- Тебе же заплатили два песо за то, чтобы ты был честен.
   Помощник начальника тюрьмы вздохнул, отошел на несколько шагов,  при-
сел, снова посмотрел на ящик и опять вздохнул. Разговор не клеился. Жан-
дармы то и дело поглядывали на ящик. Даже засаленная колода карт не мог-
ла отвлечь их внимание. Игра не клеилась.  Жандарм,  который  подшучивал
над Педро, сам теперь подошел к ящику и понюхал:
   - Ничего не чувствую, - объявил он. - От этого ящика ничем не пахнет.
Что бы это такое могло быть? Кабальеро сказал, что в нем ценный товар!
   - Кабальеро! - фыркнул другой жандарм. - Папаша этого старика  скорее
всего торговал жареной рыбой на улицах Колона, и дед  его  небось  тоже.
Все эти вруны-нищие утверждают, будто они прямые потомки конкистадоров.
   - А почему бы и нет, Рафаэль? - парировал Педро Зурита. -  Разве  все
мы не их потомки?
   - Само собой, - поспешил согласиться Рафаэль. - Конкистадоры перебили
немало народу.
   - И стали предками тех, кто выжил, - докончил за него Педро. Все рас-
хохотались. - А знаете, я, пожалуй, готов отдать одно из этих двух песо,
только бы узнать, что в ящике.
   - А вот и Игнасио! - воскликнул Рафаэль, приветствуя вошедшего тюрем-
щика, опухшие глаза которого были явным  доказательством  того,  что  он
только-только встал после сиесты [9]. - Ему ведь не платили за то, чтобы
он был честным. Иди сюда, Игнасио, удовлетвори наше любопытство и  скажи
нам, что в этом ящике.
   - А я почем знаю? - ответил Игнасио, хлопая глазами и глядя на  пред-
мет всеобщего внимания. - Я только сейчас проснулся.
   - Значит, тебе не платили за то, чтобы ты был честным? - спросил  Ра-
фаэль.
   - Всемилостивая матерь божья, да кто же мне станет платить  за  чест-
ность! - воскликнул тюремщик.
   - В таком случае возьми вон там топор и вскрой  ящик,  -  довел  свою
мысль до конца Рафаэль. - Мы этого сделать не можем: ведь  Педро  должен
поделиться с нами своими двумя песо, значит, нам тоже заплатили за чест-
ность. Вскрывай ящик, Игнасио, а не то все мы помрем от любопытства.
   - Мы только посмотрим, только посмотрим,  -  в  волнении  пробормотал
Педро, когда Игнасио поддел одну из досок острием  топора.  -  Потом  мы
снова закроем ящик и... Да просунь лее туда руку, Игнасио! Ну,  что  там
такое, а?.. На что похоже?
   Игнасио долго дергал и вытягивал что-то; наконец, показалась его  ру-
ка, в которой был зажат картонный футляр.
   - Ага! Доставай аккуратно: ведь придется обратно класть, -  предупре-
дил его Педро.
   Когда футляр и бесчисленные  обертки  были  сняты,  жандармы  увидели
большую бутылку с рисовой водкой.
   - Вот так упаковка! - в изумлении пробормотал Педро. -  Должно  быть,
очень хорошее виски, раз его хранят с такими предосторожностями.
   - Американское! - вздохнул другой жандарм. - Только один раз в Санто-
се мне довелось попробовать американского  виски.  Замечательная  штука!
Такая у меня сразу появилась от него храбрость, что я выскочил прямо  на
арену во время боя быков и с голыми руками бросился на разъяренного  бы-
ка. Правда, бык меня сшиб, но на арену-то я все-таки прыгнул!
   Педро взял бутылку и хотел было отбить горлышко.
   - Стой! - воскликнул Рафаэль. - Тебе же заплатили за то, чтоб ты  был
честным.
   - Заплатить-то заплатили, да разве тот, кто дал мне деньги, сам чест-
ный? - возразил Педро. - Это же контрабанда. Старик наверняка не  платил
таможенной пошлины. У него контрабандный товар. Поэтому давайте  возбла-
годарим судьбу и с чистой совестью вступим во владение им. Мы  его  кон-
фискуем и уничтожим.
   Не дожидаясь, пока бутылка обойдет круг, Игнасио  и  Рафаэль  достали
еще несколько бутылок и отбили горлышки.
   - "Три звездочки", самое лучшее виски! - в наступившем молчании  про-
возгласил Педро Зурита, показывая на  торговую  марку.  -  Понимаете,  у
гринго не бывает плохого виски... Одна звездочка означает, что это виски
очень хорошее; две звездочки - отличное; а три звездочки - великолепное,
замечательное, лучше быть не может. Уж я-то знаю. Гринго  -  мастаки  по
части крепких напитков. Наша пулька их не устроит.
   - А четыре звездочки? - спросил Игнасио; голос его звучал  хрипло  от
водки, глаза маслянисто блестели.
   - Четыре звездочки? Друг Игнасио, четыре звездочки - это  либо  мгно-
венная смерть, либо вечное блаженство.
   Не прошло и нескольких минут, как Рафаэль,  обняв  другого  жандарма,
уже называл его "братец" и утверждал,  что  человеку  очень  мало  нужно
здесь, на этой земле, для полного счастья.
   - Старик - дурак, трижды дурак и еще трижды три раза дурак,  -  отва-
жился вставить Аугустино, жандарм с мрачной физиономией, который впервые
за все это время раскрыл рот.
   - Да здравствует Аугустино! - воскликнул Рафаэль. -  Смотрите,  какое
чудо сделали три звездочки! Сняли замок со рта Аугустино!
   - И еще раз трижды три раза дурак ваш старик! - орал  пьяным  голосом
Аугустино. - Этот божественный напиток был при нем, в полном его  распо-
ряжении, он целых пять дней ехал из Бокас-дель-Торо и ни разу не  прило-
жился! Да таких дураков надо голышом сажать на муравейник, вот что я вам
скажу!
   - Старик - жулик, - прокудахтал Педро. - Когда он завтра утром явится
сюда за своими "тремя звездочками", я арестую  его  как  контрабандиста.
Это всем нам будет зачтено в заслугу.
   - Если мы уничтожим доказательства - вот так?  -  спросил  Аугустино,
отбивая горлышко еще у одной бутылки.
   - Мы оставим доказательства - вот так! - возразил ему  Педро,  хватив
пустой бутылкой о каменный пол. - Слушайте, друзья, давайте договоримся.
Ящик был очень тяжелый. Его уронили. Бутылки разбились. Виски вытекло  -
и таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые  бутылки  будут
достаточным доказательством.
   По мере того как запас спиртного уменьшался, шум все возрастал.  Один
жандарм затеял ссору с Игнасио по поводу забытого долга в десять  сента-
во. Двое других, усевшись в обнимку на полу, горючими слезами оплакивали
свою несчастную семейную жизнь. Аугустино витиевато и многословно  изла-
гал собственные философские воззрения, в основе  которых  лежала  мысль,
что молчание - золото. А Педро Зурита, расчувствовавшись, доказывал, что
все люди - братья.
   - Даже арестантов я люблю, как братьев, - еле ворочая языком, говорил
он. - Жизнь - грустная штука. - Слезы брызнули у него из глаз; он  умолк
и глотнул еще виски. - Арестанты для меня - все равно что родные дети. У
меня сердце кровью исходит за них. Смотрите! Я плачу. Давайте  поделимся
с ними. Пусть и они познают хоть минуту счастья.  Игнасио,  возлюбленный
брат мой, сделай мне одолжение - видишь, я рыдаю на твоем плече.  Отнеси
бутылочку этого эликсира гринго Моргану. Скажи ему, что я  очень  горюю:
мне так грустно, что он завтра будет повешен. Передай ему мой  привет  и
попроси выпить: пусть он будет счастлив сегодня.
   Игнасио отправился выполнять поручение, а  жандарм,  который  однажды
спрыгнул на арену во время боя быков в Сантосе, заревел:
   - Быка мне сюда! Быка!
   - Ему хочется, этому славному малому, обнять быка и сказать,  как  он
его любит, - пояснил Педро Зурита, проливая потоки слез. - Я тоже  люблю
быков. Я люблю всех божьих тварей. Я люблю даже москитов. Мир прекрасен.
В нем царит любовь. Мне б хотелось иметь  льва,  чтоб  я  мог  играть  с
ним...
   Мотив старой пиратской песни, которую кто-то  громко  насвистывал  на
улице, привлек внимание Генри, он бросился  было  к  окну,  но,  услышав
скрежет ключа в дверном замке, поспешно лег на пол и притворился спящим.
В камеру, пошатываясь, ввалился пьяный Игнасио и  торжественно  протянул
Генри бутылку.
   - С наилучшими пожеланиями от нашего добрейшего начальника Педро  Зу-
риты, - пробормотал жандарм. - Он сказал, чтоб ты напился и  забыл,  что
завтра ему придется вздернуть тебя.
   - Мои наилучшие пожелания сеньору Педро Зурите, и скажи ему от  моего
имени, чтоб он убирался к черту вместе со своим виски, - ответил Генри.
   Тюремщик выпрямился и даже перестал пошатываться, точно  сразу  прот-
резвел.
   - Очень хорошо, сеньор, - сказал он, вышел из камеры и запер за собой
дверь.
   Генри стремглав кинулся к окну и очутился лицом к лицу  с  Френсисом,
который тотчас просунул ему сквозь решетку револьвер.
   - Привет, дружище, - сказал Френсис. - Мы тебя мигом отсюда вызволим.
- В руках он держал две шашки динамита с  взрывателями  и  капсюлями.  -
Смотри, что я принес, - это лучше всякого лома.  Беги  в  самый  дальний
угол - pronto! - в этой стенке скоро будет такая дыра, что через нее да-
же наша "Анджелика" сможет пройти. Кстати, "Анджелика" стоит тут  рядом,
у берега, и ждет тебя. А ну отойди. Я сейчас заложу шашку.  Шнур  совсем
короткий.
   Не успел Генри отбежать в дальний угол камеры, как заскрежетал  ключ,
которым чья-то неверная рука тыкала в скважину, дверь распахнулась, и  в
камеру ворвался гул голосов. Генри услышал беспорядочные выкрики  и  от-
четливо различил неизменный боевой клич латиноамериканцов: "Бей гринго!"
   Генри слышал также, как Рафаэль и Педро, входя в камеру, что-то  бор-
мотали. "Он не признает всеобщего братства", - возмущался один,  а  дру-
гой: "Он сказал, чтоб я убирался к черту? Правда, он так  сказал,  Игна-
сио?"
   В руках у жандармов были ружья; позади них толпились пьяные  солдаты,
вооруженные чем попало - кто тесаком, кто старинным пистолетом, кто  то-
пориком, а кто - просто бутылкой. При виде револьвера в руках Генри  они
остановились, и Педро, нетвердой рукой ощупывая свое  ружье,  провозгла-
сил:
   - Сеньор Морган, вы сейчас по всем правилам будете отправлены в ад.
   Но Игнасио не стал додать. Прижав винтовку к бедру для  устойчивости,
он выстрелил наугад и промахнулся: пуля ударила в стенку как раз посреди
камеры, тогда как сам он в ту же секунду упал от пули  Генри.  Остальные
поспешно отступили в коридор и, укрывшись  там,  принялись  обстреливать
камеру.
   "Слава богу, что стены такие толстые, только бы пуля не ударила рико-
шетом", - думал Генри, продолжая стоять в углу за выступом стены в  ожи-
дании взрыва.
   И дождался: в той стене, где было окно, теперь зияла  огромная  дыра.
Но в эту минуту отлетевший обломок ударил Генри по голове, все поплыло у
него перед глазами, и он тяжело рухнул на пол. Когда же  пыль,  поднятая
взрывом, и пороховой дым рассеялись. Генри смутно различил Френсиса, ко-
торый, казалось, прямо вплыл к нему в камеру. Френсис схватил его на ру-
ки и сквозь пробоину в стене вынес на улицу. Тут Генри сразу  почувство-
вал себя лучше. Он увидел Энрико Солано и его младшего сына Рикардо, ко-
торые ружьями сдерживали толпу, запрудившую верхнюю часть  улицы,  тогда
как два брата-близнеца, Альварадо и Мартинес, сдерживали толпу в  нижней
части улицы.
   Но жители сбежались сюда просто из любопытства, никто из них и не со-
бирался рисковать жизнью и преграждать путь таким могущественным  людям,
которые взрывают стены и штурмуют тюрьмы среди бела дня. А потому  толпа
почтительно расступилась перед небольшой группой, когда  та  направилась
вниз по улице.
   - Лошади ждут нас в соседнем переулке, - сказал Френсис, на ходу  от-
вечая на рукопожатие Генри. - И Леонсия там же. За четверть часа мы дос-
качем до берега, где нас ожидает шхуна.
   - Послушай-ка, а ведь недурной я выучил тебя песенке, - с улыбкой за-
метил Генри. - Когда ты начал ее насвистывать, мне показалось, что ниче-
го прекраснее быть не может. Эти собаки так торопились, что не могли до-
ждаться завтрашнего утра. Они нализались виски и решили тут же меня при-
кончить. Занятная история получилась с этим виски. Какой-то  бывший  ка-
бальеро, ставший торговцем, ехал мимо тюрьмы с фургоном, груженным  этим
зельем, и у самых ворот фургон рассыпался...
   - Ведь  даже  благородный  Нарваэс,  сын  Балтазара  де  Хесус-и-Сер-
вальос-и-Нарваэса, сына генерала Нарваэса, оставившего  по  себе  память
своею бранной славой, может стать  торговцем,  а  торговец  тоже  должен
жить, не так ли, сеньоры? - проговорил Френсис, точь-в-точь как давешний
старик.
   Генри весело посмотрел на него и с признательностью сказал:
   - Знаешь, Френсис,  я  очень  рад  одному  обстоятельству,  чертовски
рад...
   - Чему же это? - спросил Френсис, когда они заворачивали за угол, где
их ждали лошади.
   - Тому, что не отрезал тебе уши в тот день на Тельце, когда я положил
тебя на обе лопатки и ты настаивал, чтобы я это сделал.
 
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
   Мариано Веркара-и-Ихос, начальник полиции Сан-Антонио,  откинулся  на
спинку кресла в зале суда и, довольный собой, со спокойной улыбкой  при-
нялся скручивать сигарету. Все прошло так, как было  задумано.  Он  весь
день следил за тем, чтобы старикашка судья не выпил  глотка  мескаля,  и
теперь был вознагражден за это: судья провел процесс и  вынес  приговор,
какого добивался шеф. Он не допустил ни одного промаха. Шесть беглых пе-
онов были оштрафованы на крупную сумму и отправлены назад на плантацию в
Сантосе. Кабальный их контракт суд продлил на столько  времени,  сколько
потребуется, чтобы отработать штраф. А начальник полиции благодаря этому
стал богаче на двести золотых американских долларов. "Эти гринго из Сан-
тоса, - улыбнулся он про себя, - люди,  с  которыми  стоит  иметь  дело.
Во-первых, они создают плантации и тем самым способствуют развитию стра-
ны. А во-вторых, - и это главное, - денег у них куры не клюют, и они хо-
рошо платят за те мелкие услуги, которые я в состоянии им оказать".
   Тут он увидел Альвареса Торреса и широко улыбнулся.
   - Послушайте, - сказал испанец, пригибаясь к  самому  уху  начальника
полиции. - Мы можем прикончить обоих этих чертей Морганов. Свинью  Генри
завтра повесят. Почему бы в таком случае нам не отправить сегодня к пра-
отцам и свинью Френсиса?
   Начальник полиции вопросительно поднял брови.
   - Я посоветовал этому гринго штурмовать тюрьму. Солано  поверили  его
вракам и теперь заодно с ним. Они наверняка попытаются  сегодня  вечером
совершить налет. Раньше им не успеть. Ваше дело приготовиться и  просле-
дить, чтобы Френсис Морган был непременно убит в стычке.
   - Ради чего и почему? - неторопливо спросил начальник полиции. -  Мне
нужно Генри убрать с дороги. Что же до Френсиса, то пусть возвращается к
себе в свой любимый Нью-Йорк.
   - Он должен быть сегодня же отправлен к праотцам, а почему - вы  сей-
час поймете. Как вам известно из телеграмм, которые я посылаю через пра-
вительственную радиостанцию и которые вы читаете...
   - Позвольте, такова была наша договоренность, и на  этих  условиях  я
выхлопотал вам разрешение пользоваться правительственной  радиостанцией,
- напомнил начальник полиции.
   - Я на это и не жалуюсь, - заверил его Торрес. - Итак, вам  известно,
что у меня есть строго конфиденциальные  и  чрезвычайно  важные  дела  с
нью-йоркским Риганом. - Он приложил  руку  к  нагрудному  карману.  -  Я
только что получил от него новую телеграмму. Он требует задержать свинью
Френсиса здесь еще на месяц, а если этот молодой человек и вовсе не вер-
нется в Нью-Йорк, то, насколько я понял сеньора Ригана, плакать никто не
станет. Так вот, если мне это удастся, то и вам неплохо будет.
   - Но вы еще не сказали мне, сколько вы за это получили и сколько  по-
лучите, - решил прощупать почву начальник полиции.
   - На этот счет у нас была договоренность частного характера, и  сумма
не так велика, как вам может показаться. Он скупердяй, этот  сеньор  Ри-
ган, страшный скупердяй. Тем не менее я по-честному поделюсь с вами, ес-
ли наша затея увенчается успехом.
   Начальник полиции удовлетворенно кивнул и спросил:
   - Ну, уж тысчонку-то золотом вы получите?
   - Думаю, что да. Не может же  этот  ирландский  боров  заплатить  мне
меньше; а тогда пятьсот долларов - ваши, если, конечно,  свинья  Френсис
сложит голову в Сан-Антонио.
   - А может, и сто тысяч золотом получите? - продолжал допрашивать  на-
чальник полиции.
   Торрес рассмеялся, словно услышал занятную шутку.
   - Ну, уж, во всяком случае, не тысячу, - не унимался его собеседник.
   - Может, расщедрится и даст больше, -  подтвердил  Торрес.  -  Вполне
возможно, что прибавит еще сотен пять; в таком случае, разумеется, поло-
вина этих денег тоже будет ваша.
   - Я немедленно направляюсь в тюрьму, - заявил  начальник  полиции.  -
Можете положиться на меня, сеньор Торрес, как я полагаюсь на  вас.  Пой-
демте сейчас же, не откладывая, и пойдемте вместе, чтобы вы  сами  могли
убедиться, как я подготовлюсь к приему Френсиса Моргана. Я еще не  разу-
чился владеть ружьем. А кроме того, я скажу  трем  жандармам,  чтоб  они
стреляли только в него. Так, значит, этот собака-гринго собирается штур-
мовать нашу тюрьму? Пошли. Пошли скорей.
   Он встал и решительным жестом отбросил в сторону сигарету. Но не  ус-
пел он дойти и до середины комнаты, как к нему подлетел  какой-то  обор-
ванный мальчишка, с которого градом струился пот, дернул его за рукав и,
еле переводя дух, плаксивым голосом пропищал:
   - У меня для вас важная новость. Вы мне заплатите за нее,  высокочти-
мый сеньор? Я бежал всю дорогу.
   - Я отправлю тебя в Сан-Хуан, чтобы тебя склевали сарычи,  падаль  ты
этакая! - был ответ.
   Мальчишка даже съежился от такой угрозы, но, подстегиваемый  пустотою
в желудке, страшной бедностью и желанием иметь  несколько  монет,  чтобы
заплатить за вход на предстоящий бой быков, призвал на помощь  всю  свою
храбрость и повторил:
   - Не забудьте, сеньор, что я первый принес вам эту новость.  Я  бежал
всю дорогу, чуть не задохся, - вы же сами видите, сеньор. Я  все  скалку
вам, только вы, пожалуйста, не забудьте, что я бежал всю дорогу и что  я
первый сказал вам.
   - Ах ты скотина! Ладно, не забуду. Но тебе же будет хуже, если я  за-
помню, что ты первый мне сказал. Так что же у тебя  за  новость?  Должно
быть, она и сентаво не стоит! А если она действительно этого  не  стоит,
вот тогда ты пожалеешь, что родился на свет  божий.  Сан-Хуан  покажется
тебе раем по сравнению с тем, что я с тобой сделаю.
   - Тюрьма... - в страхе пролепетал мальчишка. - Гринго  -  тот  самый,
которого должны были вчера повесить,  -  взорвал  стену  тюрьмы.  Святые
угодники! Дыра такая большая, как колокольня на нашем соборе!  И  другой
гринго - тот, который так похож на него и которого должны были  повесить
завтра, - бежал вместе с ним через эту дыру. Тот гринго вытащил его. Это
я сам видел, собственными глазами, и сейчас же побежал к вам  сюда,  всю
дорогу бежал, и вы не забудете, сеньор...
   Но начальник полиции уже повернулся к Торресу и уничтожающим взглядом
посмотрел на него.
   - Так, по-вашему, этот сеньор Риган проявит королевскую щедрость, ес-
ли заплатит нам с вами ту великую сумму, которую обещал?  Да  он  должен
дать нам в пять раз больше, в десять раз больше - ведь этот  тигр-гринго
крушит наши законы и порядки, и даже крепкие стены нашей тюрьмы...
   - Ну, это, разумеется, только ложная тревога, перышко, которое  пока-
зывает, в какую сторону дует ветер и каковы намерения Френсиса  Моргана,
- пробормотал Торрес с кислой улыбкой. - Не забудьте, что совет  штурмо-
вать тюрьму исходил от меня.
   - В таком случае, значит, это вы и сеньор Риган оплатите нам  расходы
по восстановлению тюрьмы? - спросил начальник полиции и, помолчав немно-
го, добавил: - Но я все-таки не верю, что он это сделал. Это невозможно.
Даже полоумный гринго не решился бы на такое.
   Тут в дверях появился жандарм Рафаэль, из раны на лбу  у  него  текла
кровь; расталкивая ружьем любопытных, которые уже начали собираться вок-
руг Торреса и начальника полиции, он предстал перед своим шефом.
   - Мы перебиты, - начал он. - Тюрьма почти вся разрушена. Динамит! Сто
фунтов динамита! Тысяча! Мы храбро кинулись спасать тюрьму. Но она взле-
тела на воздух. Ведь не шутка - тысяча фунтов динамита! Я упал без  соз-
нания, но не выпустил винтовки из рук. После я пришел в себя и осмотрел-
ся. Вокруг меня были одни  мертв