  Среди  множества  полотнищ
выделялись огромные цветные шелковые знамена одиннадцати  царевичей-чин-
гизидов.
   Ветер гнал большие серые волны могучей  реки.  Длинные  черные  лодки
спешили перевезти воинов на торжественный праздник великого монгольского
войска.
   Бату-хан несколько раз совещался с приближенными ханами. Он  опасался
злых чар ураковских колдунов, которые могли нагнать бурю. Если  разбушу-
ется многоводная река, она смоет с берегов самовольных гостей.
   На горе Урака монголы нашли прятавшихся кол