окажу,  когда
она вернется, да!
     - У меня нет денег! - сказала она.
     Он презрительно пожал плечами.
     - И я пришла сказать, что ты в опасности, - продолжала она, выдумывая
на ходу. - У тебя собираются конфисковать корабль.
     - Конфисковать! - завопил он. - Звери!  Ублюдки!  О,  когда  я  увижу
Долли!... Это она им рассказала о моем специальном оборудовании!
     - Или ты сам, -  безжалостно  сказала  Клара,  -  потому  что  болтал
слишком много. У тебя только один выход.
     - Один выход?
     - Может быть, если ты достаточно смел и умен.
     - Смел! Умен! Ты забываешься, Клара! Ты забываешь, что  первую  часть
своей жизни я один...
     - Нет, я ничего не забыла, - осторожно ответила  она,  -  ты  мне  не
давал такой возможности. Но теперь важно то, что ты  сделаешь.  Запасы  на
борту?
     - Запасы? Конечно, нет. Разве я тебе  не  говорил?  Мороженое  -  да,
конфеты - да, но шоколад и печенье...
     - К дьяволу шоколад, - сказала Клара, - а так как  Долли  нет,  когда
она нужна, к дьяволу и  Долли.  Если  хочешь  сохранить  корабль,  стартуй
немедленно.
     - Теперь? Один? Без Долли?
     - С заменой, - ответила Клара. - Для кухни,  для  постели,  для  чего
угодно - я к твоим услугам. И я опытна. Может, готовлю не так хорошо,  как
Долли, зато люблю лучше. Во всяком случае чаще. А у тебя  нет  времени  на
размышления.
     Он долго смотрел на нее, раскрыв рот. Потом улыбнулся.
     - Поставь эти ящики на пол, - приказал он, - а этот  пакет  сунь  под
гамак. И еще...
     - Минутку, - возразила она. - У меня  есть  ограничения.  Я  не  могу
перенести все сразу.
     - Что касается твоих ограничений, то мы  их  со  временем  установим,
уверяю тебя. А теперь не спорь. Просто бери эту сетку и заполняй,  а  пока
ты это делаешь, я расскажу тебе историю, которую слышал много лет назад от
Мертвецов. Два изыскателя обнаружили что-то очень ценное в черной дыре, но
не знали, как извлечь это оттуда. Один наконец сказал:
     - Я знаю. У меня с собой  кошка.  Привяжем  ее  к  сокровищу,  и  она
вытянет его.
     А второй ответил:
     - Какой ты дурак! Как может кошка вытащить сокровище из черной дыры?
     И тогда первый сказал:
     - Нет, это ты дурак, а не я. Увидишь, это будет легко.  У  меня  есть
хлыст.


     Я не встречался с Джель-Кларой Мойнлин до случая с черной дырой. В те
дни  Робин  не   мог   позволить   себе   приобрести   такую   совершенную
информационную систему, как я. Но в течение ряда лет я много о ней  слышал
от Робина. В основном, какую вину он испытывает за ее смерть.  Они  вдвоем
вместе еще с несколькими отправились в научный полет в корабле  Корпорации
"Врата", чтобы исследовать черную дыру; их корабли оказались захваченными;
Робин сумел освободиться.
     Для того, чтобы испытывать чувство вины, логической причины не  было.
Больше того,  Джель-Клара  Мойнлин,  вполне  привлекательная  женщина,  не
оказалась незаменимой - Робин  довольно  быстро  заменил  ее  целым  рядом
женщин, установив наконец  долговременные  отношения  с  С.Я.Лавровой,  не
только  привлекательной  женщиной,  но  и  моей  создательницей.  Хотя   я
запрограммирован угадывать мотивы и побуждения человека, в  его  поведении
есть нечто, чего я никогда не пойму.


     Я не знал Джель-Клару Мойнлин, когда Робин был с ней связан.  Кстати,
и самого Робинетта Броадхеда я тогда не знал, потому что  он  был  слишком
беден  для  такой  сложной  программы.  Хотя  я  непосредственно  не  могу
испытывать физическую храбрость  (поскольку  не  испытываю  и  страха),  я
высоко оцениваю их мужество. И так же  высоко  -  их  невежество.  Они  не
знали, что движет их кораблями.  Не  знали,  как  действует  навигационная
система, как работают приборы, Не умели читать карты  хичи.  Поразительно,
как много можно достичь с такой ничтожной информацией.



                          16. ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО ВРАТА

     Врата дали мне мои миллионы, но от них же  все  мои  беды.  Прилететь
сюда - все равно что встретиться с самим собой. Я встретил себя, молодого,
растерянного, пришедшего в ужас, отчаявшегося человека,  у  которого  было
только две возможности: отправиться в  полет,  где  можно  погибнуть,  или
остаться там, где никто не хочет жить. Вот последнее  не  изменилось.  Тут
по-прежнему никто не хочет жить, хотя люди живут и все время  прилетают  и
улетают туристы. Когда мы причаливали, я сообщил своей программе  Альберту
Эйнштейну,   что   сделал   философское   открытие,   именно,   что    все
уравновешивается. На  Вратах  стало  безопасней,  зато  на  Земле  гораздо
опасней.
     - Может, существует закон сохранения  несчастья,  который  определяет
среднее  количество  несчастий  на  каждого  человека,  и  мы  можем  лишь
отклоняться в том или ином направлении.
     - Когда вы начинаете так рассуждать, Робин, - вздохнул он, - я думаю,
так ли хороши мои диагностические программы. Вы уверены,  что  у  вас  нет
болей от последней операции? - Он сидел, вернее, казался сидящим  на  краю
стула и при этом руководил посадкой нашего корабля, но я знал, что  вопрос
его риторический. Разумеется, он все время следит за моим состоянием.
     Как только корабль сел, я достал информационный веер Альберта,  сунул
его в карман и направился на свой новый корабль.
     - Не хочешь оглядеться? - спросила Эсси с тем же выражением, с  каким
смотрел на меня Альберт. - Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
     - Мне просто хочется взглянуть на новый корабль, - ответил я. - Можем
встретиться позже. - Я знал, что ей не терпится побыстрее посмотреть,  как
работают здесь ее любимые предприятия быстрой пищи. Конечно,  я  тогда  не
знал, с кем она встретится.
     И вот ни  о  чем  особом  не  думая,  я  вошел  в  люк  своей  новой,
построенной людьми личной космической яхты, и  будь  я  проклят,  если  не
волновался  при  этом.  Сбывались  мои   детские   фантазии.   Становились
реальностью. И все это мое, и здесь все есть.
     Вернее, почти  все.  Большая  каюта  с  прекрасной  анизокинетической
кроватью  и  настоящий  туалет  за  соседней  дверью.  Забитый  продуктами
холодильник и  что-то  очень  похожее  на  настоящую  кухню.  Два  рабочих
кабинета, один для Эсси и один для меня,  а  в  их  стенах  дополнительные
койки, если мы захотим общества. Первый построенный людьми  двигатель  для
полета быстрее света, вообще это  первый  гражданский  корабль,  способный
совершать такой  полет,  ну,  конечно,  некоторые  части  хичи,  снятые  с
исследовательских кораблей, но в основном все сделано людьми. И  двигатель
очень мощный. Есть место и для Альберта - гнездо для информационного веера
с его выгравированным именем. Я поставил его на место, но не  активировал,
потому  что  наслаждался  одиночеством.  Множество   вееров   с   музыкой,
спектаклями,  книгами,   справочниками,   со   специальными   программами,
способными  сделать  все,  что  мне  захочется  -  и  Эсси  тоже.   Экран,
скопированный с одного из больших экранов транспорта "С.Я.", в десять  раз
больше маленьких нечетких экранов исследовательских кораблей.  На  корабле
есть все, о чем я только мог подумать, и нет у него только одного - имени.
     Я сидел  на  краю  анизокинетической  кровати  -  странное  ощущение:
давление направлено вверх, а не с боков, как в обычной кровати, - и  думал
об этой проблеме. Хорошее место для таких размышлений, потому что я  хотел
назвать корабль именем женщины, которая будет делить со мной эту  постель.
Но ведь я уже назвал ее именем транспорт.
     Конечно, это препятствие можно преодолеть.  Я  могу  назвать  корабль
"Соня". Или "Эсси". Или "Миссис Робинетт Броадхед", хотя это очень глупо.
     Дело срочное. Мы готовы к вылету. Нас ничего не удерживает на Вратах,
но я не могу лететь в безымянном корабле. Я отправился в рубку  управления
и сел в кресло пилота. Оно сконструировано для человеческого зада,  и  это
огромное усовершенствование по сравнению со старым стилем.
     Ребенком на пищевой шахте я часто сидел в кухне  перед  микроволновой
печью и воображал себя пилотом корабля хичи в  каком-нибудь  далеком  углу
вселенной. Сейчас я делал почти то же самое.  Я  протянул  руку,  коснулся
колес курсового  набора,  сделал  вид,  что  нажимаю  сосок  двигателя,  я
фантазировал. Все в том  же  отчаянном  беззаботном  стиле,  как  ребенок,
представлял  себя  несущимся  в  космических  просторах.   Кружил   вокруг
квазаров. Летел на огромной скорости к  соседним  галактикам.  Проникал  в
силиконовое облако вокруг центра. Встречал хичи! Входил в черную дыру...
     И  тут  фантазия  рухнула,  потому  что  слишком  близко  подошла   к
действительности, и я понял, как назову  корабль.  Моя  находка  прекрасно
соответствует Эсси, но не повторяет название "С.Я."
     "Истинная любовь".
     Превосходное имя!
     Но почему я так сентиментально, меланхолично настроен? Словно страдаю
от неразделенной любви.
     Об этом я не хотел  думать.  Теперь,  когда  название  выбрано,  надо
кое-что сделать. Отметиться в регистре, проверить правильность  заполнения
страховочных документов, - мир должен быть извещен о моем  решении.  Лучше
всего это сделать,  поручив  Альберту.  Поэтому  я  потрогал  веер,  чтобы
убедиться, что он надежно вставлен, и включил его.
     Я не привык еще к новому Альберту, и он удивил меня, появившись не  в
своей голографической рамке и даже не возле веера,  но  в  дверях  главной
каюты. Он стоял, опираясь локтем в ладонь другой руки,  в  свободной  руке
трубка, и мирно оглядывался, словно только что вошел.
     - Прекрасный корабль, Робин, - сказал он. - Поздравляю.
     - Я не знал, что ты можешь так бродить повсюду.
     - В сущности я и не брожу, мой дорогой Робин,  -  дружелюбно  заметил
он. - В мою программу входит  максимальное  приближение  к  реальности.  А
появляться словно джин из бутылки - совсем не реалистично.
     - Ты аккуратная программа, Альберт,  -  признал  я,  и  он  улыбаясь,
ответил:
     - И к тому же я все время настороже, если можно так  сказать,  Робин.
Например, я полагаю, что ваша добрая жена  в  данный  момент  направляется
сюда. - Он сделал шаг в сторону - что  совсем  необязательно,  -  и  вошла
Эсси,  тяжело  дыша.  Выглядела  она  так,  словно  пыталась  скрыть  свое
замешательство.
     - В чем дело? - спросил я, сразу встревожившись.
     Она не сразу ответила.
     - Ты, значит, ничего не слышал? - спросила она наконец.
     - О чем?
     Она выглядела одновременно удивленно и облегченно.
     - Альберт? Ты еще не установил связь с информационной сетью?
     - Я как раз собираюсь это сделать, миссис Броадхед, - вежливо ответил
он.
     - Нет! Не  делай  этого!  Вначале  нужно  внести  некоторые  поправки
относительно Врат... - Альберт задумчиво поджал губы, но промолчал. Я  был
не столь молчалив.
     - Выкладывай, Эсси! В чем дело?
     Она села на место коммуникатора, обмахиваясь.
     - Этот негодяй Вэн, - сказала она. - Он здесь! По всему  астероиду  о
нем говорят. Удивительно, что ты не слышал. Фу! Я так бежала! Боялась, что
ты расстроишься.
     Я снисходительно улыбнулся.
     - Операция была несколько недель назад, Эсси, - напомнил я ей. - Я не
настолько изнежен - и вообще не понимаю, почему  я  должен  расстраиваться
из-за Вэна. Ты должна быть больше во мне уверена.
     Она пристально взглянула на меня, потом кивнула.
     - Это правда, - согласилась она. - Я вела себя глупо. Ну, что ж, пора
за работу, - продолжала она, вставая и направляясь к двери.  -  Но  помни,
Альберт: никакой связи с сетью, пока я не вернусь!
     - Подожди! - воскликнул я. - Я хочу  сообщить  тебе  новость.  -  Она
остановилась, и я гордо сказал: - Я нашел название для корабля.  "Истинная
любовь". Как тебе нравится?
     Она думала долго, и на лице ее совсем не было  радостного  выражения.
Потом сказала:
     - Да, очень хорошее название, Робин. Бог благослови  этот  корабль  и
всех, кто полетит на нем. А теперь мне нужно идти.


     Прошло двадцать пять лет, но я по-прежнему не вполне понимаю Эсси.  Я
сказал об этом Альберту. Он удобно сидел перед  туалетным  столиком  Эсси,
разглядывая себя в зеркало. Пожал плечами.
     - Может, ей не понравилось название? - спросил  я.  -  Очень  хорошее
имя!
     - Я тоже  так  считаю,  Робин,  -  согласился  он,  отворачиваясь  от
зеркала, чтобы померцать мне. - Я полагал, что я не вполне понимаю, потому
что я машина, а она человек. А что же в вашем случае?
     Я смотрел на него слегка раздраженно, потом улыбнулся.
     - Ты очень забавен с этой своей новой программой, Альберт, - сказал я
ему. - Почему ты делаешь вид, что смотришь в зеркало? Я ведь знаю, что  ты
видишь не так.
     - А что вы видите, глядя на "Истинную любовь", Робин?
     - Почему ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? - ответил  я,  и  он
вслух рассмеялся. Раньше Альберт тоже мог смеяться, даже шутить, но всегда
было ясно, что смеется  изображение,  картинка.  Можно  было  считать  это
изображением реальной личности, если угодно - посмотрим правде в глаза:  я
так обычно и считал, - как, например, изображение в П-фоне. Но не  было...
как бы это назвать... присутствия. Теперь оно было. Я не мог обонять  его.
Но его присутствие  в  комнате  ощущалось  не  только  зрением  и  слухом.
Температура? Ощущение массы? Не знаю. Но все равно  я  чувствовал,  что  в
комнате еще кто-то есть.
     - На самом деле ответ, - уже серьезно сказал он, - таков:  моя  новая
внешность есть эквивалент вашему новому кораблю,  или  новому  воскресному
костюму. Можете использовать и другие аналогии. Просто хотелось проверить,
нравится ли мне эта новая внешность. Гораздо важнее, нравится ли она вам.
     - Не скромничай, Альберт, - ответил я. -  Очень  нравится,  но  я  бы
хотел,  чтобы  ты  связался  с  информационной  сетью.  Мне  бы  хотелось,
например, знать, как продвигаются дела с поиском террористов.
     - Конечно, я выполню ваш приказ, Робин, -  сказал  он,  -  но  миссис
Броадхед выразилась совершенно определенно.
     - Ну, я не хочу, чтобы ты вышел  из  строя,  выполняя  противоречивые
команды своих хозяев. Вот что я сделаю, - сказал я, вставая;  у  меня  над
головой  загорелась  лампа.  -  Выйду  в  коридор  и  сам   подключусь   к
информационной сети. Надеюсь, я не забыл, как это делается.
     - Конечно, вы можете  это  сделать.  -  Голос  его  почему-то  звучал
обеспокоенно. - Но в этом нет необходимости, Робин.
     - Конечно, нет, - согласился я, остановившись на полпути к выходу.  -
Но я любопытен.
     - А что касается вашего любопытства, - он  улыбался,  набивая  трубку
табаком, но мне показалось, что улыбка слегка принужденная, - что касается
этого, то вы должны  знать,  что  до  посадки  я  находился  в  постоянном
контакте с сетью. Новостей нет.  Возможно,  однако,  что  само  отсутствие
новостей интересно. И даже обнадеживающе.
     Я все еще не привык к новому Альберту. Снова сел, рассматривая его.
     - Вы загадочный сукин сын, доктор Эйнштейн, - сказал я.
     - Только когда сообщаю информацию, которая неясна сама по себе. -  Он
улыбнулся. - Генерал Манзберген до сих пор  не  получил  вашего  послания.
Сенатор говорит, что сделает все, что сможет. Мэтр Исинжер  сообщает,  что
Квятковский и наш друг из Малайзии не откликнулись на его усилия связаться
с ними, а от албанцев получено короткое сообщение:
     - Не волнуйтесь.
     - Значит, что-то происходит! - Я снова вскочил.
     - Что-то может происходить, - поправил он, - и мы можем  только  дать
ему произойти. Во всяком случае, Робин, - он заговорил ласково и  льстиво,
- я лично предпочел бы, чтобы вы сейчас не покидали  свой  корабль.  И  по
одной важной причине: откуда вы знаете, что вас  не  поджидает  человек  с
пистолетом в кармане и вашим именем в списке?
     - Террорист? Здесь?
     - Здесь или в Роттердаме. Почему одно место предпочтительней другого?
Хочу напомнить вам, Робин, что у меня  есть  опыт  в  такого  рода  делах.
Некогда нацисты оценили мою голову в двадцать тысяч марок; будьте уверены:
я сделал все, чтобы их никто не заработал.
     Я остановился в дверях.
     - Кто?
     -  Нацисты,  Робин.  Группа  террористов,  захвативших  контроль  над
Германией много лет назад, когда я был жив.
     - Когда ты был что?
     - Я хочу сказать: когда был жив тот реальный человек, чье имя вы  мне
дали. Но с моей точки зрения, это отличие недостойно упоминания.  -  Он  с
отсутствующим видом сунул в карман набитую трубку и сел так естественно  и
по-дружески, что я автоматически тоже сел.
     - Да, я еще не привык к тебе новому, Альберт, - сказал я.
     - Ну, для этого нет лучше времени, чем сейчас, Робин. - Он  улыбался,
прихорашиваясь. Какая-то в нем появилось вещественность. Старые голограммы
показывали его в десятке характерных  поз,  в  мешковатом  свитере  или  в
тенниске, в носках натянутых или спущенных,  в  туфлях  или  шлепанцах,  с
трубкой или с карандашом. Сегодня на нем тоже тенниска, но поверх нее один
из тех мешковатых европейских свитеров, которые застегиваются на  пуговицы
и имеет карманы. Такой свитер можно было бы назвать пиджаком, если  бы  он
не был связан из  шерсти.  К  свитеру  приколот  значок  с  надписью  "Два
процента", а короткая щетина на подбородке свидетельствует, что сегодня он
не брился. Ну,  конечно,  не  брился!  И  никогда  не  бреется,  это  ведь
голографическая проекция компьютерного конструкта, но такая убедительная и
живая, что я чуть не предложил ему свою бритву!
     Я рассмеялся и покачал головой.
     - Что значит "два процента"?
     - Ах, - застенчиво сказал он, - это  лозунг  моей  юности.  Если  два
процента человечества откажутся воевать, войн не будет.
     - Ты и сейчас в это веришь?
     - Я надеюсь на это, Робин, - поправил он меня. - Но должен  признать,
что новости не очень подкрепляют  эту  надежду.  Хотите  узнать  остальные
новости?
     - Наверно, - сказал я, и он снова прошел к туалетному  столику  Эсси.
Сел перед ним,  лениво  поигрывая  ее  бутылочками  с  духами  и  женскими
украшениями; так нормально, так по-человечески, что это отвлекало меня  от
смысла его слов. И хорошо,  потому  что  все  новости  плохие.  Террористы
действовали все активнее. Уничтожение петли Лофстрома было первым шагом  в
этом, и по всей этой части  Южной  Америки  развернулась  кровавая  война.
Террористы отравили главный резервуар Лондона токсином ботулизма, и теперь
лондонцам предстояло помучиться от жажды. Такие новости мне не нужны, и  я
сказал об этом Альберту.
     Он вздохнул и согласился.
     - Когда я был жив,  жизнь  была  мягче,  -  сказал  он  задумчиво.  -
Конечно, тоже  не  совершенная.  А  вы  знаете,  Робин,  я  мог  бы  стать
президентом государства Израиль? Да. Но я понимал, что не должен принимать
это предложение. Я всегда был за  мир,  а  государству  иногда  приходится
вести войну. Леб однажды сказал мне,  что  все  политики  ненормальные,  и
боюсь, он был прав. - Он выпрямился, лицо его прояснилось.  -  Но  есть  и
хорошие новости, Робин! Премия Броадхеда за научные открытия...
     - Что, что?
     - Вспомните, Робин,  -  нетерпеливо  сказал  он,  -  система  премий,
которую вы организовали перед самой операцией. Она  уже  начала  приносить
плоды.
     - Ты решил загадку хичи?
     - Ах, Робин, я понимаю, вы надо мной смеетесь, - с  мягкой  укоризной
сказал он. - Конечно, пока ничего такого значительного. Но есть  физик  на
Лагуна Бич... Бекферт? Вы знаете его  работы?  Тот  самый,  что  предложил
систему для достижения плоского пространства?
     - Нет, я даже не знаю, что такое плоское пространство.
     - Ну, - сказал он, сдаваясь перед моим невежеством - в данный момент,
я думаю, это не имеет значения, но сейчас он работает  над  математическим
анализом недостающей массы. Похоже, Робин, этот феномен  совсем  недавний!
Каким-то образом в последние несколько  миллионов  лет  к  вселенной  была
д