гое место, и пусть они решат между собой, кто
из них женится на мне.
   - Раз это было так давно предопределено, - вырвалось у Леонсии, - за-
чем же предоставлять решение случаю? Ты знаешь своего избранника!  Зачем
же действовать наугад? Назови его, королева, назови сейчас!
   - Я уже сказала, как он будет избран! - возразила королева, рассеянно
бросая щепотку порошка в золотой котел и так же рассеянно глядя в  него.
- А теперь ступайте, и да свершится неизбежный  выбор!  Нет,  стойте!  -
вдруг закричала она, когда пленники уже выходили из комнаты. - Поди  сю-
да, Френсис. Я вижу кое-что, касающееся тебя. Поди сюда и посмотри вмес-
те со мной в Зеркало Мира.
   Все остановились в ожидании, а Френсис, подойдя к котлу, нагнулся над
ним вместе с королевой и стал смотреть на поверхность неизвестного  жид-
кого металла. Он увидел себя в библиотеке своего нью-йоркского  дома,  а
рядом с собой - Ту, Что Грезит, и он обнимал ее за талию.  Она  с  любо-
пытством разглядывала биржевой телеграф. Френсис стал объяснять ей,  как
он действует, но, взглянув мельком на ленту, увидел столь неприятные из-
вестия, что кинулся к телефону звонить своему маклеру, - и  тут  видение
исчезло.
   - Что вы там узрели? - спросила его Леонсия, когда они вышли.
   И Френсис солгал. Ни словом не обмолвившись, что видел Ту, Что Грезит
в библиотеке своего нью-йоркского дома, он ответил:
   - Биржевой телеграф, который сообщал об огромном падении акций,  гро-
зящем вызвать панику на Уолл-стрите. Но откуда ей известно, что  я  имею
какое-то отношение к Уолл-стриту и биржевым телеграфам?
 
 
   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
 
   - Кто-то должен жениться на этой сумасшедшей, - начала  Леонсия,  как
только все четверо расположились на циновках в комнате, куда  привел  их
жрец. - И этим геройским поступком он спасет всем нам жизнь и себе тоже.
Сеньор Торрес, вам представляется возможность спасти всем нам  жизнь,  а
заодно и себе.
   - Брр! - содрогнулся Торрес. - Да я не женюсь на ней и за десять мил-
лионов долларов. Она слишком умна. Она внушает мне ужас. Она  -  как  бы
это сказать? - она, говоря по-вашему, действует мне  на  нервы.  Я  ведь
храбрый. Но при ней вся моя храбрость куда-то исчезает. От  страха  меня
даже холодный пот прошиб. Нет, меньше чем за десять миллионов  я  и  пы-
таться не стану побороть свой страх. Генри и Френсис храбрее меня. Пусть
кто-нибудь из них и женится на ней.
   - Но я помолвлен с Леонсией! - быстро возразил Генри. - Как же я могу
жениться на королеве?
   Взоры всех обратились к Френсису, однако Леонсия помешала  ему  отве-
тить.
   - Это несправедливо, - сказала она. - Ведь никто из вас не  хочет  на
ней жениться! Поэтому единственный справедливый выход - тянуть жребий. -
С этими словами она выдернула три соломинки из циновки, на которой сиде-
ла, и одну обломила. - Тот, кто вытянет короткую соломинку, будет  жерт-
вой. Сеньор Торрес, тащите первым.
   - И первый, кто вытянет коротенькую, - пожалуйте под венец, -  усмех-
нулся Генри.
   Весь дрожа, Торрес перекрестился и потянул. Соломинка оказалась  явно
длинной, он даже закружился по комнате и пропел:
   Не пойду я под венец,
   Вот какой я молодец...
   Затем жребий тянул Френсис, - и на его долю  тоже  досталась  длинная
соломинка. Таким образом, для Генри уже не было выбора. Роковая соломин-
ка, оставшаяся в руке Леонсии, решала его участь. Он посмотрел на  Леон-
сию, и на лице его отразились все муки ада. Она заметила  его  взгляд  и
почувствовала безмерную жалость к нему, а это, в свою  очередь,  заметил
Френсис и принял быстрое решение. Есть выход. И все сразу станет просто.
Как ни велика его любовь к Леонсии, а преданность Генри  -  еще  больше.
Нечего колебаться. Френсис весело хлопнул Генри по плечу и воскликнул:
   - Итак, перед вами ничем не связанный  холостяк,  который  не  боится
брачных уз. Я женюсь на ней.
   Генри вздохнул с таким облегчением, как если бы его спасли от немину-
емой смерти. Он схватил руку Френсиса, и они обменялись крепким  рукопо-
жатием, глядя прямо друг другу в глаза, как могут смотреть только  чест-
ные, порядочные люди. И ни один из них не заметил, какое смятение  отра-
зилось на лице Леонсии при столь неожиданной развязке.  Та,  Что  Грезит
говорила правду: Леонсия была несправедлива как женщина,  -  она  любила
двух мужчин и тем лишала Ту, Что Грезит ее законной доли счастья.
   Дальнейшему обсуждению этой темы положило конец появление девочки  из
Большого дома, которая вместе с женщинами принесла пленникам обед.  Зор-
кий взгляд Торреса сразу приметил на шее у девочки ожерелье из драгоцен-
ных камней: это были рубины, и притом великолепные.
   - Та, Что Грезит подарила мне это, - сказала  девочка,  радуясь,  что
чужеземцам нравится ее новое украшение.
   - А у нее есть еще такие камни? - спросил Торрес.
   - Конечно! - был ответ. - Она только что показывала мне целый сундук,
полный таких камней. У нее там есть всякие,  есть  даже  гораздо  больше
этих, только те не нанизаны. Они лежат там грудой, как кукурузные зерна.
   Пока все ели и беседовали, Торрес нервно курил, потом встал и заявил,
что есть он не хочет, - ему нездоровится.
   - Вот что, - внушительным тоном начал он. - Я говорю по-испански луч-
ше вас обоих, Морганы. Кроме того, я уверен, что куда лучше вас знаю ха-
рактер испанских женщин. И, чтобы доказать вам свое дружеское расположе-
ние, я сейчас пойду к этой даме и попытаюсь  убедить  ее  отказаться  от
брака.
   Один из копьеносцев преградил Торресу путь и пошел доложить о нем, но
вскоре вернулся и жестом пригласил его войти. Королева, полулежа на  ди-
ване, милостиво кивнула Торресу и разрешила приблизиться к ней.
   - Ты ничего не ел? - заботливо спросила она его; и когда Торрес  зая-
вил, что у него нет аппетита, предложила: - А не хочешь ли выпить?
   Глаза Торреса загорелись. Он почувствовал, что ему необходимо подкре-
питься: за последние дни он  пережил  столько  треволнений,  а  тут  еще
предстоит новая авантюра, в которой он решил любой ценой добиться  успе-
ха. Королева хлопнула в ладоши и отдала распоряжение служанке, явившейся
на ее зов. И тотчас же слуга внес и откупорил небольшой деревянный бочо-
нок.
   - Это очень старое вино, оно хранится уже не один век, - сказала  ко-
ролева. - Да, впрочем, тебе, да Васко, это должно быть известно: ведь ты
сам привез его сюда четыре столетия назад.
   Относительно того, что бочонок старинный, не могло быть никаких  сом-
нений, и Торрес почувствовал, как от мучительной жажды у него сразу  пе-
ресохло в горле: подумать только, целых двенадцать поколений родилось  и
умерло с тех пор, как этот бочонок пересек Атлантический океан. Прислуж-
ница налила большой кубок, и Торрес, осушив его, был  поражен  мягкостью
напитка. Но очень скоро все его тело и мозг ощутили колдовскую силу  че-
тырехсотлетнего вина.
   Королева предложила ему присесть на край лодка у ее ног - так ей было
удобнее наблюдать за ним - и спросила:
   - Ты пришел ко мне без зова. Ты  что-то  хочешь  мне  сказать  или  о
чем-то спросить?
   - Я тот, на кого пал выбор, - ответил он, подкручивая ус  и  стараясь
принять возможно более бравый вид, какой и подобает настоящему  мужчине,
пустившемуся в любовную авантюру.
   - Странно, - сказала она. - Я не тебя видела в Зеркале  Мира.  Тут...
какая-то ошибка, наверное?
   - Совершенно верно, ошибка, - охотно согласился он, поняв, что ее  не
обманешь. - Это все вино наделало. В нем какая-то колдовская сила, кото-
рая заставляет меня открыть тебе свое сердце, - ведь я так жажду тебя!
   Улыбнувшись одними глазами, она снова позвала  прислужницу  и  велела
снова наполнить его глиняный кубок.
   - Теперь, наверно, будет вторая ошибка, а? - поддразнивая его,  заме-
тила она, когда он осушил кубок.
   - О нет, королева! - отвечал Торрес. - Теперь в голове у меня  полная
ясность. И я могу справиться со своим сердцем.  Выбор  пал  на  Френсиса
Моргана - того, кто целовал тебе руку; он и будет твоим мужем.
   - Это правда, - торжественно сказала она. - Именно его лицо я  видела
в Зеркале Мира и сразу поняла, что он предназначен мне.
   Поощренный ее словами, Торрес продолжал:
   - Я его друг, самый лучший друг. Ты, которая знаешь все,  несомненно,
знаешь и то, что за невестой обычно дают приданое. И вот он послал меня,
своего лучшего друга, чтобы выяснить, какое приданое у  его  невесты,  и
осмотреть его. Тебе должно быть известно, что он один из богатейших  лю-
дей у себя в стране, где много богатых.
   Королева так стремительно вскочила с ложа, что Торрес  весь  съежился
от страха, ожидая удара ножом  между  лопаток.  Однако  королева  быстро
прошла, или, вернее, скользнула к двери, ведущей во внутренние покои.
   - Пройди сюда! - повелительно сказала она.
   Перешагнув через порог, Торрес сразу понял, что это  ее  спальня.  Но
где уж: тут было рассматривать комнату,  когда  королева  сразу  подняла
крышку тяжелого, окованного медью сундука и жестом подозвала Торреса. Он
подошел и увидел нечто такое, от чего кто угодно  мог  остолбенеть.  Да,
девочка сказала правду! Сундук был доверху полон  бессчетным  множеством
драгоценных камней - бриллиантов, рубинов,  изумрудов,  сапфиров,  самых
редких, самой чистой воды и самых крупных, которые лежали грудой,  точно
кукурузные зерна.
   - Погрузи в них руки до самых плеч, - сказала королева, - и  убедись,
что это не стекляшки, не плод фантазии и не обманчивый сон, а  настоящие
драгоценные камни. И тогда ты сумеешь дать точный отчет своему  богатому
другу, который должен жениться на мне.
   И Торрес, чей мозг был воспламенен старым вином, сделал, как ему было
сказано.
   - Неужели эти стекляшки такое для тебя диво? - подтрунивая  над  ним,
спросила королева. - Ты так на них смотришь, будто  перед  тобой  чудеса
несказанные.
   - Мне никогда и не снилось, что где-либо на свете может  существовать
такое сокровище, - пробормотал он, совсем одурев.
   - Им нет цены?
   - Да, им нет цены.
   - Они дороже доблести, любви и чести?
   - Они дороже всего. Они могут свести с ума.
   - И на них можно купить настоящую любовь женщины или мужчины?
   - На них можно купить весь мир!
   - Ну, что ты! - сказала королева. - Вот ты мужчина, ты держал  женщин
в своих объятиях. Так неужели за эти камешки можно купить женщину?
   - От сотворения мира женщин покупали и продавали за них. И  ради  них
женщины сами продавали себя.
   - А могут они купить мне сердце твоего доброго друга Френсиса?
   Только сейчас Торрес впервые посмотрел на нее, кивнул и  что-то  про-
бормотал; от выпитого вина и созерцания такого множества  драгоценностей
глаза его блуждали и дико горели.
   - Ты думаешь, твой славный друг Френсис будет так же, как и ты, высо-
ко ценить их?
   Торрес молча кивнул.
   - И все люди так высоко их ценят? Торрес снова многозначительно  кив-
нул.
   Королева рассмеялась серебристым смехом, в котором звучало презрение.
Она нагнулась и наудачу захватила пригоршню дивных камней, которым  цены
не было.
   - Пойдем, - приказала она. - Я покажу тебе, как я ими дорожу.
   Она провела его через комнату и вышла вместе с ним на галерею, соору-
женную над самой водой. Галерея эта опоясывала дом с трех сторон,  тогда
как четвертая стена его примыкала к скале. У подножия скалы бурлил водо-
ворот, - Торрес подумал, что здесь, видно, и находится то отверстие, че-
рез которое вода вытекает из озера, как это и подозревали Морганы.
   А королева, поддразнивая его своим серебристым смехом, разжала руку и
швырнула бесценные камни в самую воронку водоворота.
   - Вот как я ими дорожу! - сказала она.
   Торрес был потрясен, он разом протрезвел  при  виде  такого  расточи-
тельства.
   - И они уже никогда не вернутся ко мне! - со смехом продолжала она. -
Оттуда ничто не возвращается! Гляди!
   И она бросила в воду букетик цветов, который стремительно завертелся,
словно двигаясь по спирали, и исчез втянутый водоворотом.
   - Если ничто оттуда не возвращается, то куда же все исчезает? - хрип-
лым голосом спросил Торрес.
   Королева пожала плечами, но Торрес понял, что ей известна тайна вод.
   - Не один человек ушел этим путем, - задумчиво сказала она.  -  И  ни
один из них не вернулся. Моя мать тоже ушла этой дорогой - ее бросили  в
водоворот, когда она умерла. Я была тогда еще совсем ребенком.  -  Вдруг
она словно очнулась. - А теперь, человек в шлеме, уходи!  И  доложи  обо
всем твоему господину, я хочу сказать, твоему другу. Расскажи ему, какое
у меня приданое. И если он хоть наполовину  одержим  такой  же  безумной
страстью к этим камешкам, как ты, то руки его очень скоро обовьются вок-
руг меня. А я останусь здесь и помечтаю, пока он придет. Я могу без кон-
ца любоваться игрою вод.
   Получив приказание удалиться, Торрес прошел в спальню, но тут  же  на
цыпочках вернулся к двери, чтобы посмотреть, что  делает  королева.  Она
опустилась на пол галереи и, подперев голову рукой,  пристально  глядела
на водоворот. Тогда Торрес бросился к сундуку,  поднял  крышку,  схватил
полную пригоршню камней и высыпал их в карман. Но прежде  чем  он  успел
снова запустить руку в сундук, за спиной его раздался  язвительный  смех
королевы.
   Страх и ярость до такой степени овладели им, что он ринулся  на  нее;
она выскочила на галерею - он за ней, но в ту минуту,  когда,  казалось,
он готов был схватить ее, она вдруг вытащила кинжал и занесла над ним.
   - Вор, - спокойно сказала она. - Бессовестный вор. А участь всех  во-
ров в нашей долине - смерть. Я сейчас позову  моих  копьеносцев  и  велю
бросить тебя в пучину.
   Такой неожиданный поворот событий заставил Торреса призвать на помощь
всю свою изворотливость. Взглянув на пенящуюся воду, в  которую  грозила
бросить его королева, он вскрикнул, точно  увидел  там  что-то  ужасное,
упал на одно колено и закрыл руками искаженное притворным страхом  лицо.
Королева повернула голову и посмотрела в направлении  его  взгляда.  Это
как раз и нужно было Торресу. Он, точно тигр, прыгнул на нее, схватил за
руки и вырвал кинжал.
   Он отер с лица пот и прерывисто дышал, еще не сумев  полностью  овла-
деть собой. А королева с любопытством, но без всякого страха смотрела на
него.
   - Ты исчадие ада, - злобно прошипел он, все еще трясясь от ярости,  -
ведьма, промышляющая силами тьмы и всякой чертовщиной! Однако ты  женщи-
на, рожденная женщиной, и потому смертна. Ты такая же  слабая,  как  все
смертные и все женщины, а потому я предоставляю тебе право выбора:  либо
ты будешь брошена в водоворот и погибнешь, либо...
   - Либо что? - переспросила она.
   - Либо... - Он помолчал, облизал пересохшие губы и  выпалил:  -  Нет!
Клянусь божьей матерью, я не боюсь! Либо ты выйдешь за меня замуж сегод-
ня же! Выбирай!
   - Ты хочешь жениться на мне ради меня самой или ради сокровищ?
   - Ради сокровищ, - нагло признался он.
   - Но в Книге Жизни написано, что я выйду замуж за Френсиса, -  возра-
зила она.
   - Ну так что же: мы перепишем эту страницу в Книге Жизни!
   - Как будто это можно сделать! - рассмеялась она.
   - Тогда я докажу, что ты смертная, и брошу тебя в этот водоворот, как
ты бросила цветы.
   В эту минуту Торрес был положительно неустрашим - неустрашим  оттого,
что старое крепкое вино горячило его кровь и мозг, а еще оттого, что  он
был хозяином положения. К тому же, как истый латиноамериканец, он не мог
не наслаждаться такой сценой, где у него была возможность  покрасоваться
и дать волю своему красноречию.
   Внезапно он вздрогнул, услышав легкий свист королевы, - так  латиноа-
мериканцы обычно зовут слуг. Он подозрительно покосился на королеву, по-
том посмотрел на дверь в спальню и снова перевел взгляд на нее.
   На пороге, словно призрак, - Торрес смутно видел его краешком глаза -
появился огромный белый пес. В страхе Торрес невольно попятился. Но нога
его не нашла точки опоры, и, не удержавшись, он полетел вниз  головой  в
пучину. Торрес отчаянно закричал и уже из воды увидел, что  пес  прыгнул
вслед за ним.
   Хотя Торрес и был хорошим пловцом, он почувствовал себя в  водовороте
беспомощнее соломинки и. Та, Что Грезит, перегнувшись через перила гале-
реи и, точно зачарованная, глядя вниз, увидела, как Торреса, а  затем  и
собаку втянуло в водоворот, из которого нет возврата.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
 
   Долго еще Та, Что Грезит смотрела на бурлящую воду. Затем  произнесла
со вздохом: "Бедный мой пес!" - и выпрямилась. Гибель Торреса нимало  не
тронула ее. Она с детства привыкла распоряжаться жизнью и смертью своего
полудикого вырождающегося народа, и человеческая жизнь не представлялась
ей чем-то священным. Если жизнь у человека складывалась хорошо и  краси-
во, то, конечно, надо дать ему возможность ее прожить. Но  если  он  вел
дурную, безнравственную жизнь и был опасен для других, - такого человека
не жаль: пусть умирает, а то можно  его  и  прикончить.  Таким  образом,
смерть Торреса была для нее лишь эпизодом - неприятным, но  быстро  про-
мелькнувшим. Жаль только было собаку.
   Она вернулась к себе в спальню и громко хлопнула  в  ладоши,  вызывая
прислужницу, при этом она не преминула удостовериться, что крышка сунду-
ка с драгоценностями все еще открыта.  Отдав  прислужнице  распоряжение,
она вернулась на галерею, откуда могла незаметно наблюдать за  тем,  что
происходит в комнате.
   Через несколько минут прислужница ввела в комнату Френсиса и оставила
его одного. Молодой человек был невесел. Как ни благородно было его  от-
речение от Леонсии, оно не принесло ему особой радости. Не радовала  его
и мысль о предстоящем браке со странной женщиной, которая правила  Зате-
рянными Душами и жила в этом таинственном бунгало на берегу озера. Прав-
да, в нем она не вызывала - как в Торресе - ни страха, ни  враждебности,
скорее наоборот: Френсис испытывал к ней жалость. Его  невольно  трогало
трагическое положение этой красавицы в расцвете сил, которая так отчаян-
но, несмотря на свой властный, гордый характер, искала любви и  спутника
в жизни.
   С первого же взгляда Френсис понял, где он находится, и невольно  по-
думал: не считает ли его королева уже своим мужем - без лишних  разгово-
ров, без его согласия, без всяких церемоний? Поглощенный своими  невесе-
лыми думами, он не обратил никакого внимания на сундук.  Наблюдавшая  за
ним королева видела, что он стоит посреди  комнаты,  явно  поджидая  ее;
постояв так несколько минут, он подошел к  сундуку,  захватил  пригоршню
драгоценных камней и по камешку - один за другим -  бросил  их  обратно,
точно это были простые стекляшки; потом повернулся и, подойдя к ее ложу,
принялся разглядывать устилавшие его леопардовые  шкуры;  затем  присел,
одинаково равнодушный и к ложу и к сокровищам.  Все  это  вызвало  такой
восторг в королеве, что она уже дольше  не  могла  оставаться  сторонней
наблюдательницей. Войдя в комнату, она сказала со смехом:
   - Что, сеньор Торрес очень любил лгать?
   - Любил? - переспросил Френсис, чтобы сказать что-нибудь, и  поднялся
ей навстречу.
   - Да, теперь уже он ничего не любит. Тебе непонятны  мои  слова?  Его
нет, - пояснила она. - Нет нигде. - И добавила,  заметив,  что  Френсиса
заинтересовало это известие: - Он исчез - и это очень хорошо: теперь  он
уже никогда не вернется. Но он любил лгать, да?
   - Несомненно, - ответил Френсис. - Он отчаянный лжец.
   Он не мог не заметить, как изменилось ее лицо, когда  он  так  охотно
признал лживость Торреса.
   - А что он тебе говорил? - спросил Френсис.
   - Что его выбрали жениться на мне.
   - Лжец, - сухо заметил Френсис.
   - Потом он сказал, что тебя выбрали мне в  мужья.  И  это  тоже  была
ложь, - закончила она совсем упавшим голосом.
   Френсис отрицательно покачал головой.
   Крик радости, невольно вырвавшийся у королевы, тронул сердце Френсиса
и породил в нем такую нежность и жалость, что у него даже мелькнуло  же-
лание обнять ее и утешить. Она ждала, чтобы он заговорил.
   -