ллисекунд после предыдущего. Мне  приходилось  отмечать
частоту каждого удара, отмечать  время  между  ударами,  более  или  менее
обращать внимание на повышение или понижение  тона,  составлять  звук  как
звуковую спектрограмму, переводить в слоги и наконец составлять слава.  О,
я, конечно, понимал их. Но, боже мой, как это _с_к_у_ч_н_о_!
     Раздражительно во  всех  отношениях,  и  особенно  потому,  что  дело
срочное.
     Срочность, конечно, связана с Врагом, но у меня были и личные причины
для срочности. Например, любопытство.  Я  хорошо  знал,  что  этот  старый
безумец Хеймат очень старался убить  меня  и  мою  жену.  И  мне  хотелось
поговорить с ним об этом. Далее дети. Тут особая срочность, потому  что  я
ясно видел, что они пережили и какой ужас испытали. Теперь они истощены  и
деморализованы. Мне хотелось освободить их, избавить от этого испытания  в
следующие  несколько  миллисекунд,  мне  некогда  было  договариваться  со
старыми убийцами; но я не мог.
     Но и ждать я не мог, поэтому пока Хеймат  и  Бейсингстоук  раскрывали
рты и выражали свое  изумление,  я  сказал,  обращаясь  непосредственно  к
детям:
     - Онико, Снизи, Гарольд, вы в безопасности. Эти два человека не могут
причинить вам вред.


     Там, где мы все сидели в контрольной рубке "Истинной любви",  Альберт
задумчиво пососал трубку и сказал:
     - Я не виню вас за это, Робин,  но,  пожалуйста,  не  забывайте,  что
первоочередное наше дело - Враг.
     У меня не было возможности ответить. Эсси негодующе воскликнула:
     - Альберт!  Неужели  ты  действительно  только  машина?  Бедные  дети
безумно испугались!
     - Однако он прав, - возразил Кассата. - С детьми будет все в порядке.
Полиция Папеэте уже в пути...
     - И когда она прибудет? - спросила Эсси. Вопрос риторический: мы  все
знали ответ. Эсси сама его дала: -  Примерно  через  миллион  миллисекунд,
верно? Что может случиться за это время, даже во времени плотских людей?
     Мой двойник заканчивал произносить:
     - ...з - о - п - а - с - н - о - с - т - и, -  так  что  времени  для
спора у нас было предостаточно. Я сказал Альберту:
     - Что, по-твоему, сделает Хеймат?
     - У него пистолет, - рассудительно ответил Альберт.  -  Вероятно,  он
попробует использовать Онико как заложницу.
     - Об этом мы позаботимся, - мрачно сказал Кассата.
     - Ни в коем случае, Хулио! - сказал я. - Вы  с  ума  сошли?  Если  вы
примените в этой  маленькой  комнатке  лучевое  оружие,  кто-нибудь  будет
ранен.
     - Только тот, в кого мы целимся!
     Альберт неодобрительно кашлянул.
     - Никто не сомневается в  точности  вашего  оружия,  генерал.  Однако
возникает вопрос о целости  клетки  Фарадея.  Это  пространство  полностью
изолировано, за исключением единственного канала между мистером Броадхедом
и его двойником. Что произойдет с зайцами, если вы пронзите клетку?
     Кассата колебался. Все мы колебались, потому что именно в  этом  была
главная опасность. Зайцы. Враг!
     Глядя на троих детей, ставших заложниками древних головорезов,  можно
было почти забыть о том, в чем подлинный ужас.  Хеймат  и  Бейсингстоук  -
жалкие  любители!  Вдвоем  они  убили,  может,  несколько  десятков  тысяч
невинных  мужчин,  женщин  и  детей,  уничтожили  имущества  на  несколько
миллиардов  долларов,  помешали  десяткам   миллионов...   насколько   они
банальны, если сравнить их с народом, перемещающим звезды,  аннигилирующим
планеты,  смеющим  вмешиваться  в  законы  самой  вселенной!  Ужас?  Любой
террорист - всего лишь надоедливое ничтожество сравнительно с  Врагом.  Не
это двое, нет. Даже Гитлер, Чингис-Хан, Ашшурбанипал!
     А ведь Враг в этой комнате, и я должен противостоять ему...
     Мой двойник наконец  кончил  успокаивать  детей.  Сирия  Бейсингстоук
открыл  рот,  собираясь  сказать  что-то.  Через  двойника  я  видел   его
выражение. Он смотрел на меня с любопытством и своеобразным  уважением.  С
таким уважением один гладиатор смотрит на другого, когда  они  встречаются
на арене, гладиатор, видящий разницу в своем оружии и  оружии  противника,
но надеющийся, что его трезубец окажется лучше сети другого.
     Совсем  не  такой  взгляд  ожидаешь  от  человека,  признающего  свое
поражение.


     По медленным стандартам плотских людей дальнейшее  происходило  очень
быстро. Конечно, двое древних преступников миновали пик своей формы, но  в
их организмах было множество новых органов и мышц, а злобный  старый  мозг
не потерял остроты.
     - Берп! - крикнул Бейсингстоук. - Прикрой девчонку!
     - А сам прыгнул к столу, на котором все это  время  лежало  пружинное
ружье.
     Я с экрана беспокойно сказал:
     - Подождите! Мы можем договориться!
     Хеймат, одной рукой схвативший Онико за волосы, а другой прижавший  к
ее виску пистолет, торжествующе ответил:
     - Конечно,  договоритесь!  Хотите  услышать  наши  условия?  Свобода!
Полная свобода, перевозка на планету  по  нашему  выбору  и...  и  миллион
долларов каждому!
     - И оружие, приятель, - практично добавил Бейсингстоук.  С  некоторым
восхищением я подумал, что из них двоих он всегда был умнее.  Меня  всегда
восхищали быстрота, сообразительность  и  точность  действий  двух  старых
чудовищ. Подумайте только! Их захватило врасплох мое  внезапное  появление
на экране ПВ; но им потребовалось не больше десяти секунд для  того  чтобы
ответить, составить план и  привести  его  в  действие.  И  вот  дети  под
прицелом, а требования преступников уже высказаны.
     Однако десять секунд - это десять тысяч миллисекунд.
     Я с экрана сказал:
     - Вы оба получите свободу. То есть вас выпустят из тюрьмы и вы можете
выбрать любую планету - не Землю и не Лести, но хорошую планету. Только вы
на ней будете единственными людьми. - Предложение кажется справедливым.  У
меня даже была планета на уме, ее подобрал Альберт. Правда,  она  в  ядре,
одна из тех лишних планет, которые благоразумно прихватили  с  собой  хичи
для возможного заселения, но планета прекрасная. Они могут идти  там  куда
угодно - особенно если учесть, что в Ядре они будут  делать  это  в  сорок
тысяч раз медленнее, чем на Земле.
     - К дьяволу это! - выпалил Хеймат. - Мы выберем планету  сами!  И  не
забудьте о деньгах!
     - Я вам дам деньги, - вежливо сказал я. - Миллион на каждого. Сможете
купить себе для компании программы. Подумайте  об  этом,  парни.  Вы  ведь
понимаете: мы не можем больше позволить вам бомбить города.  -  Я  увидел,
как сузились глаза Хеймата: он услышал  звуки  в  соседней  комнате,  -  и
поэтому быстро добавил: - Выбора у вас нет. В противном случае вы  умрете.
Посмотрите,  что  мы  для  вас  приготовили.  -  И  я  показал  на  экране
орбитальное оружие, стреляющее нацеленными частицами.
     Они посмотрели. Им потребовались одна-две  секунды,  (но  это  больше
тысячи миллисекунд!), чтобы зарегистрировать увиденное  на  экране,  но  к
тому времени было уже  поздно.  Потому  что  Альберт  обнаружил  для  меня
кое-что в доме. Домашняя машина, которую он обнаружил и которую я подчинил
себе, показалась в дверях, подняв  очистительные  шланги.  Конечно,  такая
рабочая машина не оружие. Она  предназначена  для  домашних  работ,  может
чистить,  чинить,  выскабливать,  прибираться,  может  даже  мыть  окна  и
выносить мусор, но не убивать. Однако у нее есть сопла, которые направляют
моющие средства в трещины, и насосы, создающие давление в этих  струях.  А
когда давление достигает максимума и очистительные  резаки  появляются  на
краях сопел - именно это я приказал сделать, - машина применяет эти резаки
с большой силой и точностью.
     Я не убил стариков, по крайней мере не навсегда. Но  прежде  чем  они
успели оглянуться, у Хеймата был нож  в  горле,  а  у  Бейсингстоука  -  в
сердце, и для детей они больше не представляли угрозы. Теперь это проблемы
техников, которым предстоит перекачать их сознание в файл мертвецов.
     - Я думаю, - сказал я Альберту, глядя, как второй нож  погружается  в
грудь Бейсингстоука, -  не  следовало  ли  этого  сделать  сразу.  В  виде
записанных машиной они доставили бы гораздо меньше хлопот.
     - Конечно, -  улыбнулся  Альберт.  -  Вы  ведь  не  доставляете.  Но,
пожалуйста, позаботьтесь о детях.
     - Дети! - воскликнул Кассата. - Там у вас Враг. Им нужно  заняться  в
первую очередь!
     - Но в данном случае, - вежливо заметил Альберт, - это одно и то  же,
видите ли.
     Мне не нужно было напоминать об этом. Я и так был испуган.
     Домашняя машина не предназначена как для борьбы с преступниками,  так
и для освобождения заложников. Тем не менее у нее есть резцы и  ножи,  она
просто пережевала веревки. Первой она  освободила  Онико,  потом  Снизи  и
Гарольда, а я разговаривал с ними, пока она это делала.
     Я успокоительно сказал:
     - Все в порядке, дети. Только еще одна важная вещь. Я хочу, чтобы  вы
двое сняли свои капсулы, без всяких споров и обсуждений,  потому  что  это
очень важно. Я хочу, чтобы вы сделали это _н_е_м_е_д_л_е_н_н_о_.
     Они были хорошими детьми. Для них это нелегко. После всего пережитого
ничто не далось бы им легко, особенно Онико, измученной и  испуганной.  Но
еще труднее, я думаю, для Снизи, потому что хичи  с  трехлетнего  возраста
почти никогда не расстается с капсулой. Тем не менее  они  послушались,  и
послушались без споров и обсуждений. Но, о, как много миллисекунд  им  для
этого понадобилось, а я тем временем напряженно ожидал следующей  ступени.
Именно ее я боялся!
     Но выбора не было.
     Я сказал:
     - Теперь я хочу, чтобы вы подошли  к  экрану  и  включили  капсулы  в
приемник информации.
     Это тоже нелегко: капсулы просто для этого не предназначены, но мы  с
Альбертом уже подобрали способы и средства. Так что Снизи  сообразил,  как
пристроить адаптер, а Гарольд пробормотал, что  есть  детали  в  ящиках  с
хламом в доме,  и  с  помощью  машины  они  все-таки  подключили  капсулы,
тщательно обходя два страшных тела на полу.
     И вот все эти миллисекунды я наблюдал, как делают то,  что  даст  мне
возможность совершить поступок, которого я ужасно боялся  и  хотел  больше
всего в мире.
     Стать лицом к лицу - пусть метафорически, потому что у меня лица нет,
и я думаю, у Врага его никогда не было, - с  существом,  которое  нарушило
спокойствие и так не очень спокойной вселенной.
     Но вот Онико тоже присоединила терминал  своей  капсулы,  и  вот  они
здесь.


     Не могу вам сказать, на  что  похож  Враг.  Как  описать  в  терминах
физических свойств то, что этих свойств не имеет?
     Не могу вам сказать, как велики размеры Врага, какого  он  цвета  или
формы: у  него  ничего  подобного  нет.  Если  отдельные  существа  чем-то
отличаются друг от друга, я этого не заметил. Я даже не  был  уверен,  что
существ двое. Больше, чем одно, это да. Вероятно,  меньше,  чем  много.  Я
предполагаю, что их было двое, потому что в то время (очень большое  время
по стандартам моим и их), пока Онико  подключала  свою  капсулу  вслед  за
Снизи, мне казалось, что  только  одно  существо  находится  в  гигабитном
пространстве вместе со мною, а потом стало казаться, что не одно.
     Я пытался говорить с ними.
     Это было нелегко. Я не знал, с чего начать.
     Вначале задал вопрос:
     - К_т_о _в_ы_?
     Конечно, я не так сказал, потому  что  не  выражал  мысль  в  словах.
Больше похоже на обширное беззвучное "_Х_м_м_м_м_?"
     Ответа не было.
     Я попытался снова, на этот раз  в  картинках.  Припомнил  изображение
кугельблитца, десяток пятен цвета дерьма, которые  непрерывно  толкутся  в
межгалактическом пространстве.
     Никакой реакции.
     Я изобразил Колесо и поместил в одну  рамку  с  кугельблитцем.  Потом
стер изображение и показал Синаи и Оникс с их капсулами.
     Потом попробовал еще одно "_Х_м_м_м_м_?"
     Никакого ответа. Ничего. Просто сознание того, что  кто-то  разделяет
со мной гигабитное пространство.
     Нет! Ответ пришел!  Потому  что  я  показывал  капсулы  непрозрачными
тусклыми металлическими предметами с заостренными вершинами; и вот на моей
картине они засветились. Они излучали.
     Хотя мое внимание  полностью  привлекал  двойник,  все  же  другой  я
находился в полусекунде  от  него  на  "Истинной  любви"  вместе  с  Эсси,
Альбертом и генералом Кассатой. Я чувствовал, что они волнуются, слышал их
вопросы и комментарии;  но  "реальный"  я  всегда  несколько  отставал  от
двойника, и к тому времени, когда Альберт воскликнул:
     - Они говорят, что они в капсулах, - они уже сказали мне это.
     Это действительно было нечто вроде ответа. Коммуникация началась.
     Я старался создать изображение. Попытался показать  всю  вселенную  -
снаружи; с места, которое никогда не  существовало,  потому  что  никакого
"снаружи" не может быть по описанию. И получился у  меня  только  огромный
сверкающий, лишенный каких-то деталей шар; я не мог сказать,  означает  ли
он что-нибудь для Врага, но это самое  большое  приближение  к  тому,  что
показал мне Альберт в глубинах времени. И потом, как тогда Альберт, я стал
приближаться.  Шар  увеличился,  растянулся  и  показал  часть  вселенной,
несколько  тысяч  галактик,  эллиптических  и  спиральных,   старые   пары
сталкиваются, а одиночки вытягивают рукава из газа и звезд.
     Верно ли это? Что-то грызло меня, словно я поступаю неправильно.
     Конечно, подумал я: я делаю предположение, на которое не имею  права.
Я показываю вселенную, какой она предстала бы перед  глазами  человека,  в
оптических полосах длины световой  волны.  Неправильное  предположение!  У
меня нет причин считать, что Враг обладает зрением. И даже если  обладает,
это совсем не значит, что он видит тот же радужный участок от  фиолетового
до красного, что человек.
     Поэтому я добавил к картине ореолы и газовые  облака,  которые  видны
только в инфракрасном излучении или в микроволнах, и даже  облака  частиц,
которые, как мы полагаем, есть вклад самого Врага во вселенную, в  которой
мы живем.
     В сущности я показывал моей невидимой (и, боюсь,  незаинтересованной)
аудитории ту самую картину, что показывал мне Альберт в глубинах  времени.
Я заставил ее повисеть неподвижно мгновение, потом привел в движение.
     В обратном порядке. Как это сделал Альберт.
     Я  сократил  изображение.  Галактики  подошли  ближе  друг  к  другу.
Приближаясь, они сжимались,  и  я  показывал  все  более  и  более  плотно
спрессованную материю.
     Еще более сжал. Катастрофически. Свел вселенную в  одну  ослепительно
яркую точку.
     Потом снова произвел Большой Взрыв  и  остановил  изображение  в  тот
момент, когда возможен любой выбор. И попытался задать еще один бесславный
вопрос: "_Х_м_м_м_м_?"
     И получил ответ.


     Конечно, ответ пришел не в словах.
     Конечно, ответ вообще не казался ответом. Я и не ожидал иного. Ничего
не ожидал, потому что понятия не имел, чего можно ожидать.
     В ответ я получил изображение, и из всех возможных ответов  этот  был
наименее вероятен. Картина  была  изображением  меня  самого.  Я  улыбался
самому себе. Мое лицо, нелепо  угловатое,  но  узнаваемое;  может,  именно
таким я был, когда смотрел на Онико и Снизи с экрана.
     Казалось, это абсолютно неподходящий ответ на  настоятельный  вопрос,
который я задавал.
     Вероятно, причина в том, сказал я себе,  что  я  не  сумел  правильно
задать вопрос. Вероятно, мое изображение того, что пытается сделать Враг -
или по крайней мере что, по нашему мнению, пытается сделать Враг, - лишено
некоторых существенных, на их взгляд,  особенностей  ("их  взгляд!").  Все
наши догадки о Враге основаны на  том,  что  мы  считали:  они  как  чисто
энергетические существа находят нашу вселенную негостеприимной, и  поэтому
они решили добавить "недостающую массу", чтобы  повернуть  назад  развитие
вселенной, снова сжать ее в первичный атом...  и  произойдет  второй,  или
третий, или энный  Большой  Взрыв,  и  новая  вселенная  будет  больше  им
подходить.  Преобразовать  вселенную.  Мы  говорим   -   "терраформировать
планеты",   сделать   их   подобными   Земле.   Может,   нужно    говорить
"врагоформировать" вселенную.
     Именно _э_т_о_ я хотел им передать, но не знал, как это сделать в  их
терминах.
     Но, похоже, я все-таки это сделал.


     Не могу сказать, долго ли висел так, гладя на собственную  карикатуру
и думая, что предпринять дальше.
     Долго. Даже по стандартам  людей  во  плоти,  потому  что  я  заметил
ледниковые движения находящихся  в  комнате.  Здесь  теперь  стало  больше
народу. Появились новые люди и много машин. Когда я  сумел  задать  вопрос
Альберту и Эсси на борту "Истинной любви", Альберт успокоительно ответил:
     - Это полиция, Робин,  и  физики,  проверяющие  капсулы,  и  команда,
делающая смерть генерала Хеймата  и  Бейсингстоука  не  безвозвратной;  не
волнуйтесь; вы действуете прекрасно.
     Прекрасно?
     Да, может быть. Потому  что  изображение  изменилось.  Вначале  я  не
понял, что вижу. Странный болезненно  огненный  шар  раскрылся  и  показал
внутри звезды и планеты, теснящиеся друг возле друга,  потом  приблизилась
одна планета, а на ней уродливые фигуры, которые должны  напоминать  хичи.
Их убежище в ядре? Конечно.
     И  как  только  я  это  понял,  появилось  другое  изображение.   Как
документальный фильм или фильм о путешествиях  -  "Жизнь  среди  хичи".  Я
увидел миры-корабли хичи, висящие за барьером Шварцшильда, и  города  хичи
под  стеклянными   куполами;   я   увидел   фабрики   хичи,   производящие
разнообразные нужные хичи вещи; видел самих хичи, они работали,  женились,
рождались и росли; я больше узнал в это гигабитное время о  хичи,  чем  за
всю свою долгую жизнь.
     Мягко выражаясь, я был удивлен и находился в смятении. Я  понятия  не
имел, зачем мне это показывают. Потом изображение снова изменилось.
     Опять фильм о путешествиях. Но не о хичи. О нас.
     Не знаю, может, в этом кратком  и  долгом,  как  вечность,  фильме  я
увидел всех людей, когда-либо живших на  Земле.  Некоторых  я  узнавал.  Я
видел, как на артефакте хичи родилась Онико и  как  умерли  ее  дедушка  и
бабушка. Я видел, как была спасена вся их маленькая колония, видел, как ее
привезли на Сторожевое Колесо. Я видел все  человечество,  все  его  сотни
миллиардов членов - на двадцати планетах и в кораблях между ними.  Я  даже
видел историю. Видел армии, космические флоты и учебные  стрельбы,  видел,
как поднимаются корабли, предназначенные для убийства. Видел бомбардировки
и разрушение городов. Видел, как старатель с Врат в пятиместнике  украдкой
перерезывает горло своим четверым товарищам. Видел мою дорогую жену Эсси с
трубками в горле и в носу, с машинами жизнеобеспечения, деловито  гудящими
рядом, - я помнил эту картину, потому что когда-то так оно и было.
     Я видел, как Бейсингстоук в трико и маске плывет в теплой тропической
воде, чтобы прикрепить магнитную мину  к  корпусу  пассажирского  корабля.
Видел, как генерал Берп Хеймат,  нажимая  кнопку,  уничтожает  космический
корабль, видел  его  же  -  он  проделывал  ужасные,  неописуемые  вещи  с
маленькой девочкой, и облегчение от сознания, что это только  робот,  было
недолгим.
     Поток картин продолжался бесконечно.
     Но вот эта бесконечность кончилась.
     Я больше ничего не видел. Не видел комнату, не видел Онико  и  других
детей, не видел занимающихся своими  делами  вновь  прибывших.  Ничего  не
видел: все мои чувства замкнуло.
     И тогда я понял, что получил ответ на свои вопросы.  Только  ответили
мне не "что", а "почему".


     Другой "я" на борту "Истинной любви" наблюдал за этим, но  я  не  мог
его (меня) видеть. Ничего не мог видеть.
     А потом увидел все - и сразу. Все  картины,  которые  я  видел  перед
этим, пронеслись передо мной, как буря конфетти. Они плясали и  сливались,
хичи наполовину становились людьми, люди выглядели  ка