городишке без сигарет.
   - Как-то раз в Барбадосе я поверил было  одному  белому  джентльмену,
который зафрахтовал мое судно, чтобы ловить летающих рыб... - начал  ка-
питан.
   - Ну ладно, капитан, до свидания, - оборвал его Генри.  -  Отправляй-
ся-ка лучше к себе на борт, а мы сейчас тронемся в путь.
   И небольшой отряд во главе с Энрико зашагал в горы, так что  капитану
Трефэзену не оставалось ничего иного, как подчиниться. Он помог матросам
столкнуть шлюпку в воду, влез в нее, сел за руль  и  приказал  грести  к
"Анджелике". Поглядывая время от времени назад, он видел, как его пасса-
жиры взвалили на себя поклажу и скоро исчезли в  густой  зеленой  расти-
тельности.
   Вскоре путники вышли на просеку, где несколько партий пеонов вырубали
девственный тропический лес и выкорчевывали пни, чтобы на этом месте на-
садить каучуковые деревья: для автомобильных шин сейчас требовалось мно-
го каучука. Леонсия шагала рядом с отцом во главе отряда. Ее братья, Ри-
кардо и Алесандро, шли следом, нагруженные тюками, а  Френсис  и  Генри,
тоже с ношей, замыкали шествие.
   Высокий худощавый старик с внешностью идальго, сидевший, несмотря  на
преклонный возраст, очень прямо в седле, при виде этой странной  процес-
сии пустил свою лошадь вскачь, прямо через поваленные деревья и  ямы  от
выкорчеванных пней, навстречу путникам.
   Узнав Энрико, он спрыгнул с лошади, снял перед Леонсией сомбреро, а с
Энрико обменялся крепким рукопожатием, как старый закадычный друг. В его
приветствиях и взглядах сквозило явное восхищение Леонсией.
   Разговор велся по-испански, с быстротой пулемета: тотчас была изложе-
на просьба помочь лошадьми и получено в ответ любезное  согласие;  затем
состоялось представление обоих Морганов. По латиноамериканскому  обычаю,
плантатор моментально уступил свою лошадь Леонсии; он сам укоротил стре-
мена и подсадил девушку в седло. Чума,  пояснил  он,  истребила  на  его
плантации почти всех верховых лошадей, но у  его  главного  надсмотрщика
еще осталась вполне приличная лошадь, которая будет предоставлена в рас-
поряжение Энрико, как только ее приведут.
   Он сердечно и в то же время с большим достоинством пожал руку Генри и
Френсису, а потом добрых две минуты витиевато заверял их в том, что вся-
кий друг его дорогого  друга  Энрико  -  друг  и  ему.  Энрико  принялся
расспрашивать плантатора о дороге в Кордильеры и упомянул о нефти. Френ-
сис сразу навострил уши.
   - Вы хотите сказать, сеньор, - вмешался он в разговор, - что в Панаме
найдена нефть?
   - Конечно, - важно кивнув головой, подтвердил плантатор. -  Еще  наши
предки знали, что у нас есть нефтяные фонтаны. Но по-настоящему  взялась
за дело только компания "Эрмосильо", которая  втихомолку  прислала  сюда
своих инженеров-гринго и, произведя разведку, стала скупать земли. Гово-
рят, это целое нефтяное поле. Я лично ничего в нефти  не  понимаю.  Знаю
только, что уже пробурили немало скважин и продолжают бурить  дальше,  а
нефти так много, что она заливает все вокруг. Говорят, что никак не  мо-
гут удержать ее под землей - столько ее и под таким давлением она  выхо-
дит. Им сейчас нужен нефтепровод, чтобы подавать нефть к океану,  и  они
начали его строить. А пока нефть течет прямо по каньонам,  и  убытки  от
этого колоссальные.
   - А нефтехранилища у них уже выстроены? - спросил Френсис, с волнени-
ем вспомнив о "Тэмпико петролеум" - предприятии, поглотившем львиную до-
лю его состояния, о котором со времени своего отъезда из Нью-Йорка, ког-
да акции "Тэмпико" на бирже резко подскочили вверх, он ничего не слыхал.
   Плантатор покачал головой.
   - Все дело в транспорте, - пояснил он. - Перевозить материалы на  му-
лах с морского побережья до месторождения просто невозможно. Но многое в
этом отношении у них уже сделано. Они устроили в горных низинах  своеоб-
разные нефтяные резервуары - большие нефтяные озера, запрудив их  земля-
ными дамбами; и все-таки им не удается остановить поток,  и  драгоценная
жидкость стекает вниз по каньонам.
   - А эти резервуары крытые? - поинтересовался Френсис, вспомнив, какое
бедствие причинил пожар в первые дни существования "Тэмпико петролеум".
   - Нет, сеньор.
   Френсис неодобрительно покачал головой.
   - Их необходимо делать крытыми. Достаточно какому-нибудь пьяному  или
мстительному пеону бросить спичку - и все может сгореть. Плохо поставле-
но дело, очень плохо!
   - Но я же не владелец "Эрмосильо"! - возразил плантатор.
   - Я, конечно, имел в виду не вас, а компанию "Эрмосильо",  -  пояснил
Френсис. - У меня самого вложен капитал в нефть. И я уже поплатился сот-
нями тысяч за подобные случайности или преступления. Никогда ведь толком
не знаешь, как это случается. Но факт тот, что всетаки случается...
   Что еще собирался сказать Френсис о целесообразности защиты нефтехра-
нилищ от глупых и злонамеренных пеонов, так и осталось неизвестным,  ибо
в эту минуту к ним подъехал главный надсмотрщик плантации  с  хлыстом  в
руке, - он с интересом разглядывал вновь прибывших и столь же зорко наб-
людал за работавшим поблизости отрядом пеонов.
   - Сеньор Рамирес, сделайте одолжение, сойдите с лошади, - вежливо об-
ратился к нему его хозяин-плантатор и, как только тот спешился, познако-
мил его с гостями.
   - Лошадь ваша, друг Энрико, - сказал плантатор.  -  Если  она  падет,
пришлите мне, пожалуйста, при случае седло и уздечку. А если вам это бу-
дет трудно, то, пожалуйста, забудьте о том, что вам нужно  что-либо  мне
присылать, кроме, конечно, привета. Мне жаль, что вы и ваши спутники  не
можете принять моего приглашения и посетить мои дом. Но шеф -  кровожад-
ный зверь, я это знаю. И уж мы постараемся направить его по ложному сле-
ду.
   Когда Леонсия и Энрико уселись на лошадей и багаж был привязан к сед-
лам кожаными ремнями, кавалькада тронулась в путь; Алесандро  и  Рикардо
побежали рядом, держась за стремена отцовского седла, - так  было  легче
бежать. Френсис с Генри последовали их примеру, ухватившись за  стремена
притороченные к седлу Леонсии, и предварительно привязав к луке мешок  с
серебряными долларами.
   - Тут какая-то ошибка, - сказал плантатор своему надсмотрщику. -  Эн-
рико Солано - благородный человек. И все, что он делает,  благородно.  И
если он за кого-нибудь ручается - значит, это люди  благородные.  Однако
Мариано Веркара-и-Ихос преследует их. Если он явится сюда,  мы  направим
его по ложному пути.
   - Да вот и он! - воскликнул надсмотрщик, - Только пока ему, видно, не
удалось достать лошадей.
   И он, как ни в чем не бывало, со страшными ругательствами  набросился
на пеонов: ну хоть бы они за день сделали половину того, что следует.
   Плантатор краешком глаза следил за быстро приближавшейся  группой  во
главе с Альваресом Торресом, делая вид, будто вовсе и не замечает их,  и
продолжал обсуждать с надсмотрщиком, как лучше выкорчевать пень, над ко-
торым трудились пеоны.
   Плантатор любезно ответил на приветствие Торреса и вежливо, но не без
иронии спросил, куда это он ведет свой отряд - не на поиски ли нефти?
   - Нет, сеньор, - ответил Торрес. - Мы ищем сеньора Энрико Солано, его
дочь, его сыновей и двух высоких гринго, что путешествуют вместе с ними.
Нужны-то нам, собственно говоря, эти гринго. Они проходили тут, сеньор?
   - Да, проходили. Я подумал, что их тоже захватила нефтяная лихорадка:
они так спешили, что даже из вежливости не задержались у нас и не сказа-
ли, куда путь держат. Неужели они провинились в  чем-нибудь?  Да  что  я
спрашиваю! Сеньор Энрико Солано слишком достойный человек...
   - В каком направлении они пошли? - спросил запыхавшийся начальник по-
лиции, протискиваясь сквозь группу жандармов, которых он только что наг-
нал.
   Плантатор и его надсмотрщик, стараясь выиграть время, отвечали  неоп-
ределенно, а потом указали  прямо  противоположное  направление.  Однако
Торрес заметил, что какой-то пеон, опершись на лопату, внимательно прис-
лушивается к разговору. И пока  одураченный  начальник  полиции  отдавал
приказание направиться по ложному следу, Торрес украдкой  показал  пеону
серебряный доллар. Тот кивком дал понять, в каком направлении  на  самом
деле уехали всадники, незаметно поймал монету и снова принялся  подкапы-
вать огромную корягу.
   Торрес тотчас отменил приказ шефа.
   - Мы пойдем не туда, - сказал он, подмигивая  начальнику  полиции.  -
Одна маленькая птичка сообщила мне, что наш  уважаемый  друг  ошибается:
они пошли совсем в другом направлении.
   И отряд жандармов устремился по горячему следу,  а  плантатор  и  его
надсмотрщик, совершенно подавленные, в изумлении уставились друг на дру-
га. Надсмотрщик одним движением губ показал своему  хозяину,  чтобы  тот
молчал, и быстро оглядел лесорубов. Предатель-пеон  трудился  рьяно,  не
разгибая спины, но сосед его едва заметным кивком указал на  него  надс-
мотрщику.
   - Вот она, эта маленькая птичка, - воскликнул надсмотрщик и,  подско-
чив к предателю, принялся трясти его за плечи.
   Из лохмотьев пеона выкатился серебряный доллар.
   - Ага, - произнес плантатор, поняв все. - Он,  оказывается,  разбога-
тел. Какой ужас, мой пеон стал богачом. Значит, он  кого-нибудь  убил  и
ограбил. Сечь его, пока не сознается.
   Несчастный пеон, стоя на коленях под градом ударов,  которыми  осыпал
его надсмотрщик, признался, наконец, каким  образом  он  заработал  этот
доллар.
   - Бейте его, бейте нещадно! Хоть до смерти  забейте  этого  мерзавца,
который предал моих лучших друзей, - равнодушно приговаривал  плантатор.
- Впрочем, нет, погодите! Бейте, но не до смерти! У нас сейчас мало  ра-
бочих рук, и мы не можем дать волю нашему справедливому гневу. Бейте его
так, чтоб он на всю жизнь запомнил, но чтоб через два дня уже мог  снова
вернуться на работу.
   О том, через какие муки и злоключения пришлось вслед за  этим  пройти
пеону, можно было бы написать целый том - эпопею его жизни. Но не так уж
приятно смотреть, как избивают человека до полусмерти, и описывать  это.
Скажем только, что пеон, получив лишь какую-то часть предназначенных ему
ударов, вдруг вскочил, рванулся, оставив в руках надсмотрщика добрую по-
ловину своих лохмотьев, и, как безумный, кинулся в джунгли, - где уж бы-
ло догнать его надсмотрщику, привыкшему передвигаться быстро только вер-
хом!
   И так стремительно мчался этот несчастный, подгоняемый болью от побо-
ев и страхом перед надсмотрщиком, что мигом пролетел через полосу зарос-
лей и нагнал Солано и его спутников в ту самую минуту, когда они перехо-
дили вброд небольшой ручеек. При виде их пеон упал на колени, моля о по-
щаде, - молил он о пощаде потому, что предал их. Но они этого не  знали.
Френсис, заметив жалкое состояние пеона, остановился, отвинтил  металли-
ческий колпачок с карманной фляжки и, чтобы подкрепить беднягу, влил ему
в горло половину ее содержимого; затем поспешил за своими спутниками.  А
несчастный пеон, что-то благодарно бормоча, нырнул в спасительные джунг-
ли, но только в другую сторону. Однако он так ослабел  от  недоедания  и
непомерного труда, что ноги у него подкосились, и он  тут  же  упал  без
чувств под зеленым лиственным шатром.
   Вскоре у ручья появилась и погоня: впереди, точно ищейка, шел  Альва-
рес Торрес, за ним жандармы, а позади всех, задыхаясь, ковылял начальник
полиции. Влажные следы босых ног пеона на сухих камнях возле ручья прив-
лекли внимание Торреса. Не прошло и секунды, как пеона обнаружили,  вце-
пились в последние лохмотья, какие еще оставались на  нем,  и  выволокли
его из укрытия. Упав на колени, которым пришлось немало  потрудиться  за
этот день, он стал просить пощады и был подвергнут суровому допросу.  Он
сказал, что и знать не знает об отряде Солано. Пеон предал этих людей  и
за это получил побои; те же, кого он предал, оказали ему помощь, - и те-
перь в нем шевельнулось что-то похожее на благодарность и  желание  сде-
лать добро: он сказал, что не видел Солано с тех пор, как они ушли с той
просеки, где он продал их за серебряный доллар. Палка Торреса обрушилась
на голову пеона - пять ударов, десять, - казалось, им  не  будет  конца,
если он не скажет правду. А ведь пеон был всего-навсего несчастным, жал-
ким существом, чья воля была сломлена побоями, которые он  получал  чуть
ли не с колыбели, - и такова оказалась сила ударов  Торреса,  грозившего
забить его до смерти (чего не мог позволить себе его  хозяин-плантатор),
что пеон сдался и указал преследователям, куда идти.
   Но это было только началом тех бед, которые суждено было вынести пео-
ну в тот день. Не успел он, все еще стоя на  коленях,  вторично  предать
Солано, как из-за деревьев на взмыленных конях выскочили его хозяин и  с
ним несколько соседей и надсмотрщиков.
   - Это мой пеон, сеньоры, - провозгласил плантатор, которому не терпе-
лось поскорее изловить беглеца. - А вы истязаете его.
   - А почему бы и нет? - спросил начальник полиции.
   - Потому что он мой, и я один имею право его бить.
   Пеон подполз, извиваясь, к ногам начальника полиции  и  принялся  мо-
лить, чтобы тот не выдавал его. Но он просил жалости у того, кому  неве-
домо было это чувство.
   - Конечно, сеньор, - сказал плантатору начальник  полиции.  -  Берите
его, пожалуйста, обратно. Мы должны поддерживать закон, а этот человек -
ваша собственность. К тому же он больше нам  не  нужен.  Но  он  замеча-
тельный пеон, сеньор. Он сделал то, чего не сделал ни один пеон  за  все
время существования Панамы: он дважды в течение одного дня сказал  прав-
ду.
   Пеону связали руки впереди и, прикрутив их веревкой к седлу надсмотр-
щика, поволокли обратно, - теперь уж он был совершенно уверен, что самые
жестокие побои, предуготованные ему на этот день судьбой, еще ждут  его.
И он не ошибся. По возвращении на плантацию, его, как скотину, привязали
к столбу в изгороди из колючей проволоки, а хозяин со  своими  друзьями,
помогавшими ему в поимке беглеца, отправился в асьенду завтракать.  Пеон
хорошо знал, что его ждет. Но при виде  колючей  проволоки,  ограждавшей
выгон, и хромой кобылы, бродившей поблизости, отчаянная мысль зародилась
в мозгу пеона. Не обращая внимания на страшную боль от колючек,  вонзав-
шихся в кисти его рук, он быстро перетер свои путы об  острую  проволоку
и, подумав, что теперь ему никто не страшен, кроме властей, прополз  под
изгородью, вывел хромую кобылу из ворот, вскочил на нее и, колотя голыми
пятками по ее бокам, понесся галопом к спасительным Кордильерам.
 
 
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
 
   Тем временем преследователи нагоняли Солано, и Генри начал поддразни-
вать Френсиса:
   - Вот уж где доллары ничего не стоят, так это здесь, в джунглях.  Ло-
шадей на них не купишь, даже этих нельзя подлечить, а они, наверно, тоже
заражены чумой - ведь все остальные лошади у плантатора издохли.
   - Мне еще ни разу не приходилось бывать в таком месте, где деньги бы-
ли бы бессильны, - возразил Френсис.
   - По-твоему, за деньги и в аду можно напиться, - заметил Генри.
   Леонсия захлопала в ладоши.
   - Право, не знаю, - в тон ему ответил Френсис. - Я там не бывал.
   Леонсия снова захлопала в ладоши.
   - И все-таки я думаю, что доллары сослужат  мне  службу  и  здесь,  в
джунглях. Я даже намерен сейчас же попытать счастья, -  продолжал  Френ-
сис, отвязывая мешок с деньгами от  седла  Леонсии.  -  А  вы  поезжайте
дальше.
   - Но мне-то вы должны сказать, что вы затеяли! - потребовала Леонсия.
Она перегнулась к Френсису с седла, и он стал шептать ей что-то на  ухо;
девушка засмеялась, а Генри, беседовавший с Энрико и его сыновьями,  ус-
лышав ее смех, втайне обозвал себя ревнивым дураком.
   Прежде чем деревья скрыли от них Френсиса, они увидели, что он достал
блокнот и карандаш и стал что-то писать. То, что он написал, было  крат-
ко, но выразительно - просто цифра "50". Вырвав листок, Френсис  положил
его посредине тропинки на самом виду  и  придавил  серебряным  долларом.
Отсчитав еще сорок девять долларов из мешка, он разбросал их  неподалеку
от записки и бегом кинулся догонять своих спутников.
   Аугустино, жандарм, который больше помалкивал, когда был трезв, а вы-
пив, начинал многословно доказывать, что молчание - золото, шел  впереди
всех, нагнув голову, словно вынюхивая следы зверя и зорко поглядывая  по
сторонам. Вдруг он заметил листок бумаги и на нем -  серебряный  доллар.
Доллар он взял себе, а записку вручил начальнику полиции. Торрес  загля-
нул через плечо шефа, и они оба увидели  таинственную  цифру  "50".  На-
чальник полиции бросил бумажку на землю, не обнаружив в ней ничего инте-
ресного, и хотел продолжать погоню, но Аугустино поднял  листок  и  стал
раздумывать, что бы могла означать цифра "50". Он  все  еще  пребывал  в
раздумье, когда послышался громкий возглас  Рафаэля.  Тут  уж  Аугустино
смекнул, в чем дело: значит, Рафаэль нашел еще доллар; и  если  поискать
как следует, то где-то здесь можно найти пятьдесят таких монет. И, швыр-
нув бумажку, он мигом опустился на четвереньки и стал искать.  Остальные
жандармы тотчас последовали его примеру. В общей свалке никто и внимания
не обращал на Торреса и начальника полиции, которые тщетно сыпали  прок-
лятиями, требуя, чтобы отряд двинулся дальше.
   Когда выяснилось, что уже никто ничего больше  не  находит,  жандармы
решили подсчитать, сколько они подобрали монет. Оказалось - сорок семь.
   - Тут где-то должно быть еще три доллара! - воскликнул Рафаэль; и все
жандармы снова распластались на земле и принялись за поиски. Прошло  еще
пять минут, пока были найдены недостающие три  монеты.  Каждый  сунул  в
карман то, что ему удалось подобрать, и все послушно двинулись вслед  за
Торресом и начальником полиции.
   Они прошли примерно с милю, когда Торрес увидел  на  земле  блестящий
доллар и попытался втоптать его в грязь, но острые, как у хорька,  глаза
Аугустино успели заметить это, и его проворные  пальцы  быстро  извлекли
монету из мягкой сырой земли. Теперь его товарищи уже  по  опыту  знали,
что где один доллар, там есть и еще. Отряд остановился, и, как ни грози-
ли и ни упрашивали начальники, жандармы тотчас  рассыпались  по  лесу  и
принялись обшаривать землю вправо и влево от тропинки.
   Висенте, с круглым, как луна, лицом, похожий больше на  мексиканского
индейца, чем на майя или панамского метиса, первый напал  на  след.  Все
жандармы мигом окружили его, точно свора собак - дерево, на которое  они
загнали опоссума. Сходство усиливалось тем, что и  Висенте  стоял  около
дерева. Оно было без макушки, гнилое и дуплистое, футов двенадцати в вы-
соту и примерно четырех в обхвате. На середине его было дупло - над  ним
висел приколотый колючкой такой же листок бумаги, как  и  тот,  что  они
нашли раньше. На листке было написано "100".
   Началась драка, продолжавшаяся несколько минут, с полдюжины  рук  от-
талкивали одна другую: каждому хотелось первым залезть в  дупло  и  доб-
раться до сокровища. Но дупло было глубокое, и руки не доставали до  его
дна.
   - Давайте срубим дерево, - закричал Рафаэль, постукивая тыльной  сто-
роной своего мачете по коре, чтобы определить, где  кончается  дупло.  -
Свалим его все вместе, потом сосчитаем деньги, которые там найдем, и по-
делим поровну.
   Услышав это, начальство совсем рассвирепело, а  шеф  пригрозил,  что,
как только они вернутся в Сан-Антонио, он сошлет их всех в  Сан-Хуан  на
съедение сарычам.
   - Но мы пока еще, благодарение богу, не вернулись  в  Сан-Антонио,  -
промолвил Аугустино, срывая печать молчания, сковывавшую его уста в  ми-
нуты трезвости, и изрекая очередную мудрость.
   - Мы люди бедные и поделимся по-честному, - заявил Рафаэль. -  Аугус-
тино прав: благодарение богу, мы еще не в Сан-Антонио. Этот богач-гринго
за один день рассыпал на своем пути куда больше монет, чем мы заработали
бы на службе за целый год. Я, например, стою за революцию, чтобы у  всех
было много денег.
   - И чтоб вожаком был богатый гринго, - добавил Аугустино. - Если он и
дальше будет вести