от росных трав, в  которых  с
утра жировал. Кролик морщил нос, поводил то и  дело  ушами,  исследуя  тихие
звуки  -  возможно,  опасные.  Лапкам  передались  было  от  земли  какие-то
ритмические сотрясения, и нос заморщился,  уши  задвигались  -  но  вибрация
стихла. Потом шевельнулись ветки ивы шагах в тридцати, но по ветру, так  что
устрашающих запахов до кролика не донеслось.
     Минуты две уже слышны были ему звуки любопытные,  но  с  опасностью  не
вяжущиеся: короткий щелк, а затем свист словно бы  крыльев  горлицы.  Кролик
лениво вытянул, подставил солнцу заднюю ногу. Щелк - свист -  тупой  удар  в
мех груди. Кролик замер, глаза расширились. Грудь пронзена  была  бамбуковой
стрелой, железный ее наконечник глубоко вошел в землю. Кролик  поник  набок,
забил, засучил в воздухе лапками, затих.
     От ивы, пригибаясь, подошли два мальчика  с  большими,  фута  в  четыре
длиной, луками в руках; за левым плечом у каждого колчан с пучком  оперенных
стрел. Одеты оба в выцветшие синие рубашки и комбинезоны, но лоб по-индейски
обвязан тесьмой, и за нее воткнуто  у  виска  красивое  перо  из  индюшиного
хвоста.
     Мальчики шли крадучись, ставя ноги носками внутрь  -  подражая  походке
индейцев. Кролик уже оттрепетал, когда они нагнулись к своей жертве.
     - Прямо в сердце, - сказал Кейл таким тоном,  точно  иначе  и  быть  не
могло.
     Арон глядел молча.
     - Я скажу, что это ты, - продолжал Кейл.- Пусть он тебе зачтется, а  не
мне. И скажу, очень трудно было попасть.
     - И правда трудно, - сказал Арон. - Вот я и скажу. Расхвалю тебя  перед
отцом и Ли. - Да нет, не надо. Я не  хочу.  Знаешь  что:  если  еще  кролика
подстрелим, то скажем, что добыли по одному, а если больше не подстрелим, то
давай скажем, что стреляли одновременно и не знаем, кто попал.
     - А не хочешь, чтоб его зачли тебе? - хитровато спросил Кейл.
     - Одному мне? Нет. Хочу, чтобы нам обоим.
     - А и правда, стрела-то ведь моя, - сказал Кейл.
     - Нет, не твоя.
     - Ты глянь на оперение. Видишь зазубринку? Это мой знак.
     - Как же она попала ко мне в колчан? Я никакой зазубринки не помню.
     - Не помнишь и не надо. Но все равно я скажу, что это ты стрелял.
     - Нет, Кейл, - произнес благодарно Арон.- Не хочу. Скажем, что стреляли
одновременно.
     - Ладно, пусть будет по-твоему. Но вдруг Ли заметит, что стрела моя?
     - А мы скажем, она была в моем колчане.
     - Думаешь, поверит? Подумает, что ты врешь.
     - Если подумает, что это ты стрелял,  -  ну  что  ж,  пусть  думает,  -
растерянно сказал Арон.
     - Я просто хочу заранее тебя предупредить, -  сказал  Кейл.-  Вдруг  он
заметит.
     Кейл вытащил стрелу за наконечник, так что белые  перья  ее  окрасились
темной кровью кроличьего сердца. Сунул стрелу себе в колчан.
     - Неси кролика ты, - сказал великодушно.
     - Пора домой, - сказал Арон.- Отец, может, уже приехал.
     - А мы могли бы этого кроля зажарить и поужинать,  а  потом  заночевать
тут, - сказал Кейл.
     - Нет, Кейл, ночью слишком холодно. Помнишь, как ты дрожал рано утром?
     - Мне ночевка не страшна, - сказал Кейл.- Я никогда не зябну.
     - А сегодня утром озяб.
     - И вовсе нет. Это я тебя передразнивал, это ты трясся и стучал зубами,
как в лихорадке. Скажешь, я вру?
     - Нет, - ответил Арон.- Я не хочу драться.
     - Боишься?
     - Нет, просто не хочу.
     - Ага, дрейфишь! Ну говори, я вру?
     - Не хочу я ничего говорить.
     - Значит, дрейфишь!
     - Пускай дрейфлю.
     Арон медленно пошел прочь, оставив кролика на земле. Рот  у  Арона  был
очерчен красиво и мягко, синие глаза широко  расставлены.  Так  широко,  что
придавали  лицу  выражение   ангельской   безгрешности.   Волосы   шелковые,
золотистые. Под ярким солнцем голова казалась лучезарной.
     Арон был озадачен; брат часто  его  озадачивал.  Арон  знал,  что  Кейл
чего-то добивается, до чего-то докапывается - а до чего,  не  понимал.  Кейл
был для него загадка: ход  его  мыслей  непонятен  и  всегда  удивлял  Арона
неожиданными поворотами.
     Кейл был похож больше на Адама. Волосы темно-каштановые. Крупней брата,
шире в кости, плечистей, и подбородок жестко квадратен, как у Адама. Глаза у
Кейла карие, внимательные и подчас взблескивают черным блеском. А вот  кисти
рук несоразмерно маленькие. Пальцы  короткие,  тонкие,  ногти  нежные.  Кейл
оберегает  руки.  Он  почти  никогда  не  плачет,  но  если  порежет  палец,
обязательно заплачет.  Не  притронется  руками  к  насекомому,  не  поднимет
мертвую змею. А когда дерется, то бьет палкой или камнем.
     Кейл глядел вслед уходящему брату с уверенной улыбочкой.
     - Арон, подожди меня!- крикнул он.
     Поравнявшись, протянул ему кролика.
     - Можешь нести его, - сказал дружелюбно и обнял за плечи.
     - Не сердись.
     - Ты вечно хочешь драться, - сказал Арон.
     - Да нет. Я просто пошутил.
     - Правда?
     - Конечно. Неси же кролика. И раз ты хочешь, пошли домой.
     И наконец-то Арон улыбнулся. Ему  всегда  делалось  легко,  когда  брат
переставал задираться. Из речного русла мальчики крутой осыпью  поднялись  в
долину. Правая штанина у Арона была закапана кроличьей кровью.
     - Вот удивятся, что  мы  несем  кролика,  -  сказал  Кейл.-  Если  отец
вернулся, подарим кролика ему. Он любит на ужин крольчатину.
     - Давай, - сказал весело Арон.- Знаешь что: подарим вместе и не скажем,
кто подстрелил.
     - Ладно, раз ты так хочешь, - сказал Кейл.
     Пошли дальше молча. Потом Кейл сказал:
     - Все это наша земля - и за рекой до самой-самой дали.
     - Не наша, а отцовская.
     - Ну да, но после него будет наша.
     - То есть как это - после него? - спросил озадаченно Арон.
     - Все ведь умирают, - сказал Кейл.- Как мистер  Гамильтон.  Он  же  вон
умер.
     - Ах, да, - сказал Арон.- Да, он умер.- Но  связать,  соединить  в  уме
мертвого Самюэла и живого отца Арон не мог.
     - Мертвых кладут в гроб, роют яму и опускают, - сказал Кейл.
     - Я знаю, - сказал Арон.
     Ему не хотелось ни говорить об этом, ни думать.
     - А я знаю секрет, - сказал Кейл.
     - Какой?
     - Разболтаешь.
     - Нет, не разболтаю, если секрет.
     - Да уж и не знаю...
     - Скажи, - уговаривал Арон просяще.
     - А ты никому?
     - Никому.
     - Как по-твоему, где наша мама? - начал Кейл.
     - Умерла.
     - А вот и нет.
     - Как это - нет?
     - Она сбежала от нас, - сказал Кейл.- Я слышал, люди говорили.
     - Врут они.
     - Она сбежала, - повторил Кейл.- Но смотри, не выдай, что  это  я  тебе
сказал.
     - Не верю. Отец сказал, мама на небе.
     - Вот скоро я убегу из дому и разыщу ее, - произнес Кейл негромко.
     - Верну ее домой.
     - А где она, те люди говорили?
     - Нет, но я ее найду.
     - Мама на небе. Отец врать не будет, - сказал Арон,  взглядом  прося  у
брата подтверждения. Кейл молчал. Что ж, по-твоему, она  не  с  ангелами  на
небесах? - напирал Арон. Кейл по-прежнему молчал.- А кто они были, те люди?
     - Какие-то мужчины. На почте в Кинг-Сити. Они думали, я не слышу. Но  у
меня слух острый. Ли говорит, я слышу, как трава растет.
     - Да зачем ей было сбегать от нас? - спросил Арон.
     - Откуда я знаю? Может, мы ей не нравились.
     - Нет, - ответил Арон, подумав  над  этими  кощунственными  словами.  -
Врали они. Отец сказал, мама на небесах. И  сам  знаешь,  как  он  не  любит
говорить об этом.
     - Может, потому и не любит, что она сбежала.
     - Нет. Я спрашивал у Ли. И он ответил: "Ваша мама любила вас  и  теперь
любит". И показал мне звезду в небе. "Гляди на нее - быть  может,  это  ваша
мама. И любить она вас будет, пока горит звезда". Вот что Ли сказал. Он что,
врет, по-твоему?
     Сквозь подступившие слезы Арон видел жестко-рассудительные глаза брата.
В них не было слез.
     Кейл был приятно возбужден. Еще одно  оружие  нашлось,  тайное.  Теперь
когда надо, он будет пускать его в ход. Вон как дрожат губы у Арона. Но Кейл
вовремя заметил, что ноздри Арона раздулись. Арон - плакса, но если доведешь
его до слез, иногда лезет драться. А когда  Арон  и  плачет  и  дерется,  он
опасен. Тогда он нечувствителен к ударам и ничем его не остановишь.  Однажды
Ли пришлось даже усадить Арона к себе на колени, обхватить,  прижать  ему  к
бокам руки, чтобы не молотил кулаками, и так,  обняв,  долго  держать,  пока
Арон не успокоился. В тот раз у него ноздри тоже раздулись.
     Кейл не ответил - спрятал свое новое оружие. Вынуть его всегда можно, и
оно острейшее из всех, им найденных. Надо будет на досуге  обдумать,  как  и
когда им пользоваться.
     Но Кейл спрятал его поздновато, - возмущенный Арон  бросился  на  него,
ударил по лицу кроличьим вялым тельцем. Кейл отскочил, крикнул:
     - Я же просто пошутил. Честное слово, Арон, это шутка.
     Арон застыл с недоумением и болью на лице.
     - Мне такие шутки не нравятся,  -  сказал  он,  шмыгнул  носом,  утерся
рукавом.
     Кейл подошел, обнял брата, поцеловал в щеку.
     - Больше не буду так шутить.
     Пошли дальше - молчаливо, не  спеша.  Свет  дня  начал  меркнуть.  Кейл
оглянулся на тучу, гонимую порывистым мартовским ветром,  черно  наплывающую
из-за гор.
     - Гроза будет, - сказал он.- Сильнющая.
     - Ты правда слышал, как те люди на почте говорили? - спросил Арон.
     - Может, они о ком-то другом говорили, - поспешил успокоить  Кейл.-  Ух
ты, ну и туча!
     Арон обернулся взглянуть на черное чудище. Оно мрачно вспухало, огромно
клубилось  вверху,  а  под  собой  тянуло  длинный  шлейф  дождя,  -  и  вот
грохотнуло, блеснуло огнем.  Косой  ливень  гулко  ударил  по  тучно-зеленым
холмам, по простору долины. Мальчики  бросились  бежать,  а  туча  рокотала,
догоняя их, и молнии распарывали вздрагивающий воздух. И вот  гроза  догнала
их, первые тяжкие капли шлепнулись на землю  из  разодранного  неба.  Сладко
запахло озоном. На бегу они жадно вдыхай этот запах грозы.
     Когда сворачивали уже к дому, на подъездную аллею, дождь  обрушился  на
них сплошным водопадом. Они мгновенно промокли; с волос, прилипших  ко  лбу,
вода заструилась в глаза, индюшиные перья на висках согнулись  под  тяжестью
ливня.
     Теперь  -  промокшим  -  бежать  им  стало  незачем.  Ош  остановились,
переглянулись, засмеялись радостно. Ароя крутнул тушку кролика,  выжимая  из
меха воду, подбросил в воздух, поймал, кинул Кейлу. А тот,  дурачась,  надел
кролика себе на шею горжеткой. И оба мальчика покатились со смеху.  А  дождь
шумел в дубах, и ветер лохматил их величавые кроны.

2

     Подходя к дому, близнецы увидели,  что  Ли,  продев  голову  в  прорезь
желтой клеенчатой накидки-пончо,  ведет  к  навесу  какую-то  чужую  лошадь,
запряженную в легонькую коляску на резиновых шинах.
     - У нас гости, - сказал Кейл. - Гляди, коляска.
     И они побежали бегом, потому что приезд гостей целое событие. У крыльца
перешли на шаг, осторожно обогнули дом, потому что  при  гостях  они  всегда
робели.
     Вошли в заднюю дверь, в кухню, остановились; с них  текло.  В  гостиной
слышались голоса -  отцовский  и  еще  какой-то,  мужской,  чужой.  И  вдруг
раздался третий голос, от которого екнуло под  ложечкой  и  спину  щекотнуло
мурашками. Женский голос. А женщин в доме здесь мальчики еще не видели.  Они
на цыпочках прошли в свою комнату, переглянулись.
     - Кто это, как по-твоему? - спросил Кейл.
     Арона вдруг озарило, как вспышкой. Он  чуть  не  крикнул:  "Может,  это
мама! Может, вернулась!" И тут же вспомнил, что  мама  ведь  на  небесах,  а
оттуда нет возврата. Он сказал:
     - Не знаю. Надо переодеться.
     Мальчики надели рубашки и комбинезоны - в точности такие  же,  как  те,
что сняли, но сухие и чистые. Отвязав  намокшие  перья,  причесали  пятерней
волосы. И все время им  слышны  были  голоса  -  низкие  мужские  и  высокий
женский, и вдруг они замерли: до них донесся детский голос - девчоночий -  и
уж это их так взволновало, что даже язык отнялся.
     Они тихонько вышли  в  коридор,  подкрались  к  дверям  гостиной.  Кейл
медленно-медленно повернул ручку и приоткрыл дверь - приподнял ее,  чтоб  не
скрипнула. Они стали глядеть в узенькую щелку, и за этим делом и  застиг  их
Ли, когда вошел черным ходом и сбросил в коридоре пончо.
     - Мало-мало подсматливай? - произнес Ли. Кейл  тут  же  прикрыл  дверь,
язычок ее щелкнул, и Ли поспешил сказать:
     - Отец приехал. Входите, что же вы?
     - А кто там еще? - осипло шепнул Арон.
     - Проезжие. От дождя укрылись.- И, положив свою ладонь  поверх  пальцев
Кейла, Ли повернул ручку и открыл дверь.
     - Мальсики домой плисла, - объявил он и удалился, оставив их на пороге,
на виду у всех.
     - Входите, мальчики! Входите! - пригласил Адам.
     Они вошли потупясь, нога за  ногу,  исподлобья  поглядывая  на  гостей.
Мужчина одет по-городскому. А женщина  -  такой  нарядной  они  в  жизни  не
видали. Плащ ее, шляпа, вуаль лежат рядом на стуле,  а  сама  вся  в  черном
шелку и черных кружевах. Даже подбородок подпирают кружева  на  распорочках.
Казалось бы, уже и этого довольно, но нет. Рядом с женщиной  сидит  девочка,
немного  помоложе  близнецов.  На  ней  клетчато-голубая  шляпка  с  полями,
обшитыми спереди кружевцем. Платье цветастое, и поверх  него  -  фартучек  с
карманами. Длинный подол платья  отвернулся,  и  виднеется  красная  вязаная
нижняя юбочка с кружевной каймой. Лицо скрыто полями шляпы, а  руки  сложены
на коленях, и на среднем пальце правой блестит золотой перстенек с печаткой.
     Мальчики даже дышать перестали, и от недостатка воздуха  перед  глазами
поплыли красные круги.
     - Мои сыновья, - сказал  отец.-  Близнецы.  Это  Арон,  а  это  Кейлеб.
Мальчики, поздоровайтесь с гостями.
     Мальчики  приблизились  понурясь,  подавая  руки  так,  точно  в   плен
сдавались. Сперва господин, затем кружевная дама пожали их вялые руки.  Арон
уже хотел отойти, но дама сказала:
     - А с моей дочерью разве не поздороваешься?
     Арон вздрогнул, не глядя протянул в сторону девочки безжизненную  руку.
Но руку не взяли, не поймали, не пожали, не тряхнули. Она просто  повисла  в
воздухе. В чем дело? Арон глянул сквозь ресницы.
     Лицо девочки тоже опущено, да еще скрыто под шляпкой. Маленькая рука  с
перстнем тоже протянута, но не идет на сближение с Ароновой.
     Он покосился на даму. Та улыбается, показывая зубы. В  комнате  давящая
тишина. И тут Кейл фыркнул.
     Арон дотянулся до девочкиной руки, ухватил, трижды  качнул  вверх-вниз.
Она была мягкая, как лепесток. Его ожгло радостью. Он отпустил руку, спрятал
свою в карман комбинезона.  Поспешно  пятясь,  увидел,  как  подходит  Кейл,
учтиво подает руку, говорит: "Очень приятно". А сам Арон забыл  сказать  это
"Очень приятно", и  сейчас  лишь,  вслед  за  братом  повторил  -  невпопад,
запоздало. Адам и гости засмеялись.
     - Мистер и миссис Бейкой чуть не попали под ливень, - сказал Адам.
     - Мы еще удачно заблудились -  близ  вашей  усадьбы,  -  сказал  мистер
Бейкон.- Мы ехали на ранчо к Лонгам.
     - Оно южнее. Следующий поворот налево. - И Адам  пояснил  мальчикам:  -
Мистер Бейкон - окружной инспектор школ.
     - Не знаю почему, но я очень серьезно отношусь к своей работе, - сказал
мистер Бейкон и продолжал, тоже обращаясь к  мальчикам:  -  Дочь  мою  зовут
Абра. Чудное имя, верно?- спросил он снисходительным тоном,  каким  взрослые
говорят с детьми. И, повернувшись к Адаму, процитировал  нараспев:  "Другого
звал я. Но нежданно, храбро Вместо него на зов явилась Абра".  Мэтью  Прайор
<Мэтью Прайор - английский поэт (1664-1721); цитата взята из поэмы  "Соломон
о суете мирской".>. Не скрою, я желал сына, но теперь Абра для  нас  свет  в
оконце. Не прячь лица, милая.
     Абра осталась в прежней позе. Руки опять сложены на коленях.
     -  "Вместо  него  на  зов  явилась  Абра",  -  еще   раз   с   чувством
продекламировал мистер Бейкон.
     Арон заметил, что брат смотрит на голубую шляпку без всякого страха.  И
проговорил сиплым голосом:
     - По-моему, Абра вовсе не чудное имя.
     - "Чудное" не в смысле смешное, - объяснила миссис Бейкон, - а в смысле
необычное. - И, обратясь к Адаму: -  Мой  муж  всегда  отыскивает  в  книгах
столько необычного. - И мужу: - Дорогой мой, не пора ли нам?
     - Вы не спешите, - живо  сказал  Адам.-  Ли  сейчас  принесет  чаю.  Вы
согреетесь.
     - Ах, с удовольствием! - сказала миссис Бейкон и  продолжала:  -  Дети,
дождь уже кончился. Идите на двор, поиграйте.
     Голос ее прозвучал властно, и они вышли гуськом: Арон, за ним  Кейл,  а
за Кейлом Абра.

3

     - Красивые у вас места, - сказал мистер Бейкон, положив ногу на ногу. -
А размеры у вашего ранчо приличные?
     - Вполне, - сказал Адам.- Оно и за реку уходит. Земли порядочно.
     - И за дорогой, значит, тоже ваша?
     - Да. Стыдно признаться, но я ее всю  запустил.  Лежит  необработанная.
Может, в детстве слишком много на земле работал.
     И мистер, и миссис Бейкон смотрели на него, явно ожидая  объяснения,  и
он сказал:
     - Ленив я, видимо. А тут еще отец оставил мне достаточно,  чтобы  жить,
не занимаясь хозяйством.
     Он,  даже  и  не  подымая  глаз  на  гостей,  почувствовал,   что   они
успокоились. Раз он богат, значит, не ленив. Ленива  только  беднота.  Равно
как только беднота невежественна. А в богаче  безграмотность  -  всего  лишь
каприз или своеобычность.
     - Кто у вас занят воспитанием мальчиков?- спросила миссис Бейкон.
     - Все воспитание, какое уж там есть, дает им Ли, усмехнулся Адам.
     - Ли?
     Адама начали уже слегка раздражать расспросы.
     - У меня только один человек служит, - сказал коротко.
     - Этот самый китаец? - Миссис Бейкон была несколько шокирована.
     Адам спокойно улыбнулся ей. Опасливое чувство, вызванное  у  него  этой
дамой, уже прошло. Он сказал:
     - Ли вырастил их, и обо мне все это время заботился.
     - А женской заботы мальчики не знали?
     - Нет.
     - Бедные птенчики, - сказала миссис Бейкон.
     - Они ребята диковатые, но крепкие, - сказал Адам.- Я запустил их точно
так же, как землю. А теперь Ли уходит от нас. Не  знаю,  как  мы  будем  без
него.
     Мистер Бейкон прокашлялся - прочистил горло для внушительных речей.
     - А вы подумали об их образовании? - осведомился он.
     - Нет. Об этом я пока особенно не думал.
     - Муж мой твердо верит в образование, - сказала миссис Бейкон.
     - На образовании зиждется  будущность  человечества,  -  сказал  мистер
Бейкон.
     - На каком именно? - спросил Адам.
     - Знающему человеку все доступно, - продолжал мистер Бейкон.- Да, факел
знания - мой символ веры. И, наклонясь  к  Адаму,  он  сказал  доверительным
тоном; - Коль скоро вы не намерены возделывать вашу землю, то вам бы  стоило
сдать ее в аренду и поселиться в нашем окружном городе, где хорошие школы.
     У Адама чуть не вырвалось: "Какого вы черта лезете не в свои дела?"; но
он сдержался и сказал:
     - Вы думаете, стоит?
     - Думаю, что мог бы подыскать вам  хорошего,  солидного  арендатора,  -
сказал мистер Бейкон.- Почему бы  вам  не  получать  от  земли  доход  таким
способом, раз вы сами не хозяйствуете на ней?
     Ли шумно внес чай. Из кухни, сквозь дверь он невнятно слышал  голоса  и
по их тону чувствовал, что Адаму уже основательно надоел этот  разговор.  Ли
был уверен, что гостям не понравится  чай  -  во  всяком  случае,  китайский
зеленый, который он им заварил. И когда они стали  пить  и  похваливать,  он
понял, что Бейконов задерживает не чай. Ли попытался поймать взгляд хозяина.
Но Адам упорно глядел себе под ноги, на коврик.
     - Мой муж уже много лет состоит в  школьном  совете...-  начала  миссис
Бейкон, но Адам не слышал ее слов.
     Он мысленно видел большой глобус, висящий, качающийся на  ветке  одного
из здешних дубов.  Затем  почему  то  вспомнился  отец  -  топает  на  своей
деревяш