оре и над ним с  криками
носились птицы. И если это событие случилось  ночью,  то  зрелище,  наверно,
было удивительно красивое. Сначала  блеснула  короткая  вспышка,  потом  она
вытянулась в длинный луч, луч превратился  в  сноп  ослепительного  света  и
длинной дугой прочертил небеса. Потом вода взметнулась фонтаном, а  над  ним
выросло, как гриб, огромное облако пара. В тот миг, когда море взорвалось, с
неба на землю обрушился пронзительный оглушительный  рев.  А  вслед  за  тем
опять наступила ночь, и после того ослепительного  света  она  казалась  еще
чернее. Постепенно стало  видно,  как  из  глубины  вод  всплывает,  отливая
серебром,  мертвая  рыба,  и  птицы  с  криками  слетаются  на  пир.  Только
представьте себе, до чего грустная и прекрасная картина... Верно?
     Как всегда, он сумел рассказать так, что они словно увидели все воочию.
     - Значит, ты думаешь, это метеорит? - тихо спросил Том.
     - Да, и анализ должен это подтвердить.
     - Тогда давайте его выкопаем! - возбужденно предложил Джо.
     - Ты и выкопай, Джо, а мы будем бурить колодец.
     Лицо у Тома стало серьезным.
     - Если анализ покажет достаточное содержание никеля и  серебра,  может,
стоит заняться разработкой?
     - Ты, сынок, весь в меня, - улыбнулся Самюэл. Мы же не  знаем  размеров
метеорита. Может, он величиной с дом, а может, уместится в шапке.
     - Но мы могли бы сделать пробные замеры.
     - Могли бы, но только тайком и при условии, что все наши  предположения
мы пока оставим при себе.
     - Почему? Что тут такого?
     - Ты что же, Том, совсем не думаешь о матери? Ей, сынок, и так  с  нами
несладко приходится. Она мне очень ясно дала понять, что если я  потрачу  на
патенты еще хоть доллар, нам с вами небо с овчинку  покажется.  Пожалей  ее!
Подумай, какой для нее будет позор, когда ее спросят, чем мы занимаемся. Она
ведь лгать не умеет. И должна будет сказать правду. Они выкапывают из  земли
звезду, скажет она. - Самюэл весело рассмеялся. Такого стыда ей не пережить.
И уж она задаст нам перцу. На три месяца без пирогов оставит.
     - Бур сквозь метеорит не пройдет, - сказал Том. Надо переносить колодец
в другое место.
     - Я заложу туда взрывчатку, - объяснил Самюэл. а уж если его и  динамит
не возьмет, тогда начнем бурить по новой. - Он поднялся на ноги. -  Придется
мне домой съездить: надо взрывчатку забрать  и  подточить  бур.  Давайте-ка,
мальчики, поезжайте и вы со мной, устроим маме сюрприз -  весь  вечер  будет
готовить и ворчать, чтобы мы не догадались, как она рада нас видеть.
     - Смотрите, кто-то сюда едет, - сказал Джо. И очень спешит.
     Действительно, к ним двигался какой-то всадник: мчался он во весь опор,
но посадка у него была странная - он мотался на лошади из стороны в сторону,
трепыхаясь, будто связанная за ноги курица. Когда  он  подъехал  ближе,  они
увидели, что  это  Ли:  он  взмахивал  локтями,  как  крыльями,  коса  змеей
извивалась в воздухе. Было непонятно, каким чудом он держится  в  седле,  да
еще и скачет галопом. Тяжело дыша, он натянул поводья и остановился.
     - Мистел Адам говоли, твоя плиеззай! Мисси  Кэти  болей  плохо  -  твоя
плиеззай быстло! Хозяина оцепь клицать, оцень вопить...
     - Подожди, Ли, - перебил его Самюэл, - Когда это началось?
     - Моя думай, после завтлака. - Ладно. Успокойся, А как держится Адам? -
Мистел Адам с ума сходи. Плакай... смейся... блевай.
     - Ну еще бы, -  усмехнулся  Самюэл.-  Молодые  отцы  все  одинаковы.  Я
когда-то тоже так трясся. Том, снаряди-ка мне лошадь, будь добр.
     Джо спросил:
     - А что случилось?
     - Как что? У миссис Траск роды начались. Я обещал Адаму, что помогу ей.
     - Ты? - удивился Джо,
     Самюэл спокойно посмотрел на младшего сына. - Я помог появиться на свет
вам обоим, - сказал он.- И по-моему, вы  не  считаете,  что  этим  я  как-то
подвел человечество. Том, собери инструменты. И  поезжай  на  ранчо,  заточи
бур. Заодно привези сюда ящик со взрывчаткой - он на полке в сарае, - только
вези осторожнее, если  тебе  жизнь  дорога.  А  ты,  Джо,  останешься  здесь
присматривать за палаткой.
     - Я с тоски помру, - жалобно  протянул  Джо.  -  Чего  мне  тут  одному
делать?
     Самюэл помолчал. Потом спросил:
     - Джо, ты меня любишь?
     - Конечно. А что?
     - Если бы ты узнал, что я совершил страшное преступление, ты  бы  выдал
меня полиции?
     - Ты о чем это?
     - Отвечай: выдал бы или нет?
     - Нет.
     - Что ж, хорошо. Заглянешь в мою корзину, там  под  одеждой  лежат  две
книги - новые, так что ты с ними поаккуратнее. Это трактат в двух  томах,  и
его автору есть о чем  поведать  миру.  Если  хочешь,  почитай,  тебе  будет
полезно, для общего развития. Называется "Принципы  психологии",  а  написал
один ученый, Уильям Джеймс.
     К знаменитому грабителю Джесси Джеймсу он не имеет никакого  отношения.
И запомни, Джо, если ты проболтаешься про книги,  я  тебя  из  дома  выгоню.
Потому что, если твоя мать узнает, сколько я за этот  трактат  заплатил,  из
дому придется уйти мне. Том подвел к нему оседланную лошадь.
     - Отец, а можно после Джо я тоже почитаю?
     - Можно. - Самюэл легко вскочил в седло. - Поехали, Ли.
     Китаец хотел пустить лошадь в галоп, но Самюэл удержал его.
     - Не волнуйся. Ли. Как правило, роды  длятся  гораздо  дольше,  чем  ты
думаешь. Сначала они ехали молча, потом Ли сказал:
     - Жалко, вы потратились на книги. У меня этот трактат есть: сокращенный
вариант в одном томе, издан как учебник. Я мог бы дать его вам почитать.
     - У тебя он правда есть? А вообще у тебя много книг?
     - Здесь не очень много,  десятка  три-четыре.  Если  вы  что-нибудь  не
читали, берите, не стесняйтесь.
     - Спасибо, Ли. Будь уверен, при первой возможности я  на  них  взгляну.
Между прочим, с моими сыновьями ты можешь разговаривать так же, как со мной.
Джо, правда, немного легкомысленный, зато Том  у  меня  толковый  парень,  и
поговорить с тобой ему будет только полезно.
     -  Когда  я  мало  знаю  людей,  мистер  Гамильтон,  мне  очень  трудно
преодолеть барьер. Я робею. Но раз вы советуете, я попробую.
     Подстегнув лошадей, они направили их к лощине, где стоял дом Трасков.
     - Скажи, как ведет себя роженица? - спросил Самюэл.
     - Вам лучше самому посмотреть и  сделать  собственные  выводы.  Знаете,
когда человек одинок, как я, ему порой лезут в голову нелепые мысли,  и  все
только полому, что он мало общается с другими людьми.
     - Понимаю. Я, правда, общаюсь с людьми много, но в мыслях у меня сейчас
тоже разброд. Хотя, может быть, несколько иного толка.
     - Так вы думаете, это не просто мои фантазии?
     - Я не знаю, о чем ты, но если тебе от этого будет легче, могу сказать,
что миссис Траск вызывает у меня какое-то очень странное ощущение.
     - Да, у меня тоже, и в этом, наверно, все дело.
     Ли помолчал, потом улыбнулся.
     - Сказать вам, куда завело меня мое воображение? С тех пор как я  начал
здесь работать, я все чаще вспоминаю китайские сказки,  которые  рассказывал
мне отец. У нас, китайцев, в сказках  действует  множество  разных  духов  и
оборотней.
     - Ты думаешь, она оборотень?
     - Нет, конечно. Я все же, надеюсь, не так глуп, чтобы верить в подобную
чепуху.  Но  что-то  мне  непонятно.  Знаете,  мистер  Гамильтон,  у   слуги
развивается особое чутье, и он очень остро ощущает обстановку и настроение в
доме. А в этом доме что-то явно не так. Может,  поэтому  я  и  вспомнил  про
оборотней из отцовских сказок.
     - А твой отец верил в оборотней?
     - Нет, что вы. Просто он считал, что я обязан  знать  наш  фольклор.  В
вашей западной цивилизации культура тоже вобрала в себя немало мифов.
     - Объясни мне, что же тебя так встревожило? Я о сегодняшнем.
     - Если бы вы со мной не поехали, я, наверно, попытался бы объяснить,  -
сказал Ли. - А так, лучше не буду. Может, я просто с  ума  схожу.  Сами  все
увидите. Но у мистера Адама нервы, конечно, натянуты,  как  струна!  того  и
гляди, сорвется.
     - Хотя бы намекни, в чем дело. Это поможет мне быстрее разобраться. Что
она такого сделала?
     - Ничего. То-то и оно, что ничего. Я, мистер  Гамильтон,  присутствовал
при родах и раньше, много раз, но такое вижу впервые.
     - В каком смысле?
     - Понимаете... в общем... у меня напрашивается только  одно  сравнение.
Это гораздо больше похоже на отчаянный смертельный бой, чем на роды.
     Они уже въехали в лощину и двигались в тени дубов.
     - Что-то у меня на душе неспокойно, - сказал Самюэл.-  Хочется  думать,
наш разговор тут ни при чем. День сегодня какой-то необычный, даже  не  знаю
почему.
     - Это оттого, что нет ветра, - объяснил Ли. - За весь месяц первый день
нет ветра, - Да, действительно. Знаешь, меня сегодня занимало столько  всего
разного, что я и не заметил. Сначала мы нашли звезду, сокрытую в лоне земли,
а сейчас готовимся принять из материнского лона свежеиспеченного человека. -
Он поглядел сквозь ветви дубов на залитые желтым светом холмы. - Как чудесно
родиться в такой день! Если светила и впрямь держат нити человеческих судеб,
то сегодня в мир грядет человек  с  прекрасной  судьбой.  Кстати,  Ли,  если
волнение Адама не притворство, он  будет  мне  только  мешать.  Будь  рядом,
ладно? Вдруг мне что нибудь понадобится. Смотри-ка, плотники почему-то сидят
под деревом и ничего не делают.
     - Мистер Адам запретил им работать. Он боится, как бы стук молотков  не
потревожил его жену.
     - Да, пожалуй, не отходи от меня далеко. Я думаю, Адам не притворяется.
Он не понимает, что его жена сейчас в таком состоянии,  что  не  услышит  ни
звука, даже если Господь Бог начнет отбивать на небе чечетку.  Сидевшие  под
деревом рабочие помахали Самюэлу:
     - Здравствуйте, мистер Гамильтон. Как семья, детки?
     - Спасибо, все  хорошо.  Э-э,  да  никак  это  Кролик  Холман?  Где  ты
пропадал, Кролик?
     - Ходил искать золото, мистер Гамильтон.
     - Нашел что-нибудь?
     - Да какое там, мистер Гамильтон! Мало того, что ничего не  нашел,  так
еще и мула своего потерял. Они подъезжали к дому.
     - Если у вас выдастся свободная минута, - торопливо сказал Ли, - я хочу
вам кое-что показать.
     - Что именно. Ли?
     - Я пытаюсь  перевести  на  английский  кое-что  из  древней  китайской
поэзии. Не уверен, возможно ли это вообще. Вы посмотрите?
     - С удовольствием, Ли. Для меня это будет настоящий праздник.

3

     Белый каркасный дом Бордони застыл в глубокой, почти  скорбной  тишине,
шторы на окнах были опущены. Самюэл спешился у крыльца, отвязал туго набитую
переметную суму и передал поводья Ли. Потом постучался  и,  когда  никто  не
ответил, вошел в дом. После заливавшего двор яркого света гостиная  казалась
погруженной в сумерки. Он заглянул в кухню, отдраенную китайцем  до  блеска.
Высокий серый керамический  кофейник  посапывал  на  заднем  бортике  плиты.
Самюэл легонько побарабанил пальцами в дверь спальни и переступил порог.
     В комнату еле пробивался свет: поверх опущенных штор  на  окнах  висели
еще плотно подоткнутые по углам одеяла. Кэти лежала под пологом  на  широкой
кровати, Адам сидел рядом с женой,  зарывшись  лицом  в  покрывало.  Услышав
шаги, он поднял голову и посмотрел перед собой невидящими глазами.
     - Почему вы сидите в темноте? - мягко спросил Самюэл.
     - Она так хочет, - хрипло ответил Адам.- От света у нее глаза болят.
     Самюэл двинулся в глубь комнаты,  и  каждый  шаг  словно  придавал  ему
уверенности.
     - Без света нельзя, - сказал он.-  А  глаза  она  может  закрыть.  Если
хочет, я завяжу ей глаза черным платком.- Он подошел к окну, взялся за конец
одеяла, но еще не успел потянуть, как Адам бросился на него и схватил  сзади
за плечи.
     - Не трогайте, - зло прохрипел он.- Ей от света плохо.
     - Успокойтесь, Адам, я  понимаю  ваше  состояние.  Я  обещал  помочь  и
помогу: все встанет на свои места. Только  не  вынуждайте  меня  ставить  на
место еще и вас.- Он сдернул с окна одеяло, поднял штору, и в комнату хлынул
золотой предвечерний свет.
     С кровати раздалось что-то похожее на мяуканье, Адам тотчас  подошел  к
Кэти.
     - Закрой глаза, дорогая. Я положу тебе сверху платок.
     Самюэл бросил свою суму в кресло и встал возле кровати.
     - Адам, - твердо сказал он.- Я прошу вас выйти из спальни и больше сюда
не заходить.
     - Но я не могу так. Зачем мне выходить?
     - Затем, чтобы вы не мешали. По традиции вам следовало  бы  напиться  -
самое милое дело.
     - Я не могу.
     - Меня трудно разозлить, Адам, а вызвать у меня презрение еще  труднее,
но боюсь, вам это удастся. Вы сейчас же выйдете из комнаты и перестанете мне
мешать, иначе я уеду и вы не оберетесь хлопот.
     Наконец Адам вышел, и Самюэл, высунувшись в коридор, предупредил:
     - Не смейте сюда врываться, даже если услышите крики. Подождите, пока я
сам к вам выйду. - Он закрыл дверь и, увидев в замке ключ, повернул его.
     - Издергался, весь кипит, - сказал он.- Ваш муж любит вас.
     Только сейчас он посмотрел на нее внимательно. И увидел  в  ее  взгляде
самую настоящую ненависть, беспощадную, лютую ненависть.
     - Потерпите, милая, теперь недолго осталось. Скажите, воды  у  вас  уже
отошли?
     Обращенные к нему глаза злобно сверкнули, она тихо зарычала и  оскалила
мелкие зубы. Он глядел на нее в упор.
     - Я пришел к вам не по своему желанию, и пришел как друг, - сказал он.-
Мне, сударыня, все это не доставляет ни малейшего удовольствия. Я не знаю, в
чем ваша беда, и, честно говоря, с  каждой  минутой  меня  это  волнует  все
меньше и меньше.  Но,  может  быть,  я  сумею  хоть  как-то  облегчить  ваши
страдания - кто знает? Я задам  вам  еще  всего  один  вопрос.  Если  вы  не
ответите, если будете глядеть на  меня  волком,  я  немедленно  уйду,  и  вы
останетесь валяться здесь одна.
     Его слова пробуравили ее сознание, как буравят воду свинцовые дробинки.
Она сделала над собой огромное усилие. И Самюэла пробрала  дрожь,  когда  он
увидел, как лицо ее  меняется,  как  уходит  из  глаз  стальной  блеск,  как
вытянутые в узкую полоску губы складываются в пухлый  бантик  и  уголки  рта
ползут вверх. Он заметил, как дрогнули и разжались ее кулаки,  превратившись
в пальцы с повернутыми кверху розовыми  подушечками.  Лицо  ее  стало  юным,
невинным, на нем проступила мужественно сдерживаемая боль. Это  преображение
было как смена картинок в волшебном фонаре.
     - Воды у меня отошли на рассвете, - тихо сказала она.
     - Так-то лучше. Уже были сильные схватки?
     - Да.
     - С каким промежутком?
     - Не знаю.
     - А за это время? Я здесь уже пятнадцать минут.
     - Были два раза, но слабые... при вас сильных не было.
     - Прекрасно. Где у вас чистое белье?
     - Вон там, в корзине.
     - Все будет хорошо, не волнуйтесь, - мягко сказал он. Открыв  суму,  он
вынул оттуда толстую, обшитую синим бархатом веревку с  петлями  на  концах.
Бархат был расшит узором из множества розовых цветочков.
     - Лиза прислала вам свою туженицу, - сказал он.- Она ее сделала,  когда
мы ждали нашего первенца. И не пересчитать, скольких эта вереска вытянула на
свет божий - и нашим детям  родиться  помогла,  и  детям  наших  друзей.  Он
накинул петли на два столбика в изножье кровати.
     Внезапно глаза у Кэти остекленели, спина пружинисто выгнулась дугой,  к
щекам прилила кровь. Он ждал, что она застонет или закричит, и  настороженно
косился на запертую дверь. Но Кэти не кричала,  лишь  визгливо  поскуливала.
Через  несколько  секунд  тело  ее  обмякло,  и  в  глазах  опять  вспыхнула
ненависть. Почти тотчас ее выгнуло снова.
     - Вот и умница, - ободряюще сказал он.- Это вас один раз  скрутило  или
два? Я не разобрался. Чем чаще принимаешь роды, тем яснее понимаешь,  что  у
всех по-разному. Пожалуй, пора  мне  вымыть  руки.  Голова  ее  металась  по
подушке.
     - Так, так, милая, - ласково  успокаивал  он.-  Теперь,  думаю,  совсем
недолго. - Он положил руку ей на лоб, на темный, налившийся кровью шрам. Где
же вы так поранились?
     Она резко вздернула голову, и острые зубы впились ему  в  край  ладони,
рядом с мизинцем. Он вскрикнул от  боли  и  попытался  вырваться,  но  Кэти,
крепко сомкнув зубы, вгрызалась ему в руку все сильнее и мотала головой, как
фокстерьер,  треплющий  старый  мешок.  Он  дал  ей  пощечину,  но  это   не
подействовало. Инстинкт заставил его  обойтись  с  ней,  как  с  разъяренной
собакой. Свободной рукой он крепко сдавил ей  горло.  Она  сопротивлялась  и
дергалась, но, наконец, разжала зубы. Рука у  него  была  разодрана,  вся  в
крови. Он отступил на шаг от кровати и взглянул на искусанную ладонь.  Потом
со страхом поднял глаза на Кэти. Но лицо у нее было вновь спокойное, юное  и
невинное.
     - Простите, - быстро проговорила она. - Прошу вас, простите.
     Самюэла передернуло.
     - Это я от боли, - сказала она.
     Самюэл коротко рассмеялся.
     - Видно, придется надеть на вас намордник. Однажды я  принимал  роды  у
колли, так та сучка тоже мне чуть полруки не отхватила.
     В глазах у нее опять мелькнула ненависть.
     - У вас есть йод или что-нибудь  вроде  того?  Люди  -  существа  более
ядовитые, чем змеи.
     - Не знаю.
     - Может, у вас хотя бы виски найдется?
     - В комоде, во втором ящике.
     Он плеснул виски на окровавленную руку и потер ее, чтобы не  так  жгло.
Желудок  ему  сводили  спазмы,  дурнота  заволакивала  глаза  мутью.   Чтобы
успокоиться, он глотнул из бутылки. Ему было  страшно  снова  повернуться  к
кровати.
     - Можно считать, на время остался без руки, - пробормотал он.
     Впоследствии Самюэл рассказывал Адаму: "Она,  должно  быть,  из  железа
сделана. Я и моргнуть не успел, как она уже родила.  Ребенок  из  нее  прямо
вылетел. Я еще и воду не приготовил,  чтобы  его  обмыть,  И  ведь  даже  не
тужилась, даже за веревку не хваталась. Право слово, железная".
     Рванув дверь, Самюэл крикнул  Ли,  чтобы  тот  принес  теплой  воды.  В
комнату вломился Адам.
     - Мальчик! - объявил Самюэл.-  У  вас  родился  сын...  Успокойтесь,  -
добавил он, заметив, как позеленело лицо Адама, когда тот  увидел  кровь  на
постели. - Пришлите ко мне Ли. А вы, Адам, если вы еще на  что-то  способны,
идите на  кухню  и  сделайте  мне  кофе.  Заодно  проверьте,  все  ли  лампы
заправлены, а колпаки вычищены.
     Тупо глядя перед собой, белый, как мертвец, Адам  повернулся  и  вышел.
Через минуту в комнату заглянул Ли. Самюэл показал на бельевую корзину,  где
шевелился завернутый в пеленку младенец.
     - Оботрешь его теплой водой, Ли. И смотри, чтобы малыша  сквозняком  не
продуло. Господи! Жалко, нет здесь Лизы. Не могу я  один  углядеть  за  всем
сразу.
     Он повернулся к кровати.
     - Сейчас я вас обмою, милая, и наведу чистоту.
     Кэти, снова выгнувшись дугой, рычала от боли.
     - Еще немножко, и  все  будет  позади,  -  сказал  он.  Надо  чуть-чуть
потерпеть, пока выйдет послед. Экая вы, оказывается, быстрая.  Вам  даже  не
понадобилась  Лизина  веревка.  -  Вдруг  он  что-то  заметил,   глаза   его
округлились, и он нагнулся над кроватью.- Боже праведный, еще один!
     Он действовал расторопно; так же, как  и  в  первый  раз,  роды  прошли
невероятно быстро. И Самюэл вновь перевязал пуповину. Ли принял  у  него  из
рук второго младенца, обтер его, запеленал и положил в корзину.
     Самюэл обмыл роженицу и осторожно передвинул ее, чтобы  сменить  белье.
Он поймал себя на том, что не хочет видеть ее лицо. Укушенная рука  начинала
неметь, и он спешил, как только мог. Накрыв Кэти чистой белой простыней,  он
приподнял ей голову, чтобы поменять подушку. Наконец, все  было  сделано,  и
ему пришлось взглянуть на нее,
     Золотистые волосы Кэти намокли от пота, но боль уже ушла с ее лица. Оно
застыло, как каменное, и ничего не выражало. Было видно, как на  шее  у  нее
пульсирует жи