ие;  он  открыл  было
рот, намереваясь что-то сказать, потом передумал и лишь пробормотал себе
под нос: "Одной породы! Не удивительно, что мы так похожи".
   Все еще кипя от негодования, Френсис добрался до Быка, вытащил  каноэ
на берег, присел на борт, набил трубку, закурил и погрузился  в  мрачное
раздумье. "Все здесь сумасшедшие, решительно все, - думал он. - Ни  один
человек не ведет себя по-человечески. Интересно,  как  бы  старик  Риган
стал обделывать дела с такими людьми? Уж ему они бы наверняка уши  отре-
зали".
   Если бы в эту минуту Френсис мог видеть обладателя парусиновых штанов
и такой знакомой физиономии, он окончательно пришел бы к убеждению,  что
жители Латинской Америки - самые настоящие сумасшедшие, ибо вышеупомяну-
тый молодой человек сидел в крытой травою хижине у себя  на  острове  и,
улыбаясь собственным мыслям, говорил вслух:
   - Кажется, я все-таки вселил божий страх в сердце этого представителя
моргановской семейки. - И, подойдя к стене, принялся разглядывать висев-
шую на ней копию с портрета сэра Генри, родоначальника Морганов. - Итак,
господин пират, - усмехнувшись, продолжал он,  -  двое  ваших  последних
отпрысков чуть было не прикончили друг друга из пистолетов-автоматов, по
сравнению с которыми ваше допотопное оружие - грошовая игрушка.
   Он нагнулся к старенькому,  сильно  побитому  и  изъеденному  червями
морскому сундучку, приподнял крышку с вырезанной на  ней  буквой  "М"  и
снова обратился к портрету:
   - Да, благородный мой предок, пират валлиец, немного же ты мне  оста-
вил: старое тряпье да лицо, как две капли воды похожее на твое. Но  если
б меня обстреляли, как тебя в Порт-о-Пренсе, я бы тоже сумел себя  пока-
зать.
   С этими словами он стал натягивать на себя изъеденную  молью  одежду,
обветшавшую за долгие годы лежания в сундуке.
   - Вот я и принарядился, - добавил он через минуту. - А ну,  дражайший
предок, выйди-ка из рамы и посмей сказать, что мы с тобой не похожи  как
две капли воды!
   Теперь, когда молодой человек облекся в старинные одежды  сэра  Генри
Моргана, перепоясался тесаком и засунул за широкий  пояс  два  огромных,
украшенных резьбою кремневых пистолета, сходство между ним, живым  чело-
веком, и портретом старого пирата, давно превратившегося  в  прах,  было
поистине разительно.
   Ветер воет, море злится, -
   Мы, корсары, не сдаем.
   Мы - спина к спине - у мачты,
   Против тысячи вдвоем! - запел молодой человек, перебирая струны гита-
ры, старую пиратскую песню. Постепенно образ, смотревший на него с порт-
рета, стал расплываться, и молодой человек  увидел  перед  собой  совсем
другую картину.
   Прислонившись спиной к грот-мачте, со сверкающим тесаком в руке, сто-
ял старый пират, а перед ним полукругом толпились причудливо одетые  го-
ловорезы-матросы; спиной к нему, по другую сторону мачты,  стоял  другой
человек, одетый в такой же костюм и тоже с тесаком в руке, и так же  по-
лукругом толпились перед ним головорезы-матросы, замыкая  образовавшееся
вокруг мачты кольцо.
   Яркое видение вдруг исчезло, разорванное звоном лопнувшей струны, ко-
торую молодой человек, увлекшись, сильно дернул.  В  наступившей  тишине
ему показалось, что старый сэр Генри вышел к нему из рамы и, став  перед
ним, теребит его за рукав, словно приказывая выйти из хижины,  а  сам  с
настойчивостью призрака все шепчет:
   Мы - спина к спине - у мачты,
   Против тысячи вдвоем!
   Послушный зову призрака, а может быть, собственной обостренной интуи-
ции, молодой человек вышел из хижины и спустился к морю. Посмотрев через
узкий проливчик на противоположный берег, он увидел на острове Быка сво-
его недавнего противника, который, прислонившись спиной к огромному  об-
ломку кораллового рифа, отбивался от полуголых индейцев, наступавших  на
него со своими мачете; в руках у него был тяжелый сук, выловленный, оче-
видно, в воде.
   В это время кто-то угодил Френсису камнем по голове, и все поплыло  у
него перед глазами; теряя сознание, он вдруг увидел нечто, почти убедив-
шее его, что он уже мертв и находится в царстве теней: сэр Генри  Морган
собственной персоной, с тесаком в руке, спешил по берегу ему на выручку.
Больше того - он размахивал этим тесаком и, круша индейцев направо и на-
лево, пел зычным голосом:
   Ветер воет, море злится, -
   Мы, корсары, не сдаем,
   Мы - спина к спине - у мачты,
   Против тысячи вдвоем!
   Ноги у Френсиса подкосились, он весь обмяк и  медленно  опустился  на
землю; последнее, что он видел, были индейцы, которые бросились врассып-
ную, преследуемые таинственным пиратом.
   "Боже милосердный!" - "Святая дева, спаси нас!" - "Да ведь это  приз-
рак старика Моргана!" - донеслись до него их крики.
   Френсис очнулся в крытой травою хижине в самом центре Тельца. Первое,
что он увидел, придя в сознание, был портрет сэра Генри Моргана, глядев-
ший на него со стены. А затем он увидел точную копию сэра Генри,  только
совсем молодого, из живой плоти и крови, - и этот сэр Генри поднес к его
губам флягу с бренди и велел сделать глоток. Как только Френсис  глотнул
из фляги, силы сразу вернулись к нему, и он вскочил  на  ноги;  движимые
одним и тем же побуждением, молодые люди пристально посмотрели  друг  на
друга, потом на портрет и, чокнувшись флягами, выпили за предка  и  друг
за друга.
   - Вы сказали мне, что вы - Морган, - произнес незнакомец.  -  Я  тоже
Морган. Этот человек на стене дал начало моему роду. А  ваш  род  откуда
берет начало?
   - От него же, - ответил Френсис. - Меня зовут Френсис. А вас как?
   - Генри - так же, как нашего предка. Мы с вами, должно быть,  дальняя
родня - четвероюродные братья или что-то в этом роде. Я тут ищу сокрови-
ща, которые в свое время награбил этот хитрый старый скупердяй валлиец.
   - Я тоже, - сказал Френсис и протянул ему руку, - Только к черту вся-
кий дележ!
   - Это в тебе говорит кровь Морганов, - одобрительно усмехнулся Генри.
- Дескать, пусть достанется все тому, кто  первый  найдет.  Я  перекопал
почти весь остров за эти полгода, и все, что нашел, - вот это тряпье. Я,
конечно, постараюсь найти клад раньше тебя, но  как  только  понадоблюсь
тебе и ты меня позовешь, стану с тобой спина к спине у мачты.
   - Это замечательная песня, - сказал Френсис, - я бы хотел ее выучить.
Ну-ка, повтори еще раз ту строфу.
   И, звякнув флягами, они запели:
   Мы - спина к спине - у мачты,
   Против тысячи вдвоем!
 
 
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
 
   Однако сильнейшая головная боль заставила Френсиса прекратить  пение,
и он с радостью позволил Генри уложить его в повешенный  в  тени  гамак.
Тем временем сам Генри отправился на  "Анджелику"  -  передать  капитану
приказание своего гостя стоять на якоре и ни под каким видом не  пускать
матросов на берег Тельца. Лишь поздно утром на следующий  день,  проспав
тяжелым сном немало часов кряду, Френсис, наконец,  поднялся  и  заявил,
что голова у него снова ясная.
   - Я знаю, как это бывает:  сам  однажды  свалился  с  лошади,  -  со-
чувственно заметил его странный родственник, наливая ему большую  кружку
ароматного черного кофе. - Выпей-ка вот это, сразу станешь другим  чело-
веком. Не могу предложить тебе ничего особенного на завтрак, кроме соло-
нины, сухарей да яичницы из черепашьих яиц. Яйца свежие, за это могу по-
ручиться: я вырыл их сегодня утром, пока ты спал.
   - Этот кофе уже сам по себе целый завтрак, - тоном знатока  отозвался
Френсис, разглядывая своего нового родича и время  от  времени  переводя
взгляд с него на портрет.
   - Ты ведь тоже точная его копия; и схожи вы не только внешне, - расс-
меялся Генри, поймав взгляд Френсиса. - Когда ты отказался вчера  делить
клад, ты рассуждал так, как рассуждал бы старик сэр Генри, будь он  жив.
У него была  врожденная  антипатия  к  дележу,  он  не  делился  даже  с
собственной командой. Отсюда все его беды. И уж, конечно, он не поделил-
ся бы ни одним пенни со своими потомками. А вот я совсем  другой.  Я  не
только готов отдать тебе половину Тельца, но и свою половину в  придачу,
вместе со всей движимостью и недвижимостью: бери себе и хижину,  и  пре-
лестную обстановку, и фамильные ценности - все, даже черепашьи яйца, ка-
кие остались. Когда же вам угодно будет вступить во владение всем этим?
   - Как это понять?.. - спросил Френсис.
   - А вот так. Здесь ничего нет. Я, можно сказать, перекопал весь  ост-
ров, и единственное, что я нашел, - это сундук, набитый тряпьем.
   - Но это должно было вдохновить тебя на дальнейшие поиски!
   - Еще бы! Я уж думал, что клад у меня в кармане.
   Во всяком случае этот сундук указывал, что я на правильном пути.
   - А почему бы нам не попытать счастья  на  острове  Быка?  -  спросил
Френсис.
   - Вот об этом я как раз и подумываю, хотя у меня есть основания пред-
полагать, что сокровище зарыто где-то на материке. Ведь в  старину  люди
имели обыкновение указывать долготу и широту с отступлением на несколько
градусов.
   - Да, если на карте помечено десять градусов северной широты и  девя-
носто восточной долготы, это вполне может означать  двенадцать  градусов
северной широты и девяносто два восточной долготы, - подтвердил Френсис.
- А может означать и восемь градусов северной широты и  восемьдесят  во-
семь восточной долготы. Пираты держали поправку в уме,  и  если  умирали
внезапно, что, как видно, было их обыкновением, то секрет умирал  вместе
с ними.
   - Я уже почти решил перебраться на остров Быка и всех этих  охотников
на черепах выставить оттуда на материк, - продолжал Генри. - А потом мне
вдруг начало казаться, что, пожалуй, лучше начать  с  материка.  У  тебя
ведь тоже, наверно, есть свои ключи для поисков клада?
   - Конечно, - кивнул Френсис. - Но знаешь, мне хотелось бы  взять  об-
ратно свои слова по поводу дележа.
   - Валяй, бери, - подзадорил его Генри.
   - Ну, так беру! И, скрепляя свой договор, они крепко пожали друг дру-
гу руки.
   - "Морган и Морган" - компания только из двух человек,  -  рассмеялся
Френсис.
   - Актив: все Карибское море, испанские колонии на  материке,  большая
часть Центральной Америки, сундук, набитый никуда не годным  старьем,  и
множество ям, вырытых в земле, - подхватывая шутку, в тон ему  продолжал
Генри. - Пассив: змеиные укусы, грабители индейцы, малярия, желтая лихо-
радка...
   - И красивые девушки, которые сначала целуют  совершенно  незнакомого
человека, а потом тычут ему в живот блестящим серебряным револьвером,  -
вставил Френсис. - Я сейчас расскажу тебе одну занятную историю.  Позав-
чера я отправился на шлюпке к материку. Не успел я высадиться на  берег,
как ко мне подскочила красивейшая в мире девушка и потащила за  собой  в
джунгли. Я решил, что она либо собирается съесть меня,  либо  женить  на
себе. Но что из двух - понять не мог. И вот, прежде чем я успел это  вы-
яснить, как ты думаешь, что сделала эта прелестная особа? Сказала что-то
весьма неблаговидное о моих усах и, пригрозив револьвером,  погнала  об-
ратно к лодке. А там заявила, чтобы я немедленно уезжал и никогда больше
не возвращался или что-то в этом роде.
   - Где же это случилось? - спросил Генри, весь превратившись в слух.
   Но Френсис, увлеченный воспоминаниями о своем  злополучном  приключе-
нии, не заметил повышенного интереса собеседника.
   - Да вон там, на противоположной стороне лагуны  Чирикви,  -  ответил
он. - Я узнал потом, что это родовое имение семейства Солано. Ну и  люди
же - настоящий порох! Но я еще не все тебе рассказал.  Слушай.  Сначала,
значит, эта особа потащила меня в заросли и оскорбительно  отозвалась  о
моих усах, потом, угрожая револьвером, погнала меня назад к лодке. А под
конец пожелала узнать, почему я ее не поцеловал. Нет, слыхал ты  что-ни-
будь подобное?
   - И ты поцеловал ее? - спросил Генри, и рука его  непроизвольно  сжа-
лась в кулак.
   - А что еще оставалось делать несчастному чужеземцу,  очутившемуся  в
чужой стране? Девчонка была прехорошенькая!..
   В следующую секунду Френсис был уже на ногах  и,  прикрыв  рукою  че-
люсть, едва успел отразить удар могучего кулака Генри.
   - Я... я... извини, пожалуйста, - пробормотал Генри, тяжело опускаясь
на старинный морской сундучок. - Я идиот - знаю, но пусть меня  повесят,
не могу я вынести...
   - Ну вот, опять, - с упреком перебил его Френсис, - Нет, ты такой  же
сумасшедший, как и все в этой сумасшедшей стране.  То  ты  перевязываешь
мне рану на голове, а то готов снести эту самую голову  с  плеч.  Ведешь
себя не лучше той девчонки, которая сначала расцеловала  меня,  а  потом
стала тыкать револьвером в брюхо.
   - Правильно! Ругай меня, я заслужил это, - уныло произнес Генри и тут
же, помимо воли, снова вспылил: - Да черт бы тебя побрал, ведь это  была
Леонсия!
   - Ну и что же, что Леонсия? Или Мерседес? Или Долорес? Неужели,  если
парень поцеловал хорошенькую девчонку, - да еще под дулом револьвера,  -
это дает право какому-то проходимцу в грязных парусиновых штанах,  живу-
щему на куче мусора, именуемой островом, снести ему голову с плеч?
   - А если хорошенькая девчонка помолвлена с проходимцем в грязных  па-
русиновых штанах?..
   - Не может быть!.. - возбужденно прервал его Френсис.
   - Да, и этому оборванцу, - продолжал Генри,  -  не  очень-то  приятно
слышать, что его невеста целовалась с проходимцем, которого она  никогда
не видела, до того как он высадился  со  шхуны  какого-то  сомнительного
ямайского негра.
   - Значит, она приняла меня за тебя, - задумчиво произнес Френсис, на-
чиная понимать, как все произошло. - Я не виню тебя за то, что ты  вспы-
лил; хотя, должен сказать, характер у тебя прескверный. Вчера ты, напри-
мер, собирался отрезать мне уши, не так ли?
   - Ну и у тебя характер ничуть не лучше, мой  милый  Френсис.  Как  ты
настаивал, чтоб я отрезал тебе уши, когда я положил тебя на обе лопатки,
ха-ха!
   И оба весело расхохотались.
   - Это характер старика Моргана, - сказал Генри. - Он, судя по  преда-
нию, был задирист, как черт.
   - Но уж, наверно, не задиристее этих Солано, с  которыми  ты  собира-
ешься породниться. Ведь почти все семейство высыпало тогда  на  берег  и
хотело изрешетить меня, пока я греб к шхуне.  А  твоя  Леонсия  схватила
свою пушку и пригрозила длиннобородому, должно быть ее отцу,  что,  мол,
пристрелит его, если он не перестанет в меня палить.
   - Держу пари, что это и был ее отец, сам старый Энрико! -  воскликнул
Генри. - А остальные - ее братья.
   - Прелестные ящеры! - произнес Френсис. - Скажи, ты не  боишься,  что
твоя жизнь станет слишком монотонной, после того как ты женишься и  вой-
дешь в эту мирную, кроткую семейку? - Но он тут же перебил сам  себя:  -
Послушай, Генри, но если они приняли меня за тебя, какого  же  черта  им
так хотелось тебя укокошить? Опять, наверно,  виноват  сварливый  морга-
новский нрав! Чем это ты привел в такое раздражение родичей своей  буду-
щей жены?
   Генри с минуту смотрел на него, как бы решая, сказать или не сказать,
и, наконец, ответил:
   - Ну что ж, могу тебе, пожалуй, рассказать. Это преотвратительная ис-
тория, и, должно быть, всему виною мой нрав. Я поссорился  с  ее  дядей.
Это был самый младший брат ее отца...
   - Был?.. - прервал его Френсис многозначительно.
   - Я же сказал, что был, - кивком подтверждая  свои  слова,  продолжал
Генри. - Его уже нет в живых. Звали его Альфаро Солано, и  характерец  у
него был тоже преотменный. Все они считают себя потомками испанских кон-
кистадоров [5] и важничают поэтому, как индюки. Альфаро нажил себе  сос-
тояние на продаже ценных пород древесины и как  раз  в  ту  пору  развел
большую плантацию кампешевого дерева на побережье. Однажды я с ним  пос-
сорился. Произошло это в маленьком городке Сан-Антонио. Может, это  было
недоразумение, хотя я до сих пор считаю, что он был не прав.  Он  всегда
искал со мной ссоры: понимаешь, не хотел, чтобы я женился на Леонсии.
   Ну и заваруха получилась! Началось все в пулькерии [6].  Альфаро  пил
там мескаль [7] и хватил, должно быть, лишнего. Он оскорбил меня  не  на
шутку. Нас разняли и отобрали ружья; но, прежде чем разойтись, мы покля-
лись убить друг друга. И вся беда в том, что при нашей ссоре присутство-
вало человек двадцать и все они слышали, как мы угрожали друг другу.
   Часа через два комиссар с двумя жандармами проходил по глухому  пере-
улку в ту самую минуту, когда я наклонился над телом Альфаро: ему кто-то
всадил нож в спину, и я споткнулся о его труп, идя  к  берегу.  Что  тут
можно было сказать? Ничего! Все знали про ссору и угрозу мести. И вот не
прошло и двух часов, как меня поймали с поличным у еще неостывшего трупа
Альфаро. С тех пор я ни разу не был в Сан-Антонио: не теряя времени  да-
ром, я тогда моментально удрал. Альфаро был очень популярен  -  это  был
лихой парень, а толпа таких всегда любит. Меня даже и судить бы не  ста-
ли, тут же выпустили бы кишки; так что я почел за  благо  исчезнуть  по-
быстрее - pronto!
   Затем, когда я уже был в Бокас-дель-Торо, меня разыскал посланный  от
Леонсии и передал мне обручальное кольцо с  брильянтом:  она  возвращала
мой подарок. Теперь ты знаешь все. После этой истории мне все  опротиве-
ло. Вернуться в те края я не решался, зная, что семейка Солано, да и та-
мошние жители жаждут моей крови; вот я и прибыл сюда пожить немного зат-
ворнической жизнью и поискать сокровища Моргана... Однако мне  бы  очень
хотелось узнать, кто всадил нож в Альфаро. Если мне удастся когда-нибудь
найти этого человека, я оправдаюсь перед Леонсией и остальными Солано; и
тогда можно не сомневаться, что мы поженимся. А сейчас могу  тебе  приз-
наться, что Альфаро был вовсе не такой уж плохой малый, хоть и вспыльчив
до чертиков.
   - Ясно как день, - пробормотал Френсис. - Теперь я понимаю, почему ее
отец и братья хотели продырявить меня... В  самом  деле,  чем  больше  я
смотрю на тебя, тем больше убеждаюсь, что мы похожи, как  две  горошины,
если не считать моих усов...
   - И вот этого, - Генри закатал рукав, и Френсис увидел длинный тонкий
рубец, белевший у него на левой руке. - Это у меня  с  детства:  упал  с
ветряной мельницы и пролетел прямо через стеклянную крышу в оранжерею.
   - Теперь слушай, что я тебе скажу, - начал Френсис и весь просиял  от
осенившей его мысли. - Кто-то должен вытащить тебя из этой грязной исто-
рии. И сделает это не кто иной, как Френсис, компаньон фирмы  "Морган  и
Морган"! Можешь оставаться здесь или отправиться на остров Быка и начать
там разведку, а я поеду назад и объясню все Леонсии и ее родне...
   - Если они не ухлопают тебя прежде, чем ты сумеешь объяснить, что  ты
- это не я, - с горечью заметил Генри. - В том-то и беда с этими Солано.
Они сначала стреляют, а уж потом разговаривают. Они могут внять  рассуд-
ку, только когда противника уже не будет в живых.
   - И все-таки я попытаю счастья, старина, - заверил его Френсис, заго-
ревшись своей идеей уладить печальное недоразумение между  Генри  и  его
возлюбленной.
   Однако он сам удивлялся тому чувству, с каким вспоминал  о  ней.  Ему
было невыразимо жаль, что это  очаровательное  существо  принадлежит  по
праву человеку, который так на него похож. Френсис снова увидел девушку,
какой она была в ту минуту на берегу, когда, обуреваемая противоречивыми
чувствами, то загоралась любовью и устремлялась к нему, то  обрушивалась
на него с гневом и презрением. Он невольно вздохнул.
   - О чем это ты? - насмешливо спросил его Генри.
   - Леонсия на редкость красивая девушка, - откровенно признался  Френ-
сис. - Но, как бы то ни было, она твоя, и уж я позабочусь о  том,  чтобы
она тебе досталась. Где то кольцо, которое она тебе вернула? Если  я  не
надену его на палец Леонсии от твоего имени и не вернусь сюда через  не-
делю с добрыми вестями, можешь отрезать мне не только уши, но и усы.
   Через час к берегу Тельца уж подходила шлюпка с "Анджелики",  выслан-
ная капитаном Трефэзеном в ответ на поданный с берега сигнал. И  молодые
люди стали прощаться.
   -