триса, -  так  должно  быть.  Вам  все  нужно  рассказать.  Я
уверена, у машин будет немало  вопросов.  Просто  рассказывайте  правду  и
ничего не упускайте - боюсь, на пир вы не попадете, но я  прикажу  поварам
оставить для вас что-нибудь. - Она встала, взмахом руки раскрыла  дверь  и
ушла.
     Гарольд с каменным лицом взглянул на друзей.
     - Вы двое! - презрительно сказал он.
     - Прошу прощения, - вежливо ответил Снизи.
     - Прощение! Лишить меня такого пира! Слушайте, -  заговорил  Гарольд,
быстро соображая. - Вот что я вам скажу. Я пойду первым. Тогда, может быть
отделаюсь и успею на берег до начала танцев. По крайней мере хоть  это  вы
можете для меня сделать? От вас ведь все неприятности!


     Конечно, в тот момент никто из детей не знал, насколько велики  будут
эти неприятности. Они были просто дети. И не привыкли оказываться в центре
событий, сотрясающих всю вселенную.
     Снизи  решил,  что  в  словах   Гарольда   есть   определенная   доля
справедливости,  хотя  существует  и  второй  уровень,  на   котором   все
происходящее просто несправедливо. Ни он,  ни  Онико  ничего  не  сделали!
Никто не говорил, что им не следует изучать земные  условия  жизни.  Никто
даже не намекнул, что неправильно подводить итоги и систематизировать  все
изученное в дневнике - да и вообще это не  "дневники",  в  том  смысле,  в
каком вы описываете в блокнотах с позолоченным обрезом  свои  увлечения  и
разочарования.  Просто  дети  вводили  всю  собранную  информацию  в  свои
капсулы,  как  сделал  бы  всякий  разумный  хита  (или  воспитанный  хичи
человек).
     Они не сделали ничего  предосудительного  -  и  как  ужасно,  что  их
невинная деятельность была кем-то преобразована в самое запретное из  всех
возможных действий - в передачу Врагу! Для Снизи это была слишком страшная
мысль. Онико рядом. Ей справиться легче. Снизи сказал:
     - Есть еще одна кабинка, Онико. Хочешь войти в нее?
     Она покачала головой. Ее темные глаза стали еще  темнее  от  недавних
слез, но она перестала всхлипывать.
     - Иди ты, Стернутейтор.
     Он поколебался, потом сказал:
     - Хорошо, но я подожду, пока  ты  не  кончишь.  Мы  пойдем  на  берег
вместе.
     - Нет, пожалуйста, Стернутейтор. Когда закончишь, уходи. Я все  равно
не хочу есть.
     Снизи задумчиво зашипел. Ему не нравилась  мысль  о  том,  что  Онико
пропустит веселье на берегу, и еще меньше - о  том,  как  она  ковыляет  в
корсете и с костылями по песку. Онико достаточно трудно  передвигаться  по
ровной поверхности, ее мышцы все еще не привыкли к земному тяготению.
     Потом ему пришло в голову, что он может  ничего  не  обещать:  просто
подождет ее, если даже она об этом не просит.
     - Хорошо, Онико... - начал он.
     И тут вся проблема потеряла смысл.
     Огни погасли.
     Гостиная погрузилась в сумерки, единственное  освещение  исходило  от
окна, в которое открывался вид на горы; но горы уже скрывались в заходящем
солнце.
     Из кабинки с Гарольдом послышался рев:
     - Какого дьявола?!
     Дверь  кабинки  задрожала,  потом   чуть   приоткрылась,   и   наружу
протиснулся Гарольд. Ему пришлось отодвигать дверь вручную.
     - Что происходит? - спросил он, сердито глядя на  Снизи  и  Онико.  -
Глупая программа просто отключилась на середине вопроса.
     Снизи сказал:
     - Я думаю, отключилось электричество.
     - О, Допи, какой ты дурак! Электричество никогда не отключается!
     Снизи посмотрел на стенной экран, ставший немым, на всю осветительную
аппаратуру, теперь не работающую, на дверь, больше не открывающуюся, когда
к ней подходишь.
     - Но оно отключилось, Гарольд, - рассудительно сказал он. -  Так  что
же нам делать?


     Когда отключилась энергия, погасли все фонари и коридоры школы  стали
темными и тревожащими. Когда не стало огней, отключились и лифты, так  что
пришлось воспользоваться лестницей, чтобы добраться до главного здания,  а
оттуда на берег. Этой лестницей никогда не пользовались.
     Но для слабых ног Онико это не выход.
     - Придется идти, - обвинительно сказал Гарольд, и Снизи согласился  с
ним.
     - Но лучше воспользоваться дорогой,  -  заметил  он.  Гарольд  мрачно
посмотрел в окно на горы, потом в меньшее, откуда виден был  берег.  Шкала
умерла, но ее ученики нет. Почти все  уже  находились  там,  крошечные  на
расстоянии,  они  толпились  на  берегу.  Сцена  на  берегу  не  выглядела
пугающей. Скорее похоже на веселье, и Гарольд вздохнул.
     - О, добрый боже, наверно, придется идти по дороге. Из-за Онико.  Ну,
давайте покончим с этим. - Он не сказал, что теперь, когда механизмы вышли
из строя, единственная альтернатива - спускаться по откосу  холма,  и  для
него это будет не легче, чем для девочки. Он направился к  двери.  Но  так
как опыта с не открывающимися при приближении дверьми у него не  было,  он
чуть не расшиб нос, прежде чем остановился и гневно открыл ее.
     Теперь уже почти совсем стемнело, а фонари снаружи, естественно, тоже
не горели. Впрочем, это не имеет значения. Вскоре  взойдет  луна,  и  даже
звездного света над Тихим океаном достаточно, чтобы  видеть.  Больше,  чем
отсутствие электричества, Снизи тревожила Онико. На Колесе  она  почти  не
плакала, даже когда старшие дети дразнили ее. Теперь она, казалось,  не  в
состоянии остановиться. Слезы появились  снова,  медленные  крупные  капли
возникали в углах ее глаз, одна покатилась по щеке  к  подбородку,  другая
готова была занять ее место.
     -  Пожалуйста,  Онико,  -  взмолился  Снизи,  -  ведь  все   дело   в
электричестве. Ничего серьезного.
     - Не в электричестве, - всхлипывала она, - а в моем дневнике.
     - Какая ты глупая, - в отчаянии сказал Снизи, желая убедить  если  не
Онико, то хоть самого себя. - Должно быть, просто совпадение.  Неужели  ты
думаешь, что Врага могут заинтересовать детские сочинения?
     Она переместилась на костылях, чтобы посмотреть на него.
     - Но они заинтересовались! - взвыла она. - Ведь это были мои слова. И
твои тоже.
     - Да, Допи, - грубо вмешался Гарольд. - Не пытайся  отвертеться!  Это
все твоя вина - и ее тоже!
     - Включая отказ электричества? - спросил Снизи. Но  эта  отповедь  не
принесла ему удовлетворения. В каком-то смысле он и сам признавал, что все
это его вина. Слишком мала вероятность простого  совпадения.  У  хичи  нет
аналогии  с  образом  сорока  миллионов  обезьян,  печатающих  на  машинке
сочинения Вильяма Шекспира, но он и не требовался,  чтобы  убедить  Снизи.
Такое совпадение просто невозможно...
     Так же невозможно, как единственная альтернатива,  которую  он  может
видеть, а именно: Враг заглядывает им из-за плеча, когда они  делают  свои
записи.
     Встретившись с двумя равно нелепыми предположениями,  Снизи  поступил
так же, как поступил бы любой нормальный ребенок, человеческий и хичи.  Он
выбросил их из головы.
     Он указал на  извилистую  дорогу,  по  которой  ходили  грузовики  на
воздушных подушках.
     - Пойдем на берег здесь, - сказал он.
     - Но тут _к_и_л_о_м_е_т_р_ы_, - простонал Гарольд.
     - Хорошо, - ответил Снизи, - если хочешь, иди короткой дорогой. Мы  с
Онико пойдем здесь.
     - О,  боже!  -  вздохнул  Гарольд,  добавляя  еще  одно  обвинение  к
приговору Снизи и Онико, - наверно, нам лучше  держаться  вместе.  Но  это
займет всю ночь.
     Он повернулся и пошел впереди, Снизи и Онико -  за  ним.  Девочка,  с
трагичным лицом, молча хромала, отказываясь принимать помощь Снизи.  Через
десять метров Гарольд оглянулся и сморщился. Он уже ушел далеко вперед.
     - Вы не можете быстрее? - спросил он.
     - Можешь идти без нас,  -  ответил  Снизи.  Ему  не  хотелось,  чтобы
Гарольд уходил. Он сам не мог бы объяснить причину, но  он  боялся.  Когда
Гарольд раздраженно вернулся и с выражением преувеличенного терпения пошел
рядом, Снизи был рад его обществу.
     Но чего здесь бояться?
     Никакой реальной причины для страха нет. Правда, стемнело и их  легко
может  раздавить  какой-нибудь  грузовик.  Но  на   дороге   нет   никаких
грузовиков, они ведь тоже работают на электричестве.
     И все же Снизи боялся.
     Раньше он никогда не испытывал  страх  на  острове.  Конечно,  остров
человеческий, странный и потому не похожий на все, что  привычно  мальчику
хичи, но Снизи и в голову не приходило бояться  чего-нибудь.  Конечно,  не
нескольких оставшихся туземцев полинезийцев. Все это старики,  сохранившие
свои дома и обычаи, а молодежь ушла в более интересные места, чем  Моореа.
Снизи не боялся  даже  тюрьмы,  потому  что  детям  объяснили,  что  живых
заключенных в ней почти не осталось. И  хоть  двое  заключенных  совершали
ужасные преступления, они не только надежно закрыты,  но  и  очень  стары.
Снизи уверял себя, что  бояться  абсолютно  нечего:  только  опоздания  на
шашлыки.
     Рациональный, как все хичи, он позволил логике убедить себя.
     И  поэтому  только  вздрогнул,  но  не   испугался,   когда   услышал
неожиданный  возглас  Гарольда  и  увидел  вставших  перед  детьми   двоих
стариков.
     - Ты хичи, - с приятной  улыбкой  узнавания  сказал  старик  меньшего
роста.
     - Конечно, он хичи, - выпалил Гарольд. - А вы кто?
     Старик  улыбнулся  ему  и  схватил  за  руку.  Похоже   на   ласковое
похлопывание, но руку он не выпустил.
     И сказал:
     - Я генерал Берп Хеймат, а это мой коллега Сирил Бейсингстоук.  Какая
приятная неожиданность эта встреча с вами! Вероятно, вы ученики школы?
     - Да, - ответил Снизи. - Мое имя Стернутейтор, но обычно  меня  зовут
Снизи. - И он в соответствии со старательно  изученным  земным  протоколом
представил своих спутников. В то же время он пытался  разгадать  выражение
лиц стариков. Генерал - высокий человек, хотя не  такой  рослый,  как  его
товарищ, у него широкое лицо с не очень успокаивающей  улыбкой.  Снизи  не
очень знаком с мелкими этническими  различиями,  отделяющими  одну  земную
расу от другой, но очевидно, что второй старик темнокожий.  Они  не  очень
страшные, хотя на лице чернокожего старика  озабоченное  выражение.  Когда
генерал двинулся к Онико, Бейсингстоук обеспокоенно сказал:
     - Нам пока везет. Не делай ничего, что принесло бы неприятности.
     Хеймат пожал плечами.
     - Какие неприятности? Я просто хотел сказать этой юной  леди,  как  я
рад ее видеть.
     - Рано или поздно электричество снова включится.
     - Сирил, - миролюбиво ответил Хеймат, - заткнись.
     В его словах не было ощутимой угрозы, но глаза черного сузились.
     Потом  он  повернулся  к  Снизи  и  взял  его  за  руку.   Хватка   у
Бейсингстоука была крепкая; под слоями человеческого жира и  сухой  черной
кожей сохранилось немало силы.
     - Ты первый хичи, которого я  вижу  непосредственно,  -  объявил  он,
меняя тему. - Твои родители здесь?
     Гарольд избрал этот момент для вмешательства.
     - Его родители - важные наблюдатели на Колесе! - похвастал  он.  -  И
мои, и Онико тоже. И еще ее родители  очень  богаты.  Лучше  не  пытайтесь
что-нибудь сделать с нами.
     - Конечно, нет, - добродетельно ответил Хеймат, но руку  Гарольда  не
выпустил. Задумался ненадолго. - Тебе не  нужны  богатые  родители,  чтобы
быть привлекательной, моя дорогая, -  сказал  он  Онико,  -  но  не  стану
отрицать, что это большой плюс. Я рад познакомиться с тобой.  Мы  Идем  на
берег. Почему бы нам не пойти вместе?
     - Ничего не выйдет! - рявкнул Гарольд. - Нам не  нужна...  ух!  -  Не
разжимая руки, старик другой рукой ударил его по лицу.
     - Важно то, что нужно нам, - небрежно объяснил он, и  это,  казалось,
решило вопрос. Хеймат огляделся, ориентируясь.  -  К  той  точке.  Как  ты
думаешь, Сирил? - спросил он. - Я  помню,  там  была  дорога  к  плантации
хлебных деревьев. Пошли. А по дороге, моя дорогая Онико, почему бы тебе не
рассказать нам, как богаты твои родители?


     Снизи показалось, что хоть старик и силен, все-таки можно вырваться и
убежать.
     Пока  Онико  тяжело  отвечала  на  жизнерадостные   вопросы   старого
генерала, Снизи обдумывал эту возможность. И решил,  что  не  стоит.  Хотя
Бейсингстоук стар, он кажется очень быстрым,  и  Снизи  подумал,  что  его
реакция на попытку бегства будет неприятной.
     И даже если он сможет убежать, как можно оставить Онико?
     Хотя группа медленно шла по темной дороге, девочке ходьба давалась  с
трудом. Для нее бегство просто невозможно. Да и  Гарольд  вряд  ли  сможет
убежать, потому что человеческого мальчика удар по лицу словно сломал.  Он
брел, не поворачиваясь, но по тому, как  были  согнуты  его  плечи,  Снизи
решил, что Гарольд плачет.
     Когда повернули с дороги-периметра на тропу, ведущую к берегу,  Снизи
увидел веселье  на  пляже.  Ученики  воткнули  в  песок  импровизированные
факелы, и, хотя они находились в километре, Снизи слышал звуки  пения.  Он
им очень завидовал. Хорошо  бы  они  перестали  петь,  так  что  могли  бы
услышать крик о помощи. Но в то же время реалистично подумал, что и на это
они не решатся.
     За ними звезды закрывал большой конус центральной  горы  острова,  но
созвездия над головой горели ярко. Однако и при их свете идти было трудно.
Онико споткнулась о костыль и едва  не  упала.  Удержала  ее  рука  Сирила
Бейсингстоука, метнувшаяся стремительно, как  змея.  Он  поставил  девочку
снова на ноги, а генерал Хеймат оглянулся.
     - А, у молодой леди неприятности, - сочувственно сказал он. - Знаешь,
Сирил, если бы ты присмотрел за Гарольдом, я бы понес Онико.
     Бейсингстоук не ответил непосредственно. Быстрым движением он  поднял
Онико себе на плечи, не отпуская при этом Снизи.
     - Бери костыли, мальчик, - приказал он.
     Генерал повернулся и молча посмотрел на него. Снизи негромко  зашипел
в предчувствии. Что-то по-человечески отвратительное повисло между ними  в
теплом тропическом воздухе. Очевидно, Онико тоже ощутила это,  потому  что
сказала, пытаясь дрожащим голосом вести обычный разговор:
     - О, посмотрите на воду. Видны огни Папеэте!
     И верно: по другую сторону пролива ярко горели золотые огни  главного
города Таити. А то, что могло произойти между двумя стариками, по  крайней
мере на время было отложено.
     - Там электричество есть, - задумчиво сказал Бейсингстоук,  а  Хеймат
подхватил:
     - Мы можем отправиться туда!
     - Да, могли бы, если бы у нас был самолет или лодка. Но что потом?
     - Там есть аэропорт, Сирил. Самолеты летают на Оклеил, в Гонолулу,  в
Лос-Анджелес...
     - Да, -  согласился  Бейсингстоук,  -  но  они  для  тех,  кто  может
заплатить за билеты. У тебя с собой кредитная карточка?
     - Ну как же, Сирил, -  укоризненно  сказал  Хеймат,  -  разве  ты  не
слышал? Карточки есть у детей. Особенно, - он улыбнулся, - у  юной  Онико.
Она ведь богата. Я уверен, она сделает приятное старику - так или иначе.
     Бейсингстоук  некоторое  время  стоял  молча.  Снизи  чувствовал  его
напряжение и думал, какие именно земные оттенки он упустил. Потом  человек
сказал:
     -  Берп,  не  мое  дело,  чем   ты   занимаешься   для   собственного
удовольствия. Но если твои удовольствия мешают мне убраться с острова, они
становятся моим делом. Тогда я тебя убью.  -  Он  помолчал,  и  слова  его
тяжело повисли в воздухе. Потом он сказал: - Пошли поищем лодку.


     Лодки нашлись. На песке их лежало  с  десяток  -  небольшой  школьный
флот, - но четыре из них - каяки,  остальные  -  доски  для  виндсерфинга.
Единственная крупная - парусная яхта, но ею никто не умел управлять.
     - Вы не сможете, - сказал  Гарольд.  К  нему  вернулась  смелость.  -
Отпустите нас! Мы никому не скажем...
     Хеймат  молча  взглянул  на   него.   Потом   повернулся   к   Сирилу
Бейсингстоуку.
     - У них должно быть что-то,  чем  мы  смогли  бы  воспользоваться,  -
сказал он. Дети старались выглядеть как можно более непонимающими,  потому
что, конечно, у школы такие лодки были.
     - Там пирс,  -  негромко  сказал  Бейсингстоук,  указывая  дальше  по
берегу, и дети покорно вздохнули. Они пошли по усеянному ракушками берегу,
и Снизи думал: вдруг всю флотилию отправили на ремонт.  Вдруг  она  уплыла
или затонула. И когда они добрались до причала и Хеймат в  гневе  заревел,
его надежды ожили.
     - Нет электричества! - рявкнул Хеймат. - Они мертвы!
     Но Бейсингстоук приподнял подбородок - словно принюхивался  к  ветру.
Поверх шума ветра, доносившегося  со  стороны  горы,  слышалось  негромкое
настойчивое гудение. Бейсингстоук подбежал к  концу  причала,  у  которого
стояли лодки.
     - Двигатель на маховом колесе! - воскликнул он. - Его не отключили на
ночь, заряжают. Забирайтесь!
     Сопротивляться было невозможно. Старые террористы  сначала  втолкнули
мальчиков, потом Бейсингстоук передал Онико  Хеймату,  при  этом  генерал,
предвкушая, погладил девочку по голове, прежде чем поставить  ее  на  дно.
Бейсингстоук сел за руль, Хеймат отдал концы, и маленькая лодка  двинулась
по спокойной поверхности лагуны.
     Снизи и Онико держались за руки. Сидя на скамье за защитным  стеклом,
они с тоской смотрели на нависающую гору и темные здания  школы.  Нет,  не
совсем темно, заметил Снизи, ощутив слабую  надежду,  но  надежда  тут  же
погасла, когда он увидел несколько едва  освещенных  окон.  Кто-то  заново
открыл свечи. Большинство учеников по-прежнему на берегу:  Снизи  видел  в
свете факелов движущиеся фигуры. Но лодка со стеклянным днищем повернула в
проход между рифами, держась подальше от берега.
     И тут, именно тогда, когда нужна  вся  сила  и  решительность.  Снизи
ощутил, как тяжелеют  глаза.  Странно,  подумал  он,  встряхиваясь,  чтобы
отогнать сон. Не время спать, да  и  причины  для  этого  нет!  Он  сделал
огромное усилие, чтобы проснуться и привести мысли в порядок.
     Первый вопрос: какие у него возможности?
     Прежде всего, подумал он, лодка все еще в нескольких сотнях метров от
берега. Почти для любого ребенка  проплыть  эти  несколько  сот  метров  в
теплой мелкой лагуне - детская забава.  Почти  для  любого,  с  сожалением
подумал он, но не для него и Онико. Ей не хватает силы, ему -  плавучести.
Жаль. Возможно, если бы они поплыли, старики  не  погнались  бы  за  ними,
печально думал Снизи, потому что им ведь хочется сбежать...
     Он  негромко  зашипел,  думая,  что   одному   из   стариков   нужно,
по-видимому, кое-что еще. От Онико.
     Снизи нелегко было сжиться с такой мыслью. Концепция  насилия  вообще
чужда хичи, особенно насилия по  отношению  к  незрелой  физически  самке.
Предки, да это  просто  невозможно!  Не  говоря  уже  о  том,  что  просто
отвратительно. Он  слышал  теоретические  обсуждения  подобных  проблем  -
конечно, по отношению к людям. И никогда в них не верил. Даже среди  людей
такие странные извращения кажутся совершенно невероятными.
     Но он никогда не оказывался и в подобной ситуации.
     Нет, сказал он себе, риск слишком велик. Это  просто  не  может  быть
правдой! Им нужно сбежать. Может, Гарольд смог бы освободиться  и  доплыть
до берега? Ему ведь нетрудно доплыть...
     Но Гарольд плотно зажат между чернокожим стариком и рулем.  Снизи  не
думал, что ему самому удастся  застигнуть  Хеймата  врасплох.  Слабость  и
депрессия снова охватили его, глаза Снизи опять начали слипаться.
     Старый чернокожий негромко напевал, искусно ведя лодку  к  выходу  из
пролива.
     - Знаешь, Берп, - сказал он второму старику, - мне почти кажется, нам
удастся это предприятие! К несчастью, не  могу  сказать,  сколько  энергии
запасено в маховом колесе  этого  устройства.  Возможно,  у  нас  кончится
энергия, прежде чем мы достигнем Таити.
     - В таком случае, - ответил Хеймат, - просто сбросим детей  за  борт,
чтобы они нам послужили двигателями. Они будут толкать лодку.  Ну,  только
двое, - добавил он, гладя склоненную голову Онико.
     Бейсингстоук  усмехнулся.   Возможность   остаться   без   двигателя,
по-видимому,