о твердый продолговатый предмет -- вроде
куска  отшлифованного  камня. Включил карманный  фонарь. Оказалось,  что это
лошадиный или  верблюжий череп. Телюков  невольно вздрогнул, когда вспомнил,
что в костях умерших  животных обитает еще более опасное, нежели скорпион  и
фаланга,  насекомое  пустыни  --  каракут.  Достаточно  одного  укуса  этого
небольшого  жука,  чтобы  замертво  пал  верблюд.  Летчик  поспешил  уползти
подальше  от страшного черепа и,  наткнувшись на колючий куст, устроился под
ним. И здесь он снова неожиданно для себя задремал.
     ...Розоватая,  с золотистой окаемкой  туча распластала  свои крылья  на
горизонте.  Не  дрогнет  ветка саксаула. Спят  барханы, окутанные  застывшей
волнистой   рябью   песка.   Вдали   скачет   тушканчик,  разметывая   песок
набалдашником хвостика.
     Нет, это  уже не  сон...  Это видит Телюков наяву.  Ураган затих так же
неожиданно, как и разбушевался.
     Светало. По  барханам  скользнул первый солнечный  луч. В небе раздался
рокот вертолета. Телюков выстрелил из ракетницы. Красным  лучом промелькнула
ответная ракета.
     -- Сюда, сюда, летуны, рожденные ползать! -- вне себя от охватившей его
радости кричал Телюков, пуская вторую, а за ней и третью ракеты.
     Через несколько минут  вертолет висел над головой летчика, выпуская  из
своего  пузатого  чрева  веревочную  лестницу  --  трап.  Телюков  ловил  ее
онемевшими  руками  и  никак не  мог  поймать.  Какой-то офицер  в фуражке с
зеленым околышем  спускался на землю, робко  перебирая руками. Ба! Да это же
врач, который  решает  проблемы  авиационной  медицины,  пишет  диссертацию!
Молодец, ей-богу, молодец! Но где же он был раньше?
     -- Воды мне! -- потребовал Телюков.
     Врач, соскочив  на  землю,  обхватил  летчика руками,  прижал  к  себе,
поцеловал в спекшиеся губы.
     -- Живы?
     -- Кажется, да. Но  вам, как  врачу, виднее,  --  пошутил Телюков. -- Я
пить чертовски хочу.
     -- Сейчас, сейчас мы дадим вам воды, -- засуетился врач. -- Полезайте.
     Когда Телюков  поднялся по трапу, его подхватили  под руки двое солдат.
Один  из них подал  летчику термос с  холодным  чаем. И  тщетно пытался врач
отнять у измученного жаждой человека воду, доказывая, что много пить опасно.
Телюков не выпускал из рук термоса, пока не выпил все до последней капли.
     -- Еще! -- прокряхтел он задыхаясь.
     -- Довольно! -- решительно запротестовал не на шутку обеспокоенный врач
и второй термос с водой выбросил за борт. -- Ведь это очень опасно!
     Закрылись  дверцы. Вертолет полез вверх,  оставляя внизу сухие, колючие
ветки  саксаула. Телюков подключил шлемофон к сети  переговорного устройства
вертолета,  обратился к  летчикам,  которые  сидели впереди  за  остеклением
кабины.  Узнав  о постигшей экипаж вертолета  аварии,  Телюков чертыхнулся и
обратился к врачу:
     -- А  диссертация, пожалуй, получится у вас неплохая.  Только  позовите
меня, когда будете защищать. Я выступлю в роли оппонента.
     -- Позову, обязательно позову. Только вы уж, пожалуйста, не противьтесь
обследованию. Это нужно для науки...
     -- Готов служить ей чем могу! -- ответил Телюков.
     Вернувшись на  аэродром, он прежде попросил назвать  ему  того летчика,
который летал над пустыней и пикировал в непроницаемую муть.
     -- Хочу  поглядеть на этого  подлинного  героя, спасшего меня от верной
гибели. Не прилети он, я, пожалуй, отправился бы пешком и, конечно, не дошел
бы.
     Телюкову сказали, что это Поддубный.
     -- Майор Поддубный?
     А почему, собственно, это так удивляет тебя, товарищ старший лейтенант?
     В это утро, прервав отпуск, покинув гостеприимную дачу старого приятеля
и махнув рукой на рыбную ловлю, вернулся в Кизыл-Калу полковник Слива. Какой
уж там отпуск, если в полку такие события!
     -- Не послушался меня!  -- распекал Семен Петрович Поддубного. -- Бой с
Удальцовым проиграл.  Телюкова  не подобрал своевременно. Сам летаешь да еще
пикируешь во  время урагана. Вот и  поручай  такому полк. Нет,  занимайся-ка
лучше  своей  огневой, а  командовать полком буду  я... Уж больно  ты  шибко
действуешь, Иван Васильевич...
     -- Действовал, как долг подсказывал, -- оправдывался Поддубный.
     -- Ну как же так, голубь, надо ведь меру знать!
     Полеты на Ту-2 временно прекратили.

Глава двенадцатая
     Произошло то, что неминуемо должно было произойти -- к Бибиджан приехал
ее  жених Кара. Да не один, а с  верным дружком  Аманом.  Подкатили парни на
"Москвиче" прямо к  поликлинике.  Кара  в  новом,  с  иголочки,  европейском
костюме. Сразу видно -- прибыл к невесте.
     Помутилось  в  голове у  девушки.  Заметалась  бедняжка,  не  зная, что
предпринять, куда скрыться. Присела в страхе за шкафом с медикаментами и вся
дрожала как в лихорадке.  Пусть здесь, на этом самом месте убьет  ее Кара --
она не поедет с ним, не станет его женой. Она любит Григория. И какая же она
глупая, что пряталась от него, не пошла с ним в загс, когда он предлагал.
     Кара вошел в приемную поликлиники, и уже санитарка вызывает:
     -- Бибиджан!
     Нет,  не  выйдет Бибиджан. Тут,  за  шкафом, и умрет,  а за немилого не
выйдет. Скорее  яд выпьет... О,  зачем понадобилось родителям засватать  ее,
маленькую, глупую девочку?
     -- Бибиджан! -- звала санитарка.
     "И  чего она кричит на  весь  коридор?  Услышит Абрам Львович --  опять
неприятность,  --  размышляла  Бибиджан.  --  Хотя  нет, пусть  слышит.  Ну,
конечно, пусть слышит. Он заступится  за нее, не позволит Кара схватить ее и
насильно увезти в машине!.
     Санитарка   вошла  в   процедурную.  Не  заметив  сестру,  заглянула  в
физиотерапевтический  кабинет, затем отворила дверь зубопротезного кабинета.
Бибиджан услышала еще чьи-то  шаги и  увидела старшего  лейтенанта Телюкова.
Она сразу вышла из своей засады.
     -- Здравствуйте, Биби! -- весело приветствовал ее летчик. -- А я к вам.
Закапайте  еще раз в  глаза, что-то режет и щиплет... а ведь завтра полет...
Э-э, да вы чем-то взволнованы?!
     Бибиджан уставилась на летчика испуганным взором.
     -- Биби, что с вами, почему вы молчите?
     Санитарка снова появилась в процедурной.
     --  Куда  ты  девалась,  Бибиджан?  Там  твои  земляки  приехали,  тебя
вызывают.
     Девушка кинулась к Телюкову:
     -- Спасите, меня увезут...
     -- Кто увезет?
     -- Те, что в машине. Понимаете: у  нас обычай такой... Еще в детстве...
И вот жених приехал, чтобы забрать меня. А я не хочу... Прошу вас.
     Телюков сообразил, в чем дело.
     --  Так они, говорите, за вами? Да я их... Ручаюсь,  Биби, вас никто  и
пальцем не тронет! Я им сейчас покажу от ворот поворот.
     Бибиджан зашептала умоляюще:
     -- Только вы с ними по-хорошему...
     -- Понятно,  Биби. Я  по-хорошему. -- Телюков выразительно сжал кулак и
зашагал по коридору к выходу.
     Вскоре послышался его грозный голос:
     -- Эй, вы,  пережитки прошлого! И не совестно вам выкрадывать невест! А
еще на машине разъезжаете!
     Заговорил Кара, но Бибиджан не  могла разобрать его слов. Да и без того
нетрудно догадаться: он, конечно, доказывает Телюкову, что Бибиджан обручена
с ним и он имеет на нее право...
     Минут через десять Телюков возвратился  в процедурную. На лице его было
написано полнейшее недоумение.
     -- Биби, ваши земляки, -- он многозначительно повертел пальцем у виска,
-- что-то не в  себе...  Они поздравили меня с законным браком, приглашают в
аул. Судя по  их словам,  вы  моя законная  супруга. Да,  да,  супруга!  Их,
очевидно,  кто-то  ввел  в  заблуждение.  Но ребята  они  хорошие.  Ей-богу,
хорошие, и вы напрасно их боитесь.  Идемте, поговорите с ними.  Они  просят,
чтобы вы вышли.
     Бибиджан колебалась.
     Телюков взял ее под руку:
     -- Я пойду с вами. Будьте совершенно спокойны.
     -- Ну хорошо. Вы постойте у дверей, а то они меня унесут.
     -- Постою. Только не волнуйтесь.
     Телюков  повел  себя, как  истый  дипломат:  занял Амана  расспросами о
"Москвиче", рассказал, что тоже собирается  купить машину,  но не  знает, на
чем остановиться: уж если, мол, покупать, то, пожалуй, "Победу" или "Волгу".
А  тем  временем  под видом осмотра  машины уселся  за  руль --  пусть, мол,
попробуют теперь что-нибудь предпринять!
     Бибиджан  сперва разговаривала с Кара на  почтительном  расстоянии,  не
сходя с крыльца, но затем, преодолев робость, подошла к нему поближе.
     --  Что, собственно,  между ними  произошло? -- спросил Телюков  Амана,
продолжавшего  с  увлечением  расписывать великолепные свойства  "Москвича",
приобретенного на деньги, полученные им на свои трудодни.
     И в ответ  летчик услышал целую историю о том, что Кара и Бибиджан были
просватаны родителями еще с детства.  Он узнал, что год  назад  Кара покинул
свой аул и  уехал  на курсы.  Теперь он вернулся, но не один,  а  с  молодой
женой. Он  изменил своей невесте, нарушил закон, осрамил родителей.  Кара не
мог показаться на глаза своей бывшей нареченной, но вскоре узнал, что у  нее
есть  какой-то  летчик, и  очень этому обрадовался. Вот Кара  и хочет, чтобы
Бибиджан  приехала  со своим  летчиком в  аул.  Может  быть  тогда  родители
обрученных помирятся.
     -- Интересно получается, -- резюмировал Телюков. -- А Биби  думала, что
вы имеете намерение выкрасть ее.
     Аман в улыбке сузил свои черные глаза:
     --  Когда-то давно был такой обычай -- красть невест. Теперь этого нет.
Мы комсомольцы.
     "Москвич"  сразу  перестал  интересовать Телюкова.  Он подошел к  Кара,
пожал ему руку:
     -- Правильно делаешь, парень, что не следуешь законам Мухаммеда. Живи с
той, которую любишь, и плюнь на  пересуды. А Бибиджан приедет в аул со своим
летчиком. Правда, Биби?  -- повернулся он к девушке. -- Вот  только не знаю,
кто же этот летчик, а, Биби?
     Девушка вся залилась краской, смутилась, и  вдруг слезы градом полились
из ее глаз. Закрыв руками лицо, она убежала.
     Нет  у  нее  никакого  летчика.  Был,  а теперь  нет...  Никого  нет  у
Бибиджан... Она сама во всем виновата...
     Телюков, чувствуя  свою беспомощность  и понимая, что  здесь он лишний,
пошел домой. В пути его перехватил посыльный штаба.
     -- Вас вызывает к себе майор Гришин, -- сообщил солдат.
     Телюков  поморщился.  Он подозревал,  зачем его  вызывают. Вернулся  из
отпуска  полковник  Слива, и Гришин  заметно  оживился, снова давая  каждому
понять,  что  он  не  только  штурман,  но  и  заместитель командира  полка.
Безусловно, речь пойдет  о завтрашнем полете на  Ту-2,  и Гришин обязательно
найдет какой-нибудь  повод, чтобы  отменить полет. Будь  его  воля, он давно
распорядился бы прекратить ненужную и рискованную затею.
     Майор Гришин и на самом деле повел разговор о Ту-2. Да как хитро повел!
     --   Читайте,  кто  будет  стрелять  завтра,  --  подсунул  он  летчику
телеграмму. --  Удальцовцы будут  стрелять, те, между прочим, герои, которые
раструбили везде о своей победе в  воздушном бою над нашим полком. Что ж это
получается, старший лейтенант? Вы  рискуете, жизнью рискуете, а лавры, славу
будут пожинать другие.
     Гришин   украдкой  наблюдал,  как  реагирует  летчик  на  его  слова  и
телеграмму.
     Телюков нервно покусывал нижнюю губу.
     -- А из  нашего?  Неужели из нашего полка никто  не  будет стрелять? --
спросил он.
     -- В том-то и дело... На летчиков  Удальцова работаем...  Видите -- они
герои! Что  им  мишень! Им подавай реальный бомбардировщик. А  для  летчиков
нашего полка и мишени сгодятся, -- подзадоривал штурман.
     Расчет  его  оказался  верным.  Телюков  бросил на  стол  телеграмму  и
запальчиво воскликнул:
     --  Если так -- не полечу! Не полечу,  и  все! Любят кататься,  пусть и
саночки возят!
     --  Вот  это  справедливо! --  поддержал  его  Гришин.  --  А то  опять
какое-нибудь несчастье с вами...
     -- Несчастья со мной никакого не случится, -- оборвал его Телюков. -- А
для удальцовцев не полечу. Не желаю!
     Гришин   побоялся  испортить  так   хорошо  начатое  дело  и  осторожно
сманеврировал:
     --  Я  не имею в виду катастрофу, старший лейтенант. Вы летчик опытный.
Но так, чепе какое-нибудь может возникнуть. Вот и запишут его на счет нашего
полка.  А удальцовцы в конце года будут охотничьи  ружья да часы  получать в
премию за безаварийность.
     Уже  отпуская  от  себя  летчика,  Гришин  посоветовал  ему  сходить  в
поликлинику и взять освобождение от полетов.
     --  Чтобы  никто  из  начальства  не придрался.  А  справку  вам дадут.
Глаза-то у вас еще совсем больные...
     Справка Телюкову не  нужна. Полеты на Ту-2 -- дело добровольное. Хочешь
-- лети. Не хочешь -- как знаешь. А для удальцовцев  он  не полетит. Спросят
-- скажет: "уничтоженные" не летают. Вот и все.
     Конец дня  Телюков провел в клубе, играл в  бильярд. Вечером в столовой
он встретился с Поддубным. Тот пригласил летчика к своему столу:
     -- Садитесь, Филипп Кондратьевич.
     "Академик" назвал его по  имени  и отчеству! Что  могло  означать такое
внимание?
     -- О ваших полетах, Филипп Кондратьевич, известно в Москве.
     --  Ах,  вот  оно  что!  Но  мне  теперь  безразлично, --  с  напускным
равнодушием ответил летчик. -- Не нужна мне слава.
     -- Это почему же? -- насторожился майор.
     -- Завтра я не полечу.
     -- Плохо себя чувствуете?
     -- Очень плохо.
     -- Коль так, то повременим денек-другой.
     --  Я,  товарищ  майор,  вообще отказываюсь  от  Ту-2 и  от  прыжков  с
парашютом. Довольно!
     -- Вот тебе и раз! Значит, гайка ослабла?
     --  У  меня,  товарищ  майор, гайка  никогда  не  слабеет!  --  Телюков
побагровел.  -- Но надевать лавровые венки кому-то на голову у  меня  нет ни
малейшего желания.
     -- Какие венки? О чем вы?
     -- А вот о чем: мы здесь с вами саночки возим, а катаются удальцовцы.
     -- Я не совсем вас понимаю.
     --  Завтра  стреляют  по бомбардировщику  исключительно  летчики  полка
Удальцова. Кому-кому, а вам об этом известно.
     Поддубный засмеялся.
     -- Похвально,  Филипп  Кондратьевич, что  вы  патриот  своего полка. Но
откуда у вас такая неприязнь к соседям? От  поражения в воздушном "бою"?  О.
Да  вы,  оказывается,  злопамятны.  Интересно,  кто  вам сказал, что  завтра
полетят исключительно удальцовцы? -- допытывался Поддубный.
     -- Майор Гришин телеграмму показывал. Я сам читал.
     -- Гришин? И вы серьезно решили прекратить свои полеты?
     -- "Уничтоженные" не летают.
     Поддубный задумался.
     -- В таком случае я сообщу полковнику.  Кстати,  Удальцов сказал, что у
него в полку есть много летчиков, которые изъявляют желание летать на Ту-2 и
прыгать с парашютом. Я говорю вполне серьезно.
     -- Желают -- пусть летят, -- все так же резко отвечал Телюков.
     -- И то правда, -- согласился Поддубный.
     Поужинав, он пожелал летчику спокойного отдыха и пошел в штаб. Да не за
тем пошел, чтобы объявить, что полетов не будет. Полеты состоятся. В этом он
не сомневался. Чтобы Телюков да отказался от полетов!  Сейчас же одумается и
прибежит. И будет извиняться... А вот история с Гришиным еще раз доказывает,
что ему не место в должности заместителя командира полка.
     Поддубный занялся текущими делами. Минут пять спустя послышались шаги в
коридоре. Не было никакого сомнения:  за дверями  Телюков. Ну пусть постоит,
коли поддался агитации Гришина.
     Телюков в третий раз постучал в дверь.
     --  Войдите.  А-а,   это  вы,  Филипп  Кондратьевич?  Полетите  завтра,
полетите!  Не   волнуйтесь.   Идите  отдыхайте.  Вот  что,  одну  минуточку.
Прикройте, пожалуйста, плотнее дверь... -- И Поддубный сказал почти шепотом:
-- Я  должен  сообщить  вам  под строжайшим  секретом: завтра наши ученые  и
конструкторы  будут на вашем Ту-2 испытывать новые образцы оружия. Теперь вы
понимаете, какое  почетное задание выпадает  на вашу долю? Правительственное
задание!
     Телюков от волнения потерял способность говорить.
     -- Правительственное? -- наконец пролепетал он. -- А вы, товарищ майор,
еще не докладывали полковнику? Не передавали, что я...
     -- И  не  думал, -- успокоил  его Поддубный. -- Я ведь вас  уже немного
знаю, Филипп Кондратьевич!
     -- Погорячился, товарищ майор.

     Телюков  "выбросил" в воздух  еще три  Ту-2. Еще три  раза  пропел он в
воздухе свою любимую песенку. Он в  эти  дни был в  превосходном настроении,
шутил с друзьями-товарищами.
     --  Та такую, брат, высоту, -- говорил он Байрачному, -- ни Козловский,
ни Лемешев -- никто из наших знаменитостей  не  поднимался.  А  вот ты,  как
руководитель художественной самодеятельности,  не замечаешь талантов.  Между
прочим, такой же точно близорукостью страдал и товарищ Бывалов из кинофильма
"Волга-Волга".
     -- Что ж,  с  вашим голосом можем взять вас  суфлером  драмкружка, если
сидячая работа не  противопоказана. Мозоли  небось уже  набили  катапультным
сиденьем?
     -- Ну-ну, ты! -- Телюков погрозил ему кулаком.
     Он  безгранично гордился  тем, что выполняет правительственное задание.
По Ту-2 и впрямь  стреляли новыми снарядами. И теперь  его уже  не  волновал
вопрос,  кто  стреляет по  Ту-2 --  однополчане, соседи, здешние летчики или
совсем    неизвестные.   Все   равно    главную   скрипку    в    выполнении
правительственного задания ведет он, Телюков! Его фамилия известна в Москве!
     День,  когда должны были "выбросить" последний, девятый бомбардировщик,
выдался облачным,  пасмурным.  Уже  и  сюда, на край  юга страны,  донеслось
дыхание осени. У подножия Копет-Дага седыми полосами стлался туман.
     Ночью пустыню окропил дождь.
     Нижний  край  облачности находился на  высоте семьсот-восемьсот метров.
Слишком  низко. Ту-2  надо было  вывести выше. Там, в  заоблачных просторах,
катапульта выбросит  летчика,  и  он  с  парашютом  устремится  вниз  сквозь
облачность.  Появится над  землей как привидение.  До  чего жаль, что  такие
прекрасны полеты происходят над голой пустыней и никто этого не видит...
     Заревели моторы. Последний Ту-2 взял старт. Через  некоторое  время он,
подобно своим предшественникам, превратится в груду искореженного металла, а
может  быть,  ветер  развеет   последние   остатки  его,  ибо  новое  оружие
истребителей обладает страшной разрушительной силой.
     Все ближе и ближе  барханы,  видневшиеся  на горизонте...  Моторы  были
мощные, они легко тянули  бомбардировщик  и быстро  оторвали его от бетонки.
Летчик убрал шасси. Самолет, почуяв  облегчение, энергичнее набирал высоту и
за несколько минут приблизился к облакам.
     -- Я -- Дракон. Авиагоризонт проверил.  Разрешите пробивать облачность?
-- радировал Телюков на стартовый командный пункт.
     -- Я -- Верба, пробивайте, -- ответил полковник Слива.
     Самолет  нырнул  в  облака.  В наушниках слышались  позывные  и кодовые
сигналы,   летевшие   в    эфир   из   командных    пунктов   и   с   бортов
самолетов-истребителей.  Штурман  соседнего   КП  только  что   поднял  пару
истребителей с аэродрома полка Удальцова  и вел их на  рубеж встречи м Ту-2.
Какой-то  "Банан"  требовал  от  летчика,  перехватывавшего  в   стратосфере
скоростную  цель,  сбросить  подвесные  баки  с  топливом,  чтобы  увеличить
скорость.
     Интересной стала авиация! Пошла в облака, поднялась  в  стратосферу.  А
операторы  и  штурманы   спускаются  в  подземелье,  чтобы  видеть  в   небе
самолеты...  И  не  только  видеть,  но  и  определять  направление  полета,
скорость, высоту.
     Телюков внимательно  наблюдал за приборами, особенно за авиагоризонтом.
Огромное достижение человеческого разума этот прибор! Вошел летчик в облака,
и уже невозможно определить, где земля, где небо -- вокруг один серый туман.
А  авиагоризонт неизменно показывает положение самолета относительно  земли.
Накренился самолет влево или вправо -- авиагоризонт тут же сигнализирует. Он
же показывает,  куда летит самолет -- вверх или вниз. Чудесно свойс