атисты,  и  дети  богатых  американских,  немецких  или   итальянских
родителей,  выражающие  презрение  к  своим  папочкам,  -  да,   множество
террористов, всех сортов и оттенков, но они все были разъединены. И больше
всего меня пугало, что они объединились. Бедные и  рассерженные  научились
объединять свой гнев и свои возможности, и теперь не было сомнений в  том,
что они могут заставить мир слушать себя.  Захват  одного  корабля  их  не
остановит; на какое-то время станет полегче, только и всего.
     Но для того чтобы решить эту проблему, смягчить их гнев, разрешить их
нужды - для этого нужно нечто большее. Лучший  и,  возможно,  единственный
выход - колонизация планет типа Пегги, но он  очень  медленный.  Транспорт
может перевезти к лучшей жизни ежемесячно три тысячи  восемьсот  бедняков.
Но за этот месяц рождается примерно четверть миллиона  новых  бедняков,  и
легко произвести фатальный арифметический подсчет:

                      250.000 - 3.800 = 246.200

     новых бедняков появляется ежемесячно. Единственная  надежда  -  новые
гораздо большие транспорты, сотни  и  тысячи  их.  Сотня  удержит  нас  на
нынешнем уровне. Тысяча излечит сразу и навсегда - но откуда возьмутся эти
тысячи больших кораблей? Потребовалось восемь  месяцев  и  гораздо  больше
моих денег, чем я предполагал, чтобы построить  "Истинную  любовь".  А  во
сколько обойдется в тысячу раз больший корабль?
     Из размышлений меня вывел голос бригадира.
     - Это совершенно невозможно, - говорил бригадир.  -  Я  позволил  вам
увидеться с ней, потому что меня просили об этом. Забрать ее с собой - это
вне обсуждения! - Я подошел к  ним,  взял  Эсси  за  руку,  и  он  сердито
посмотрел на меня.
     - Еще вопрос о мужчине Уолтерсе и этой китаянке, - сказала Эсси. - Мы
их тоже хотим захватить с собой.
     - Правда? - спросил я, но бригадир не слушал меня.
     - Что еще, Бога ради? - спросил бригадир. - Не  хотите  ли,  чтобы  я
передал вам свою секцию Пентагона? Или один-два крейсера?
     Эсси вежливо покачала головой.
     - Спасибо, но наш корабль удобнее.
     - Боже! - Кассата вытер лоб и позволил Эсси отвести себя к креслу и к
обещанному бурбону. - Ну, что ж, - сказал он, - Уолтерса и  эту  Джи-ксинг
ни в чем серьезном не обвиняют. Просто они не имели права  прилетать  сюда
без разрешения, но если вы их заберете, мы об этом забудем.
     - Великолепно! - воскликнула Эсси. - Теперь остается  только  женщина
Уолтерс!
     - Я не могу взять на себя ответственность, - начал  он,  но  Эсси  не
дала ему закончить.
     - Конечно, нет!  Мы,  конечно,  понимаем  это.  Поэтому  обратимся  к
высшему  начальству,  правильно?  Робин!  Позвони  генералу   Манзбергену.
Немедленно, чтобы не было никаких проволочек.
     Нельзя спорить с Эсси, когда она в таком настроении, к  тому  же  мне
хотелось знать, к чему она ведет.
     - Альберт, - сказал я. - Сделай это, пожалуйста.
     - Конечно, Робин,  -  послушно  ответил  он,  только  голосом;  экран
осветился, появился генерал Манзберген за своим столом.
     - Доброе утро, Робин, Эсси, - сердечно сказал он. - Я  вижу,  с  вами
Перри Кассата - поздравляю вас всех!
     - Спасибо, Джимми, - ответила Эсси, искоса поглядывая на бригадира, -
но мы позвонили не поэтому.
     - Да? - Он нахмурился. - Давайте  побыстрее,  ладно?  У  меня  важное
совещание через девяносто секунд.
     - Нам  потребуется  меньше,  дорогой  генерал.  Мы  просим  приказать
бригадиру Кассете передать нас Долли Уолтерс.
     Манзберген удивился.
     - Зачем?
     - Чтобы она помогла нам отыскать исчезнувшего Вэна, дорогой  генерал.
У него тоже есть ТПП. В общих интересах заставить его вернуть.
     Генерал добродушно улыбнулся ей.
     - Минутку, милая, - сказал он и  наклонился  к  своему  закрытому  от
прослушивания фону.
     Бригадир, возможно, удивился, но сохранил наблюдательность.
     - Тут отставание, - заметил он. - Разве у вас не мгновенное радио?
     - Нет, - лживо объяснила Эсси. - У нас корабль маленький, энергии  не
хватает, - еще одна ложь, - и мы ее бережем. А вот и опять генерал!
     Генерал ткнул в сторону Кассаты.
     - Разрешаю, - рявкнул он. - Они достойны доверия,  мы  перед  ними  в
долгу - и к тому же они могут избавить нас  от  неприятностей  в  будущем.
Передайте им тех, о ком они просят, под  мою  ответственность.  А  теперь,
ради Бога, позвольте мне идти на совещание - и не звоните, если только  не
начнется четвертая мировая война!


     И вот бригадир ушел, качая головой; и очень скоро военные полицейские
привели к нам  Джейни  Джи-ксинг,  несколько  минут  спустя  появился  Оди
Уолтерс, а гораздо позже Долли Уолтерс.
     - Приятно снова вас всех видеть, - сказала Эсси,  приветствуя  их  на
борту. - Я уверена, у вас  есть  о  чем  поговорить,  но  давайте  сначала
уберемся из этого нехорошего места. Альберт! Улетаем!
     - Конечно, миссис Броадхед, - сказал  Альберт.  На  этот  раз  он  не
позаботился материализоваться в пилотском кресле; просто вошел в  дверь  и
прислонился к косяку, улыбаясь обществу.
     - Представления  позже,  -  сказала  Эсси.  -  Это  наш  добрый  друг
компьютерная программа. Альберт? Мы на безопасном удалении от Пентагона?
     Он кивнул, мерцая. И тут же у меня на глазах из пожилого  человека  в
мешковатом свитере и с трубкой превратился в худого высокого, в мундире со
множеством медалей председателя комитета начальника штабов генерала Джемса
П. Манзбергена.
     - Вы правы, милая! - воскликнул он. - А теперь давайте подключимся  к
передачам быстрее света, пока они не поняли, что мы их провели.



                           19. ПЕРЕСТАНОВКИ В ЛЮБВИ

     Кто с кем спит? Вот в чем вопрос! У нас пять пассажиров и только  три
каюты, куда их можно разместить. "Истинная любовь" не предназначалась  для
многих  гостей,  особенно  для  гостей,  не  рассортированных  по   парам.
Поместить ли Оди вместе  с  его  законной  женой  Долли?  Или  с  недавней
подругой Джейни Джи-ксинг? Поместить Оди одного, а двух женщин  вместе?  И
что они будут друг с другом делать? Дело не в  том,  что  Долли  и  Джейни
враждебно относились друг к другу. Совсем нет. Это Оди почему-то  к  обеим
относился враждебно.
     - Он не может решить, с кем ему оставаться, - мудро сказала Эсси, - а
Оди - мужчина, который стремится быть верным женщине.
     Что ж, я это прекрасно понимаю, тем  более  что  передо  мной  та  же
проблема.
     Но есть слово, которое ко мне неприложимо, и это  слово  "страдание".
Видите ли, я совсем не страдал. Я наслаждался. И восхищался  Эсси,  потому
что она решила наши затруднения, уйдя от них. Мы с Эсси ушли в капитанскую
каюту и закрылись. Сказали,  что  поступаем  так,  чтобы  наши  три  гостя
разобрались сами. Неплохая причина. Бог видит, им  для  этого  нужно  было
время, потому что в них межличностная динамика достигла такого напряжения,
что могла взорвать звезду. Но у нас были и другие  причины,  и  главная  в
том, что так мы могли заниматься любовью.
     И мы занимались ею. С энтузиазмом.  С  большой  радостью.  Вы  можете
подумать, что все-таки прошло двадцать пять лет и наш возраст; и  привычка
и скука; и в конце концов  существует  ограниченное  количество  слизистых
поверхностей, о которые могут  тереться  части  организма,  тут  мало  что
нового можно придумать. Неверно. Мы были страстны, как никогда.
     Может быть, причина в тесных помещениях "Истинной  любви".  Когда  мы
закрылись в маленькой каюте с анизокинетической кроватью, у нас  появилось
такое же ощущение, как у подростков, занимающихся любовью  в  подъезде,  а
мама  и  папа  совсем  рядом,  за  окном.  Мы  хихикали,   когда   кровать
разнообразно подталкивала нас, но страдать? Нисколько. Я не  забыл  Клару.
Она снова и снова возникала у меня в мыслях,  и  часто  в  самые  интимные
моменты.
     Но со мной в постели была Эсси, а не Клара.
     И вот я лежал на спине в постели, иногда шевелился, чтобы посмотреть,
чем ответит постель и как она пошевелит Эсси,  свернувшуюся  рядом  -  все
равно что играть в биллиард на подушках - и думал,  спокойно  и  тепло,  о
Кларе.
     В тот момент я был совершенно уверен, что  все  образуется.  В  конце
концов что плохого? Любовь? Двое любили друг друга. Что же в этом плохого?
Конечно, дело осложняется тем, что один из двух, а именно я, часть  другой
пары, которая тоже любит друг друга. Но всякие осложнения рано или  поздно
можно решить. Любовь - вот  что  заставляет  вращаться  вселенную.  Любовь
заставила меня и Эсси запереться в капитанской каюте. Любовь заставила Оди
лететь за Долли в Высокий Пентагон; и любовь  заставила  Джейни  лететь  с
ним; и другой тип любви, а может, тот  же  самый,  заставил  Долли  прежде
всего выйти за него замуж, потому что одна из функций любви - организовать
жизнь одного человека с другим. И если посмотреть  через  огромные  пустые
звездные пространства (хотя  я  в  тот  момент  этого  не  знал),  Капитан
тосковал из-за любви; и даже Вэн, который никогда никого не  любил,  кроме
себя, в сущности обыскивал вселенную, чтобы иметь, к кому  приложить  свою
любовь. Видите, как это действует? Любовь - всеобщий мотиватор.
     - Робин? -  сонно  обратилась  Эсси  к  моей  лопатке.  -  Ты  хорошо
поработал. Прими мои комплименты.
     И, конечно, она тоже говорила о любви, хотя в этом случае  я  считаю,
что обязан этим своему умению демонстрировать любовь.
     - Спасибо, - сказал я.
     - Но хочу все же задать вопрос, - она повернулась, чтобы смотреть  на
меня. - Ты вполне поправился? Ты в хорошей форме? Три  метра  новых  кишок
хорошо уживаются со старыми? Альберт сообщает, что все хорошо?
     - Я себя  прекрасно  чувствую,  -  ответил  я,  и  сказал  правду,  и
наклонился, чтобы поцеловать ее. - Надеюсь только, в  остальном  мире  все
так же хорошо.
     Она зевнула и потянулась.
     -  Если  ты  имеешь  в  виду  корабль,  то  Альберт  вполне  способен
справиться с пилотированием.
     - Да, но способен ли он справиться с пассажирами?
     Она сонно перевернулась.
     - Спроси его.
     И я позвал:
     - Альберт! Заходи, поговорим. - И повернулся к двери.  Мне  любопытно
было, как он появится на этот раз, ведь дверь закрыта. Он  меня  одурачил.
Послышался звук легкого виноватого откашливания, я  повернулся  и  увидел,
что Альберт сидит за туалетным столиком Эсси, скромно отвернувшись.
     Эсси  ахнула  и  потянула  простыню,  чтобы  прикрыть  свои  красивые
аккуратные груди.
     Вот это забавно. Раньше Эсси  никогда  не  трудилась  прикрываться  в
присутствии собственных программ. Самое странное, что в тот момент мне это
не показалось странным.
     - Простите за вторжение, дорогие друзья, - сказал Альберт,  -  но  вы
звали.
     - Да, хорошо, - сказала Эсси,  однако  по-прежнему  прижимая  к  себе
простыню. Возможно, собственная реакция показалась  ей  странной,  но  она
сказала только: - Итак. Наши гости, как они?
     - Я бы сказал, очень хорошо, - серьезно ответил Альберт. - Они втроем
беседуют в камбузе. Капитан Уолтерс готовит сэндвичи,  а  молодые  женщины
ему помогают.
     - Никаких драк? Никаких выцарапанных глаз? - спросил я.
     - Совсем нет. Конечно, они держатся несколько формально,  со  всякими
там "простите", и "пожалуйста", и "спасибо". Однако, - добавил он, выглядя
очень довольным,  -  у  меня  есть  новые  сведения  о  паруснике.  Хотите
взглянуть? Или - мне пришло в голову - вы присоединитесь к  гостям,  чтобы
услышать одновременно?
     Мне хотелось узнать сразу, но Эсси взглянула на меня.
     - Это только вежливость, Робин, - сказала она, и я согласился.
     - Великолепно, - заявил Альберт. - Вы увидите, что это  исключительно
интересно. Мне тоже. Конечно, меня всегда интересовал  парусный  спорт,  -
продолжал он  болтливо.  -  Когда  мне  исполнилось  пятьдесят,  "Berliner
Handelsgesellschaft" подарила мне отличную  парусную  яхту.  К  сожалению,
пришлось оставить ее в Германии из-за этих нацистов.  Моя  дорогая  миссис
Броадхед!  Я  у  вас  в  большом  долгу.  Теперь  у  меня  такие  отличные
воспоминания, каких не было раньше. Я помню свой маленький дом в  Остенде,
где я любил прогуливаться в Альбертом, - он померцал,  -  это  бельгийский
король Альберт. И  мы  говорили  о  парусниках,  а  по  вечерам  его  жена
аккомпанировала мне на пианино, а я играл на скрипке - и теперь я все  это
помню благодаря вам, миссис Броадхед!
     В течение этой речи Эсси неподвижно сидела рядом со  мной,  глядя  на
свое создание с каменным выражением лица. Но вот она начала задыхаться,  а
потом засмеялась.
     - Ох, Альберт!  -  воскликнула  и  схватила  подушку.  Прицелилась  и
бросила прямо в него, подушка разбросала косметику.  -  Добро  пожаловать,
замечательная  программа!  А  теперь  убирайся  отсюда,   пожалуйста.   Ты
настолько человечен, с этими воспоминаниями и старыми анекдотами, что я не
могу позволить тебе видеть меня неодетой! - И он на этот раз просто мигнул
и исчез, а мы с Эсси обнялись и захохотали. - Одевайся,  -  приказала  она
наконец, - чтобы мы сможем узнать новости о паруснике  в  достойном  нашей
программы виде. Смех - лучшее лекарство, верно? Я больше не боюсь за  твое
здоровье, дорогой Робин, такое нормально смеющееся тело проживет вечно!
     Мы направились в душ, все еще смеясь - и не подозревали, что  в  моем
случае "вечно" в этот момент сводилось к одиннадцати дням, девяти часам  и
двадцати одной минуте.


     Мы никогда не устанавливали в "Истинной  любви"  стола  для  Альберта
Эйнштейна, тем более с заложенной трубкой книгой, с бутылкой пива рядом  с
кожаным кисетом и с покрытой уравнениями доской за столом. Но стол  стоял,
и Альберт сидел за ним, развлекая наших гостей рассказами о самом себе.
     - Когда я был в  Принстоне,  -  говорил  он,  -  наняли  специального
человека, чтобы он ходил за мной с записной  книжкой;  когда  я  писал  на
доске, он должен был все это копировать. Они сделали это не ради  меня,  а
ради самих себя: понимаете, иначе  они  боялись  стирать  с  доски.  -  Он
улыбнулся гостям и радушно кивнул Эсси  и  мне,  когда  мы  рука  об  руку
появились у входа в гостиную. - Я рассказывал этим людям о своем  прошлом,
мистер и миссис Броадхед; они, наверно, обо мне вообще не  слышали,  хотя,
должен сказать, в свое время я был очень знаменит.  Вы  знаете,  например,
что я не любил дождь,  и  администрация  Принстона  построила  специальный
крытый проход - его можно еще увидеть, чтобы я  мог  навещать  друзей,  не
выходя на улицу?
     Хотя на этот раз на нем не было генеральского лица и шелкового шарфа,
я почувствовал себя неуютно. Мне хотелось извиниться  перед  Оди  и  двумя
женщинами, но вместо этого я сказал:
     - Эсси? Тебе не кажется,  что  эти  воспоминания  становятся  слишком
частыми?
     - Возможно, - задумчиво ответила она. - Хочешь, чтобы он прекратил?
     - Нет. Он сейчас гораздо  интереснее,  просто  нужно  чуть  сократить
личностную базу данных или повернуть потенциометр ностальгических схем...
     - Какой ты глупый, дорогой Робин, - сказала она,  прощающе  улыбаясь.
Потом приказала: - Альберт! Прекрати болтовню! Робину это не нравится.
     - Конечно, моя дорогая Соня, - вежливо сказал он.  -  Не  сомневаюсь,
однако, что вам хочется услышать о паруснике. - Он  встал  из-за  стола  -
вернее, его голографическая, но несуществующая фигура  встала  из-за  тоже
несуществующего  голографического  стола;  мне   все   время   приходилось
напоминать себе об этом. Взял губку и  принялся  стирать  с  доски,  потом
спохватился. Бросив виноватый взгляд на Эсси, протянул руку к  выключателю
на столе. Доска исчезла. вместо нее появилась знакомая  серая  поверхность
корабельного экрана  хичи.  Альберт  нажал  другую  кнопку,  и  на  экране
появилась звездная карта. Это тоже реалистично: чтобы превратить  экран  в
карту, нужно только особым образом изменить напряжение в схеме (но  тысячи
изыскателей погибли, не зная  этого).  -  Вы  видите  место,  где  капитан
Уолтерс обнаружил парусный корабль. Как вы  видите,  сейчас  здесь  ничего
нет.
     Уолтерс сидел на подушке вблизи имитации очага, как можно дальше и от
Долли, и от Джейни - они тоже сидели как можно дальше друг от друга,  -  и
сидел тихо. Но теперь, словно его ужалило, заговорил:
     - Невозможно! Записи точны! У вас есть все данные!
     - Конечно, они точны, - успокоил его Альберт. - Но, видите ли, к тому
времени, как туда прибыл наш разведочный корабль, парусник уже исчез.
     - Он не мог очень далеко уйти под давлением только звездного света.
     - Да, не мог. Но его не было. Однако, - сказал Альберт,  торжествующе
улыбаясь, - я подготовился к  такой  возможности.  Если  вы  помните,  моя
репутация - в моем прежнем состоянии, я хочу сказать,  -  основывалась  на
положении,  что  скорость  света  есть  фундаментальная   константа,   она
постоянна; это положение, - терпеливо добавил он,  оглядевшись,  -  сейчас
несколько расширено в связи с тем, что мы узнали у хичи. Но скорость,  да,
она всегда одинакова, около трехсот тысяч километров в секунду. Поэтому  я
дал кораблю указание, в том случае если парусник не будет найден, отлететь
от этого места на расстояние в  триста  тысяч  километров,  умноженных  на
число секунд с момента наблюдения.
     - Очень умная самовлюбленная программа, - добродушно сказала Эсси.  -
Ты нанял для этого полета очень смелого пилота.
     Альберт кашлянул.
     - Это был беспилотный корабль, - сказал он, - так  как  я  предвидел,
что, возможно, понадобится его специальное использование. Я опасался,  что
удаление будет очень большим.  Однако,  когда  корабль  достиг  требуемого
расстояния, вот что он увидел. - Он махнул рукой, и  на  экране  появилась
многокрылая паутинная конструкция.  Она  у  нас  на  глазах  складывалась.
Альберт ускорил запись, и мы видели, как складываются большие крылья...  и
исчезают.
     Да. Вы, конечно, видели эту картину. Но у вас было преимущество перед
нами: вы знали, что видите. А мы, Уолтерс со своим гаремом, Эсси и я, нет.
Мы покинули беспокойный человеческий мир в погоне за беспокойной  загадкой
и увидели, как эта штука, за которой мы  охотимся,  проглатывается  кем-то
прямо у нас на глазах! Для наших пораженных и  неподготовленных  глаз  это
выглядело именно так. Мы сидели, как окаменелые, и смотрели  на  сложенные
крылья и на большую голубоватую сферу, возникшую  ниоткуда  и  поглощающую
их.
     Я осознал, что кто-то  негромко  смеется,  и  вторично  был  поражен,
поняв, кто это.
     Это был Альберт. Теперь он сидел на краю стола и вытирал слезы смеха.
     - Прошу прощения, - сказал он, - но видели бы вы ваши лица.
     - Черт тебя побери, самовлюбленная программа! - сказала  Эсси  больше
не добродушно. - Немедленно прекрати этот вздор. Что здесь происходит?
     Альберт взглянул на мою жену; его выражение я не смог  разгадать.  Во
взгляде была доброта, и терпимость, и еще множество такого, что  никак  не
совместимо с компьютерной программой, даже с программой Альберта. Но  было
во взгляде и беспокойство.
     - Дорогая миссис Броадхед, - сказал он, - если вы не хотели придавать
мне чувство юмора, не нужно было включать его в программу. Простите,  если
я поставил вас в затруднительное положение.
     - Выполняй инструкции! - сказала Эсси в некотором замешательстве.
     - Хорошо. То, что вы видели, - объяснил он, отворачиваясь от  Эсси  и
адресуясь теперь ко всей группе, - по моему мнению, есть первый  известный
случай операции, проводимой хичи в реальном времени. Парусник был похищен.
Обратите внимание на этот небольшой корабль. - Он небрежно взмахнул рукой,
и изображение на  экране  начало  увеличиваться.  Увеличение  больше,  чем
позволяла разрешающая способность  оптических  приборов  корабля,  поэтому
качество неважное, голубая сфера стала туманной и неровной.
     Но за ней что-то было.
     Что-то медленно заходило за