для  вознесения  ему  молений,  считается
также днем, отведенным для совершения торжественного обряда  бракосочетания.
Так решайте сами: желаете  вы  вступить  в  брак  сегодня  или  в  следующее
воскресенье.
   Как ни велико было нетерпение влюбленного,  краткость  предложенного  ему
срока  ошеломила  даже  его,  однако  гордость  не  позволила  ему  выказать
колебание.
   - В таком случае, пусть это свершится сегодня же, если мисс Дайнвор будет
согласна.
   - А вот и она сама, и, как вы сейчас услышите,  она  даст  вам  согласие,
лишь только я попрошу ее о  том.  Сесилия,  дитя  мое,  я  пообещала  майору
Линкольну, что ты станешь его женой сегодня.
   При этих словах мисс Дайнвор в изумлении и растерянности замерла  посреди
комнаты, словно прекрасная статуя. Лицо ее зарделось румянцем, потом страшно
побледнело, бумага выскользнула из ослабевшей  руки  и  упала  к  ее  ногам,
которые, казалось, приросли к полу., - Сегодня? -  едва  слышно  пролепетала
она. - Вы сказали - сегодня, дорогая бабушка?
   - Да, да, сегодня, дитя мое.
   - Почему это так пугает вас, Сесилия? -  проговорил  Лайонел,  подходя  к
девушке и бережно усаживая ее на кушетку. - Вы знаете, какие  опасности  нас
окружают. Вы открыли мне ваши чувства. Зима на  исходе,  и  первая  оттепель
может положить начало событиям, которые должны будут разлучить нас.
   - Все эти обстоятельства могут иметь большой вес в  ваших  глазах,  майор
Линкольн, - таким торжественным тоном произнесла миссис Лечмир, что  молодая
пара обратилась в слух, - но для меня существуют другие, еще  более  весомые
причины. Разве я сама не доказательство опасности и губительности  отсрочки?
Вы молоды и достойны друг друга, почему не обрести вам свое счастье?
   Сесилия, если ты любишь и уважаешь меня - а я полагаю, что это так, -  ты
сегодня же станешь женой майора Линкольна, - Прошу вас, дайте мне  время  на
размышление,  дорогая  бабушка.  Все  это  столь  неожиданно,  а  шаг  столь
серьезен! Майор Линкольн... Милый Лайонел..,  я  знаю,  вы  не  можете  быть
невеликодушны, я полагаюсь на вашу доброту!
   Лайонел ничего не ответил, а миссис Лечмир спокойно проговорила:
   - Эта просьба, которую тебе надлежит  выполнить,  исходит  не  от  майора
Линкольна, а от меня.
   Мисс Дайнвор с опечаленным видом поднялась с  кушетки  и,  обратившись  к
жениху, сказала с грустной улыбкой:
   - Болезнь сделала мою дорогую бабушку излишне боязливой; вы не обидитесь,
если я попрошу вас оставить меня с нею наедине?
   - Я ухожу, Сесилия, -  сказал  Лайонел,  -  но,  если  вы  приписали  мое
молчание чему-либо другому, помимо глубокого уважения к вашим  чувствам,  вы
несправедливы к себе самой и ко мне.
   Она выразила  свою  благодарность  взглядом,  и  Лайонел  тотчас  покинул
комнату, чтобы ожидать результатов их беседы у себя.
   Полчаса, которые провел он в ожидании, показались ему  равными  полугоду.
Но наконец, по истечении этого срока, появился Меритон и доложил, что миссис
Лечмир просит его снова пожаловать к ней.
   Первый же взгляд, брошенный этой дамой на Лайонела, сказал ему без  слов,
что победа осталась за ними.
   Миссис Лечмир возлежала, откинувшись на  подушках,  с  выражением  такого
полного, такого безграничного  эгоистического  удовлетворения,  что  молодой
человек едва не пожалел о том, что она не потерпела поражения.
   Но тут его глаза встретили смущенный и нежный взгляд залившейся  румянцем
Сесилии, и он почувствовал, что если ее согласие получено  без  принуждения,
то ему безразлично, по чьему требованию она его дала.
   - Если мою судьбу решает ваша доброта, я исполнен надежды, -  сказал  он,
приближаясь к ней, - если же мои ничтожные достоинства,  -  я  погружаюсь  в
отчаяние.
   -  Вероятно,  с  моей  стороны  неразумно,  Лайонел,   колебаться   из-за
нескольких дней, в то  время  как  я  готова  посвятить  вам  всю  жизнь,  -
промолвила Сесилия, улыбаясь сквозь слезы и без смущения вкладывая свою руку
в руку Лайонела. - А моя бабушка желает, чтобы я как можно скорее  дала  вам
право быть моим защитником.
   - Значит, сегодняшний вечер соединит нас навеки?
   - Не обязательно, чтобы это произошло именно сегодня вечером, если к тому
есть  хоть  малейшее  препятствие.  Вы  ведь  не  брали  на   себя   никаких
обязательств.
   - Но никаких препятствий нет и не может быть, -  возразил  Лайонел.  -  К
счастью,  вступление  в  брак  не  требует  в  здешних   местах   длительных
приготовлений, а  согласие  всех,  от  кого  зависит  решение  моей  судьбы,
получено.
   - Так ступайте же, дети, и займитесь поскорее всем необходимым, - сказала
миссис Лечмир. - Узы, которые соединят  вас  навек,  священны,  и  союз  ваш
должен быть и будет счастливым!
   Нежно  пожав  руку  своей  нареченной,  Лайонел  удалился,   а   Сесилия,
бросившись в объятия бабушки, разразилась от полноты чувств слезами.  Миссис
Лечмир не оттолкнула девушку, а наоборот, раза два крепко прижала ее  голову
к своей груди, но все же внимательный глаз мог  бы  заметить,  что  на  лице
почтенной дамы отразилось при этом  больше  суетной  гордыни,  нежели  более
естественного волнения.

Глава 21

   Покороче, отец, Франциск. Совершите только свадебный обряд.
   Шекспир, "Много шуму из ничего"

   Майор Линкольн не ошибся, сказав, что брачные законы колонии Массачусетс,
продиктованные особенностями жизни в  новонаселенных  землях,  не  требовали
особых приготовлений от тех, кто хотел  связать  себя  нерасторжимыми  узами
брака. Однако брак  Сесилии  и  Лайонела  заключался  с  такой  лихорадочной
поспешностью и оба они были настолько к нему не подготовлены,  что  Сесилия,
желая придать как можно больше торжественности обряду, значение которого она
ни в коей мере не склонна была умалять,  выразила  желание  произнести  свой
обет перед тем алтарем, перед которым она привыкла молиться еще с детства, и
под той крышей, где она с каждой зарей  открывала  богу  свою  чистую  душу,
вознося молитвы за человека, который  теперь  должен  был  вскоре  стать  ее
мужем.
   Так как миссис Лечмир объявила, что пережитые ею в этот день  волнения  и
состояние ее здоровья ни в коем случае не  позволят  ей  присутствовать  при
церемонии, то  желание  Сесилии  могло  быть  выполнено.  Однако  стремление
избежать назойливости любопытных заставило отложить  церемонию  до  позднего
часа и облечь все покровом тайны.
   Мисс Дайнвор открылась во всем только своей кузине.
   Обычные в таких случаях хлопоты, требующие времени, не занимали ее ума  и
души: все ее приготовления вскоре были закончены,  и  она  внешне  спокойно,
хотя и не без внутреннего волнения, стала ожидать назначенного часа.
   Лайонелу же надо было позаботиться о  многом.  Он  знал,  что  стоит  ему
только проронить кому-нибудь хоть  слово  о  предстоящем  событии,  и  толпа
любопытных соберется вокруг церкви и даже проникнет  внутрь,  и  поэтому  он
решил, что все следует подготовить, по возможности, в тайне. Прежде всего он
послал Меритона к священнику с просьбой  назначить  час,  когда  ему  удобно
будет принять майора Линкольна, и получил ответ: в любой час и в любое время
после девяти часов  вечера  преподобный  Литурджи,  освободившись  от  своих
дневных обязанностей, будет рад видеть его у себя. Выбирать не  приходилось,
и Лайонел сообщил Сесилии, что она встретится с ним перед алтарем  в  десять
часов вечера. Не особенно доверяя скромности Полуорта,  Лайонел  ограничился
тем, что сообщил приятелю о предстоящей церемонии и попросил его явиться  на
Тремонт-стрит, где ему предстояло играть  роль  посаженного  отца.  Лакей  и
конюх  также   получили   соответствующие   распоряжения,   и   задолго   До
торжественного часа все приготовления были закончены; Лайонел  полагал,  что
предусмотрел все до мелочей и ни малейшей заминки произойти не может.
   Возможно, воображение Лайонела было слишком пылким,  если  не  сказать  -
болезненным, но, так или иначе, все эти тайные приготовления  доставили  ему
живейшее удовольствие. По натуре он был склонен к меланхолии,  которая,  как
уже не раз  говорилось,  передавалась  в  роду  Линкольнов  из  поколения  в
поколение, и нередко находил в легкой грусти неизъяснимую радость. Однако он
был умен, прошел хорошую жизненную школу, рано лишившись родительской опеки,
и научился справляться с подобным настроением так  успешно,  что  не  только
окружающие ничего не замечали, но и сам он забывал об  этом  больном  уголке
своей души. Словом, он был тем, чем мы старались  представить  его  на  этих
страницах: молодым человеком, хотя и не лишенным известных  недостатков,  но
несомненно наделенным высокими достоинствами.
   Когда начало смеркаться,  небольшое  общество  в  доме  на  Тремонт-стрит
собралось в столовой к вечерней трапезе. Сесилия была бледна, и нежная ручка
ее слегка дрожала, когда она исполняла обязанности хозяйки  за  столом,  но,
хотя ее ресницы и были влажны, во взоре читалась  твердая  решимость  скрыть
волнение, которое возбудило в ней непреклонное требование миссис Лечмир.
   Агнеса Денфорт почти все время молчала и лишь внимательно поглядывала  на
жениха и невесту, однако ее выразительные глаза без слов говорили о том, что
она   думает   по   поводу   внезапности   и   таинственности   предстоящего
бракосочетания. Невеста, казалось, столь серьезно относилась к  предстоящему
ей шагу, что не видела надобности  прибегать  к  обычному  в  таких  случаях
притворству, и говорила о приготовлениях к предстоящей церемонии без всякого
ложного смущения, словно даже опасаясь какой-нибудь неожиданной помехи.
   - Если бы я была суеверна и верила в предзнаменования, Лайонел, - сказала
она, - то столь поздний час и эта непогода, вероятно, отпугнули  бы  меня  и
заставили отложить свадьбу. Вы видите, какой шторм бушует на  море  и  какая
вьюга на улице!
   - Еще не поздно отменить мои распоряжения, Сесилия, - сказал  Лайонел,  с
тревогой вглядываясь в  ее  лицо.  -  Я  действовал  как  предусмотрительный
полководец, и отступить составит для меня не больше труда, чем наступать.
   - И вы готовы отступить перед таким  грозным  неприятелем,  как  я?  -  с
улыбкой спросила Сесилия.
   - Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду только один вид  отступления:
церемонию можно совершить и у вас в доме. Я страшусь подвергнуть вас и  нашу
дорогую кузину неистовству  этой  бури,  которая  уже  давно,  как  вы  сами
заметили, бушует над океаном, а теперь со всей яростью обрушилась и на сушу.
   - Я поняла вас правильно, Лайонел, но и вы  не  поймите  меня  превратно.
Сегодня вечером я стану вашей женой и радуюсь этому, ибо как прежде,  так  и
сейчас у меня не было и нет никаких оснований в вас сомневаться.
   Но я должна принести свой обет перед алтарем.
   Агнеса, видя, что ее кузина с трудом справляется с охватившим ее глубоким
душевным волнением, пришла ей на выручку, весело воскликнув:
   - Ну, что касается метели, то вы плохо знает"  бостонских  девушек,  если
думаете, что какой-то снегопад может их  напугать.  Я  очень  хорошо  помню,
Сесилия, как мы с тобой в детстве удирали потихоньку  из  дому  кататься  на
санках с Бикон-Хилла еще не в такую метель, как эта.
   - В десять лет мы совершали много  шалостей  и  глупых  проказ,  которые,
пожалуй, нам не к лицу в двадцать.
   - Боже милостивый, она уже рассуждает, как почтенная  мать  семейства!  -
воскликнула Агнеса, возведя очи к небу и  всплескивая  руками  в  притворном
восхищении. - Нет, майор Линкольн, столь благочестивую  особу  вам  надлежит
повести к церковному алтарю - ничто  другое  ее  не  удовлетворит,  так  что
перестаньте  беспокоиться  на  ее  счет  и  начните-ка  лучше   подсчитывать
количество плащей  и  пледов,  которое  потребуется  вам  для  защиты  своей
собственной персоны.
   Лайонел ответил ей в том же тоне, и они с Агнесой принялись  обмениваться
шутками, к которым не без удовольствия прислушивалась и Сесилия.
   Некоторое время спустя явился  Полуорт,  облаченный  прилично  случаю,  с
выражением лица таинственным и важным. Появление капитана напомнило Лайонелу
о том, что время близится к ночи, и он  без  промедления  поспешил  сообщить
приятелю о своих планах: прежде чем  часы  пробьют  десять,  Полуорт  должен
доставить дам в крытых санях в церковь, находящуюся неподалеку от  их  дома;
жених вместе со священником уже будет ожидать их там.
   Сказав, что обо всем остальном он может узнать у Меритона, и  не  обращая
внимания на изумленные восклицания  приятеля,  Лайонел  нежно  попрощался  с
Сесилией, взглянул на часы, взял шляпу, завернулся в плащ и ушел.
   Оставим Полуорта пытаться выведать у  смеющейся  Агнесы  (Сесилия  тотчас
после  ухода  Лайонела  удалилась  к  себе)  смысл  всех  этих  таинственных
приготовлений и последуем за женихом, направившимся к дому священника.
   Выйдя из дома, Лайонел не увидел на улице ни единого  прохожего.  Светила
полная луна, пробиваясь сквозь черные, гонимые ветром тучи,  казавшиеся  еще
чернее рядом с белоснежным покровом, одевшим холмы и кровли домов. Временами
порыв ветра поднимал снежные вихри, и тогда  вся  улица  тонула  в  льдистом
тумане. Ветер мрачно и уныло завывал между  печными  трубами  и  шпилями,  а
затем на какое-то мгновение воцарялась тишина, и казалось, что ярость стихии
утихла и метель, истощив  своп  силы,  сдается  перед  упорным,  хотя  и  не
ощутимым еще натиском весны. Все  это  странно  гармонировало  с  волнением,
охватившим  молодого  жениха.  Даже  пустынное  безмолвие  улиц,  протяжный,
заунывный свист ветра и трепетное, изменчивое сияние луны, то озарявшей  все
своим неверным светом, то прячущейся за темной подвижной вуалью  облаков,  -
все наполняло его сердце  странным  удовольствием.  Он  шел  сквозь  метель,
испытывая ту схожую с болью радость,  которую  человек  порой  испытывает  в
минуты самозабвения. Его мысли от предстоящей церемонии снова  обращались  к
тому непредвиденному стечению обстоятельств,  благодаря  которому  она  была
окутана такой романтической тайной. Временами светлую картину,  рисовавшуюся
его взору, омрачали подозрения, связанные с тем, что так тщательно  скрывала
миссис Лечмир, но они тут же исчезали без  следа,  едва  перед  его  глазами
вставал образ той, что с такой безраздельной верой ждала  его,  видя  в  его
любви свою надежную опору.
   Преподобный Литурджи  проживал  в  северной,  наиболее  аристократической
части города, и Лайонелу приходилось спешить, чтобы попасть к нему  точно  в
назначенный час, без опоздания. Молодой, решительный,  окрыленный  надеждой,
он стремительно шагал по неровным плитам тротуаров, а добравшись до  нужного
ему дома и бросив взгляд на свои часы, был рад  заметить,  что  ему  удалось
победить даже пресловутую быстролетность времени.
   Священник принял Лайонела в своем кабинете, где  черпал  отдохновение  от
утомительных дневных  трудов  в  уюте  покойного  глубокого  кресла,  жарком
пламени камелька и большом  кувшине,  наполненном  до  краев  доброй  смесью
сидра, имбирного пива и различных пряностей,  знакомство  с  которыми  могло
сделать честь даже такому знатоку, как Полуорт.  Вместо  пышного  парика  на
голове почтенного доктора богословия красовалась бархатная шапочка, а пряжки
башмаков были расстегнуты, чтобы выпустить на свободу усталые пятки. Словом,
все говорило о твердо  принятом  решении  насладиться  заслуженным  вечерним
отдыхом после тягот трудового дня.
   Набитая трубка лежала на маленьком столике рядом с креслом,  но  не  была
раскурена в знак уважения к ожидавшемуся  с  минуты  на  минуту  посетителю.
Лайонелу не было нужды представляться, так как он был уже знаком с хозяином,
и они незамедлительно опустились в кресла друг против друга - один, стараясь
побороть замешательство и приступить к изложению своей  несколько  необычной
просьбы, другой - с любопытством ожидая услышать, что могло привести к  нему
члена парламента и наследника огромного состояния в такую бурную ночь.
   Наконец Лайонелу удалось объяснить  изумленному  священнику  цель  своего
посещения, и он умолк в ожидании согласия.
   Преподобный Литурджи выслушал Лайонела с глубочайшим вниманием,  стараясь
уяснить себе главную причину всей этой необычайной таинственности и  спешки,
а когда Лайонел умолк, почтенный  джентльмен  в  рассеянности  схватил  свою
трубку и, раскурив ее, утонул в густых клубах дыма, словно спеша насладиться
хоть одним из тех невинных удовольствий, которых его собирались лишить.
   - Они хотят обвенчаться! Обвенчаться в церкви!
   И это  после  вечерней  проповеди!  -  пробормотал  он,  попыхивая  своей
трубкой. -  Да,  конечно..,  разумеется..,  конечно,  это  мой  долг,  майор
Линкольн.., это мой долг венчать моих прихожан...
   - Я понимаю, сударь, - нетерпеливо перебил его Лайонел, - что просьба моя
не совсем обычна, и не хочу злоупотреблять вашей любезностью.
   С этими словами он извлек из кармана туго  набитый  кошелек  и,  стараясь
сделать это как  можно  деликатнее,  высыпал  на  стол  рядом  с  серебряным
очешником хозяина небольшую груду золотых монет, как бы желая указать ему на
разницу между обоими благородными металлами.
   Преподобный Литурджи наклонил голову в знак  понимания  и  бессознательно
направил очередную струю  трубочного  дыма  в  другую  сторону,  дабы  иметь
возможность беспрепятственно полюбоваться ослепительным блеском доброхотного
даяния.  Одновременно  с  этим  он  сунул  одну  пятку  в  башмак  и  метнул
озабоченный взгляд на занавешенное окно, как бы желая удостовериться, какова
погода.
   - А не можем ли мы совершить обряд в доме миссис Лечмир? - спросил он.  -
Мисс Дайнвор нежное создание, и боюсь,  как  бы  холодный  воздух  храма  не
принес ей вреда.
   - Это ее настоятельное желание - венчаться перед алтарем, и вы,  конечно,
понимаете, что не мне ее от этого отговаривать.
   - Очень благочестивое намерение. Законы колоний  чрезвычайно  свободны  в
вопросах брака, майор Линкольн, я бы сказал - греховно, преступно свободны!
   - Но, поскольку не в нашей власти их изменить, вы позволите мне,  сударь,
воспользоваться ими, сколь бы несовершенны они ни были?
   - Да, конечно, ибо в мои обязанности входит крестить, женить и  хоронить,
- словом, как я частенько говорю, человек прибегает к моим услугам  в  самом
начале, в середине и в конце своего жизненного пути... Однако позвольте мне,
майор Линкольн, предложить вам стаканчик нашего  местного  напитка:  у  нас,
бостонцев, он  называется  "Самсон"  <Самсон  (библ.)  -  могучий  богатырь,
лишившийся своей силы после того, как его жена Далила коварно  остригла  его
волосы.>. Вы увидите, что это неплохой спутник в ненастный февральский вечер
в таком климате, как наш.
   - Нельзя признать, что его окрестили так по заслугам, -  сказал  Лайонел,
пригубив стакан, - если говорить о крепости.
   - Дело в том, что вы получили его уже  из  рук  Далилы,  а  мне  мой  сан
запрещает принимать дары от такой негодницы.
   Тут почтенный священник расхохотался, очень довольный собой, и,  позволив
себе еще одно возлияние, продолжал:
   - У нас приготовляют два  вида  этого  напитка:  "Самсон  с  волосами"  и
"Самсон без волос",  и  я  благочестиво  предпочитаю  Самсона,  сохранившего
крепость духа и первозданную красоту кудрей. Ваше здоровье, майор  Линкольн,
и да будут дни ваши протекать в счастье и благоденствии,  которые  бесспорно
принесет вам союз с этой очаровательной девицей, избранной вами в жены, и да
закончите вы свой земной путь, как подобает доброму  христианину  и  верному
слуге отечества.
   Лайонел воспринял эти торжественные слова как знак того, что  его  миссия
увенчалась успехом, поднялся и заметил, что им, пожалуй, пора отправляться в
церковь.
   Священник, которому очень  не  хотелось  покидать  свой  уютный  кабинет,
придумал целую кучу всевозможных мелких возражений, но жених не замедлил  их
решительно опровергнуть. Так мало-помалу все препятствия были устранены,