ких  он  никогда  раньше  не
испытывал. И его охватило яростное, всепоглощающее желание насилия.


     Я очень хорошо знаю, что испытывал в тот момент Оди  Уолтерс,  потому
что сам это испытал - и Джейни тоже - и моя  собственная  жена  Эсси  -  и
каждый человек, оказавшийся в десяти астрономических единицах  от  пункта,
удаленного от Земли на несколько  сотен  миллионов  километров  в  сторону
созвездия Возничего. Мне повезло, что я в тот момент  отказался  от  своей
привычки самому вести самолет. Не знаю, разбился ли бы я. Удар из  космоса
длился всего полминуты, и мне, вероятно,  не  хватило  бы  времени,  чтобы
убить себя, но я обязательно постарался  бы.  Гнев,  ненависть,  страстное
желание разрушать, уничтожать - таков был дар террористов с неба. Но в тот
момент самолет вел компьютер,  я  сидел  за  П-фоном,  а  на  компьютерные
программы ТПП не действует.
     Это не первый раз. Уже восемнадцать месяцев, как террористы захватили
корабль и посылали свои безумные фантазии в мир. Мир больше не  мог  этого
выносить. Между прочим, именно поэтому я летел в Роттердам, но из-за этого
эпизода повернул назад. Сразу попытался связаться с Эсси, убедиться, что с
ней все в порядке. Не получилось. Все в  мире  тоже  звонили,  по  той  же
причине, и линии были забиты.
     К тому же в животе у меня словно два броненосца занялись сексом, и  я
хотел, чтобы Эсси была со мной, а не летела коммерческим  рейсом,  как  мы
запланировали. Поэтому я велел пилоту повернуть назад;  и  поэтому,  когда
Уолтерс добрался до Роттердама, меня там не было. Он легко застал бы  меня
на Таппановом море, если бы полетел прямо в Нью-Йорк, но он ошибся в своих
расчетах.
     Он ошибся также - очень сильно ошибся, но ошибка его простительна - в
отношении того, чей разум ощутил он на борту "С.Я."
     И он допустил еще одну ошибку, очень серьезную. Он забыл, что  у  ТПП
двустороннее действие.
     Так что тайна  его  соприкосновения  с  чуждым  сознанием  для  этого
сознания совсем не была тайной.


     Я сожалею, вернее почти сожалею, что по собственному  опыту  не  могу
судить об этом "мгновенном  безумии".  Больше  всего  сожалел,  когда  это
произошло в первый раз, десять лет назад. В то время никто не подозревал о
наличии "телепатических психокинетических приемопередатчиков". А выглядело
это как периодические пандемии безумия. Лучшие умы  человечества,  включая
мой, затратили множество времени в поисках вируса, токсичного  химического
соединения, варианта солнечного излучения - всего, всего, что угодно, лишь
бы объяснить эти периодические припадки безумия у всего человечества. Но у
многих лучших умов, включая мой, было серьезное препятствие.  Компьютерные
программы не могут ощутить эти приводящие  в  безумие  импульсы.  Если  бы
могли, смею заверить, проблема была бы решена гораздо раньше.



                     8. НЕРВНЫЙ ЭКИПАЖ ПАРУСНОГО КОРАБЛЯ

     Синевато-лиловый осьминог - ну, не осьминог, конечно, но ближе  всего
с  человеческой  точки  зрения  к  осьминогу  -  достиг  середины   своего
истощающего  долговременного  проекта,  когда  у  Оди  Уолтерса  произошла
небольшая неувязка с ТПП. Но так как ТПП обладает двусторонним  действием,
это хорошее оружие, но очень плохое средство  наблюдения.  Все  равно  что
окликнуть человека, за которым шпионишь, и сказать ему: "Эй, послушай, а я
за  тобой  слежу!"  Так  вот,  когда  Уолтерс  соприкоснулся   с   сеткой,
прикосновение ощутили и в другом месте. А место  это  находилось  почти  в
тысяче световых лет от Земли, недалеко  от  геодезической  линии  Земля  -
планета Пегги, - конечно, именно по этой причине Уолтерс оказался близко и
смог ощутить чужое присутствие.
     Кстати, я довольно хорошо знаю этого осьминога - ну, почти осьминога;
можно сказать, что он выглядит как извивающаяся  большая  орхидея.  Тогда,
конечно, я с ним не был знаком, но теперь знаю  достаточно  хорошо,  знаю,
как его зовут, и откуда он, и почему он там находился, и -  самое  сложное
из всего - что он там делал. Ближе всего к его занятию  подойдет,  если  я
скажу, что он рисовал пейзаж. Но пейзаж  этот  не  мог  увидеть  никто  на
расстоянии многих световых лет, и меньше всех мой друг-осьминог -  у  него
просто глаз для этого нет.
     Но все же причина у него была. Он производил нечто вроде религиозного
обряда. Обряд восходит к древнейшим  традициям  его  расы,  а  раса  очень
древняя, и обряд имеет отношение к тому теологически определяющему моменту
ее истории, когда эти существа, живущие среди  кристаллических  решетчатых
замерзших газов своей родной планеты, где видимость во  всех  направлениях
предельно  ограничена,  впервые   поняли,   что   "зрение"   может   стать
значительной формой искусства.
     Для  осьминога  было  очень  важно,  чтобы   его   картина   достигла
совершенства. И вот, когда, внезапно ощутив присутствие чужака, он  понял,
что за ним  наблюдают,  то  от  неожиданности  рассыпал  немного  порошка,
который применял в качестве краски, и рассыпал не  там,  где  нужно,  и  в
неправильном сочетании цветов, и потому глубоко огорчился. Испорчена целая
четверть гектара! Земной священник  понял  бы  его  чувства,  если  не  их
причину: все равно что во время молитвы часть Неба обрушилась и  оказалась
растоптанной.
     Осьминога  звали  Ла-Дзха-Ри.  Холст,   над   которым   он   работал,
представлял собой эллиптический парус из  мономолекулярной  пленки  длиной
почти в тридцать  тысяч  километров.  Работа  была  завешена  едва  ли  на
четверть, и на это потребовалось пятнадцать лет. Но  Ла-Дзха-Ри  было  все
равно, сколько времени на нее потребуется. Времени у него достаточно.  Его
космический корабль еще восемьсот лет будет идти к цели.
     Ну, он так считал, что у него достаточно времени... пока  не  ощутил,
что за ним наблюдает чужак.
     И  тогда  он  почувствовал  необходимость  торопиться.  Оставаясь   в
нормальном состоянии  динамического  равновесия,  он  быстро  собрал  свою
краску - это было 21 августа, - закрепил ее - 22 августа, - оттолкнулся от
паруса и поплыл в  свободном  пространстве.  К  первому  сентября  он  был
достаточно  далеко,  чтобы  включить  свой  реактивный   двигатель   и   в
энергетически   повышенном   состоянии   вернуться   в   свою    небольшую
цилиндрическую жестянку,  которая  на  крыльях  бабочки  висела  в  центре
скопления. Для него это очень  дорого,  но  он  по-прежнему  в  повышенном
состоянии  добрался  до  корабля  и  погрузился  в  жидкую  грязь  пещеры,
служившей ему каютой. И при этом изо всех сил звал своих соплеменников.
     По человеческим стандартам, голос его  звучал  необыкновенно  громко.
Такие голоса есть у больших  земных  китов,  их  песни  могут  услышать  и
ответить на них  киты  на  другом  краю  океана.  Соплеменники  Ла-Дзха-Ри
услышали, и вот стены небольшого космического корабля сотрясались от рева.
Дрожали  инструменты.  Мебель  раскачивалась.  Самки  в   панике   бежали,
опасаясь, что их съедят или осеменят.
     Для семерых самцов ощущение было почти таким же ужасным,  и  один  из
них как можно быстрее перешел в повышенное положение и закричал  в  ответ.
Все они знали, что произошло. Они  тоже  ощутили  прикосновение  чужака  и
сделали все необходимое.  Весь  экипаж  перешел  в  повышенное  положение,
передал сигнал, как завещали предки, и вернулся в нормальное  состояние...
и Ла-Дзха-Ри тоже нужно это сделать и не пугать самок.
     Ла-Дзха-Ри замедлился и позволил себе "перевести дыхание",  хотя  его
народ такое  выражение  не  использовал.  Нельзя  в  повышенном  состоянии
слишком долго биться в грязи.  Он  уже  и  так  вызвал  несколько  сильных
кавитационных карманов. И вся среда, в которой они живут, грозила выйти из
равновесия. Он виновато работал вместе с остальными, пока все не пришло  в
норму, самок успокоили и выманили из укрытий, одну из них  приготовили  на
обед,  и  весь  экипаж  занялся   обсуждением   безумного   прикосновения,
невероятно стремительного и ужасного, которое ощутили они все. Это  заняло
весь сентябрь и начало октября.
     К этому времени корабль вернулся к обычному распорядку  и  Ла-Дзха-Ри
смог снова заняться своим холстом. Он  нейтрализовал  испорченные  участки
большого крыла, ловушки фотонов. Тщательно собрал  краску-порошок,  потому
что нельзя так расточительно тратить массу.
     Он был скуповат, этот  Ла-Дзха-Ри.  Но  должен  признать,  что  я  им
восхищаюсь.  Он  оказался  верен   традициям   своего   народа   в   таких
обстоятельствах, в каких человек прежде всего подумал бы об  угрозе  себе.
Ла-Дзха-Ри не хичи, но он знал, где скрываются хичи, и верил, что послание
его товарищей рано или поздно будет ими получено, и они услышат ответ.
     И вот как раз когда он начал снова  писать  свой  пейзаж,  он  ощутил
новое прикосновение, на этот  раз  не  неожиданное.  Все  ближе.  Сильнее.
Настойчивее и страшнее.


     У моего друга Робина есть несколько недостатков, и один из них, очень
забавный, это застенчивость. Легко  объяснить,  каким  образом  ему  стало
известно о существах с корабля-парусника и о многом  другом,  чего  он  не
может видеть. Но он просто не хочет объяснять. Объяснение же  таково:  ему
рассказал я. Самое простое чаще всего оказывается правильным.
     А возможно ли, что застенчивость заразительна?



                                 9. ОДИ И Я

     Фрагменты жизни моих друзей или почти друзей, а в  некоторых  случаях
не-друзей начали складываться в единое целое. Не очень быстро. Не быстрее,
кстати,  чем  фрагменты  вселенной  снова  стали  стягиваться   в   единое
первобытное целое (так мне все время говорит Альберт) по причинам, которые
в то время были мне совершенно непонятны (Но я тогда  этого  не  опасался,
потому  что  не  опасался   и   Альберт).   Экипаж   корабля-парусника   с
беспокойством ждал последствий своего праведного  поступка.  Долли  и  Вэн
находились на пути к очередной черной дыре, Долли собиралась  лечь  спать,
Вэн сердито дулся на нее. А Уолтерс и  Джейни  несчастно  сидели  в  своем
слишком дорогом номере отеля в Роттердаме, потому что обнаружили, что меня
здесь нет. Джейни сидела  на  большой  анизокинетической  постели,  а  Оди
приставал к моей секретарше. У Джейни был синяк на  щеке  -  сувенир  того
приступа безумия, но у Оди запястье в гипсе - сильное растяжение. До этого
момента он не знал, что у Джейни черный пояс в карате.
     Морщась, Уолтерс прервал связь и положил руку на колени.
     - Она говорит, что он будет здесь завтра, - проворчал он. -  Передаст
ли она ему мое сообщение?
     - Конечно, передаст. Она ведь не человек.
     - Правда? Ты считаешь, что это компьютерная программа?  -  Эта  мысль
ему в голову не приходила, потому что на планете Пегги такого  нет.  -  Во
таком случае, - утешился он, - она не  забудет.  -  Он  налил  себе  и  ей
бельгийского яблочного коньяку из бутылки,  купленной  по  пути  в  отель.
Поставил бутылку, поморщился,  потер  запястье  и  отхлебнул,  прежде  чем
сказать: - Джейни? Сколько денег у нас осталось?
     Она наклонилась вперед и набрала код на ПВ.
     - Примерно еще на четверо суток в  этом  отеле,  -  сообщила  она.  -
Конечно, мы можем переселиться в более дешевый...
     Он покачал головой.
     - Здесь остановится Броадхед, и я хочу быть здесь.
     - Хорошая  причина,  -  заметила  Джи-ксинг,  намекая,  что  понимает
истинную причину: если Броадхед не очень захочет  увидеться  с  Уолтерсом,
его легче будет увидеть здесь, чем дозвониться по П-фону. -  А  почему  ты
спросил о деньгах?
     - Давай потратим  немного  на  информацию,  -  предложил  он.  -  Мне
хотелось бы узнать, насколько богат Броадхед.
     - Ты хочешь получить финансовый отчет? Узнать, может ли он  заплатить
миллион долларов?
     Уолтерс покачал головой.
     - Хочу узнать, нельзя ли получить больше миллиона.


     Не очень благородное отношение. Если бы я тогда знал об  этом,  я  бы
гораздо жестче обошелся со своим старым другом Оди Уолтерсом. А  может,  и
нет. Когда у тебя много денег, привыкаешь к тому, что люди видят в тебе не
человека, а лишь источник  пополнения  своих  средств.  Хотя  окончательно
привыкнуть к этому невозможно.
     Но у меня не  было  возражений  против  сообщения  о  размерах  моего
состояния, и  я  сообщал  о  нем  финансовым  службам.  Я  владею  многим.
Значительная доля в чартерных рейсах "С.Я." Акции пищевых фабрик и  рыбных
ферм. Большое количество проектов на планете Пегги, включая  (к  удивлению
Уолтерса)  компании,  которые  неоднократно  нанимали  его  самолет.  Сама
информационная служба, сообщавшая эту  информацию.  Несколько  холдинговых
компаний и экспортно-импортных фирм. Два банка; четырнадцать  агентств  по
продаже недвижимости, разбросанных повсюду от Нью-Йорка до  Нового  Южного
Уэльса, с отделениями  на  Венере  и  планете  Пегги;  большое  количество
различных мелкий корпораций,  включая  авиалинии,  фабрики  быстрой  пищи,
что-то под названием "Здесь и После,  Инк.",  и  еще  что-то  называющееся
"Пегтехнефтеразведка".
     - Боже, - сказал Уолтерс, - это компания мистера Лукмана! Так  что  я
работал на этого сукина сына!
     - И я, - подхватила Джи-ксинг, глядя на  то  место,  где  упоминается
"С.Я.", - правда! Неужели Броадхеду принадлежит все?


     Нет,  не  все.  Мне  принадлежит  многое,  но  если  бы   они   более
сочувственно посмотрели на  мои  владения,  то  заметили  бы  определенную
закономерность. Банки давали деньги на исследования. Агентства по торговле
недвижимостью помогали колонистам приобрести  землю  или  превратить  свои
лачуги и трущобы в деньги, когда они улетали на "С.Я."  "С.Я."  перевозила
колонистов на Пегги, а что касается Лукмана - да, это лучшая драгоценность
в короне, если бы только об  этом  стало  известно!  Я  никогда  не  видел
Лукмана и не узнал бы его при встрече. Но он получал распоряжения,  а  эти
распоряжения по цепи команд исходили от меня:  отыскать  хорошее  нефтяное
поле вблизи экватора Пегги. Почему вблизи экватора? Чтобы петля Лофстрома,
которую здесь построят, могла использовать вращение планеты. Почему петля?
Это лучший и самый  дешевый  способ  выведения  груза  на  орбиту.  Нефть,
которую мы добываем, пойдет на горючее для петли. А излишки сырой нефти та
же петля отправит на орбиту в капсулах; капсулы обратными  рейсами  "С.Я."
будут доставлены на Землю и там  проданы  -  следовательно,  все  обратные
рейсы, которые сейчас проходят впустую, станут приносить большую  прибыль,
а  это  значит,  что  мы  сможем  срезать  цены  на  билеты  для  желающих
переселиться колонистов!
     Я не извиняюсь  за  то,  что  почти  все  мои  предприятия  регулярно
приносят прибыль. Так я заставляю их действовать и расширяться, но прибыль
-  это  исключительно  сопутствующее  явление.  Видите  ли,  у  меня  есть
философия  насчет  денег.  Если  кто-нибудь,  заработав   сто   миллионов,
продолжает трудиться ради денег, он либо болен, либо...
     Да, я ведь это уже говорил, не правда ли?
     Боюсь, что я отвлекаюсь. Так много  происходит  одновременно  в  моем
сознании, что я немного путаюсь: трудно отличить происходящее от того, что
еще произойдет, и от того, что произойдет только в моем сознании.
     Дело в том, что все мои предприятия связаны с завоеванием Галактики и
облегчением жизни людей. Это факт. И поэтому все фрагменты моей  биографии
так тесно объединяются в стремлении к одной цели. Вначале так не казалось.
Но на самом деле это так.  Все.  Даже  рассказы  о  моем  друге  Капитане,
которого я со временем узнаю очень хорошо, о его возлюбленной и второй  по
старшинству в экипаже, женской особи хичи, по имени Дважды,  которую,  как
вы обнаружите, я в конце концов тоже хорошо буду знать.


     Так как Робин все  время  упоминает  "исчезнувшую  массу",  я  должен
объяснить, что это такое. В конце двадцатого века космологи столкнулись  с
неразрешимым противоречием. Они видели,  что  вселенная  расширяется:  это
несомненно из-за красного смещения. Но они видели также, что в ней слишком
много массы для такого расширения. Это  доказывалось  следующими  фактами:
внешние  края  галактик  вращаются   слишком   быстро,   группы   галактик
притягивают друг друга слишком сильно, даже наша собственная Галактика  со
своими сопровождающими движется к группе звездных  скоплений  в  созвездии
Девы гораздо быстрее, чем должна была бы. Очевидно, очень большая масса не
наблюдается. Где она?
     Существует интуитивно очевидное объяснение. Действительно,  вселенная
расширялась, но  Кто-то  решил  повернуть  этот  процесс  и  заставить  ее
сокращаться. Никто ни на минуту в  это  не  верил  -  в  конце  двадцатого
столетия.


     Робин очень гордится посадочными петлями,  потому  что  это  убеждает
его: люди могут придумать нечто такое, до чего не додумались хичи. Что  ж,
он прав - если не вглядываться в подробности.  Петля  была  изобретена  на
Земле человеком по имени Кейт Лофстром в конце двадцатого  столетия,  хотя
построили ее гораздо позже. Но Робин не знал, что хотя хичи такую петлю не
придумали, это сделали обитатели  кораблей-парусников  -  у  них  не  было
другой возможности пробиться через свою густую непрозрачную атмосферу.



                         10. МЕСТО, ГДЕ ЖИЛИ ХИЧИ

     Когда испуганные хичи спрятались  за  порогом  Шварцшильда  в  центре
Галактики, они  знали,  что  легкого  сообщения  между  ними  и  остальной
вселенной не будет. Однако они не смели оставаться без сведений о  внешнем
мире.
     Поэтому они снаружи черной дыры соорудили сеть  звездочек.  Звездочки
разместили достаточно далеко от черной дыры, чтобы она их не поглотила,  и
в то же время достаточно близко, чтобы передавать информацию, собранную по
всей  Галактике  оставленными  хичи  устройствами.  Хичи  вынуждены   были
скрыться, но они оставили снаружи глаза и уши.
     И вот время от времени  какой-нибудь  храбрец  выбирался  из  центра,
чтобы узнать, что видели глаза и слышали уши. Когда Капитан и  его  экипаж
получили задание проверить пространство в поисках сбежавшей звезды, у  них
было дополнительное, хотя и обычное задание - прослушивать всю информацию.
В составе экипажа их было пятеро - пятеро живых. Капитана  из  них  больше
всего интересовала  худая  бледная  женская  особа  по  имени  Дважды.  По
стандартам Капитана, она была исключительно красива. А также сексуальна  -
ежегодно осенью, и, как он полагал, это время быстро приближается!
     Но еще не сейчас, молил он. И о том  же  молила  Дважды,  потому  что
проходить через периметр Шварцшильда нелегко. Хотя корабль был  специально
для этого подготовлен. На нем тоже был нож для открывания консервных банок
- Вэн похитил такой же, но с более  ограниченными  возможностями.  Корабль
Вэна не мог миновать горизонт событий и уцелеть. Он мог  протолкнуть  туда
только часть себя.
     Корабль Капитана был больше и крепче. Но даже в нем  при  прохождении
через горизонт событий Капитана, Дважды и остальных четырех членов экипажа
бросало из в стороны в сторону, и привязные ремни больно  врезались  в  их
тела;  алмазная  спираль  ярко  светилась  и  испускала   длинные   искры,
пролетавшие по всей каюте; свет слепил  глаза,  от  сильных  толчков  тела
покрывались ушибами, и так все продолжалось и продолжалось. В течение часа
субъективного времени внутри корабля - среднего между нормальным  течением
времени во внешней вселенной и замедленным в черной дыре.
     Но  наконец  они  вышли  в  свободное  пространство.  Ужасные  толчки
прекратились. Ослепительные огни поблекли. Перед ними сверкала  Галактика,
бархатный купол, усеянный яркими звездами: они находились в  самом  центре
Галактики и потому  видели  на  небе  лишь  отдельные  полосы  тьмы  между
звездами.
     - Слава соединенным умам, - сказал Капитан, улыбаясь и  выбираясь  из
своих   ремней;   улыбаясь,   он   похож   на   череп   из   пособия   для