ие станет серьезным.
     -  Нет,  Робин,  -  энергично  возразил  он,  -  оно  уже  серьезное.
Неприятные ощущения будут усиливаться. Вы должны немедленно  начать  прием
лекарств, но даже при этом вероятны очень сильные  боли.  -  Он  помолчал,
глядя на меня. - Судя по  вашему  выражения,  -  заметил  он,  -  какая-то
идиосинкразия заставляет вас откладывать принятие мер как можно дольше.
     - Я хочу остановить террористов!
     - А, да, - согласился он, - это я знаю. И очень веская причина,  если
мне позволено будет высказать мнение. Поэтому вы хотите лететь в  Бразилию
и выступить  перед  комиссией  Врат...  -  это  верно;  дело  в  том,  что
наибольший вред террористы наносили с космического корабля, который  никто
не мог обнаружить...  -  попытаться  убедить  членов  комиссии  поделиться
данными о террористах. А от меня вы хотите заверения, что задержка вас  не
убьет.
     - Совершенно верно, мой дорогой Альберт, - я улыбнулся.
     - Могу вас в этом заверить, - серьезно сказал он, - по крайней мере я
могу следить за вами, пока ситуация не станет острой. Но в этот момент  вы
должны будете немедленно подвергнуться операции.
     - Согласен, мой дорогой Альберт. - Я улыбнулся, но ответной улыбки не
получил.
     - Однако, - продолжал он, - мне  кажется,  что  это  не  единственная
причина, по которой вы откладываете трансплантацию. Мне кажется, у вас  на
уме что-то еще.
     - Ох, Альберт, - вздохнул я, - ты становишься  ужасно  скучен,  когда
начинаешь рассуждать, как Зигфрид фон Психоаналитик. Будь хорошим парнем и
отключись.
     И он с  задумчивым  видом  отключился.  У  него  были  все  основания
выглядеть задумчиво, потому что он прав.
     Видите ли, в самой глубине души, где я спрятал ощущение вины, которое
не сумел уничтожить  Зигфрид  фон  Психоаналитик,  так  вот  там,  глубоко
внутри, я ощущаю, что террористы правы. Я не имею в виду все эти убийства,
взрывы и сведение людей с ума. Это всегда неправильно. Я хочу сказать, что
у них  есть  право  быть  недовольными  человечеством  и  право  требовать
внимания к себе.  Я  не  просто  хотел  остановить  террористов.  Я  хотел
исправить их.
     По крайней мере сделать их не такими больными. И тут мы соприкасаемся
с моральной стороной вопроса. Сколько  можно  взять  у  другого  человека,
чтобы не считаться вором?
     Вопрос этот все время возникал у меня в голове,  и  я  не  знал,  где
найти на него ответ.  Не  у  Эсси,  потому  что  разговор  с  Эсси  всегда
переходил на состояние моих кишок. Не  у  моей  старой  психоаналитической
программы, потому что разговор с нею всегда смещался от "Как мне  улучшить
положение?" на "Почему, Робин, вы считаете, что именно вы должны  улучшить
положение?" Даже не у Альберта. С Альбертом я мог говорить почти обо всем.
Но когда я начинаю задавать ему подобные вопросы, он смотрит на  меня  так
странно, словно я попросил его определить свойства флогистона.  Или  Бога.
Альберт  всего  лишь  голографическая  проекция,  но   он   очень   хорошо
взаимодействует с окружением; иногда такое ощущение, что он на самом  деле
здесь. И вот он начинает осматриваться в  том  месте,  где  мы  находимся,
допустим, в моем доме на Таппановом море - должен признать, что это  очень
удобный дом, - и всегда говорит что-нибудь вроде: "Почему вы задаете такие
метафизические вопросы, Робин?" И я понимаю, что невысказанная  часть  его
ответа такова: ты ведь сам все это создал.
     Да, я  сам  все  это  создал.  До  некоторой  степени.  Мне  повезло,
достались некоторые деньги, а деньги делают деньги, и теперь я могу купить
все, что продается. И даже кое-что из того, что не продается. У меня  есть
очень многое. Есть  Влиятельные  Друзья.  Я  Человек,  С  Которым  Следует
Считаться. Моя дорогая жена Эсси  меня  любит,  любит  по-настоящему  -  и
часто, несмотря на наш возраст. Так что я начинаю смеяться и меняю тему...
но ответа я так и не получил.
     И даже сейчас у меня нет ответа, хотя вопросы теперь задавать гораздо
трудней.


     Меня мучают угрызения совести, что я оставляю  Оди  Уолтерса  в  беде
из-за своего долгого отступления, поэтому позвольте мне закончить.
     Я чувствую свою вину перед террористами, потому что они  бедны,  а  я
богат. Перед ними  вся  огромная  Галактика,  но  у  нас  нет  возможности
доставить их туда, во всяком случае недостаточно быстро, и вот они исходят
криком. Умирают с голоду. Видят на ПВ, какой великолепной может быть жизнь
у некоторых, а потом оглядываются на свою трущобы, лачуги, хижины и видят,
в каком они положении, какие у них  ничтожные  шансы  приобрести  все  эти
хорошие вещи до  своей  смерти.  Это  называется  революцией  возрастающих
запросов. Так говорит Альберт. Должно существовать средство против  этого,
но я не могу его найти. И вот я задаю себе вопрос, имею  ли  я  право  еще
ухудшать положение. Имею ли право покупать чьи-то органы,  кожу,  артерии,
когда мои собственные изнашиваются?
     Я не знал ответа тогда и не знаю его сейчас. Но боль во внутренностях
значила для меня меньше, чем боль от сознания, что я краду  чью-то  жизнь,
просто потому что могу заплатить за это, а другой не может.
     И вот пока я сидел, прижав руку к животу, и думал о  том,  что  стану
делать, когда вырасту, вселенная продолжала заниматься своими делами.
     И большая часть этих дел была беспокойной. Действовал  принцип  Маха,
который много раз пытался объяснить мне Альберт: согласно этому  принципу,
кто-то, может быть, хичи, пытается сжать  вселенную  в  шар  и  переписать
физические законы. Невероятно. И страшно, как подумаешь... но до этого еще
миллионы и миллиарды лет, так  что  я  не  назвал  бы  это  самым  главным
беспокойством. Гораздо  ближе  террористы  и  растущие  армии.  Террористы
перехватили стартовую петлю, которую направляли в Высокий Пентагон.  Новые
пополнения террористов черпались в Сахеле, где в  очередной  раз  случился
неурожай. Тем временем Оди Уолтерс пытался начать новую  жизнь  без  своей
грешной жены; а его жена тем временем грешила с этим отвратительным Вэном;
а тем временем в центре Галактики у Капитана возникли эротические замыслы,
направленные на помощницу, чье дружеское имя было Дважды; а  тем  временем
моя жена, обеспокоенная состоянием моего живота, тем  не  менее  деятельно
занималась распространением сети своих предприятий на Папуа Новую Гвинею и
Андаманские острова: а тем временем... о, тем временем! Многое происходило
тем временем!
     Как всегда, хотя обычно мы об этом не знаем.


     Принцип Маха, о котором говорит Робин, тогда  был  только  гипотезой,
хотя, как говорит Робин, очень пугающей.  Позвольте  только  сказать,  что
существуют данные о том,  что  расширение  вселенной  было  остановлено  и
началось сжатие - и по отрывочным записям хичи можно даже  заключить,  что
этот процесс начался не по естественным законам природы.



                            4. НА БОРТУ "С.Я."

     В 1908 световых годах от Земли мой друг - прежний  друг,  но  готовый
снова им стать, Оди Уолтерс опять  вспомнил  мое  имя,  и  не  добром.  Он
нарушил правило, установленное мной.
     Я уже упоминал, что мне принадлежит многое. И среди  прочего  доля  в
самом большом космическом корабле, известном  человечеству.  Этот  корабль
был оставлен хичи в Солнечной системе, он плавал в районе кометного облака
Оорта, пока не был обнаружен. Обнаружен людьми, я хочу сказать  -  хичи  и
австралопитеки не в счет. Мы называли его Небом Хичи, но когда мне  пришло
в голову, что из  него  получится  превосходный  транспорт  для  перевозки
бедняков с Земли на какую-нибудь гостеприимную  планету,  где  они  смогут
жить, я убедил остальных держателей акций переименовать корабль.  В  честь
моей жены; его назвали "С.Я.Броадхед". И вот  с  помощью  моих  денег  его
переоборудовали для перевозки колонистов, и мы начали постоянные  рейсы  к
лучшему и ближайшему из таких мест - к планете Пегги.
     Это привело меня опять к ситуации,  когда  совесть  и  здравый  смысл
приходят в столкновение: ведь я хотел всех доставить туда, где  они  будут
счастливы, но чтобы сделать это, мне нужно было получать  прибыль.  Отсюда
Правила Броадхеда. В принципе они таковы же,  как  и  на  астероиде  Врата
много лет назад. Вы могли  прилететь  туда,  причем  в  кредит,  если  вам
повезло и вы вытянули счастливый жребий. А  вот  улететь  назад  на  Землю
можно было только за наличные. Если у вас есть земля, вы  можете  заложить
свои шестьдесят гектаров компании, и она купит вам обратный билет. Если же
у вас нет земли и  нечего  продать,  перед  вами  два  выхода.  Вы  можете
оплатить обратный билет наличными. Или можете оставаться на месте.
     Впрочем, если вы опытный  пилот  с  лицензией,  а  один  из  офицеров
корабля решил остаться на Пегги, вы можете отработать  свой  возврат.  Так
обстояло дело с Уолтерсом. Он не знал, что будет делать, когда вернется на
Землю. Но  твердо  знал,  что  не  может  оставаться  в  пустой  квартире,
покинутой Долли, и вот он продал,  как  мог,  мебель,  в  перерывах  между
полетами шаттла договорился с капитаном "С.Я."  и  отправился  назад.  Ему
показалось странным и невероятным, что то, о чем просила его Долли  и  что
он считал совершенно невозможным, неожиданно стало единственно  возможным,
когда она бросила его. Но жизнь, как он уже знал, часто бывает странной  и
непонятной.
     И вот в последнюю минуту, дрожа  от  усталости,  он  явился  на  борт
"С.Я.". До первого дежурства у  него  было  десять  часов,  и  он  все  их
проспал. И все же он был не вполне в себе, и от усталости, и от  пережитой
травмы,  когда  пятнадцатилетний  колонист-неудачник  принес  ему  кофе  и
проводил в контрольную рубку межзвездного транспорта "С.Я.Броадхед", ранее
Неба Хичи.
     Как огромен этот корабль! Снаружи так  не  скажешь,  но  эти  длинные
коридоры,  эти  камеры  с  десятиярусными  нарами,  теперь   пустые,   эти
охраняемые галереи и залы с  незнакомыми  механизмами  и  возвышениями  на
месте убранных механизмов - таких просторов  Уолтерс  по  своему  прежнему
знакомству с  космическими  кораблями  не  знал.  Даже  контрольная  рубка
оказалась огромной; и даже сами приборы управления дублировались.  Уолтерс
летал  в  кораблях  хичи;  он  добрался  до   планеты   Пегги,   пилотируя
пятиместник. Приборы почти такие же, но здесь их два набора,  и  транспорт
не двигается, если пилоты не сидят одновременно за обоими.
     - Добро пожаловать на борт, седьмой. - Женщина с восточной внешностью
на левом сидении улыбнулась. - Я Джейни Джи-ксинг, третий офицер, а вы мой
сменщик. Капитан Амейро будет через минуту. - Она не протянула руки,  даже
не оторвала ее от приборов.  Но  Уолтерс  иного  и  не  ожидал.  Во  время
дежурства руки пилотов все время должны лежать на приборах, иначе птица не
полетит. Конечно, она и не разобьется, потому что разбиться не обо что; но
и сохранять курс и ускорение не будет.
     Вошел Лудольфо Амейро, пухлый маленький человек с седыми бакенбардами
и с девятью синими браслетами на левом рукаве - мало кто сейчас их  носил,
но Уолтерс знал, что каждый браслет означает полет на корабле хичи в  дни,
когда вы не знали, куда несет вас корабль; так что это человек  с  большим
опытом!
     - Рад видеть вас на борту, Уолтерс, - небрежно сказал он.  -  Знаете,
как принимать вахту? Ничего  особенного.  Просто  положите  руки  на  руль
поверх рук Джи-ксинг... - Уолтерс кивнул и сделал, как ему приказали.  Она
осторожно извлекла свои мягкие теплые руки,  сняла  свой  приятный  зад  с
сидения, уступая место Уолтерсу. - Вот и все,  Уолтерс,  -  удовлетворенно
сказал капитан. - Вести корабль на самом деле будет первый офицер  Маджур,
- он кивнул в сторону смуглого улыбающегося человека, только что занявшего
правое сидение, - и он  объяснит,  что  вам  нужно  делать.  Перерывы  для
туалета каждый час по десять минут... и все. Приходите к нам на обед.
     Это приглашение было  подкреплено  улыбкой  третьего  офицера  Джейни
Джи-ксинг; и, слушая инструкции Гази Маджура, Уолтерс удивленно понял, что
уже целых десять минут не вспоминал о Долли.


     На самом деле все не так просто. Пилотирование -  это  пилотирование.
Об этом не нужно забывать. А вот навигация - нечто совсем  иное.  Особенно
когда были расшифрованы старые навигационные карты хичи, вернее,  частично
расшифрованы. Это произошло, когда Уолтерс возил пастухов и изыскателей по
Пегги.
     Звездные карты, которыми пользовались на "С.Я", были гораздо сложнее,
чем те, к которым привык Уолтерс. Они существовали в двух вариантах. Более
интересный - это карты самих  хичи.  Странные  золотистые  и  серо-зеленые
обозначения расшифровали лишь частично, но на этих картах было  обозначено
все. Другие, гораздо менее подробные, но зато гораздо более  полезные  для
людей, это  карты,  изготовленные  на  Земле  и  снабженные  надписями  на
английском языке. Нужно было также следить за корабельным  журналом,  куда
автоматически  записывалось  все  происходящее.  Имелась   также   система
слежения за всеми помещениями корабля - конечно, это не дело  пилотов,  но
если случались какие-нибудь неисправности, пилот должен об этом знать. Все
это оказалось новым для Оди.


     Хорошо то, что все эти новинки занимали  время  Уолтерса.  Учила  его
Джейни Джи-ксинг, и это тоже было хорошо, потому что  она  направляла  его
мысли в другую сторону... конечно, кроме тяжелых минут перед сном.
     На обратном пути "С.Я." почти пустовала. Более тридцати восьми  сотен
колонистов высадились на Пегги. А не  возвращался  почти  никто.  Тридцать
членов  экипажа;  военная  команда,   направленная   четырьмя   державами,
совладельцами     Корпорации     "Врата";     и     около      шестидесяти
иммигрантов-неудачников. Это самый низкий класс.  Для  того,  чтобы  иметь
возможность улететь, они лишились всего.  И  теперь  возвращались  в  свою
пустыню или трущобу, откуда бежали,  потому  что  не  выдержали  испытаний
нового мира.
     - Бедняги, - заметил Уолтерс, минуя группу таких неудачников, которые
неохотно  и  вяло  чистили  воздушные  фильтры.  Но  Джи-ксинг  с  ним  не
согласилась.
     - Не стоит их  жалеть,  Уолтерс.  Они  сами  этого  захотели,  но  не
выдержали. - Она что-то презрительно сказала  по-китайски,  и  рабочие  на
минуту зашевелились проворнее.
     - Нельзя винить людей за тоску по дому.
     - Дом! Боже, Уолтерс, ты говоришь так, словно  еще  остался  какой-то
дом. Ты слишком долго не был на Земле.
     Она остановилась на пересечении  двух  коридоров,  голубого,  крытого
металлом хичи, и золотого. Помахала солдатам  в  формах  Китая,  Бразилии,
Соединенных Штатов и Советского Союза.
     - Видишь, как они подружились? - спросила она. - Раньше они не  очень
серьезно относились  к  своему  делу.  Болтались  по  кораблю,  дружили  с
экипажем, никогда не носили оружие, для  них  это  просто  был  оплаченный
круиз по космосу. Но теперь. - Она покачала головой и неожиданно  схватила
Уолтерса за руку, когда он собрался подойти к солдатам. - Ты  почему  меня
не слушаешь? Они тебе покажут, если попробуешь туда подойти.
     - А что там?
     Она пожала плечами.
     - Приборы хичи, которые не  убрали,  когда  приспосабливали  корабль.
Именно их они и охраняют, хотя, - добавила она, понизив голос, -  если  бы
они знали корабль лучше, то лучше смогли бы выполнять свою работу.  Пошли,
нам сюда.
     Уолтерс охотно пошел за нею. Он  был  благодарен  за  эту  туристскую
экскурсию. "С.Я." - самый огромный корабль,  какой  приходилось  видеть  и
ему, и остальным людям, построенный хичи, очень старый и все же во  многих
отношениях поразительный.  Они  уже  на  полпути  к  дому,  а  Уолтерс  не
исследовал и четверти его сверкающих запутанных коридоров. Неисследованной
оставалась и личная каюта  Джи-ксинг,  и  он  ждал  этого  исследования  с
интересом мужчины, уже десять дней сохранявшего девственность.
     - Что это? - спросил он, остановившись у пирамидального сооружения из
зеленоватого металла  в  углублении  стены.  Альков  закрывала  припаянная
тяжелая стальная решетка, преграждающая доступ любопытным.
     - Самой интересно, - сказала  Джи-ксинг.  -  Никто  этого  не  знает,
поэтому и оставили на месте.  Кое-что  нельзя  убрать,  кое-что  при  этом
выходит из строя или может взорваться, если попробовать удалить.  Сюда,  в
этот коридор. Здесь я живу.
     Узкая аккуратная постель, портрет пожилой восточной пары на  стене  -
родители Джейни? - пестро раскрашенный стенной шкаф. Джи-ксинг сделала эту
каюту своей.
     - На обратном пути,  -  пояснила  она.  -  На  пути  туда  это  каюта
капитана, а все остальные спят на койках в рулевой рубке. - Она  поправила
покрывало на койке; впрочем, оно и так было безупречно гладким. - На  пути
туда немного шансов отдохнуть, - задумчиво сказала она. - Хочешь вина?
     - Конечно, - ответил Уолтерс. Он сел, взял вино, потом  они  выкурили
вместе с Джейни сигарету с  травкой,  и  постепенно  выяснились  и  другие
возможности каюты, и были они хороши по качеству и  удовлетворительны  для
души, и если Уолтерс и вспоминал в ближайшие полчаса  о  Долли,  то  не  с
гневом, а скорее с сочувствием.


     На обратном пути достаточно места, чтобы развлекаться в корабле, даже
в такой крошечной каюте, какую столетия назад занимал Горацио  Хорнблауэр.
Они пили лучшее вино  Пегги,  а  когда  прикончили  бутылку,  каюта  стала
казаться еще меньше, а до начала смены у них было еще больше часа.
     - Я хочу есть, - заявила Джи-ксинг. - У меня тут есть немного риса  с
соусом, но, может быть...
     Не время отказываться от  удачи,  хотя  домашняя  еда  -  это  совсем
неплохо. Даже рис с соусом.
     - Пошли в камбуз, - сказал Уолтерс, и, не особенно торопясь, рука  об
руку они  пошли  в  рабочую  часть  корабля.  Задержались  на  перекрестке
коридоров, где давно ушедшие хичи по какой-то только  им  ведомой  причине
посадили кусты - ну, конечно, не те, что росли сейчас.  Джи-ксинг  сорвала
ярко-синюю ягоду.
     - Посмотри, - сказала она. - спелые, а эти бедняги их и не срывают.
     - Ты имеешь в виду возвращающихся колонистов? Но  они  ведь  оплатили
свой полет...
     - Конечно, - с горечью сказала она. -  Нет  платы,  нет  полета.  Но,
вернувшись, они будут жить только на пособие. Что еще у них остается?
     Уолтерс попробовал сочную, с тонкой кожицей ягоду.
     - Ты не очень любишь этих возвращенцев.
     Джи-ксинг улыбнулась.
     - Я это не держу в тайне, верно? -  Но  тут  ее  улыбка  поблекла.  -
Во-первых, им незачем возвращаться: если бы они жили  хорошо,  они  бы  не
улетели. Во-вторых, с их отлета  стало  еще  гораздо  хуже.  Больше  актов
терроризма. Больше международных конфликтов - да ведь есть страны, которые
заново создают армии! А в-третьих, они не  только  будут  от  всего  этого
страдать, отчасти они сами причина этого. Половина тупиц, которых  ты  тут
видишь, через месяц будет в составе террористической группы или в  группах
поддержки.
     Они пошли дальше, и Уолтерс сказал:
     - Конечно, я давно не был дома, но слышал, что дела идут все  хуже  -
бомбы, стрельба.
     - Бомбы! Если бы только это! У них теперь есть ТПП. На Земле  никогда
не знаешь, когда ты вдруг без всякого предупреждения спятишь!
     - ТПП? А что такое ТПП?
     -  О  Боже,  Уолтерс,  -  сказала  она,  -  ты  действительно   долго
отсутствовал.   Это   раньше   называли   Сумасшествием,    не    помнишь?
Телепатический психокинетический приемопередатчик, один из приборов  хичи.
Их всего около десятка, и один попал в руки к террористам.
     - Сумасшествие, - повторил Уолтерс, воспоминания  начали  пробиваться
из подсознания.
     - Да. Сумасшествие, - с мрачным удовлетворением сказала Джи-ксинг.  -
Я была ребенком в Канчу, когда мой  отец  пришел  домой  в  крови.  Кто-то
выпрыгнул с верхнего этажа стекольной фабрики.  И  прямо  на  моего  отца.
Спя