солгали.
     Распространили   сообщение,    что    у    Робина    Броадхеда    был
сосудисто-мозговой криз, но положение постепенно улучшается. И это правда.
Конечно, не в том смысле, в  каком  все  это  поняли.  Но  как  только  мы
оказались дома, я смог поговорить - правда, без изображения - с  генералом
Манзбергеном и кое с кем в Роттердаме. Через неделю  я  время  от  времени
начал  показываться,  закутанный  в  длиннополый  халат,   предоставленный
плодородным воображением Альберта. Через месяц группа с ПВ сняла фильм; я,
загорелый и ловкий, плыву  в  Таппановом  море  на  своей  яхте.  Конечно,
команда  ПВ  была  моя  собственная,  и  клип  был  больше   произведением
искусства, чем репортажем, но это было очень хорошее  искусство.  Разговор
лицом к лицу с собеседником я не мог вести. Но мне это и не нужно было.
     Как видите, все было не так уж плохо. Я вел  свои  дела,  осуществлял
наши планы, чтобы уменьшить терроризм, - конечно, проблемы это не  решило,
но мы по крайней мере больше ни сидели на слетающей с котла крышке. У меня
было время выслушивать соображения Альберта об объекте, который он называл
кугельблитц, и если мы точно не знали, что это такое, так это даже  лучше.
Мне не хватало только тела, и когда  я  пожаловался  Эсси,  она  убежденно
сказала:
     - Боже, Робин, ведь мир для тебя не кончился. У многих есть  подобные
же проблемы.
     - То есть они тоже превращены в информацию. Я думаю, таких  не  очень
много.
     - Но у них те же проблемы, -  настаивала  она.  -  Подумай!  Здоровый
молодой человек катается на  лыжах,  падает  и  ломает  себе  позвоночник.
Паралич ног. Но у него сохраняется тело, которое нужно кормить, за которым
нужно убирать, которое нужно мыть - ты всего этого  лишен,  Робин.  Однако
важнейшая часть тебя - она по-прежнему здесь!
     - Конечно, - сказал я. Я не добавил, что в мое  определение  "ценных"
входят некоторые части  тела,  использование  которых  я  всегда  особенно
ценил. Но и здесь есть определенные плюсы. Поскольку у  меня  нет  половых
органов, неожиданно упростились  мои  внезапно  усложнившиеся  сексуальные
отношения.
     Но это сказано не было. Напротив, Эсси сказала:
     - Подбодрись, старина Робин.  Имей  в  виду,  что  ты  только  первое
приближение к конечному продукту.
     - Что это значит?
     - Перед нами великие задачи, Робин. Я  согласна,  что  первоначальная
запись "Здесь и После" несовершенна. Я многое узнала при  создании  нового
Альберта. Однако мне никогда не приходилось записывать  целиком  личность,
очень ценную для меня и, к несчастью, мертвую. Технические проблемы...
     - Я понимаю, что были технические проблемы, -  прервал  я;  на  самом
деле не хотел слышать - пока не  хотел  -  подробности  этой  рискованной,
неиспытанной,  исключительно  сложной  операции  по  переносу  "меня"   из
разлагающегося вместилища моей головы в ждущее  вместилище  информационной
емкости.
     - Конечно. Ну, что ж. Теперь у тебя много времени. И ты можешь хорошо
рассчитывать. Поверь мне, Робин, возможны дальнейшие усовершенствования.
     - Во мне?
     - Конечно, в тебе. А также, - добавила она,  подмигнув,  -  в  весьма
несовершенной копии меня. Поверь, она станет для тебя гораздо интереснее.
     - Ох, - сказал я. - Ух. - И снова захотел, хотя бы временно, обладать
телом: больше всего на свете мне хотелось обнять свою дорогую жену.
     А  тем  временем,  тем  временем  миры  продолжали  двигаться.   Даже
крошечный мир моего друга Оди Уолтерса и его сложной любви.
     Когда смотришь изнутри, все миры одного размера. И мир Оди не казался
ему самому маленьким. Я очень быстро разрешил  одну  из  их  проблем:  дал
каждому по тысяче акций парома "С.Я." и всех связанных с этим предприятий.
Джейни Джи-ксинг больше можно не думать о том, что она уволена; она  может
снова наняться пилотом или, если предпочтет, лететь на "С.Я."  пассажиром.
Оди тоже. Или он может вернуться на планету Пегги и отдавать приказы своим
прежним хозяевам на нефтяном месторождении; или  не  делать  ни  того,  ни
другого, а провести всю остающуюся жизнь в  роскоши;  и  Долли  тоже.  Но,
конечно, их главной проблемы это не решило. Они втроем  бродили  некоторое
время по нашим гостевым помещениям, пока наконец Эсси не предложила, чтобы
мы предоставили им "Истинную любовь" для полета  в  никуда,  пока  они  не
разберутся в своих отношениях, и так мы и сделали.
     Они не глупы, хотя иногда, как и все мы, поступают глупо. Они поняли,
что им дают взятку. Знали, что на самом деле я хочу, чтобы они помалкивали
о моем нынешнем бестелесном состоянии. Но  они  также  понимали,  что  это
дружеский дар, не говоря уже о его большой материальной ценности.
     И что же они делали втроем в "Истинной любви"?
     Мне не хочется об этом говорить. Никому до этого нет дела. Подумайте.
Бывают моменты в жизни каждого - включая вас и, несомненно, включая  меня,
- когда совершаешь незначительные, но не очень красивые поступки. Урчит  в
животе, мелькает шокирующая мысль, вы портите воздух, вы лжете. Все это не
имеет особого значения,  но  никто  не  хочет,  чтобы  становились  широко
известны такие моменты в жизни, когда человек  выглядит  нелепым,  смешным
или злым. Обычно это остается неизвестным, потому что никто не  видит.  Но
теперь я расширился и всегда могу увидеть. Может быть, не  немедленно.  Но
рано или поздно, когда  чьи-то  воспоминания  добавятся  к  информационным
записям, для меня не будет загадок.
     Я говорю о личных проблемах Оди Уолтерса. Все его действия и  тревоги
определялись одним восхитительным и желанным чувством  -  любовью.  Мешала
его любви тоже любовь. Он любил свою жену  Долли,  потому  что  привык  ее
любить все время их брака - так, на его  взгляд,  и  должны  жить  люди  в
браке. С другой стороны, Долли оставила его ради другого мужчины (не очень
подходящий термин по отношению к Вэну), а Джейни  Джи-ксинг  его  утешила.
Обе они очень привлекательные женщины. Но их многовато. Оди так же  привык
к моногамии, как и я. Если он выберет Долли, остается Джейни - а она  была
так добра с ним; он обязан и о ней  подумать  -  это  тоже  можно  назвать
любовью. Но между ним и Джейни стоит Долли. Они собирались жить вместе,  и
он не хотел это менять, так  что  это  тоже  можно  назвать  любовью.  Все
усложнялось тем, что он должен был как-то  наказать  Долли,  а  на  Джейни
сердился из-за того, что она встала на пути его брака  -  помните,  я  вам
говорил,  что  бывают  моменты  нелепые  и  смешные.  Все  это  еще  более
усложнялось соответствующими чувствами Долли и Джейни...
     И они ощутили почти облегчение, когда в разгар ожесточенного спора  -
они в этот момент по эллиптической орбите приближались к поясу  астероидов
- Долли пораженно выдохнула, Джейни  сдавленно  крикнула,  и  Оди  Уолтерс
повернулся и увидел на экране корабли, многочисленные и огромные,  гораздо
больше, чем видел когда-нибудь человек в Солнечной системе.


     Несомненно, они испугались до потери сознания.
     Но не сильнее всех нас остальных. По всей Земле и в  космосе,  везде,
где у человека были средства связи, воцарились  потрясение  и  ужас.  Ожил
кошмар всего человечества последнего столетия.
     Хичи возвращались.
     Они не скрывались. Они были здесь - и как их было  много!  Оптические
приборы космических станций зафиксировали больше пятидесяти кораблей  -  и
каких кораблей! Двенадцать или пятнадцать размером с "С.Я." Еще с  десяток
гораздо больше, огромные круглые пузыри, как тот, что проглотил  парусник.
Были трехместные и пятиместные, но были и корабли промежуточного  размера.
В них Высокий Пентагон заподозрил крейсеры. Все они летели прямо к  нам  с
общего направления от Веги. Я мог бы сказать,  что  они  застали  врасплох
оборону Земли, но это было бы лестной ложью. Правда же заключалась в  том,
что никакой обороны у Земли не было. Были, конечно, патрульные корабли; но
они были построены  землянами  и  предназначались  для  борьбы  с  другими
землянами.  Никто  и  не  думал,  что   их   придется   применить   против
полумифических хичи.
     И тут они заговорили с нами.
     Сообщение прозвучало на английском  языке  и  было  коротким.  В  нем
говорилось:
     - Хичи не могут разрешить межзвездные полеты  и  коммуникацию,  кроме
как на определенных условиях, которые они  разработают  и  за  выполнением
которых будут следить. Все остальное должно немедленно  прекратиться.  Они
пришли, чтобы прекратить это.
      И  говорящая,  беспомощно взмахнув головой, растаяла.
     Это прозвучало как объявление войны.
     И  так  и  было  истолковано.  В  Высоком  Пентагоне,  в  орбитальных
крепостях других государств, в правительствах всего мира начались  срочные
совещания, конференции и сессии; корабли отзывались для перевооружения,  а
другие направлялись в сторону флота хичи;  орбитальное  оружие,  молчавшее
десятилетия, проверялось и перезаряжалось - бесполезное, как арбалеты, оно
было все единственным, с помощью чего человечество могло сражаться, и если
понадобится, мы будем сражаться им. Шок, смятение и  страх  охватили  весь
мир.
     И никто не испытал большего шока и замешательства, чем мое  ближайшее
окружение; потому что Альберт сразу узнал того, кто провозгласил  послание
хичи, а Эсси узнала на мгновение позже, а я узнал, даже не видя лица.  Это
была Джель-Клара Мойнлин.



                          25. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЗЕМЛЮ

     Джель-Клара Мойнлин, моя любовь. Моя утраченная любовь. Она  смотрела
на меня с экрана ПВ и выглядела не старше, чем когда я в последний раз  ее
видел, годы и десятилетия тому назад, потому что и тогда и теперь она была
так потрясена, как только может  человек.  Конечно,  я  не  говорю  о  том
случае, когда я побил ее.
     Но если даже она была потрясена, моя Клара, то держала себя в  руках.
Она отвернулась от экрана, после того как произнесла сообщение, и  кивнула
Капитану.
     - Ты фсе зказала? - беспокойно спросил он. - Передала  точно,  как  я
при-каз-зал?
     - Точно, - ответила Клара и добавила: - Твой  английский  улучшается.
Можешь поговорить сам, если хочешь.
     - Это слишком важно, чтобы рисковать, - раздраженно сказал Капитан  и
отвернулся. Половина сухожилий его тела дергалась и дрожала, и не  у  него
одного. Верный экипаж был так же взволнован, как и он,  а  на  экранах  он
видел лица капитанов других кораблей. Великий флот, подумал Капитан, глядя
на экран, на котором видно было все гордое построение, но почему  это  его
флот? Ему не  нужно  было  спрашивать.  Он  знал  ответ.  В  подкреплении,
пришедшем из центра, свыше ста хичи, и среди них  десяток  старше  его  по
возрасту и званию. Каждый из них  может  командовать  флотом.  Но  они  не
стали.  Это   его   флот,   потому   что   он   принял   решение,   принял
ответственность... а также возможность присоединиться к умам предков, если
потерпит поражение.
     - Как они глупы, - пробормотал он, и  его  связист  дернулся  в  знак
согласия.
     - Я прикажу им придерживаться большего порядка, - сказал он. - Ты это
имел в виду?
     - Конечно, Башмак. - Капитан вздохнул,  глядя,  как  Башмак  передает
приказ  остальным  капитанам  и   контролерам.   Форма   армады   медленно
изменилась: огромные грузовые корабли, способные  откусить  тысячеметровый
сферический кусок чего угодно и перевезти  куда  угодно,  отошли  назад  и
выстроились за транспортами и меньшими кораблями. - Человек женщина Клара,
- окликнул Капитан. - Почему они не отвечают?
     Она негодующе пожала плечами.
     - Вероятно, обговаривают услышанное.
     - Обговаривают?
     - Я пыталась объяснить тебе, - возмущенно сказала она. - На  Земле  с
десяток крупных государств, не считая сотни более мелких.
     - Сто стран, - простонал Капитан, не в силах представить себе это.
     Что ж. Все это происходило очень давно, особенно если считаешь  время
в фемтосекундах. Так много произошло с этого момента! Хоть я и расширился,
но даже мне трудно это все охватить. И еще труднее вспомнить (то ли  своей
памятью, то ли заимствованной у кого-то) подробности событий того времени,
хотя, как вы видите, я могу вспомнить многое, если захочу. Но эта  картина
все время со мной. Клара, наморщив черные брови, смотрит на дергающихся  и
хандрящих хичи; Вэн, почти в коматозном состоянии забытый  в  углу  каюты.
Экипаж хичи, дергающийся и пересвистывающийся; и Капитан,  с  гордостью  и
страхом глядящий на армаду,  возникшую  для  выполнения  его  замысла.  Он
играет на высочайшую ставку. Он не знал,  что  произойдет  дальше,  ожидал
всего, боялся почти всего, не мог  бы  удивиться,  думал  он,  что  бы  ни
случилось... но случившееся чрезвычайно его удивило.
     - Капитан! - воскликнула Дворняжка, интегратор.  -  Появились  другие
корабли!
     Капитан повеселел.
     - Ах! - зааплодировал он. - Наконец-то они ответили! -  Странно,  что
люди отвечают так, а не по радио,  но  они  вообще  странные  существа.  -
Корабли связываются с  нами,  Башмак?  -  спросил  он,  и  связист  дернул
лицевыми мышцами: нет. Капитан вздохнул. - Мы  должны  быть  терпеливы,  -
сказал он, изучая экран. Корабли людей не приближались  по  сколько-нибудь
разумным орбитам. Казалось, они покинули свои многочисленные дела и теперь
с разных направлений  торопливо,  беспорядочно,  почти  лихорадочно  летят
навстречу флоту хичи. Один корабль уже в пределах корабельной  связи,  два
подальше  и  один  из  них  увеличивает  скорость,   причем   в   неверном
направлении.
     И тут Капитан удивленно свистнул.
     - Человек женщина! - приказал он.  -  Иди  сюда  и  зкажи  им,  чтобы
зоблюдали осторожность. Змотри, что происходит! -  От  ближайшего  корабля
отделился небольшой объект,  примитивный  снаряд,  приводимый  в  движение
химическим  горючим,  слишком  маленький,  чтобы  вместить   даже   одного
человека.  Он  летел  прямо  к  центру  флота  хичи,  и   Капитан   кивнул
Белому-Шуму, тот отдал  приказ,  и  транспорт,  бывший  на  пути  снаряда,
перешел на скорость быстрее света. - Нельзя  так  приближаться!  -  строго
сказал Капитан. - Может произойти столкновение!
     - Это не случайность, - мрачно сказала Клара.
     - Что? Я не понимаю!
     - Это снаряд с ядерной боеголовкой. Это ответ. Они не ждут,  пока  вы
нападете. Стреляют первыми!


     Представляете теперь картину? Капитан стоит пораженный, с  застывшими
сухожилиями и отвалившейся челюстью, и смотрит на Клару.  Он  пережевывает
эту мысль, а также тонкую нижнюю губу и бросает взгляд на экран.  Вот  его
флот,   огромный   караван    транспортных    кораблей,    вызванных    из
полумиллионнолетнего сна, чтобы он смог - с большими сомнениями, с большим
риском для самого себя - предложить человечеству, по  нескольку  миллионов
за раз, перелет и убежище от Убийц в центре, где скрываются сами хичи.
     - Стреляют? - пораженно переспросил он. - Хотят причинить  нам  вред?
Может быть, убить?
     - Совершенно верно, - ответила Клара. - А чего ты  ожидал?  Ты  хотел
войны, и ты ее получил.
     Капитан закрыл глаза, почти не слыша, какой  свист  и  какое  гудение
поднялись, когда Белый-Шум перевел экипажу.
     - Война, - недоумевающе произнес он и впервые подумал о  месте  среди
соединенных умов не со страхом, а почти с желанием: ничего не  может  быть
хуже, чем это.


     А тем временем...
     Тем временем дело зашло далеко - к  счастью  для  всех,  не  слишком.
Снаряд с бразильского разведочного корабля не задел хичи. К тому  времени,
как бразильцы могли выстрелить вторично - остальные корабли людей были еще
далеко, - Капитан пришел в себя, чтобы объясниться с Кларой, и Клара  села
к устройствам связи, и слово было послано. Это не флот вторжения. Это даже
не рейд коммандос. Это спасательная экспедиция  -  и  предупреждение,  это
сообщение о том, от чего бежали и скрылись хичи и о чем  теперь  предстоит
беспокоиться нам.



                           26. ЧЕГО БОЯЛИСЬ ХИЧИ

     Расширенный,  я  могу  смеяться  над   этими   старыми   страхами   и
предчувствиями. Не тогда, может быть. Но сейчас - да. Шкала грандиозней  и
возбуждает гораздо сильнее. В одном только центре Галактики десятки  тысяч
записанных сознаний хичи, и я могу прочесть их все.  Уже  прочел  -  почти
все. Могу перечитать, если с чем-то хочу познакомиться поближе.  Книги  на
библиотечной полке?
     Больше того. И я, конечно, не "читаю" их. Я как будто  вспоминаю  их.
Когда я "открываю" одну из них, я читаю ее с начала до конца,  словно  она
часть самого меня. Это нелегко  делать,  и  вообще  все,  что  я  научился
расширенным, делать нелегко. Но с помощью Альберта, с простыми  начальными
упражнениями я научился. Первые базы данных, к которым я  получил  доступ,
содержали только данные; это все равно что  справиться  с  логарифмической
таблицей. Потом я получил доступ к записанным хичи Мертвецам  и  к  первым
записям Эсси в программе "Здесь и После", и они тоже были сделаны не очень
хорошо. И я никогда не сомневался, какая часть того, о чем я думаю, все же
принадлежит мне.
     Но вот когда выяснилось недоразумение с Капитаном и я получил  доступ
к их записям, вот  когда  стало  трудно.  Тут  была  и  утраченная  любовь
Капитана, женщина хичи, по имени Дважды. "Получить доступ"  к  ней  -  все
равно что в темноте набрести на груду одежды, которая  -  вся  -  тебе  не
подходит. Дело не только в том, что она женщина,  хотя  уже  это  вызывало
значительную несовместимость. И даже не то, что она хичи, а я человек. Она
знала, всегда знала то,  о  чем  ни  я,  ни  кто  другой  из  людей  и  не
догадывался. Может, Альберт догадался, но это свело его с ума. Но  даже  в
своих рассуждениях Альберт не дошел до расы летающих меж  звездами  Убийц,
которые закрылись в кугельблитце, чтобы подождать рождения новой -  и  для
них лучшей - вселенной.
     Но когда я пережил шок, Дважды стала моим другом. Она очень  приятная
личность, когда привыкнешь к странности, и у  нас  оказалось  очень  много
общих интересов. В библиотеке сознаний хичи не только сами  хичи  и  люди.
Там есть  и  древние  неясные  ворчливые  голоса,  принадлежавшие  некогда
крылатым существам с Антареса, и голоса моллюсков из  шарового  скопления.
И, конечно, обитатели грязи. Мы с Дважды провели немало времени, изучая их
и их  эдды.  Видите  ли,  времени  у  меня  -  с  моими  фемтосекундами  -
достаточно.
     У меня достаточно времени даже для посещения самого центра, и,  может
быть, когда-нибудь я это сделаю. Ненадолго. А тем временем... тем временем
Оди и Джейни полетели туда,  участвуют  в  экспедиции,  которая  продлится
шесть или семь месяцев - ну, а здесь, конечно, пройдет несколько столетий,
и  к  их  возвращению  присутствие  Долли  больше  не  будет  представлять
проблему, а сама Долли тем временем счастлива в своей ПВ-карьере.  А  Эсси
достаточно великодушна, чтобы  не  быть  слишком  счастливой,  потому  что
лишена моего физического присутствия, но все равно приспособилась отлично.
Больше всего (после меня) она любит свою работу, и у нее работы в  избытке
- усовершенствование "Здесь и После", использование  процесса,  известного
по CHON-пище, для изготовления других органических веществ... она надеется
вскоре получать таким образом запасные органы, чтобы никто не  должен  был
отдавать свои... и если подумать, то большинство людей счастливы. Теперь с
помощью флота хичи мы можем ежемесячно переселять по миллиону, и нас  ждет
пятьдесят пригодных к заселению планет. Снова пионеры  и  крытые  фургоны,
снова возможности для всех...
     Особенно для меня.


     И Клара.
     Мы, конечно, встретились. Я настоял на этом, и в конечном счете ее  и
нельзя было бы удержать. Эсси вылетела к петле, чтобы встретить ее и лично
доставить на нашем самолете на Таппаново море. Конечно, возникали проблемы
этикета. Но иначе Кларе пришлось бы выдержать нападение журналистов, с  их
вопросами, каково быт