эту сферу. В тот момент, когда оно должно
было исчезнуть, Альберт  остановил  изображение,  и  мы  увидели  туманный
объект в форме рыбы, маленький, плохоразличимый.
     - Корабль хичи, - сказал Альберт. - Во  всяком  случае,  у  меня  нет
других объяснений.
     Джейни Джи-ксинг словно подавилась.
     - Вы уверены?
     - Нет, конечно, не уверен, - ответил Альберт. - Пока это  всего  лишь
теория. Никогда не следует говорить "да" теории,  мисс  Джи-ксинг,  потому
что неизбежно появится лучшая теория, и  той,  что  до  сих  пор  казалась
лучшей, придется сказать "нет". Но моя теория такова: хичи решили похитить
парусник.


     Теперь представьте себе картину. Хичи! Настоящие, как утверждает наша
самая умная информационная программа. Я так или иначе искал хичи две трети
столетия, стремился их найти и в то же время боялся этого.  Но  когда  это
случилось, я прежде всего подумал не о  хичи,  а  о  нашей  информационной
системе. Я спросил:
     - Альберт, почему ты действуешь тек странно?
     Он вежливо посмотрел на меня, постукивая черенком трубки о зубы.
     - В каком смысле "странно", Робин?
     - Черт возьми, не увиливай!  То,  как  ты  действуешь!  Разве  ты  не
знаешь... - я постарался выразиться деликатнее, - разве ты не знаешь,  что
ты только компьютерная программа?
     Он печально улыбнулся.
     - Мне не нужно напоминать об этом, Робин. Я не реален, в этом смысле?
Но та реальность, в которую вы погружены, меня не заботит.
     - Альберт! - воскликнул я, но он поднял руку,  чтобы  заставить  меня
замолчать.
     - Позвольте мне сказать вот что. Для меня реальность, я знаю,  просто
большое количество одновременных импульсов  в  эвристических  построениях.
Все равно что смена  изображений  на  экране.  А  для  вас,  Робин?  Разве
реальность для органического разума так уж  отлична?  Неужели  это  просто
химические реакции, происходящие в килограмме жирной  материи,  у  которой
нет ни глаз, ни ушей, ни сексуальных органов? Все, что знает эта  материя,
она знает в пересказе, знает то, что ей сообщила  какая-то  воспринимающая
система. Каждое чувство приходит к ней по проводам-нервам.  Неужели  между
нами такое отличие, Робин?
     - Альберт!
     Он покачал головой.
     - Ах, - сказал он горько, - я знаю. Вы мне не  поверите,  потому  что
среди вас мой создатель. Но разве вы сами не  обманываетесь?  Разве  я  не
заслуживаю такой же оценки и терпимости? Я был  очень  большим  человеком,
Робин. Меня высоко ценили  влиятельные  люди.  Короли!  Королевы!  Великие
ученые, и какие же хорошие люди они были! На мой семидесятый день рождения
мне устроили прием - Робертсон и Вигнер, Курт Гедель, Раби, Оппенгеймер...
- И он вытер слезу... и здесь Эсси больше не позволила ему продолжать.
     Она встала.
     - Мои друзья и муж, - сказала она,  -  очевидно,  произошло  какое-то
нарушение функций. Прошу прощения за это. Я должна проверить все схемы.
     - Это не твоя вина, Эсси, - сказал я как можно более мягко. Но она не
восприняла это мягко. Посмотрела на  меня  так,  как  не  смотрела  с  тех
далеких дней, когда я впервые начал ухаживать за ней и рассказывал о  том,
какие шутки привык  разыгрывать  со  своей  психоаналитической  программой
Зигфридом фон Психоаналитиком.
     - Робин, - холодно сказала  она,  -  ты  слишком  много  говоришь  об
ошибках и вине.  Обсудим  это  позже.  Прошу  прощения,  гости,  но  я  на
некоторое время должна занять свой  кабинет.  Альберт!  Немедленно  начнем
устранение дефектов.


     Один из недостатков богатства и известности в том, что слишком многие
приглашают вас к себе. И все ожидают, что вы ответите  им  тем  же.  Прием
гостей - не из моих сильных сторон. Эсси, с другой стороны, это  любит,  и
за много лет мы выработали свой способ обращения с гостями. Очень  просто.
Я держусь с ними, пока мне это нравится - иногда несколько  часов,  иногда
пять минут. Потом я исчезаю в своем кабинете и предоставляю  гостей  Эсси.
Особенно я люблю это делать, когда  между  гостями  возникает  напряжение.
Получается прекрасно - для меня.
     Но иногда эта система не  срабатывает,  и  тут  я  попадаюсь.  Сейчас
наступил как раз такой момент. Я не мог оставить гостей  на  Эсси,  потому
что Эсси занята. Я не хотел оставлять  их  одних,  потому  что  мы  и  так
надолго их оставляли. А напряжения здесь было в избытке. И вот  я  пытаюсь
вспомнить, как нужно быть вежливым, когда некуда отступать.
     - Не хотите ли  выпить?  -  жизнерадостно  спросил  я.  -  Что-нибудь
съесть? Можно посмотреть хорошие программы, если  Эсси  не  отключила  все
схемы, чтобы разобраться с Альбертом...
     Джейни Джи-ксинг прервала меня вопросом:
     - Куда мы направляемся, мистер Броадхед?
     - Ну, - сказал я, улыбаясь,  -  весело;  радушный  хозяин;  старается
развлечь гостей, даже если они задают вопросы, ответа  на  который  вы  не
знаете, потому что на уме у вас множество гораздо более важных проблем.  -
Ну, вероятно, вопрос в том, куда бы вы хотели направиться. Я хочу сказать,
что теперь нет смысла гнаться за парусником.
     - Да, - согласилась Джи-ксинг.
     - Тогда, вероятно, вам решать. Не думаю, чтобы вы хотели оставаться в
тюрьме... - напомнить им, что в конце концов я их выручил.
     - Да, - снова сказала Джи-ксинг.
     - Тогда назад на Землю? Мы можем высадить вас у любой петли.  Или  на
Вратах, если хотите. Или... Оди, ты ведь родом с Венеры?  Не  хочешь  туда
вернуться?
     Уолтерс сказал: "Нет". И замолчал. Я подумал, что нехорошо со стороны
гостей давать только односложные ответы, когда я стараюсь быть радушным.
     Выручила меня Долли Уолтерс. Она подняла правую руку, и на  пальце  у
нее была кукла, та самая, что представляла хичи.
     - Беда в том, мистер Броадхед, - сказала она сладким змеиным голосом,
не разжимая губ, - что всем нам некуда деваться.
     Поскольку, очевидно, так оно и было,  никто  не  нашел  что  сказать.
Потом Оди встал.
     - Я бы выпил, Броадхед, - поворчал он. - Долли? Джейни?
     Очевидно,  это  была  лучшая  идея  за  последнее   время.   Мы   все
согласились, как гости, слишком рано пришедшие на  вечеринку  и  нашедшие,
чем заняться, чтобы не было слишком очевидно, что они ничем не занимаются.
     Конечно, заняться было чем. И не самое главное занятие  -  развлекать
гостей. И даже не необходимость освоиться  с  мыслью,  что  мы  (возможно)
видели подлинный корабль хичи с живыми хичи в нем.  Главное  -  снова  мои
внутренности. Врачи сказали, что я  могу  вести  нормальную  жизнь.  Но  о
ненормальной они ничего не говорили, и вот я  чувствовал  свой  возраст  и
уязвимость. И был рад взять джин с водой, сесть рядом с имитацией камина с
его воображаемым пламенем, предоставив кому-нибудь  другому  перехватывать
мяч.
     Этим другим оказался Оди Уолтерс.
     - Броадхед, я благодарен за то, что ты вытащил нас из тюрьмы. Я знаю,
что у вас есть собственные дела. Я  думаю,  лучше  всего  высадить  нас  в
каком-нибудь удобном месте, чтобы вы могли заняться своими делами.
     - Ну, таких мест много, Оди. Есть ли какое-нибудь предпочтение?
     - Я бы хотел, - сказал он, - думаю,  мы  все  этого  хотим,  получить
возможность разобраться, что же нам делать. Вероятно, вы заметили,  что  у
нас есть личные проблемы, которые нужно разрешить. - Такие высказывания не
нуждаются в подтверждении, отрицать их тоже невозможно, поэтому  я  просто
улыбнулся. - Поэтому нам нужно остаться наедине и поговорить...
     - Мне кажется, у вас была такая возможность, когда мы с Эсси оставили
вас наедине, - сказал я, кивая.
     - Вы оставили вас наедине. Но ваш друг Альберт нет.
     - Альберт? - Мне и в голову не приходило, что  он  может  остаться  с
гостями, особенно когда его не приглашали.
     - Все время, Броадхед, - горько сказал Уолтерс. - Сидел  как  раз  на
твоем месте. И задавал Долли миллион вопросов.
     Я покачал головой и протянул стакан, чтоб  его  снова  наполнили.  Не
очень хорошая мысль, вероятно, но у  меня  в  тот  момент  вообще  хороших
мыслей не было. Когда я был молод и  моя  мать  умирала  -  она  не  могла
обеспечить медицинский уход для нас обоих, вина,  вина,  вина,  и  выбрала
меня, - бывали времена, когда она  меня  не  узнавала,  не  помнила  моего
имени, говорила со мной так, словно я ее начальник, или хозяин  дома,  или
какой-то парень, с которым она  встречалась  до  того,  как  вышла  замуж.
Ужасная сцена. Это даже хуже, чем видеть, как она умирает:  она  буквально
распадалась у меня на глазах.
     Вот так распадался теперь Альберт.
     - Что за вопросы он задавал? - спросил я, глядя на Долли.
     - О Вэне, -  ответила  она,  играя  куклами,  но  говоря  собственным
голосом  -  впрочем,  по-прежнему  почти  не  раскрывая  губ.  -  Куда  он
направляется, что делает. Больше всего он хотел увидеть на карте  объекты,
которые интересовали Вэна.
     - Покажите их мне, - попросил я.
     - Я не могу управлять этой штукой,  -  раздраженно  сказала  она,  но
Джейни Джи-ксинг встала и  была  у  приборов  раньше,  чем  Долли  кончила
говорить. Коснулась приборного щита,  нахмурилась,  набрала  комбинацию  и
повернулась к нам.
     - Миссис Броадхед,  должно  быть,  отключила  приборы,  когда  убрала
вашего пилота, - сказала она.
     - Ну, это все были черные дыры разного типа, - сказала Долли.
     - Я думал, они все одного типа, - заметил я, и  она  пожала  плечами.
Теперь мы все собрались у щита, глядя на экран, на котором не  видно  было
ничего, кроме звезд. - Будь он проклят! - сказал я.
     Сзади послышался ледяной голос Альберта:
     - Мне жаль, если я причинил вам неудобства, Робин.
     Мы все повернулись, как фигуры в старых немецких городских часах.  Он
сидел на краю кресла, из которого только что встал я, и  смотрел  на  нас.
Выглядел он по-другому. Моложе. Менее самоуверенным. В руках вертел сигару
- сигару, не трубку, - и выражение у него было серьезное.
     - Я  думал,  Эсси  работает  с  тобой,  -  сказал  я  -  я  уверен  -
раздраженно.
     - Она закончила, Робин. В сущности, она идет сюда. Могу сказать,  что
она не обнаружила никаких неполадок - я прав, миссис Броадхед?
     Вошла Эсси и остановилась у двери. Руки ее были сжаты в  кулаки,  она
смотрела на Альберта. На меня даже не взглянула.
     - Правда, программа, - мрачно заявила она. - Ошибок в программе я  не
нашла.
     - Я рад слышать это, миссис Броадхед.
     - Не радуйся. Факт остается фактом: ты свихнувшаяся программа. Теперь
скажи мне, умная программа без  ошибок  в  программировании,  каков  будет
следующий шаг?
     Голограмма нервно облизала губы.
     - Ну, что ж, - неуверенно сказал Альберт,  -  вероятно,  вы  захотите
проверить хардвер.
     - Совершенно верно, - сказала Эсси и протянула руку, чтобы достать из
гнезда  его  информационный  веер.  Могу  поклясться,  что  увидел  беглое
выражение паники на лице Альберта, выражение, которые  бывает  у  человека
перед анестезированием для  серьезной  операции.  И  вдруг  это  выражение
исчезло вместе с самим Альбертом. - Продолжайте разговаривать, - приказала
Эсси, вставляя лупу в глаз и начиная осматривать поверхность веера.
     Но о чем разговаривать? Мы  смотрели,  как  она  изучает  все  изгибы
веера. Пошли за ней, когда она, хмурясь, унесла веер в свою мастерскую,  и
молча  смотрели,  как  она  трогает  веер  своим  кронциркулем  и  другими
приборами, вставляет в испытательное гнездо, нажимает кнопки, поворачивает
ручки, читает результаты на шкалах. Я стоял, потирая живот, который  снова
начал приносить мне неприятности, а Оди прошептал:
     - Что она ищет?
     Но я не знал. Царапину, трещину, ржавчину. Но она ничего не нашла.
     Встала вздыхая.
     - Ничего нет.
     - Хорошо, - заметил я.
     - Хорошо, - согласилась она, - потому что серьезную поломку я  бы  не
могла здесь ликвидировать. Но и плохо, Робин, потому что в программе явные
сбои. Она научила меня скромности.
     Долли сказала:
     - Вы уверены, что он неисправен, миссис  Броадхед?  Пока  вы  были  в
другой комнате, он вел себя вполне разумно. Может, чуть странно.
     - Странно! Долли, знаете, о чем он говорил  все  время,  пока  я  его
проверяла? О гипотезе Маха и недостающей массе.  О  черных  дырах,  чернее
других. Не нужно быть настоящим Альбертом Эйнштейном, чтобы понять...  Эй!
Он что, разговаривал с вами?
     И когда услышала  подтверждение,  села  с  плотно  сжатыми  губами  и
какое-то время думала. Потом встряхнулась.
     - Вот дьявольщина! - в отчаянии сказала она.  -  Гадать  нет  смысла.
Единственная личность, которая знает, что с Альбертом, это сам Альберт.
     - А что если Альберт не захочет сказать? - спросил я.
     - Неверная постановка вопроса,  -  ответила  она,  вставляя  веер.  -
Правильная: "Что если Альберт не может ответить?"


     Он выглядел нормально - ну, почти нормально. Сидел  в  своем  любимом
кресле и вертел сигару - кстати, кресло и мое любимое, но в тот  момент  я
не настроен был с ним спорить.
     - Ну, Альберт, - мягко, но решительно сказала Эсси, - ты знаешь,  что
в тебе неполадки, верно?
     - Немного отклоняюсь от нормы, да, - виновато ответил он.
     - Я думаю, довольно сильно отклоняешься! Вот что мы сделаем, Альберт.
Вначале зададим тебе несколько вопросов о фактах -  не  о  мотивах,  не  о
трудных теоретических проблемах, только такие вопросы, которые могут  быть
проверены объективными фактами. Ты понимаешь?
     - Конечно, миссис Броадхед.
     - Хорошо. Во-первых. Я поняла, что ты разговаривал с гостями, пока мы
с Робином были в капитанской каюте.
     - Это верно, миссис Броадхед.
     Она поджала губы.
     -  Мне  такое  поведение  кажется  необычным.  Ты  их   расспрашивал.
Пожалуйста, скажи, какие вопросы ты задавал и какие ответы получил.
     Альберт неловко изменил позу.
     - Меня в основном интересовали объекты, которые обследует Вэн, миссис
Броадхед. Миссис Уолтерс была так добра, что указала мне их на карте. - Он
указал на  экран,  и,  конечно,  на  нем  сменялась  серия  карт.  -  Если
посмотрите внимательней, -  сказал  Альберт,  указывая  своей  незажженной
сигарой, -  то  увидите  определенную  прогрессию.  Сначала  он  проверяет
простые черные дыры, которые на картах хичи обозначаются знаками, похожими
на рыболовные крючки. Это в картографии хичи знаки опасности.
     - Откуда ты это знаешь? - спросила Эсси, а потом: - Нет,  сотри  этот
вопрос. Вероятно, у тебя есть основания для такого предположения.
     - Да, миссис Броадхед. Я был с вами не очень общителен на эту тему.
     - Ага! К чему-то подходим. Продолжай.
     - Да, миссис Броадхед. Эти простые черные дыры всюду обозначены двумя
знаками. Потом Вэн обследовал  обнаженную  сингулярность  -  невращающуюся
черную дыру, ту самую, в которой много лет назад  Робин  попал  в  тяжелое
положение. Там Вэн нашел  Джель-Клару  Мойнлин.  -  Изображение  дрогнуло,
появился голубой призрак, потом снова вернулась карта. - У этой  дыры  три
знака, что означает большую опасность. И наконец, - взмах руки, на  экране
появился другой участок карты  хичи,  -  вот  здесь  находится  объект,  к
которому, как утверждает миссис Уолтерс, Вэн сейчас направляется.
     - Я этого не говорила! - возразила Долли.
     - Да, миссис Уолтерс, - согласился Альберт, - но вы говорили, что  он
часто смотрел на него, обсуждал с Мертвецами и что этот объект пугал  его.
Я считаю, что он направляется именно туда.
     - Очень хорошо, -  зааплодировала  Эсси.  -  Первый  тест  ты  прошел
замечательно, Альберт. Приступим ко второй части. На этот раз без  участия
аудитории, - добавила она, взглянув на Долли.
     - Я к вашим услугам, миссис Броадхед.
     -  Конечно.  Теперь.  Фактические  вопросы.   Что   означает   термин
"недостающая масса"?
     Альберт выглядел обеспокоенно, но ответил сразу:
     - Так называемая недостающая  масса  -  это  масса,  необходимая  для
объяснения галактических орбит, но не обнаруженная.
     - Прекрасно! Теперь что такое гипотеза Маха?
     Он облизал губы.
     - Мне не очень хочется обсуждать проблемы квантовой механики,  миссис
Броадхед. Мне трудно поверить, что Бог играет в кости со вселенной.
     - Никто не спрашивает о твоей вере. Придерживайся правил, Альберт.  Я
только прошу определить широко известный физический термин.
     Он вздохнул и изменил позу.
     - Хорошо, миссис Броадхед, но позвольте представить  это  в  понятных
выражениях. Есть основания считать, что существует какое-то  вмешательство
в  очень  больших  пределах  в  циклы   расширения-сокращения   вселенной.
Расширение  обращено  в  противоположном  направлении.   Сокращение,   как
кажется, будет происходить до одного атома - как это было до Биг Бэнга.
     - И что это такое? - спросила Эсси.
     Он беспокойно поерзал.
     - Я сильно нервничаю, миссис Броадхед, - пожаловался Альберт.
     - Но ведь ты можешь ответить на вопрос. В существующих терминах.
     - Существующих в какой момент, миссис Броадхед? Сейчас? Или,  скажем,
как считали в дни до Хокинса и других специалистов по квантовой  механике?
Существует хорошее положение относительно  сотворения  вселенной,  но  оно
скорее религиозное.
     - Альберт! - угрожающе сказала Эсси.
     Он слегка улыбнулся.
     - Я только собирался процитировать Святого  Августина  из  Гипона,  -
сказал он. - Когда его спросили, что делал Бог  до  сотворения  вселенной,
Августин ответил, что он создавал ад для людей, задающих такие вопросы.
     - Альберт!
     - Ну, хорошо, - раздраженно ответил  он.  -  Да.  Считается,  что  до
определенного времени - не позже доли секунды, равной единице, деленной на
десять в сорок третьей степени, -  современные  физические  законы  больше
неприменимы и должна быть внесена некая  "квантовая  коррекция".  Я  очень
устал от этих школярских разговоров, миссис Броадхед.
     Я не часто видел Эсси пораженной.
     -  Альберт!  -  воскликнула  она  иным  тоном.  Не   предупреждающим.
Удивленным. И ошеломленным.
     - Да, Альберт, - сердито ответил он. - Которого вы создали и  который
и есть я. Прекратите это, пожалуйста. Будьте добры выслушать  меня.  Я  не
знаю, что произошло до Большого Взрыва! Знаю только, что где-то существует
некто, считающий, что он знает и может контролировать происходящее. И  это
меня очень пугает, миссис Броадхед.
     - Пугает? - выдохнула Эсси. -  Кто  запрограммировал  тебя  пугаться,
Альберт?
     - Вы, миссис Броадхед. Я не могу с  этим  жить.  И  не  желаю  больше
обсуждать.
     И он исчез.
     Не нужно было ему это делать. Мог бы и пощадить наши чувства. Мог  бы
сделать вид, что выходит в дверь, или исчезнуть, когда на  него  никто  не
смотрел. Ничего подобного он не сделал. Просто исчез. Как будто  настоящий
человек,  рассердившийся   и   хлопнувший   за   собой   дверью.   Слишком
рассерженный, чтобы думать о своем поведении.
     - Он не должен срываться, - в отчаянии сказала Эсси.
     Но он  сорвался.  Однако  настоящий  шок  мы  испытали  позже,  когда
убедились, что ни экран, ни приборы пилотирования не действуют.
     Альберт  их  перекрыл.  Мы  с  постоянным   ускорением   направлялись
неизвестно куда.



                            20. НЕЖЕЛАННАЯ ВСТРЕЧА

     В корабле Вэна звонил телефон. Ну, не  совсем  телефон  и  не  совсем
звонил; сигнал свидетельствовал, что кто-то шлет на корабль  сообщение  по
радио быстрее света.
     - Прочь! - раздраженно закричал проснувшийся Вэн. - Не желаю ни с кем
разговаривать! - Но тут совсем проснулся и удивился. - Оно было выключено,
- сказал он, глядя на радио быстрее света, и выражение на его лицо  прошло
весь спектр изменений, от раздражения до страха.
     Я думаю, этот рак страха, который постоянно разъедал Вэна, делал  его
более переносимым. Небо видит, он грубиян. Он раздражителен.  И,  конечно,
вор. Он не думал ни о ком, кроме себя самого. Но это только значит, что он
бы